Mine

      Сегодняшняя ночь словно создана для развлечений: ослепляющая радуга цветов бросалась в глаза, искажаясь в окне. Гул людей, музыки доходил даже до верхних этажей, все это создавало иллюзию стаи светлячков, что еще долго будут кружить в небе, танцуя и подпевая. В блеске белой лампы сверкали мои острые бирюзовые клыки, монокль переливался разными цветами, на голове как всегда устроился цилиндр с алой шелковой лентой, на полях приютился маленький рубиновый змей. Наряд был деловым, но в тоже время, выходным, так как рубашка цвета крови сидела слишком свободно на плечах и открывала часть грудины, на которой красуется дьявольское крыло на серебряном подвесе, рукава подвернуты до локтя. Брюки в облипку на бедрах окутывают бедра, стрелки тянутся до самого низа, где они встречаются с лакированными темными туфлями на небольшом каблучке. Осталось лишь добавить приятный парфюм и можно полюбоваться собой любимым. Уверенный взгляд, улыбка — все, что нужно для сегодняшней ночи.

***

      Центр города поражает своими звездами, разговоры людей повсюду, кто-то поет задорные песни во всю глотку, а где-то кривой цепочкой неспеша ковыляют пьяницы. Яркие вывески так и зазывают посетителей потанцевать и насладиться заряженной атмосферой. Одно из них — ночной клуб "черный лебедь", один из самых известных, мне давно хотелось там побывать, когда ещё для меня не существовало моральных принципов. Высокое здание, похожее на дворец, в несколько этажей, позолоченные фигуры в форме мифических существ, а в самом центре — голова лебедя, с пышными перьями и высоким воротником-стойкой. Внутри клуб отделан в алых тонах, танцпол был завален людьми, громкая музыка отдавала вибрацией в голову, где-то стояли пилоны, огражденные подиумами. Но мне не слишком был интересен первый этаж, я следовал на третий, где были комнаты для особых персон, дубовые резные двери не пропускали шум, глубокий коридор был залит алым светом.       Стены комнаты, как и все остальное было в красно-винных оттенках, кожаный широкий диван, рядом с которым стоял стол с алкоголем, напротив стоял пилон, с белым подиумом. Человеческое тело странно само по себе, особенно женское, мужчины находят его привлекательным, когда оно обнажено. Последний раз с моих неразборных плотских утех я подзабыл о таком увлечении как танцы на пилоне, все они начинались невинно, пока не перерастали в грубый секс на столе, или диване. Я предпочитал всех, кто был готов отдаться мне, пол не имеет значения, будь то крепкий самец или юная девчонка. Каждый раз, смотря на шест, я вспоминал свою распутную жизнь. Помимо него был отдельный бар слева с музыкальной станцией и куча лепнины, ковров и декораций, особенно свечей.       Плюхнувшись на диван, я первым делом открыл бутылку вина, оно приятно на вкус, но я никогда не пьянею с человеческих горячительных напитков, сколько бы не пил. В бокал льется темная струйка с терпким ароматом, касается губ, даря сладко-горький вкус, язык спешит слизать его со рта. Настроение поднялось, и я был готов начать представление. Нажав на маленький колокольчик на столе, пальцы коснулись прохладного металла. В дверь постучали, и моему виду предстала невысокая мулатка с карими глазами, одетая в черную портупею с неплотной сеткой в зоне груди, трусики с тонкими парными лямками почти не закрывали лобок, на ногах были чёрные лакированные стрипы.       — Здравствуйте, — низкий голос поприветствовал меня, девушка застыла, разглядывая своего клиента. Казалось, что она удивлена, но в тоже время и заинтересована. Я закинул ногу на другую и продолжал довольствоваться вином, рука указала на станцию, и та подошла к ней, выбирая фонограмму, нередко посматривая на меня. Вскоре она взошла на пилон, заиграла неспешная мелодия, девушка отклонила голову назад, прижимаясь ягодицами к шесту, и спустилась вниз, ноги широко расставлены, руки подняты вверх. Затем поднялась, прогибаясь в спине, закидывая ногу на пилон, она откинулась, посмотрев на меня, я в этот момент взглянул в ее карие глазки, от чего она дрогнула. Явно смущенная, мулатка повернулась ко мне спиной, держась за опору и расставляя ноги, затем потянулась ладонями к бедрам, проходя по ним и лаская. Девчонка взбиралась на пилон, облокачивалась, показывая свои формы. Уже бы сейчас я остановил танец и позвал к себе на диван, но такого желания у меня не было, мне просто нравился само выступление. Когда она смотрела на меня, я примечал смущение и блеск, особенно, когда мой язык дразняще проходил по краям бокала. Музыка затихла, танцовщица сидела на подиуме, невинно сжимая бедра, но через мгновение подползла ко мне, положила руки на мои ноги и повела ими к паху.       — Кажется, я не заказывал секс на ночь, — я остановил её руки.       — Наше заведение сделало вам небольшой подарок.       — Вот как, — я посмотрел вниз, руки девушки так и хотели стянул брюки, я устало взял её за волосы и потянул на себя, она удивилась, — разденься. Танцовщица стянула с себя ремешки, большая грудь выскользнула, крупные соски напряглись, дальше исчезли трусики и туфли.       — Встань на колени, — та послушалась и оперлась локтями об диван. Моя ладонь потянулась вниз, к маленькому клитору, пальцы надавили, а девушка вздрогнула. Несколько круговых движений, и чуть ниже чувствуется влага, рука трется о вход, чуть протискивается во влагалище, слышится слабый низкий стон. Рука толкается во внутрь, не щадя упругую дырочку, глубокое дыхание пронзает слух, девушка прогнулась, задевая животом диван. Я вытащил, чтобы помучить чувствительный бугорок, быстро перебирая его подушечками пальцев. Ноги разъехались шире, мулатка простонала, а я продолжал бесстрастно ей мастурбировать. Как только она задрожала, мне стало ясно, что она вот-вот кончит, поэтому убрал руку, чтобы ей же поднять голову танцовщицы.       — Ты этого хотела? — та показала в знак согласия, — может, поцелуешь своего клиента?       Её руки потянулись к моему лицу, и тут я не смог сдержать улыбки, в ее глазах поселился страх. Не успела она коснуться моих губ, как с них потекла царская водка, прожигая лицо. Она завизжала, брыкалась, а кожа так и пузырилась, руки царапали мои ладони, пытаясь высвободиться. Крики прекратились, и я с отвращением бросил труп девушки на ковер, в груди неприятно тянуло. Я обратился в дым и вернулся в отель, где уже за окнами уже светлело, скоро собирать вещи.

***

      Уже как второй час я смотрел в иллюминатор, за которым сгущались непроглядные облака, на холодном стекле остается мой отпечаток. Голова пуста, хочется спать. Внутри меня все сжималось от волнения: правильно ли я поступил? Все эти события хочется стереть из памяти, я опустошен донельзя, мне захотелось увидеть даже этого смазливого медведя, будь он неладен. Я обхватил лицо руками, пытался обдумать. Я не хочу быть таким. Устал от этой роскоши, похвал, тяжесть от насилия ради удовольствия заполнило мое сердце. Сил уже не оставалось, свинцовые веки закрылись.       Сон продлился недолго, но чувство бодрости было огромным. Я вышел из самолета, забрал багаж на пункте выдачи и присел на ближайшую скамейку, чтобы вызвать машину. Внутри аэропорта, как муравьи, бегали пассажиры и работники здания, слышались объявления. Прозрачные черные стекла давали увидеть дневное, почти вечернее небо, а где-то за облаками блистало солнце. Вдохнув теплый воздух с приятными сладкими нотками, я вышел на улицу, где около входа притормозила темная машина.       Лучи солнца ласкали мое лицо, покачивание транспорта заставляло меня снова заснуть, мы неслись с огромной скоростью, пролетая мосты, повороты, перед глазами красивейшие пейзажи нетронутой природы, ставшей хозяйкой этих мест. Вот знакомые мне домики, проспекты, слева можно увидеть театр, в котором дают всевозможные пьесы и спектакли. Маленькие магазинчики теснились под жилыми этажами. Знакомый поворот на Хэт-авеню, где вдалеке стоит родной особняк.       Я рад вернуться домой, вижу, как ко мне выбегает мой ученый, поспевая снять с меня пальто, его голубое создание выскочило из кухни, махая широкими лапами, зовя меня, девчонка чуть ли не накинулась на меня. Укол пронзил меня, такой теплый, я оставил чемодан и направился на кухню, где уже был накрыт стол.       — А где Грей? Он ужинал?       — Он ждет вас у себя, — доктор зачерпнул вилкой салат, — у него для вас сюрприз.       — Вот как, — я быстро пережевывал теплый стейк, запивая кислотой, из рта чуть не вываливались куски. Как ни странно, но мясо у этого медведя получилось отличным, он умел готовить, полная противоположность доктора. Стоя около столешницы, поедал блюдо, я был голодным, как скотина. Быстро отставив тарелку и дожевав, поплелся наверх, чтобы принять душ. Здесь словно вода другая, мягкая. Натянув черный халат, который всегда висел рядом с кабинкой, я поспешил в комнату.       С тихим скрипом дверь открылась, все заливал свет желтых свечей. Постель с алым одеялом, запах орхидей — это стало мне привычным. Медленно пройдясь, я позвал мальчика.       — Грэй, солнышко.       — Искал меня?       Не успев понять источник звука, длинные руки коснулись спины, а за ней — мой любимый. Его просто не узнать: веки блестят в жемчужном оттенке, как солнце пустыни, их перекрывают кукольные ресницы, влажные губки блестят, отражая от себя свет, я ахнул, когда он прикрыл свои глаза, давая увидеть все их переливание. Он немного отодвинулся, открывая из-под персиковой вуали хрустальное кружево, стелющееся по груди и животу, бесстыдно оголяя ножки.       — Вау, — все, что я мог сказать со своими выпученными глазами, — какой красавец, — я не удержался и притянул его губы к своими, обдавая жаром, — и это все мне?       — Только для тебя, — Грей повел меня за собой, сев на кровать. Я потянулся к его виску, желая начать, но он задержал мой жгучий порыв.       — Что такое, ангелок?       — Сядь в кресло.       Я понял, чего он хочет, через секунду напротив него возвысилось мое излюбленное кресло с высокой спинкой. Грей улыбнулся и встал, давая вуали тель по его плечам на темный ковер. Он медленно прошел около резной стенки, проводя по лакированной поверхности пальчиком, спина выгнулась, и голова закинута назад, рука касается кадыка, спускается ниже, на грудь, глаза прикрыты. Я был под таким впечатлением, что не осознал, как моя собственная ладонь сминает ткань халата, зубы прикусывали губу. Он развязал узел на шее, и ткань падает, оголяя тело, он так невинно раздевался, мне хватило, чтобы завестись по полной, рука тянулась к поясу халата, как он поднял ладонь, чтобы остановить.       — Нет, — протянул он, — только смотреть, трогать нельзя.       Грей уселся на кровать, начал поглаживать плечи, двигаясь к груди, задевал мягкие соски, другая рука ушла к ягодицам, мнет и поглаживает, пока они не краснеют. Шумно выдыхая, он смотрел на меня, не имея ни капли стыда, мне так не хватало этого хрупкого тела, хочу прикоснуться, но нельзя. Сердце забилось чаще, пуская вспышку жара, когда Грей раздвинул ноги, на коленке лежала ладонь, которая спустилась к паху, пальцы обхватили напряженный член, а тот улыбнулся, желая ласкать себя на моих глазах. Ладонь начала тереть головку, любимый сжался, откинув голову назад, рот открыт, а из горла доносятся низкие вздохи. Ему, наверное,так приятно, когда на него смотрит его вторая половинка и буквально ерзает от приятной боли, я терпел, пока мальчишка доставлял себе удовольствие. Голова вертелась в разные стороны, Грей сопел и закрывал глазки, пальцы терлись об влажную длину органа, а затем послышался короткий стон, рука резко покинула это место. Мальчик задыхался, тело дернулось, чувствительный орган подергивался, но оргазма не было. Грэй жалостливо промычал и взглянул на меня, заведенного.       — Хочешь, чтобы я тебе помог? — он кивнул, мне уже не хватало сил сдерживать желание.       Одежда рывком слетела с меня, буквально напав на парня, я бросился целовать его челюсть, ключицы, косточки таза, чьи-то ножки закинулись на мои плечи. Грей тянулся своими пальчиками к моему члену, пытаясь направить на себя.       — Ну-ну, малыш, комфорт превыше всего, — я достал из тумбочки ту самую смазку, обильно нанеся на себя и парня. Член касался входа, проскальзывая мимо, Грей скулил, пытаясь упереться. Покачивая бедрами, я оставлял на его ногах поцелуи, нельзя описать моего восхищения от этой фарфоровой кожи, светлых волосков на ней. Желание становиться сильнее, не спеша я толкаюсь в парня, он охнул, когда согнулся пополам. Я коснулся губами его носа.       — Я так хочу тебя, — первый толчок заставляет парня раскрыть рот, — хочу до самого утра.       Ноги сцепились в замок, давая понять, что сегодня будет долгая ночь. Глубокие толчки выбивали весь дух из парня, он скулил, цеплялся руками за одеяло, комната наполнилась горячим дыханием, мы оба получали удовольствие от секса, я обожал каждый момент, стон, царапок на шее, мальчик насаживался на член с большим энтузиазмом. В один момент из его глаз брызнули слезы.       — Что такое? Тебе больно? — я остановился, чтобы погладить его по щеке.       — Нет, просто слишком приятно, до слез.       Эти слова чуть не заставили меня спустить раньше времени, я почувствовал гордость, что смог довести партнера до такого состояния. Еще с большей силой я двигался внутри него, парень издал первый стон, поняв, что он на пике, я вытащил и уложил его на бок, снова войдя. Грей вцепился мои губы в страстном поцелуе, быстрыми толчками я довел его до высшей точки блаженства, он весь сжался с таким гортанным стоном, что в ушах зазвенело. Вся сперма оказалась на красном одеяле, тонкой нитью стекая с головки, Грей счастливо заулыбался, я все еще не кончил.       Мальчишка отодвинулся и встал передо мной на четвереньки, дразня меня своими упругими ягодицами. Я был не прочь их ласкать своим влажным твердым органом, оставляя следы смазки, но Грей, видимо, хотел снова продолжить наше соитие.       — Такой нетерпеливый, — я вставил в него, наклонился и убрал спутанные пряди волос, — так сильно по мне скучал?       — Да, — выдохнул он, мои бедра медленно касались, — я думал о тебе все ночи напролет, — послышались всхлипы.       — Ну же, не плачь, я усмирю твой пыл.       Было бесполезно считать, сколько раз я довел его до оргазма, но мальчик остался довольным. Недели разлуки дали о себе знать, сексуальный голод — страшная штука. Но я всегда готов накормить своего любимого, слушая его стоны и мычания. Мне самому не мешало насытиться этим нежным телом, получая удовольствие раз за разом. Каждый толчок был чувствительнее прошлого, в разных позах мы наслаждались друг другом, так получилось, что в порыве страсти мы оказались на полу, но это не помешало Грею стонать, как сумасшедший, мальчик так скучал, что крики в моменте оргазмов не стали для него проблемой. Но вскоре мы выбились из сил, голые тела лежали на кровати, ничем не прикрытые. Потратив остатки энергии на то, чтобы погладить Грея за макушку, я крепко заснул.