Любовник смерти

Я выбрался из постели только вечером. Есть хотелось до дрожи. Том пришёл в каминную, где я поглощал бутерброды и чай в огромном количестве, и присоединился к этому незамысловатому ужину. — Ты сможешь ночью уснуть, проспав почти весь день? Я пожал плечами. Я чувствовал себя отдохнувшим и опустошённым. Никакие мысли не плавали даже фоном. — У тебя есть планы на эту ночь? — уточнил я. Том посмотрел на меня и хмыкнул. — С тобой я стал человеком, полным планов. И да, я хотел предложить тебе провести эту ночь на море. Я завис. На побережье Англии я был только дважды. Один раз скрываясь с Дурслями от писем, второй раз в пещере с Дамблдором и инферналами. Меня передёрнуло. Том заметив мою реакцию, похолодел лицом и отвернулся. — Я никогда не был на нормальном море, — медленно проговорил я, — в смысле, тёплом, безопасном или какое оно там ещё бывает. В первый раз это был маленький неуютный каменный остров, куда Дурсль утащил меня от писем из Хогвартса. Второй раз был ещё ужаснее, — меня снова передёрнуло. — Твоя жизнь похожа на сказку, — саркастически протянул Том. Я согласно кивнул. Действительно. Только это была очень страшная сказка.

***

Пляж, на который нас перенёс портключ, был необыкновенным. Я видел такое только на туристических буклетах, которые регулярно приходили по почте Дурслям. Белый песок, прохладный и шелковистый. Очень чёрное, низкое небо с незнакомым рисунком звёзд. Они были такими крупными и близкими, что казалось, их можно потрогать руками. А рядом ворочалось в своём древнем ложе море. Оно накатывало на берег, вздыхало, шептало, переливалось сверкающими искрами. Я замер, вдыхая полной грудью непередаваемый запах, прислушиваясь, зарывая босые ноги в песок. Долго-долго я не мог пошевелиться, впитывая в себя всю картинку целиком. Долго-долго смотрел на море. А Том стоял рядом и смотрел на меня. Я развернулся к нему, вгляделся в лицо. Южная ночь не была кромешной, и я видел блики звёзд, мазками ложившиеся на чёткие черты его лица. Я заглянул в глаза, которые сейчас напоминали потухшие вулканы, где под тёмной коркой бурлит лава, прорываясь лёгкими красными всполохами. — Спасибо! — выдохнул я и поцеловал легко, мягко. Его губы были солёными. А потом, скинув пижамные штаны и футболку, я пошёл к воде. Море оказалось теплее воздуха. Плотная вода щекотала щиколотки, обрисовывая линию соприкосновения странным свечением. — Это планктон, — сказал Том. Он, обнажённый и невыносимо прекрасный, стоял рядом, — ночью он светится, — взяв мою руку, переплёл пальцы и потянул меня в воду. Зависнув на глубине, я запрокинул лицо к звёздам и позволил морю тихо покачивать себя. Было ощущение опрокидывания, как будто я упал в небо. Я чувствовал себя одновременно и микроскопической песчинкой, и частью огромной вселенной. Я был бесконечно счастлив. А потом, сидя бок о бок на песке, мы встречали рассвет. Вначале в чернильной темноте ночи у моря появился край. Оно провалилось, стало глубоким, тёмным. Звёзды выцвели. Над кромкой возникло свечение, и показался дикий пушистый огромный шар. Он всплывал из глубины, подсвечивая море огненными бликами, вода насыщалась аквамарином, становилась прозрачной, живой. Я был буквально раздавлен красотой этого зрелища и повернулся к Тому, желая разделить с ним эмоции. Но он не смотрел на восход. Он смотрел на меня. — Ты видел?! Ты видел, как солнце преобразило море? Оно было мёртвым, а потом ожило! — Да. Я видел. Ты моё солнце.