Юность

      Резковато оттолкнув Сириуса и обернувшись, Римус несмело поднял взгляд на Лили. Ее поджатые губы дрожали так, словно только что она стала свидетельницей нечеловеческой жестокости, а не обычного, к тому же — вполне невинного, поцелуя. — Эм… Л-лили, мы, эм… — начал было оправдываться он, вставая на трясущихся ногах. — Вы… вы целовались! — воскликнула Лили, хмурясь и скрещивая руки на животе.       Римус не был уверен, побелело ли ее лицо от злости, от отвращения, от ступора или от обычного лунного света, упавшего на него. Бледный как смерть Сириус потянулся за своей палочкой и, направив ее на дверь, что вела в коридор, который разнес бы звонкий повышенный голос по трети ночного Хогвартса, поспешно запер ее парой-тройкой заклинаний. — Лили, — повторился Римус, неуверенно кладя руку на плечо подруги, которое она тут же одернула. Раскрыв рот, он не сумел сходу сочинить правдоподобное объяснение их с Сириусом проступка.       Они были слишком взрослыми для «практики поцелуев с друзьями». К тому же, Лили уже видела Римуса целующимся с Пандорой. С Сириусом ситуация была и того более ясна даже тем, кто не был непосредственным свидетелем его любовных похождений. — Лили… эм… — так же тихо начал Сириус, подступая ближе к ним.       Повернув голову к Римусу, он одними только губами прошептал «обливиэйт», заставляя того тут же категорично покачать головой. — Что ты хочешь за свое молчание? — пожевав губы, спросил Сириус и снова посмотрел на Лили. — Джеймс… знает? — словно не слыша и не видя его, тихо спросила та. — Разумеется! И Питер, и Нюниус, и Макгонагалл, и даже Дамблдор — тоже! — наигранно улыбнувшись, сказал Сириус. — Сириус! — остепенил его Римус, чувствуя, что паника того, выливавшаяся в язвительность, могла навлечь на них еще большие неприятности. — Просто… пожалуйста, Лили… не говори никому, — взмолился он. — Пожалуйста. — Но вам нужна помощь! — возразила та. — Так… не должно быть, — нахмурилась она. — Если что-то существует, то значит, что ему есть место в мире, — сухо сказал Сириус. — Видишь ли, еще не должно быть так, что детей и подростков подвергают страданиям их собственные семьи. Но, тем не менее, это имеет место. Конечно, сравнение так себе, но… Но, к слову, по мнению некоторых семей, такие, как ты, не ровня таким как я и твой драгоценный Джеймс, но вы ведь счастливы вместе, — чуть прищурился он.       Лили насупилась, опуская взгляд. — Видишь ли, порой единственное, почему что-то продолжает считаться неверным, это предрассудки тех, кто не вкушал и не желает вкусить тот или иной «запретный плод», — продолжил Сириус. — Но мы с Джеймсом… таких, как мы, много! — сказала Лили. — А ты думаешь, что мы с Римусом одни такие умные и особенные? — сухо усмехнулся Сириус. — Думаешь, таким, как вы с Джеймсом, никогда не приходилось несладко из-за их любви? Неужели староста и отличница Эванс не знает Историю Магии?       Потупившийся Римус слушал их разговор, не зная, что сказать. Сердце в его груди отбивало бешеный ритм, а дыхание становилось все тяжелее, и казалось, что вот-вот все кругом померкло бы, словно в окончании страшного сна. — В конце концов, мы же… никому не вредим, — все же пробормотал он, вновь переводя взгляд на Лили. — Но… — она вздохнула. — Но Римус, ты ведь… был нормальным! Пандора… помнишь? — Как же такое забыть… но, — он тяжело выдохнул, поднимая взгляд на высокое, далекое небо. — Но… он заразил тебя? — недобро поглядывая на Сириуса, предположила Лили. — Мерлин, Эванс, если бы это дело было заразно, то не кажется ли тебе, что мне было бы проще попросить Джеймса заразить меня обратно?! — рявкнул тот, сжимая кулаки.       Немного отступив, Лили недоверчиво смотрела на них обоих. — И вообще — тебя-то какими судьбами принесло на заброшенную крышу посреди ночи? Тебе-то навряд ли нужно прятать свои чувства от посторонних глаз, — фыркнул Сириус. — Не вы одни исследуете замок и лунатите по ночам, — сухо ответила Лили. — Не заговаривай меня! — Мерлина ради, — напряженно выдохнул Сириус. — Хорошо. Вернемся к главному. Ты клянешься сохранить наш секрет?       Лили молчала, лишь переводя хмурый взгляд с него на Римуса и обратно. — Пожалуйста, — прошептал тот. — Отопри дверь за моей спиной, — прошептала Лили, снова глядя на Сириуса. — Пожалуйста. — Сначала пообещай, — поджал губу тот. — Лили, просто… пожалуйста, — бессильно повторился Римус, с ужасом представляя, что ждало бы их с Сириусом в случае отказа. — Я… Мне нужно немного переварить это, — покачала головой Лили, опуская руки в карманы мантии. — Мерлин, — прошипел Сириус, подступая ближе к Римусу. — Блять, — тихо добавил он, отведя взгляд и повернув голову чуть в сторону. — Прости, что потащил тебя сюда. — Так говоришь, будто мы вот-вот встретим свой конец, — шепотом заметил Римус, вздыхая. — Она… не такая. — Кто его знает — может, это и есть конец. Знаешь, твоя совесть и вера в друзей… подруг иногда могут вылезти тебе боком, — фыркнул Сириус и тут же резко повернул голову, расслышав скрип двери.       Уже пряча волшебную палочку в кармане мантии, Лили быстрым шагом отступала в коридор.       Римус почувствовал, как быстрее прежнего заколотилось сердце в его груди от запоздалого осознания, что Сириус мог быть прав. Сорвавшись с места, он догнал ее уже у первого поворота петляющего коридора. Запыхавшись, он некрепко ухватил ее за тонкое и хрупкое запястье, но тут же одернул руку с тихим шипением, прервавшим тяжелое дыхание. Сжимая горящую ладонь в кулак и глядя на Лили помутившимся взглядом, он увидел, что она вздрогнула. Не двигаясь с места, она молча смотрела на него в ответ — лишь отблеск страха, мелькнувший в ее глазах, заставил его сердце похолодеть, остановиться и провалиться в желудок.       К ним подоспел Сириус. В гробовой тишине Римус услышал, как тот остановился за его спиной. — Так… это все же точно правда… Северус все же не сумасшедший… — едва слышно, с придыханием прошептала Лили. Римус не мог различить точной эмоции на ее лице, однако положительной та отнюдь не была.       Пару мгновений он ждал, что Сириус отпустил бы какую-то колкость про Снейпа. Редко когда он готов был поощрить его язвительность, которая помогла бы немного отвлечься от пугающего осознания того, что он сам за одну ночь умудрился вырыть себе могилу двойной глубины.       Римус чувствовал, как стало меркнуть все кругом. Звенящая тишина наполнила его разум, и, не отдавая отчета своим действиям, он быстрым шагом, не взглянув напоследок ни на Лили, ни на Сириуса, отправился прочь. Те не стали его догонять.       Ванная старост этажом ниже была из немногих мест, где можно было найти уединение. Заперев дверь трясущейся и все еще немного ноющей рукой, Римус был не в силах унять дрожь, пробравшую все его тело, и, пошатнувшись на месте, оперся о близстоящую раковину.       Римуса тошнило. Взглянув на свое бледное как труп отражение, он судорожно ополоснул лицо ледяной водой. В отрезвленном разуме мелькнула мысль о том, что стало с Сириусом. И что стало с Лили.       Были ли они напуганы? Проклинали ли они его за то, кем он являлся, и за умение всегда испортить даже идеальнейшее или, наоборот, и без того ужасное положение?       Римус никогда не испытывал любви к себе, но так остро возненавидел себя он впервые. Ярость на себя и на жизнь пеленой застилала его глаза, и когда противные мурашки, пробегавшие по спине, и отвратительный жар, испепелявший его изнутри, сменились коротким затишьем, Римус вдруг ударил кулаком зеркало, из которого на него не осмеливался взглянуть виновник краха собственной нормальной жизни.       Удар пришелся на самый угол зеркала, однако был достаточно силен для того, чтобы образовать трещины на нем. Маленький осколок со звоном упал в керамическую раковину.       Бросив взгляд на свое запястье, Римус подумал о том, что он резко вновь захотел умереть. Но не здесь, несмотря на вполне подходящее место и явную помощь Мерлина, и не сейчас, когда он прибавил бы этим новых проблем окружающим. Все еще дрожащими пальцами он неуверенно приставил острый осколок на его прежнее место и потянулся было за волшебной палочкой, которая должна была быть где-то в карманах, когда услышал настойчивый глухой стук в дверь. Стоило Римусу обернуться, как осколок вновь со звоном ударился о керамическую раковину.       Заметив, как стала дергаться дверная ручка, Римус отворил ее из опасений что тот, кто стоял по другую сторону, вломился бы силой в любой момент. Переступивший порог Сириус, чуть расслабившийся в лице, молча заключил его в объятия, прежде чем он успел бы что-либо сказать. — А где Лили?.. — тихо спросил Римус, чувствуя, как слезы, точной причины которым он не сумел бы сформулировать, стали накатываться на его глаза. — Мерлин с ней, — только и покачал головой Сириус. Его пушистые волосы защекотали нос Римуса, заставляя его невольно фыркнуть и не позволяя ему глупо расплакаться, словно девчонка. — Ты слишком… наплевательски относишься к тому, что у тебя… у нас… могут быть проблемы, — хмыкнул Римус. — Прости. Мне жаль. Жаль, что я предложил тебе заниматься уроками среди ночи, что полез целоваться… Ты же не… стер ей память?.. — Ты не хотел этого, так что… — прошептал Сириус и, чуть отпрянув, взял его за руки. — А еще мне жаль, что я… ну… такой, не знаю даже, каким словом себя описать, — добавил Римус. — Лунатик, я подумываю над тем, чтобы написать слова серенады лично для тебя и про тебя, чтобы ты перестал быть таким критичным к себе, — буркнул Сириус, но несмотря на то, что он обращался к Римусу, его усталые глаза не искали зрительного контакта. Осторожный взгляд был опущен на их сцепленные руки. — Боишься, что я натворил бы глупостей?.. — догадался Римус.       Сириус промолчал, но едва заметно закивал головой. — Я, кстати, наверное, грубовато поступил с Эванс, когда ты ушел… — немного не в тему признался он. — Что ты сделал? — хмурясь, насторожился Римус. — Ну… сказал что-то вроде того, что таким, как мы, и таким, как ты, и без нее жить не хочется, и… — Сириус поджал губу. — И после этого я просто оставил ее там. — И тебе тоже… не хочется… жить?.. — насторожился Римус. — Ну… — чуть печально улыбнулся Сириус. — Возможно, я сдраматизировал и преувеличил, — тут же сказал он, чуть щурясь. — Прости, я просто… как представил… что ты… ну… — он поник головой. — Не представляешь, как ты меня… напугал, когда след привел меня к ванне старост… и когда я услышал, как что-то бьющееся падает на пол! — Оно упало в раковину, — поправил его Римус. — Ну… я бы… не стал умирать сейчас, — сказал он, поглаживая Сириуса по волосам. — Я просто… запаниковал… распсиховался… и… знаешь, будет здорово починить это зеркало.       Заглянув за его спину, Сириус вскинул брови. — Ты сам-то как?.. В порядке?.. — вновь опуская взгляд на их руки, спросил он.       Костяшки Римуса были повреждены, и из мелких порезов уже выступила кровь — он сам и не обращал внимания на то, как они ныли, до этого момента. — Да, эм… сойдет, — легкая натянутая улыбка коснулась его лица. — Угу, я вижу… — омраченно прошептал Сириус и, вынув волшебную палочку из кармана брюк, принялся залечивать его увечья.       Неприятное покалывание вскоре прекратилось, и в память о ранах остались лишь едва заметные красные следы. Вслед за исцеляющим заклятием последовало тихое «репаро», и зеркало за их спинами с тихим треском приняло свой прежний вид. — Спасибо, — прошептал Римус. — Знаешь, нам… наверное, стоит найти Лили. Хотя… может, поговоришь с ней ты?.. Прости, я просто… не уверен, захочет ли она приблизиться к такому… такой… твари… как я. — Римус, — выпустив его руку, Сириус осторожно коснулся его волос. — Если ты уверен в своей подруге, то почему ты не уверен в том, что будешь… принят ею?.. Знаешь, мы ведь… тоже были в… шоке, когда догадались о твоей особенности… но все ведь так хорошо… не то чтобы закончилось, но продолжается! — Это было бы… слишком… слишком хорошо… даже чудом, — покачал головой Римус. — Сегодня пали завесы целых двух моих тайн от нее. Да еще и таких… страшных… Какой же я идиот, — не сдержавшись, прошипел он себе под нос. — Но… с нами, мародерами, ведь чудо случилось… и с нами — тоже… Сам посуди — мы ведь… таких, как мы с тобой, мало… а нам довелось встретиться и… влюбиться друг в друга… еще и одновременно… Ну, почти… — мягкая улыбка коснулась губ Сириуса, заставляя непонятное тепло, сменяющееся холодком, охватить все нутро Римуса. — Но… — чуть помолчав и не зная, что вдруг на него нашло, начал он. — Знаешь, я… Это чудо, разумеется, но… ты никогда не думал… ну… особенно сегодня, что… мы… прокляты? И что безопаснее для… тебя… для нас было бы… скажем… не делать ничего и не вступать ни во что, что могло бы… вызвать общественное возмущение?.. — почти неслышно прошептал он, вслушиваясь в гул в ушах и собственное вновь заколотившееся чаще прежнего сердце.       Тень улыбки сошла с красивого аристократического лица.