Mine

      Шум волн солёного моря будит нас каждое утро. Яркое солнце крупными кубиками освещало комнату, выкрашенную в темный оливковый, мелкая пыль витает средь теплых лучей.       Теплая постель радует, как и мой возлюбленный, что покоится на моей груди, сонно моргая. Мягкий плюшевый халат стелется белоснежным покрывалом по хрупким плечам, в широких рукавах теряются тёплые ладони, что так и тянутся к моему лицу. Я целую его длинные пальчики, спускаюсь к локтю, а потом к его губам. Руки счастливо обнимают его, легко вздыхаю, улыбаясь. Наша жизнь изменилась, теперь мы живем далеко, в Португалии, на берегу бескрайнего бирюзового моря, моя душа обрела здесь покой. Начав все с чистого листа, я отказался от всех своих прошлых дел, теперь только мы вдвоем. Я так мечтал об этом, разделить свое счастье с кем-то. Мне бы никогда не удалось познать такую радость, если бы не мой ангелок.       — Люблю тебя, — тихо шепнул он мне в губы, — люблю больше жизни.       Что-то закололо внутри меня, руки пробила дрожь. Я запустил пальцы в пышные кудри и уставился на светлое стеганое одеяло. Никто и ничто не вечно, Грей, что всегда для меня будет невинным мальчишкой, всего лишь смертный. Поколения сменяют поколения, дают жизнь и умирают, их нельзя вернуть. Раньше я с презрением смотрел, как люди теряют близких, оплакивают, а кто-то не может смириться со смертью. Теперь я сам стал таким, только мысль, что снова стану одиноким, разрывает мое сердце. Куда уходит человек? Неужели как по щелчку пальца теряется сознание? Уже нельзя увидеть солнце, узнать вкус любимого чая, услышать голос любимого. Впереди пустота, ничего больше, там холодно и одиноко. Я не смогу принять, что мой хрупкий цветок обронит все белые лепесточки, склониться к земле, мою душу сожжет тоска. Хочу вечно видеть живой блеск глаз, касаться светлых бровей, словно крыло мотылька, что порхает вокруг огня. Буду молить смерть не забирать его у меня, чего бы мне этого не стоило, пусть она испьет мои слезы, но оставит его, смилуется над монстром, не даст ему разорвать себя от горечи, быть обреченным на одиночество — моя адова мука.       — Блэк? — тоненький голосок вернул меня в чувство.       — Все хорошо, — выдохнул я, прижимая мальчишку к груди, покачиваниями пытался успокоиться.       — Пойдём, скоро Флег должен приехать, — он потянулся и выпрыгнул из кровати, поспешил в ванную комнату и, как любящий супруг, поманил к себе. Прочь химеры! Сейчас я хочу насладиться совместным принятием ванны, тяжелым горячим паром и ароматом виноградных косточек. Умелые руки знают, где посильнее надавить, а где мягко прикоснуться, намыливая тело, Грей теребил мои смоляные волосы, почесывал кожу головы. Мальчик любит погорячее, почти кипяток льется на нас, распаренная кожа очень мягкая, покрасневшая. Парень схватил мочалку и присел на корточки, он начал натирать мои ноги до черного оттенка, поднялся выше к бедрам и уперся в мое достоинство. Вдруг в его глазах заплясали чертята, мочалка брошена, а ладони бесстыдно поглаживали это место.       — Хочешь сделать мне приятно? — подразнил я его, зная, что он готов вобрать в рот.       Грей многозначительно кивнул и уперся губами в головку члена. Он приоткрыл рот и заглотил её целиком, любовно посасывая, мальчик набрался большого опыта, знал, как порадовать меня. Если он хотел остсосать мне, я никогда не был против, зачем отказывать себе в таком удовольствии, особенно если это делает любимый человек, а парнишке было трудно устоять перед таким встревоженным органом, каждый раз он удивлял меня, то прижмет головку к небу, то заглотит по самое не хочу, что было сложно, я никогда не просил его сделать мне глубокий минет, но он настоял, когда его настроение позволяло. Язык старается, трется об длину, горячее горло выбивало из меня гортанные низкие стоны, рот принимал в себя упругий член и выпускал с громким хлюпаньем, оставаясь широко открытым. В кабинке не хватало кислорода, голова кружилась, а Грей все ласкал и ласкал чувствительный кончик, пока струи спермы не попали на язык, я опустился на пол, тяжело дыша с улыбкой на лице. Кое как мы выползли из душа и завернулись в халаты. Босые ноги оставляли мокрые следы, они выстраивали тропинку на кухню, я открыл ящик столешницы и прихватил сотейник.       — Завтракать будешь? — крикнул я на весь частный дом.       — Да! — парень прибежал ко мне, — что будешь готовить?       — Ну, давай посмотрим… , — я открыл холодильник и созерцал обилие овощей и фруктов, почти никакого мяса, Грей предпочитал салаты, но был не против полакомиться и птицей, — куриная грудка подойдет?       — Сгодится, только отвари ее.       — Как скажешь, — я уже наливал воду, — а гарнир будешь?       — У нас грибы остались? — мальчик полез в холодильник, отыскивая заветные лисички или шампиньоны, но вскоре он собрал пухлые губки в бантик и нахмурил брови, — с грибами промах. Тогда уж пусть будет спаржа.       — Да, а то она давно уже лежит, — усмехнулся я, видя, как Грей недовольно на меня посмотрел, — а что? Не пропадать же добру?       Он лишь показал мне язык, какой вспыльчивый, но его противостояние полностью рассеялось, когда мои руки выхватили пакет с зеленью и забросили к мясу. Сев за белый мраморный стол, я подозвал к себе мальчика, тот охотно уселся напротив меня, потирая щеки.       — Сколько сейчас времени?       — Без десяти девять, — промычал я.       — Во сколько он должен прибыть?       — Где-то в одиннадцать.       Слышится бульканье воды и шум волн. Салатовый тюль покачивается от ветра, касаясь оливковых стен, на полках стоят наши совместные фотографии, декоративные ведерки цветов, а на одной из них — коробочки под обручальные кольца. Вдыхая соленый аромат, я вспоминал нашу первую брачную ночь, медовый месяц, первую мелкую ссору. Мы были в разногласии: я считал, что цвет летней шляпки должен быть светлым, он больше шел мальчику, а тот настаивал на темном, каждый из нас был при своем мнении, пока я не понял, что ругаемся из-за всякой мелочи, теперь Грей щеголяет в кепке с козырьком, в на котором в ряд приютились темные бутоны ромашек. Сейчас я бы рассмеялся.       Мясо уже сварилось, готовое оказаться на тарелке. Супруг подхватил блюдо и прямо на ходу жевал, ничем не запивая. Спаржа похрустывала на зубах, Грей прикрыл глаза и поедал птицу с улыбкой на лице.       — Может, чаю?       — Угу, — с набитым ртом ответил он, прихватывая кружку.       — Флег на сколько к нам?       — Примерно, на неделю, я давно его не видел.       У доктора тоже наступили перемены, он улетел на другой конец света, работает в одной из лучших лабораторий, он всегда предан своему делу. Самое важное, что он перестал скрывать своё лицо, его серые с оттенком охры глаза всегда были наполнены энтузиазмом, волосы-пружинки холодного русого цвета, мелкая щетина — сколько я его знаю, ученого признавали привлекательной персоной, горячим умом, как его любили звать коллеги. Он до сих пор обращается ко мне на "вы", хотя я говорил, что я его бывший начальник и мы теперь просто хорошие знакомые. Как можно забыть такого человека, который вложил большой вклад в твое дело? Он всегда был рядом, было к кому обратиться, но его отличала от других одна вещь — полная преданность и искреннее уважение. Чтобы со мной не случилось, ученый приходил ко мне на помощь, не предавал, однажды он слег в постель, узнав, что мне плохо. Флег связан со мной, как и мой возлюбленный, крепкой неразрывной нитью.       Грей убежал на первый этаж, оставив посуду в раковине, не подумайте, что он грязнуля, если он чем-то становится заинтересованным, то готов бросить всю рутину и отлучиться, как я могу его ругать? Она может подождать, если муж бегает почти голышом по гостинной, пытаясь найти расческу, он у меня такой забывчивый, а она валялась среди подушек, за которыми ещё были и упаковки от снеков к фильму, видимо, мы так вчера устали, что кинули их прямо здесь.       — Это ищешь? — крикнул я, самодовольно покачивая рукой, Грей побрел ко мне, выхватывая ее из ладони, чтобы усмирить непослушные пшеничные пряди. Кроткий поцелуй в нижнюю челюсть, и я под чарами этого юного сорванца. Я повалил его на диван, щекоча и поглаживая, звонкий смех пронзает голову.       — Стой! Ты так меня замучаешь! — выкрикивал он, широко улыбаясь.       — Я думал, это делается так, — я стянул с него халат, обнажая тело, и ринулся его целовать, слабо царапать, покусывать и наслаждаться звонок сотни колокольчиков, Грей дрыгал ногами, перекатывался, руки ухватились и притянули в поцелуй.       — Давай начнем здесь, продолжим в спальне, — я соблазняюще выгнул спину, смотря снизу-вверх.       — Хотелось бы, но Флег скоро прибудет, нужно подготовиться, — Грей поднялся с дивана, — пойдем.       Мне ничего не оставалось делать, как послушать своего ангелочка.