Любовник смерти

Мы сидели после ужина в каминной. Я пил красное вино, Том — коньяк. Запах вишнёвой сигариллы витал над нами. — Ты мне должен ещё с утра. — Да, я помню. Здесь или пойдём в спальню? — Здесь. У меня хороший ассоциативный ряд. Я встал, подошёл к Тому и опустился перед ним на колени. Он протянул руку, очертил овал моего лица пальцами, поднял руку к волосам и взялся за основание высокого хвоста, что я сделал сегодня утром. — Мне нравится, — он подёргал меня слегка за волосы, потом, намотав длину на кулак, запрокинул мою голову, наклонился и жадно поцеловал в приоткрытые губы. Неожиданно укусив за губу, откинулся и принялся наблюдать, как я расстёгиваю его штаны, стягиваю их вместе с бельём и ласкаю языком, руками, губами его восставшую плоть. Волосы мои из руки он так и не выпустил. В этот раз Том не проявлял инициативы, лишь жадно наблюдал за мной. Он был перевозбуждён и быстро и сильно кончил, выгнувшись с глухим стоном, судорожно сжав в руке хвост. А потом потянул меня наверх, усаживая на колени лицом к себе, слизывая свой вкус с моих губ, моего языка. Мы так долго целовались, что я начал задыхаться. Том распылил всю мою одежду, прошёлся Очищающим и смазкой, легко приподнял меня за бёдра и медленно опустил на вновь стоящий член. Я держался за его плечи, и ощутив головку у входа, откинул голову и застонал, когда она преодолела упругое кольцо мышц, прочувствовав каждую вену и выпуклость входящего в меня члена. Насадив меня до упора, Том замер, давая мне привыкнуть. Мой член изнывал, сочась смазкой, от сильного возбуждения прижатый к моему животу. Его горячая ладонь переместилась с моего бедра на живот, очертила пупок, поднялась на грудь, задевая горошины сосков, лаская их, перешла на ключицы, легла на шею спереди, слегка сжимаясь, удерживая голову в прямом положении. Он хочет, чтобы я смотрел на него. Глаза в глаза. Зрачки в зрачки. Я начал медленно двигаться, подбирая нужный угол наклона, а найдя его, начал наращивать темп. Горячие волны возбуждения накатывали на тело. Том нащупал мой член и начал ласкать его в такт движениям. Ласкал так правильно, что я резко ускорился, то толкаясь в руку, то насаживаясь на член и излился в его ладонь с тихим вскриком. Он облизал ладонь, подхватил меня под бедра и резкими точками догнал меня в несколько фрикций, не спуская с меня жадного горящего взгляда. Его зрачки максимально расширены и совершенно черны. Меня затягивает в его бездну. Мы сидели, не расцепляясь, уперевшись лбами, обнявшись, перемешав дыхания, содрогаясь от удовольствия и тяжело дыша. Я уперся руками в его плечи и встал на трясущиеся ноги, выпуская его член из себя. По бедрам потекла тёплая струйка, а я, не удержавшись, сполз на ковёр у его ног. — Устал? — Да. — Я тоже. Сейчас, пять минут — и я нас аппарирую. Я кивнул и прижался к бедру Тома, положив на него голову. Кажется я задремал, потому что как оказался в постели — я не запомнил.

***

Мне снился бег, ужас, липкий, сокрушающий всё существо страх. Невысокий полный человек, весь взмокший, с мокрыми взъерошенными или вставшими от ужаса волосами петлял тёмными коридорами, пытаясь убежать от настигающего его ужаса. Уткнувшись в тупик, он тихо завыл, закусил губу и скрючился в самом тёмном углу. Серебристый свет залил тупичок и туда вплыла призрачная фигура. — Джеймс! Джейми! Пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Я виноват, да, это я выдал ваше место пребывания, но ведь ничего не было. Тёмный Лорд не ходил туда. Он зачем-то потащил меня за собой в бордель. — А тебе было мало того, что ты сам ему всё рассказал? Ведь он даже не просил тебя об этом. Ты сам, по своей инициативе на блюдечке преподнёс ему место сокрытия. Я верил тебе, Питер. Я верил в тебя. Я доверил тебе самое дорогое, что есть у меня. Семью. Лили и малыша Гарри. — Прости, прости… — шептал Хвост, обняв себя руками и раскачиваясь. — Только мать Магия может простить тебя. Я же буду приходить к тебе до тех пор, пока ты не предстанешь на её суд. — Она меня убъё-ё-ё-ёт, — взвыл Хвост, вцепляясь в волосы руками. — Тогда я не прощаюсь, до завтра, Питер, — сладко улыбаясь, проговорил Джеймс, и растаял. — Не-е-е-ет, — разнесся по подземельям Хогвартса жалобный стон. Я удовлетворённо усмехнулся и… проснулся.