Любовник смерти

Из расслабленного, дремотного состояния меня вывела сигналка браслета. Поттер-менор! Я забыл, что договорился прийти сегодня! Я достал зеркало и увидел своё отражение. Нет. В таком виде принимать звонок нельзя. Хотя. Я положил зеркало так, чтобы отражался не я, а потолок. И провёл пальцем по синему камню. — Ты где? — Извини, буду через полчаса. — Жду! Том лежал рядом и смотрел на меня. Потом прижал рукой к кровати, облизал палец, вошёл и нащупал бугорок простаты. Когда он придавил его, моё истощённое двумя оргазмами подряд тело прошила судорога. — О-о-о, что ты делаешь? Я больше не могу! — Вот и отлично, — сказал Том, вставая и удаляясь в душ. Я закатил глаза. Его ревность сведёт меня в могилу. Он или затрахает меня до смерти, или задушит. Или задушит, трахая до смерти. — А я? — крикнул я ему в спину. — Мне тоже надо в душ. Помоги встать. — Иди так. С задницей, полной его спермы? Грёбаный извращенец. Я, охая и стеная, с трудом собрав ноги вместе, поднялся и потащился следом. Том сжалился и вымыл меня, интенсивно растирая ароматную пену. Откуда у него столько сил после секса? Я напоминаю себе клубничное желе. Мягкое и податливое. Украсившись жалостью, Том даже расчесал мне волосы и заплёл тугую косу, бормоча какие-то катрены защиты. Легко провёл по шее раскрытой ладонью, потом неожиданно звонко шлёпнул меня по заднице, придавая ускорения. Я вылетел из ванны как дева, опасающаяся за свою честь, и так дважды поруганную этим утром. Я вытянул из гардероба чёрные джинсы, свитер, бельё и спешно оделся. Зашнуровал высокие ботинки, сидя прямо на полу. Том протягивал мне пальто, перчатки и шарф. — Зачем? Я же иду камином. — Ты потом потащишься в своё место скорби и будешь страдать. А мне придётся отправлять тебе тёплую одежду не уважающей меня птицей. — А почему ты совой не отправил? — Он не дал. Я же говорил тебе, что твоя птица псих. Иногда они анекдотично похожи в своих реакциях и действиях. Но я благоразумно промолчал об этом. В гостиной меня уже ждал Сириус. Лили спустилась ненадолго обнять меня и убежала наверх. Они с Гарри собрались на прогулку. — Ты чего так утеплился? — Сириус рассматривал мою экипировку. — Да может потом в лес выберусь или в город. Мне иногда надо уединение после сильных эмоциональных потрясений, — сказал я, стягивая перчатки, шарф, пальто. Взгляд Сириуса скользнул по моей открытой шее, и глаза его расширились. А я вспомнил утренние экзерсисы. И руки Тома на моей шее… Блядь, блядь, блядь! Он скоро синяками будет писать на мне Сириусу: «Хрен тебе, поганая псина». — Ты мог бы убрать? У меня плохо выходит, — я опустил глаза. По шее мягко прокатилась волна магии, и я автоматически потёр её. Вниз спустилась Лили, уже одетая, и Тинки с Гарри на руках. Он был похож на смешного маленького зайчика в своей шубке и меховых сапожках. Гарри позволил поцеловать себя в щёчку, хоть и очень торопился по важному делу. Они будут сегодня лепить снеговика. И вся компания вышла в заснеженный сад. Мы спустились в ритуальный зал менора. Родовая магия Поттеров пока не приняла явной формы. Возможно из-за того, что она была родственной мне, я ощущал её как тёплый плед или чашку чая. Уютно, тепло, по-домашнему. Я слегка потянулся в ответ и почувствовал радостный, родной отклик. Приливная волна окатила меня любовью и схлынула. Сириус начертил пентаграмму из той книги, что мы использовали в первый раз. Я сел в центре, скрестив ноги по-турецки, выпил зелье, закрыл глаза и вспомнил сегодняшний сон под мерные катрены Сириуса. Это оказалось неожиданно легко. Сон был очень реалистичным, детализированным, пронизанным не только чёткой картинкой, но и запахами, ощущениями, мыслями. Я вспоминал своё легкое тело. Хрупкое. Странное положение коленей. Ноги пружинили, скакать, шагать, брать что-то лапой было удобно. Руки, которые крылья, были сложены назад, слегка вывернуты в суставах, и это было правильно. Кожа стала чувствительной и подвижной. Я почувствовал, что могу поднять перья на ней, не так, как сами собой поднимаются волоски, а усилием воли. Я раскрыл глаза и понял, что угол моего зрения шире, закрутил головой. Надо мной возвышался Сириус, рассматривая внимательно. Я понял, что больше не сижу, а стою. Ощущения в теле птицы были странными. В первую очередь момент осознанности был другим. Менее звериным, чем в теле пантеры. Грудная клетка, спина были в другом положении, но это балансировалось вывернутыми назад коленями и хвостом. — Попробуй раскрыть крылья, — слегка севшим голосом сказал Сириус. Я раскинул руки и растопырил пальцы. Пара огромных чёрных крыльев с отливающим синевой чёрным оперением взметнулись рядом. Я инстинктивно забил ими, пытаясь прочувствовать маховые перья, что ощущались как продолжение пальцев и понял, что меня поднимает в воздух. Я запаниковал, синхронность движений пропала, и я шлёпнулся на пол. — Не думай! Не анализируй. Просто отдайся телу птицы. Я подстрахую, если ты упадёшь. Я расслабился, снова раскрыл крылья, прочувствовал их и потом, отбросив все лишние мысли, захотел полететь, как я делал это, садясь на метлу, толкаясь вверх ногами. Мышцы спины напряглись, я сделал мах — один, второй, и автоматически поджал лапы к животу, взлетая. Перья хвоста напряглись, раскрылись подобно вееру, а я все махал крыльями, чуть изменив угол наклона. — Открой глаза! Я открыл и увидел приближающуюся стену. Сработали инстинкты ловца. Я, подогнув одно крыло и перекинув хвост на одну сторону, резко сделал вираж, разворачиваясь в воздухе. Ассоциации с полётами на метле сделали своё дело. Хвост был подобен хвосту метлы, позвоночник был рукоятью. А мерные, мощные движения крыльев ощущались как усилие магии, что я бессознательно применял, поднимаясь в воздух или гоняясь за снитчем. Сделав несколько кругов по залу, я понял, что не знаю, как приземлиться и опять обратился к своему опыту полётов. Снижаясь, я напряг хвост, опуская его вниз, складывая крылья, и пружинно опустился на лапы, пробежав несколько шагов. — Идеально! — хлопнул в ладоши Сириус. — Возвращайся! Я вспомнил свои руки и мозоль от меча. Теперь уже не только на правой, но и на обеих, и понял, что сижу на корточках и действительно смотрю на свои руки. Возвращение из тела птицы мне далось намного легче, чем из тела пантеры. Или сказывался опыт, или в птице было больше осознанности, меньше зверя. Сириус подошёл ко мне и протянул руку. Я порывисто обнял его, делясь благодарностью, магией, теплом. Он замер, потом обнял в ответ. — Сири, у меня вышло! Я так мечтал летать!