Mine

Страсть вскружила мою голову, заставляя прорычать от удовольствия, тело само тянулось к этим желанным губам, желая ласкать их языком и нежно прикусывать. Я никогда бы не подумал, что получу такое удовольствие лишь от поцелуя, а что же дальше, когда мы будем содрогаться от приятной ноющей боли в мышцах и дрожащими пальцами сжимать одеяло, тяжело дыша. —Я хочу тебя… — Так возьми же… Вот она, точка невозврата: руки, ласкающие тело; ноги, что сцепились в замок, и возбуждение, которое уже невыносимо сдерживать. Желание получить то самое неповторимое удовольствие разжигало во мне огонь страсти так же быстро, как и одежда, что была брошена куда-то и давно позабыта. Похабные вздохи и стоны, голодные рыки наполнили комнату; ритмичные толчки заставляли мальчика закатывать глазки от наслаждения, сжимая простынь своими пальчиками до побеления костяшек; бедра пробила приятная дрожь. Эти дико приятные ощущения были подобны наркотику: ты желаешь еще и еще, не видя границ, а потом томишься в предвкушении того самого экстаза, что горячо и медленно накроет, давая по – настоящему кайфонуть. Малыш застонал громче, когда мой член задел простату внутри его сладкой попки, мы оба были на грани: головка члена все чаще и чаще тревожила комочек нервов, заставляя неприлично сильно стонать от экстаза, именно в этот момент наши тела словно пробивает током, мышцы слабеют, а взор затмевает дымка похоти, жадно ожидая подступающий оргазм. — Блек, я…! — парень резко зажмурил глаза, отдаваясь горячему, довольно сильному оргазму. От такого он сжал меня сильнее, я не выдержал и кончил глубоко в него. Мы оба задыхались, смотря в глаза с улыбкой на лице: мы получили, что хотели, доведя друг друга до головокружительной и такой нужной искры удовольствия. В унисон бешено колотятся два сердца, наполненные счастьем, руки медленно гладят наши обнаженные тела, губы устало сливаются в хрупких поцелуях. Утром нас пробьет ноющая, но приятная боль, но все потом, завтра, а сейчас хочется отдохнуть в объятьях друг друга, слышать, как сердце в чужой груди замедляет свой ход, закрыть глаза и отправиться в мир ночных грез. *** — Ух ты! Это мне!? — парень в удивлении выпучил глазёнки. Его небольшая жилплощадь теперь перестала быть похожа на Богом забытую пустыню: вдоль дальней стены расположился широкий письменный стол, покрытый лаком. Столешница была выполнена в технике искусственного мрамора: цвет фона был темно-кофейным, а сами прожилки были светлыми в жемчужно – сероватом оттенке, хорошо видневшиеся за счёт контраста. Уголки были закругленными, из-за чего она выглядела как вытянутый овал; на ней ничего не было, кроме некоторый принадлежностей вроде ручек, баночек с чернилами и всякого такого. Створки маленьких выдвижных полок, что находились по правую руку, были пузатенькими и декорированы они в такой же технике, что и столешница. Неподалеку виднелось удобное темное кресло со стеганой спинкой, справа от него возвышался резной шкаф почти до самого потолка, а впритык к нему была поставлена двуспальная кровать с витиеватым узором, что был высечен на изголовье. Само постельное было в оттенке темного шоколада, на котором будут ярко видны следы наших далеко не детских игр. Конечно, я сначала сомневался по поводу ее размера, ведь мальчишке столько явно не надо. Но вспомнив, как он сцепил свои длинные, тонкие ножки вокруг моих крепких бедер, подобно тому, как малышка коала обвивает лапками широкую ветвь дерева, я отогнал эти сомнения. Весь пол был выложен мягким ковром кремового оттенка, а в левом углу напротив стола бесхозно лежали два кресла – мешка кофейного цвета, в которых можно сидеть, потягивая горячий напиток или просто подурачиться. Высокий торшер с плафоном в виде лепестков лилии одаривал светом постель, но он доходил лишь до середины комнаты, поэтому пришлось установить дополнительный в потолке. Теперь здесь царил мягкий и теплый свет, касаясь своими пальчиками за каждый уголок комнатки, он не слепил глаза, а лишь нежно касался их век, согревая и щекоча. — Спасибо большое! Спасибо! — звонкий голос, подобно сотням колокольчиков, разлетелся по комнате, оглушая меня. Я не сразу заметил, что парень запрыгнул на меня, обвивая мою шею тонкими руками в знак благодарности. Мне это польстило: ко мне никто не проявлял такой признательности или чего – то такого подобного. В такие моменты я задумываюсь, что хоть кому – то по – настоящему нужен, что меня не используют как инструмент для достижения чужих целей, а лишь уделяют мне внимание, не прося ничего взамен. Я словно листочек дерева, что оторвался от матери и летит через необъятные океаны и просторы, надеясь найти свое место в жизни, где его не бросят, не воспользуются и выкинут на обочину, а тепло примут, пригреют к своему сердцу, не требуя ничего, кроме как быть рядом. — Ну все-все, слезай с меня, а то задушишь меня, — в смешной манере ответил я. Парень послушался — на плечах уже не чувствовалась тяжесть его рук. — Я сейчас уйду ненадолго, а ты будешь хорошим мальчиком и останешься здесь, пока не вернусь, если проголодаешься, то сходишь на кухню, она неподалеку, —моя рука потрепала его волосы на макушке. — А куда вы уходите? — с интересом спросил Грейсон. — А это уже не твое дело. *** Я шел по дорожке, вымощенной темными камнями, в направлении к особняку, глубоко вдыхая их мокрый запах и хрустя костяшками пальцев: давно я так не развлекался. Устроить геноцид в двух - трех ближайших подворотнях, и все косточки как новенькие: никакого дискомфорта или таких неловких моментов как случайно подвернутая нога. Пройдя длинный коридор я уже направлялся в свой кабинет, как вдруг на мои глаза напоролась дверь, ведущая в комнату Грея, в моей голове появилась идейка оставить несколько шрамиков на этом тельце, ему это не повредить. «Кашу маслом не испортишь», — как говориться. Приближаясь к двери, я услышал то ли писк, то ли вскрик. Открыв ее, моему взору предстала следующая картина маслом: Грей сидел на полу, одетый в короткую юбчонку и легкую рубашку, довольно умело подкрашивал глаза черной подводкой, попутно нанося кроваво – красную помаду на губы и кокетливо поглядывая в настольное зеркальце.Тот напевал мотив какой – то песенки. При виде этого я почувствовал, как что – то теплое заливает мое лицо: неужели румянец! Какая стыдоба! Бессердечное существо смущается лишь от вида слащавого юнца в облике девчонки! Уму не постижимо! Резко отвернувшись, дабы он не заметил, я закрыл лицо руками, от моих каблуков послышался скрип и до меня дошел громкий вскрик. Поняв, что меня заметили, развернулся обратно, увидев, как Грей нервно поправлял юбку— хотя что там поправлять— и быстро шарил по моей обуви глазами, не смея поднять головы. — П-простите, я все объясню! —парень все же взглянул на меня, но сразу же замер, увидев мое писаное лицо, —Эм…что с вами? — он боязливо подошел ко мне, кладя руку на мою щеку, — у вас жар? — такой заботливый жест вывел меня из колеи: как я позволяю ему трогать меня? Да, это приятно, но, черт, я здесь главный, я не хочу выглядеть в его глазах какой – то размазней, я хочу казаться достойным и властным мужчиной рядом с ним, нужно сохранять свой статус непоколебимого и гордого создания. — Что!? Да как тебе хватило смелости прикасаться ко мне без моего разрешения!? — рявкнул я на него,отдергивая свою голову, — и что ты вообще сейчас вытворял? —Н-ну, я…,— голос его подрагивал, пальцы нервно скрутились в замок, — мне п-просто нравиться выглядеть как д-девушка…, — в воздухе повисло неловкое молчание. —Ладно, проехали. С тобой ничего не случилось за время моего отсутствия? —Нет, а что? Вам же вроде все равно…, — на лице парня проскользнула хитрая ухмылка. —Да чтоб тебя, негодника! — я толкнул его локтем, и парень полетел на пол. — за такие речи недолго и головы лишиться. — я быстрыми шагами покинул его комнату. —Подождите! Я же пошутил! — послышалось скулеж из далека.