Любовник смерти

— Слушай, а откуда этот портключ? — я счастливый, отмытый от солёной воды, сидел в столовой на завтраке и помешивал ложечкой чай. Том коротко взглянул на меня и отпил кофе. — Этот остров принадлежит Малфою. Когда я намекнул, что хочу выгулять тебя, он сразу его организовал. — Надо будет поблагодарить его, — сказал я с воодушевлением. — Я уже поблагодарил. Круциатус больше тысячи слов. — Том! — Видел бы ты его похотливую рожу, когда он его предложил, — ожёг он меня багровым взглядом. — Вы встречались помимо Мракс-хауса? Отвечай! — Да, в Министерстве, когда я получал разрешение на опеку над Гарри, — непонимающе смотрел я на Тома во все глаза, — что такого опять произошло, о чём я не знаю? Я опять нарушил какой-то замшелый этикет? — Произошло то, что слишком легко он дал этот ключ и слишком любезно предложил им пользоваться при первой возможности, не попросив ничего в ответ. Возможно, он уже получил своё от твоего болтливого рта или блудливой задницы, — чашки на столе начали дребезжать. — Возможно, он твой вассал, а ты — грёбаный тиран, и он просто боится тебя до яичных колик! — вспыхнул я на необоснованное обвинение. — И вообще, я не давал тебе ни малейшего повода так грязно меня обзывать или подозревать в чём-то! У тебя нет на это никаких прав! — я бросил ложечку и вышел. Чёртов параноик! Он мне не муж и вообще никто! Я не давал повода предъявлять на меня права! Или давал? Наши странные, болезненные, эмоциональные, ненормальные отношения, которым нет ни причины, ни оправдания, ни названия. Возможно, я дал Тому надежду на что-то большее, чем отличный секс. Возможно, я и сам чувствую что-то большее, чем вожделение. Я метался по спальне. Мне нужно было уединение. — Добби! Я сорвал с себя очередную одежду Тома, которую не глядя брал из шкафа каждый день, натянул свои джинсы, свитер, зашнуровал ботинки, накинул куртку. Добби, испуганный, таращил глаза. Я протянул руку и за секунду до того, как исчезнуть, увидел Тома на пороге спальни, кинувшегося ко мне. Добби переместил нас в лес Дин, к озеру, из которого я доставал меч. Я не говорил ему ничего конкретного. Он считал это с моего ментального посыла. — Добби, не бойся меня и не обижайся. Мой гнев не о тебе. — Добби знает, хозяин. Добби чувствует вашу боль, и ему больно тоже. Мне захотелось обнять это преданное существо, которое сделало целью своей жизни служение такому придурку, как я. И я обнял. Худое тело Добби дрожало под моей ладонью. Я наколдовал тёплый свитер, шарф и пару разных носков из носового платка, завалявшегося в кармане куртки. — Это тебе. Но не в смысле одежды. Просто как благодарность и забота. Добби прижал вещи к своей щуплой груди, счастливо кивнул и исчез в подпространстве. Озеро было очень красивым. Обрамлённое в краснеющие деревья, оно было прозрачным до самого дна. Я присел на поваленное дерево, накинул на себя согревающие чары и задумался. Магия и Смерть! Как же я этого не хочу! Решать, страдать, делать выбор. Я, получив второй шанс, просто хочу жить. Я люблю Северуса! А что с Томом? Он стал за эти несколько недель для меня кем-то важным, кем-то бОльшим. Он не раз недвусмысленно мне намекал, даже прямо говорил, что и я для него не просто так. Что же я натворил! Что мы натворили? Я, не умеющий скрывать, что чувствую. И он, не умеющий признавать, что умеет чувствовать. Патронус дался мне легко. Достаточно было вспомнить тёплые объятия моря. «Мне надо побыть одному. Прости», — серебристая пантера унеслась огромными прыжками. Ему сейчас тяжелее, чем мне. Я знаю где он, а он не знает. Я думал про Северуса, который не знает меня. Я горел желанием возродить наши отношения, когда вернулся. Я и возвращался только за этим. Но этот Северус был другим человеком. Ему 21, а не 38. Он не сломан смертью Лили, не раздавлен годами одиночества и отчаяния. Он не знал, что такое война, пытки, смерть. Не был двойным, а потом и тройным агентом. Не спасал меня от смерти много раз и не боролся со мной плечом к плечу против Волдеморта, Дамблдора и всего оставшегося мира. Склонив голову на согнутые колени, я зябко поёжился. Конечно, при первой возможности я сближусь с Северусом. Если он позволит. Если я буду ему нужен. Если он сам так решит. Его отношение к Лили так и не было понято мной до конца. Был ли он влюблён, или же она была его единственным другом, светлым пятном в беспросветной жизни? Я не знал. Я люблю их обоих. И не буду вмешиваться в течение их жизни. Я решил. О нет, я не отказывался от своей любви и от Северуса. Просто я вдруг понял, что его счастье важнее моего. Солнце садилось, окрашивая красным стволы. Я набрал веток, разжёг костёр, разделся и зашёл в озеро. Вода была настолько холодной, что обжигала. Я поежился, резко забежал в воду и сделал несколько интенсивных гребков. Холодная вода отлично прочистила мне мозги, убрав из головы все мысли. Я выскочил, высушил себя магией, оделся и сел поближе к костру. Неожиданно я вспомнил вчерашнюю ночь у тёплого моря и своё разделённое на двоих одиночество. Сегодняшняя ночь была настолько контрастной! Все мои отношения с Томом были сплошной чередой контрастов. Укус, который зализывают, чтобы укусить вновь. Я трансфигурировал из веток матрас, накидал на него листьев, потушил костёр и закопался в листья, обновив согревающие чары. Надо мной было вечное звёздное небо и звенящая тишина. Только древнее реликтовое излучение решало что же оно — звук или свет, хотя, на самом деле, было и тем, и тем одновременно.