Любовник смерти

Мне снился запах. Он вёл меня по тенистой подложке леса. Я мягко ступал широкими лапами, скользя сквозь листву неслышным шагом. Запах петлял, истончался, нарастал, дразнил. Я тихо фыркнул, когда тот пересёкся с другим, резким, тревожным и… проснулся. Я почувствовал, что замёрз с одной стороны. Том прижимал меня к себе животом, обхватив руками и закинув ногу. А спина немилосердно замёрзла. Я накинул на нас согревающие чары и тихонько пощекотал шею Тома. Он сразу открыл глаза и сфокусировал их на мне. Мы лежали нос к носу. — Рассвет будешь? — Буду. Ты не замёрз? — С одной стороны. Мне надо два Тома, чтобы не мёрзнуть. — Мы тебя затрахаем. — О, да, я как-то не подумал. Мы сидели на берегу, я опирался спиной на грудь Тома, в кольце его рук, и ждали чуда. Солнце нас не обмануло.

***

Приняв душ, приведя в порядок волосы (вот же докука с этой длиной, я уже пару раз случайно заправлял их в штаны), надев линзу-медузу и одевшись, я вышел к завтраку. Том уже пил кофе и читал газету. После плотного завтрака (Дорри явно был в курсе наших передвижений) я вызвал по парному зеркалу Сириуса. Его камнем был синий сапфир. Он ответил сразу. Мы поболтали о статье про пророчество, о Гарри (Сириус собирался купить ему метлу для малышей), а потом перешли к животрепещущей теме — анимагия. Сири нашёл в библиотеке книгу «Анимагия — от задумки к воплощению», где был рецепт зелья, способствующий и облегчающий оборот. Именно его он, отец и Петтигрю применяли, чтобы обрести свои анимагические формы. Оно хорошо тем, что проявляет предрасположенность. Я свои формы знал, но все равно зелье было интересным. Зелье им тогда помогла сварить Лили. В этот раз она тоже обещала помочь. Надо было идти на Гриммо. Я предупредил Тома, что иду к семье и обещал связаться с ним перед возвращением по зеркалу. Оно, слава Мерлину, не пострадало тогда, когда во мне проснулся Жнец. Я попросил Добби перенести меня на Косую Аллею, заглянул в лавку Малпеппера за компонентами зелья и в цветочную лавку. Купив всё необходимое, призвал Добби, и он перенёс меня к двери Гриммо, 12. Мне открыл Кричер, традиционно поклонился в пол, обласкав взглядом и ворча: «Господин похудел и весь избит, куда только этот проходимец Добби смотрит». Я в панике рассмотрел себя в зеркале у входа, но ничего не увидел. Ох уж этот Кричер. Ничего от него не скроешь. Семья ждала меня в гостиной. Лили обняла меня, обдав запахом осени и выпечки, моё сердце радостно забилось. Мама. Я подошёл к леди Вальбурге для поцелуя, а потом меня облапил и обхлопал Сириус. Матерился про себя на немецком, и удержал лицо, когда Сириус «удачно» шлёпнул меня как раз по лопатке, где на косточке кожа была повреждена сильнее. Малыш Гарри очень внимательно наблюдал за всей этой кутерьмой из манежа, а потом требовательно протянул ручки. Я отдал дамам по горшочку цветущих фиалок, символу нежности и добрых намерений, Сири скинул пакет с зельями и взял малыша на руки. Он доверчиво прижался ко мне, смешно сморщил носик, принюхавшись, и на парселтанге спросил: — Котик? — Ты хочешь котика? — Нет. Ты котик. — Если всё пойдёт хорошо, малыш, буду котиком. Он задорно расхохотался и поймал меня за прядь выбившихся из косы волос. Оставив малыша на попечение Тинки и Вальбурги, мы с Сириусом и Лили спустились в лабораторию Блэков, расположенную в подвале Блэк-хауса. Рецепт зелья был заморочливый, поэтому подленько бросив весь процесс на Лили, мы с Сириусом сбежали в дуэльный зал. Я по дороге рассказал ему, что принял наследие Гриффиндор, и подчеркнул, что это должно остаться в кругу семьи. Ни Дамблдор, ни Петтигрю не входят в этот круг. Сири посмурнел лицом, но меня понял. Да. Очистка крови и принятие рода — великое дело. Сириус стал более сдержанным, хорошо держал эмоции в узде, трезво смотрел на вещи, при этом оставаясь самим собой. Меч Гриффиндора, выскакивающий мне в руку, его поразил. А когда я дублировал его и покрошил парочку манекенов — загорелся научиться такому же. Притащив из оружейной две приличные сабли, он сразу чуть не лишился руки и немного остыл. Начали обучение мы со спарринга пока с одной единицей оружия. Намахавшись, мы с Сириусом оглядели друг друга и расхохотались. В царапинах, с наливающимися синяками, в порванной одежде и бесконечно счастливые. Я, наконец, вспомнил, сколько мне на самом деле лет. Всего двадцать! Я и должен скакать с мечом в спарринге с другом, ставить безобидные синяки, хохотать, радоваться жизни, а не спасать мир. Ярость на Дамблдора взметнулась и опала. У меня есть преимущество. Я не один. Мы пошли в душ, скинув одежду Кричеру для освежения и починки. Я счастливо забыл про следы от розг. Но мне про них напомнил возглас Сириуса. — Харон! Бля. Я медленно развернулся. Сириус почему-то отвёл глаза. — Сириус, просто не спрашивай. Я не готов это обсуждать. И я в порядке, — я отвернулся и включил душ. Рядом зашумел второй, и я боковым зрением увидел Сириуса, шагнувшего под горячую воду. Когда я с наслаждением натягивал после душа чистые штаны, почувствовал на плече ладонь, осторожно коснувшуюся следа от розги, перечеркнувшую всю спину. Она прошлась от правого плеча до поясницы. Я закаменел. Сзади раздалось хриплое: — Я не знаю почему, но ты привлекаешь меня. Очень. — Извини, но я не один. Я не могу дать тебе ничего, кроме дружбы или братства. Рука, задержавшаяся на пояснице, пропала. — Вечно передо мной всех хорошеньких разбирают. Вон, как с Поттерами, — раздался сзади горький смешок. Кого же именно «разобрали», Сириус не уточнил. Если Лили — то у Сириуса появился шанс. Но я вспомнил сцену на пожаре и боюсь, он им не воспользуется. Я обернулся и коротко взглянул на него, а потом протянул руку: — Друг? — Брат! — пожал руку Сириус. Даже если он был расстроен, то лицо держал отлично. Лорд Блэк. Мой извращённый ум подкинул пару фактов про привычку заключать браки с близкими родственниками у этой семьи, но я отбросил её как зловредную.