Юность

— Мерлин, где же ты… — прошептал Римус, сидя на кровати и водя пальцем по волшебной карте. — Кого ищешь? — поинтересовался Джеймс, собиравшийся на утреннюю тренировку. — Пандору, — вздохнул Римус. — Мы договорились встретиться сегодня в библиотеке, но… она так спешила уйти, а я так растерялся, что даже не уточнил время.       Джеймс задумчиво промычал. — Вы, полагаю, пособачились? — решил уточнить он. — Нет, вовсе нет… — начал оправдываться Римус, опуская взгляд. — Ты можешь представить, чтобы хотя бы один из них «собачился» с другим? — подключился к разговору все еще лежавший в кровати Сириус. — Ну… — Джеймс осмотрел Римуса с ног до головы и покачал головой. — Мы… просто расстались, — решил обозначить Римус. — Вот и все. Без скандалов и прочего. Но, знаете… любовь и дружба порой могут перетекать друг в друга, и это нормально… — Вот только обычно это куда лучше и чаще работает в обратную сторону, — скептически усмехнулся Сириус, вставая с кровати.       Римус нахмурился, вновь раскрывая карту. — Но, эм… мне жаль, полагаю, — тонкие пальцы Сириуса коснулись его плеча. — Не нужно… — покачал головой Римус, аккуратно отступая. — Я, эм… наверное, пойду просто подожду ее в библиотеке.       Сириус одарил его будто бы неодобрительным взглядом. — Что ж… Если ты там совсем засидишься, обещаю подкармливать тебя время от времени, — с легкой издевкой сказал он.       Римус фыркнул себе под нос, но все же приподнял уголок губ. — Не забудь поздравить Маккиннон, когда увидишь ее, — напомнил Джеймс, вернувшись к зеркалу и продолжив тщетные попытки хоть как-то уложить свои непослушные волосы. — Единственный раз, когда Лунатик забыл о чьем-либо дне рождения, был на первом курсе, когда он забыл про мой. Я, кстати, тогда ощутил легкое уязвление своей блэковской гордости, — припомнил Сириус. — Прости, — пожевал губы Римус. — «Прошу прощения, Ваше Высочество» в таком случае, скорее, — усмехнулся Джеймс.       Сириус одарил его мимолетным, раздраженным, острым взглядом. — Самоуничижение отвратительно, — поморщился он. — И… Да брось — тебе с твоим секретом тогда не до меня, заносчивого чистокровного ублюдка, было. Тем более, что это было твое второе или третье полнолуние в этих стенах, — сказал он, снова повернувшись к Римусу. — Излишняя самокритичность тоже ни к чему, — сказал тот, сдвигая брови к переносице. — Ты был просто чистокровным ребенком. Но никак не… ублюдком. — Но заносчивым, — присвистнул Джеймс. — Не то чтобы я не грешил этим. — Почти все чистокровные — заносчивые ублюдки в какой-то мере. Даже если они имеют ангельское личико. Хотя, честно, семья, принесшая меня в этот мир, например, больше похожа на стайку демонов, — скривился Сириус. — Вот же черт, — пробормотал Римус, вдруг вновь вспомнив про карту в своих руках. — Да, я об этом и говорю… — Да нет же — Пандора уже в библиотеке, — покачал головой Римус. — Мне нужно торопиться.       Сириус скривил губы, притих и повернул голову в сторону, рассматривая теперь настенные часы. Точеный профиль выглядел завораживающе на фоне распахнутого окна, сквозь которое в комнату лился тускловатый дневной свет — тучи с самого утра стали стягиваться над Хогвартсом и уже поглотили яркое солнце. Многие пророчили грозу грядущей ночью.       Складывая несчастную карту и откладывая ее на ближайшую прикроватную тумбочку, Римус виновато приподнял уголки губ, пускай сам до конца и не понимал, чем не угодил другу. Неловко выйдя из комнаты, он с трудом усмирил странный жар, вызванный сочетанием совершенно смутных эмоций, в груди. Вздохнув и совсем не обращая внимания на громкие перешептывания Джеймса и Сириуса за стенкой, он направился в библиотеку.       При входе в читальный зал его глазам предстала довольно интересная, пускай и не совсем приятная картина. Любуясь пейзажем за высоким окном, Пандора сидела за одной из парт и вполголоса переговаривалась с Регулусом Блэком, не удостоенного ее взгляда и стоявшего, словно запылившаяся статуя, возле одного из книжных стеллажей. Время от времени, в паузах между потоком неразборчивых слов, он постукивал длинными пальцами по обложке некой книги, которую крепко держал в руках.       Римус редко пересекался с Регулусом и, не имея интереса или желания, еще реже рассматривал его, однако сейчас, заметив, как за минувшие пару месяцев потускнели иссиня-черные кудри, как под холодными глазами залегли темные тени и как в изящных движениях стала прослеживаться некая скованность, он задался вопросом, почему Сириус совсем не обращал внимания на такие изменения в младшем брате, на которые ему указали Мэри и Марлин еще до начала нового семестра.       Заметив нечаянного наблюдателя этой непонятной сцены, Регулус демонстративно фыркнул — прям как его брат — и, быстро пролистав страницы выбранной книги, отправился прочь. Проходя мимо Римуса, он все же выловил одно мгновение, чтобы одарить его презрительным взглядом.       Вздохнув и на мгновение потупившись, Римус посмотрел на Пандору. Та одарила его светлейшей, но все же оправданно скованной улыбкой. — Он, эм… он знает? — осторожно спросил Римус, присаживаясь напротив нее. — Ну… о нас… — Он… догадался. Долгая история если честно, но… Не подумай, что я не умею хранить отношения и их статус в секрете — просто… уж больно Блэки смекалистые. Думаю, ты чуть ли не лучше меня знаешь это, — улыбка на лице Пандоры приобрела чуть более печальный окрас. — Оу… ну… да, пожалуй, — покачал головой Римус. — Не знаешь, что с ним? — решил спросить он, беря в руки «Ежедневный пророк», лежавший на парте. — Выглядит так, словно страдает от серьезного недостатка витамина D или живет в постоянном стрессе.       Пандора выдержала долгую паузу, позволяя ему пробежаться взглядом по десятку заголовков, чуть ли не в каждом из которых мелькали слова «Темный Лорд» или «Пожиратели смерти». — Если бы я только знала… — наконец, пробормотала она. — Поверь — я тоже не на шутку обеспокоена… Но я уверена, что он сам сумеет решить любые проблемы, какие бы ни стояли у него на пути. Все ведь видят в нем, как и в Сириусе, большой потенциал — стало быть, они могут оказаться более похожи, чем сами думают… — она замолчала.       Римус немного нахмурился, но не стал задавать лишних вопросов. Он не знал, стоило ли задевать тему него, нее и их отношений, или же было лучше продолжать общаться так, словно последние три месяца они не пытались играть в любовь. По крайней мере, один из них. — Почему Министерство все никак не пересмотрит свое отношение к… нечисти по типу вампиров и… оборотней… — шепотом пробубнил он, зацепившись взглядом за одну из статей «Ежедневного пророка». — Им же самим это идет во вред — озлобленные… существа от безысходности примыкают к Темному Лорду. — Неужели ты веришь, что он относится к ним многим лучше? — спросила Пандора, осторожно касаясь газеты в его руках и приопуская ее так, что их взгляды встретились. — Это ведь лишь ловушка для отчаявшихся — когда… если… господствовать станет он, то, прежде чем приступить к делу о грязнокровках… прошу прощения — в смысле… магглорожденных и полукровках, он наверняка начнет именно с этих, как ты сказал, существ, — она нервно прикусила губу. — Неужели ты веришь, что… однажды он может добиться того, что преследует? — взволнованно тряся ногой, спросил Римус. — Вполне возможно, должна признать, — поникла головой Пандора. — Мне очень не хотелось бы этого, но… Волшебник, не имеющий принципов, страшен. Ведь он пойдет на что угодно и не побрезгует ничем на пути к своей цели. — Стало быть, ненависть к больным вампиризмом и ликантропией — принцип? — уточнил Римус. — Для многих — в каком-то роде да, — складывая руки треугольником, согласилась Пандора и отвела потухший взгляд в сторону. — Но я вовсе не хочу сказать, что все принципы непременно хороши и должны продвигаться в массы. Понимаешь… с годами многие из нас оступаются, и каждое сотворенное зло откликается нам, пускай это и происходит совсем незаметно. Увы, многие из нас не способны чувствовать, как разрастается холодная темная пустота внутри, в самой нашей душе. По крайней мере, пока не становится слишком поздно — бывает, и грешник раскаивается. Правда, мир — это, к сожалению, не сказка, где все непременно заканчивается воцарением добра и света, а потому и то имеет место крайне редко. Зачастую по мере того, как течет время, проведенное с грузом кажущейся нормальной душевной пустоты и безнравственности, становится лишь сложнее осознать и принять, что острая нужда, потребность в ненависти к кому-то, отличному от нас, на самом деле кроется в нашем недовольстве собой и необратимом очерствении наших душ.       Римус поджал губу, сцепив пальцы в замок и ссутулившись больше обычного. — Стало быть, ты проделываешь немалую похвальную работу над своей душой, — сказал он, вновь подняв взгляд на Пандору и выдавив из себя подобие улыбки. — Я никогда не был хорош в прорицаниях, но… Я уверен, что твоя душа одна из самых светлых и мудрых, какие я только встречал. По крайней мере, у меня создается такое впечатление.       Пандора скромно улыбнулась ему в ответ. — Я… искренне желаю тебе найти кого-то, чей внутренний мир будет полностью гармонировать с твоим. Ты… невероятна. Даже слишком невероятна и необычна, я бы сказал, — выдохнул Римус, неуверенно касаясь ее рук своими.       Улыбка на бледных губах стала чуть увереннее и вызвала едва заметный блеск в светло-голубых глазах. — И тебе того же, — прощебетала Пандора. — Так… мы не в обиде друг на друга, верно? — шепотом спросил Римус. — Когда обижаются и презирают кого-то, их не берут за руки. По крайней мере, за пределами маскарада светского общества, — мягко ответила Пандора. — Порой за любовь мы принимаем приходящие чувства… это нормально, особенно — в нашем смущающем и полном безрассудства возрасте. Но это все же ошибка — нужно быть бдительными и научиться выносить из нее уроки, но ни в коем случае не позволять дурным мыслям и эмоциям овладеть нами, — задумчиво добавила она. — Должен признать, порой мне кажется, что ты прожила тысячу жизней в этом мире, — едва слышно сказал Римус. — Ну… как минимум сотню. — Сочту за комплимент, — польщенно прошептала Пандора и, опасливо взглянув на проходившую мимо мадам Пинс, поспешила вызволить свои руки из его некрепкой хватки и спрятать их под парту.       Часом позже Римус уже возвращался в общежитие с приятной легкостью на душе. Ему искренне хотелось верить, что их отношения остались дружескими и почти такими хорошими, какими были до «ошибки». — О, эм, привет, — сказал он, пересекшись с Марлин и Питером в одном из коридоров. — С днем рождения, — добавил он, с улыбкой глядя на однокурсницу. — Спасибо, — едва заметно ухмыльнулась та. — Не забудь, что сегодня в семь мы все дружно забываем о приближении экзаменов и берем от жизни все. Представляешь — Блэк, Лили и Мэри выгнали меня, пока украшают гостиную! — наигранно пожаловалась она. — И это после того, как нас выжали словно лимоны на тренировке. — Ты все еще выглядишь довольно хорошо, — пробормотал себе под нос Питер. — Ну… по крайней мере Сириус уж явно никогда совестливостью и эмпатичностью в широких кругах не славился, — не всерьез усмехнулся Римус. — Вы, эм… куда-то собираетесь теперь, верно? — Каждый сам по себе, но да. Мне… просто немного по пути с ней, — поспешил объясниться Питер. — Угу, а я собираюсь пока что заняться приглашением пары людей с других факультетов, — сказала Марлин. — Ясно, — кивнул головой Римус. — Черт, мне кажется, ни один курс никогда не был таким же шумным, как наш, — с тихой усмешкой добавил он. — В плане, это здорово… — Их проблемы, что у них нет столько звезд, — закатила глаза Марлин с улыбкой на губах. — Во-первых, у нас самая крутая квиддичная команда, а во-вторых, одни только вы, мародеры — или как вы там себя зовете, — чего стоите! С чем, к слову, это название связано? — Эм… — Римус затруднялся с ответом. — Мы назвались так поначалу не всерьез, когда Макгонагалл обозвала нас мародерами за провалившуюся шутку курсе так на втором или третьем, — припомнил Питер. — Ну, Джеймса и Сириуса всегда ведь тянуло к репутации «плохих парней». — Странное последствие счастливого обеспеченного детства, видать, — вскинула брови Марлин.       Римус стиснул зубы, прекрасно зная, что детство в семье Блэков навряд ли было таким уж счастливым, но промолчал, не считая себя вольным делиться таким и лишь пожимая плечами. — Я, эм… пойду, пожалуй. Ну, знаете, если вечеринка удастся, то навряд ли завтра будет хороший день для учебы, — сказал он, сверяясь с наручными часами. — Почему тебя не распределили на Когтевран… — шутливо задумалась Марлин и, распрощавшись с ним, отправилась приглашать неких гостей с других факультетов.       Питер поплелся чуть позади, видимо, чтобы не докучать ей своей компанией. Окончательно разошлись они лишь у движущихся лестниц.       Войдя в гостиную, Римус поспешил отступить в сторону прежде, чем на него свалилась бы нить длинной гирлянды. Лили, пытавшаяся повесить ее над дверным проемом, раздраженно вздохнула. — Помощь нужна, Рыжик? — любезно спросил Сириус. — Нервы — штука полезная. — Поверь — ты неплохо сохранишь мои нервы, если перестанешь называть меня Рыжиком, — покосилась на него Лили. — Кудряшка, — с легким прищуром добавила она. — Звучит мило, — подмигнул ей Сириус с ухмылкой на губах. — О, неужели и ты объявился! Не прошло и трех часов, — сказал он, заметив стоявшего на пороге Римуса.       Тот поднял взгляд к потолку, но, сделав глубокий вдох, все же одарил его неловкой улыбкой. — Я, эм… могу быть полезным? — спросил он, проследив за тем, как общими усилиями друзья все же повесили несчастную гирлянду. — Да нет — мы закончили, — Сириус драматично вытер воображаемый пот со лба. — Да, он прав. Неужели… Джеймс, кстати, отправился в Хогсмид за тортом, а Мэри уже возится с общим подарком, — кивнула головой Лили. — Мерлин, к слову, я очень надеюсь, что Джеймс не замерзнет и не попадет под дождь… — Да даже если попадет — шанс заболеть у него будет раз в десять меньше, чем у нас, сидевших в замке. Это же Джеймс Поттер, — хмыкнул Сириус, ловко вертя волшебную палочку в руках. — Здорово, — на автомате выдал Римус, наблюдая за этим. — Мне кажется, что вон те флажки смотрелись бы лучше в золоте, — заметил Сириус, указывая на одну из гирлянд, когда Римус уже направился к лестницам, что вели в общежития. — Может… — Если что-то пойдет не так, следующая трансфигурация может быть применена на тебе, — предупредительным тоном тут же ответила Лили и ангельски улыбнулась. — Понял, — коротко буркнул Сириус. — И что же Сохатый в тебе нашел… — с преувеличенным недовольством начал бубнить он. — Думаю, мы оба задаемся таким вопросом по поводу друг друга, — наигранно фыркнула Лили прежде, чем Римус, не привыкший подслушивать чужие разговоры, поднялся бы по лестнице достаточно высоко, чтобы все речи в гостиной слились в единый неразборчивый набор звуков.       В комнате мародеров было тихо и довольно прохладно из-за распахнутого окна. Прикрыв его, Римус подошел к зеркалу и, поправив воротник легкой светло-голубой рубашки, не впервые задумался над тем, что, возможно, свитера стоило иметь в своем гардеробе в любое время года. — Тебе, кстати, очень идет сегодняшний наряд. С глазами неплохо сочетается, — сказал Сириус, возникший словно из ниоткуда, когда, быстро перешнуровав собственные ботинки, Римус вернулся к рассматриванию своего отражения.       Обернувшись, тот посмотрел на стоявшего в дверном проеме друга. — Что? Тебе некомфортны мои комплименты?.. — предположил Сириус и, прикусив губу, вошел в комнату, после чего прикрыл за собой дверь ногой. — Да нет… — выдохнул Римус, как на зло краснея и, желая скрыть то, решив перешнуровать ботинки еще раз, неспешно и аккуратно. — Который час?.. — решил поинтересоваться он, когда молчание стало чересчур неловким. — Часа четыре, наверное, — прикинул Сириус. — Слушай… я тут, к слову, эм… с Сохатым пари заключил… только в разговоре с ним не касайся этого. Так вот. Эм… — он замялся. — Рандомный вопрос о рандомной мелочи, но… что ты ненавидишь больше — ментол или табак? — Интересные у вас пари, однако, — хмыкнул Римус. — Ну… ментол иногда вызывает у меня слезы, так что… — он пожал плечами. — Ну и, благодаря некоторым, табак уже кажется не таким уж плохим.       Сириус чуть неловко и глухо усмехнулся себе под нос. — Ладно, эм… спасибо за ответ, — сказал он, прислоняясь спиной к стене. — Да не за что благодарить, — выдохнул Римус, выпрямляясь. Вздохнув сам не зная отчего, он взял с письменного стола учебник по астрономии и присел на кровать. — Погода сегодня противная, — подойдя к окну, заметил Сириус. — Да, есть такое… меня даже морозит что-то. — Мы могли бы немного согреться парой глотков… чего-нибудь интересного, — предложил Сириус, продолжая глядеть на низкое пасмурное небо, отражение которого едва ли меняло цвет серых глаз. — Не спаивай меня раньше времени, — со смехом покачал головой Римус. — Я и так хотел бы повторить все к понедельнику заранее — что-то мне подсказывает, что этой ночью меня могут чуть ли не заставить хорошенько напиться. — Никто не будет тебя заставлять напиваться, — вздернул нос Сириус. — Ну… максимум — заставит тебя сделать это самостоятельно, — добавил он. — Даже могу предположить кто, — приподнял уголок губ Римус, опуская взгляд в книгу. — Мне стоит оскорбиться? — Не думаю, что ссора — лучшее, что может произойти между лучшими друзьями на вечеринке или непосредственно перед ней. — Да уж, пожалуй, это так… — скрестил руки на груди Сириус, и Римусу показалось, что на долю секунды красивого аристократического лица коснулась тень странной, будто бы мечтательной ухмылки.

***

      Несмотря на то, что Сириусу понравилась голубая рубашка Римуса, к моменту начала вечеринки ее пришлось сменить на другую, цвета хаки. Частично — даже по его вине. Если бы Сириус не подошел со спины к Римусу, пытавшемуся в одиночестве насладиться кофе, сваренным домовыми эльфами на кухне, может, безнадежно промокшая и окрасившаяся голубая рубашка и продолжила бы дальше гармонировать с парой ореховых глаз. Хотя, со слов самого Сириуса, новая делала это даже еще лучше. Римус не особо разбирался в подобных вещах и не считал, что имел хорошее чувство стиля в принципе, а потому не имел выбора, кроме как на слово поверить другу, прекрасно знакомому с понятием безупречности и бывшим его живым воплощением. — Эй! — возмущенно воскликнул Римус, когда длинные пальцы схватились за книгу в его руках и ловко выхватили ее. — Минут через десять мы должны быть в гостиной, — объяснил Сириус и, использовав лежавшее на прикроватной кровати Римуса письмо в качестве импровизированной закладки, отложил несчастный учебник по астрономии на книжную полку. — За десять минут можно осилить треть параграфа, — заметил Римус, нехотя поднимаясь в кровати. — Лунатик, в конце-то концов — отвлекись хотя бы на один вечер! — сказал Джеймс, не способный решить, стоило ли оставить верхнюю пуговицу разноцветной рубашки расстегнутой или все же побыть джентльменом и застегнуть и ее. — Чувствую, скоро тебе будет не до веселья, — поддержал Сириус. — Ну, сам знаешь — экзамены… — он изобразил дрожь, пробравшую все его тело. — Между прочим, там еще и мой день рождения, — недовольно заметил Питер. — Да, но он ведь чуть ли не в последний день учебы, когда ад уже позади, — пожал плечами Сириус. — Лунатик, оставь бедную книгу. Ты и так умный — хватит тебе. — Сириус, — закатил глаза Римус. — Я серьезно. Назови самую яркую звезду на небе. — Сириус, — недовольно повторился Римус. — Вот видишь — ты все знаешь, — просиял Сириус. — Господин Хвост, не были бы вы так любезны уступить мне хотя бы одну пятую часть нашего общего огромного зеркала? — переключившись на другого друга, поинтересовался он. — Господин Бродяга, вспомните, кто почти без остановки провел у этого самого зеркала последние три часа, — откликнулся Питер, перепроверяя опрятность своего внешнего вида и все же отодвигаясь чуть в сторону. — Между прочим, поговаривают, что слишком долгие любования собой отнимают нашу красоту. — Видимо, я ходячее опровержение этого поверья. Или просто все же любуюсь собой не «слишком долго», — пожал плечами Сириус, расстегивая еще одну пуговицу собственной рубашки. — Ой, — скептически цокнул Джеймс и хотел было, видимо, потрепать его по безупречно уложенным волосам, но тут же словил на себе угрожающий взгляд холодных глаз. — Мы, конечно, братья, но такое внешнее сходство, как неряшливый вид, нам ни к чему, — демонстративно поморщился Сириус, но тут же слегка похлопал его по плечу, видимо, в знак немой просьбы не держать обиды.       Римус молча наблюдал за друзьями, стоя у стены, будучи недовольным высокомерием одного из них, но лишь слегка вскинув брови под конец разыгравшейся сцены.       На день рождения Марлин явилось чуть ли не такое же количество гостей, сколько пару месяцев назад принимал Джеймс. А то, в свою очередь, было чуть ли не таким же внушительным, как и количество желающих явиться на день рождения Сириуса. — Мерлин, а это еще кто такая? — поинтересовался Питер, едва спустившись с друзьями в переполненную гостиную и кивая в сторону какой-то слизеринки, явившейся в одежде, своим цветом кричавшей о ее принадлежности именно к этому факультету. — Эм… фамилия Медоуз, имени не знаю, — припомнил Сириус. — Полукровка, вроде. Хорошенькая, не так ли? — уголок его губ дрогнул, но слегка опасливый взгляд обратился к Римусу, ничего не сказавшему по этому поводу.       Нахождение в обществе стольких незнакомых лиц никогда не доставляло Римусу большого удовольствия, и, когда в гостиную быстрым шагом вошла Мэри, известившая присутствующих о том, что с минуты на минуту вошла бы Марлин в сопровождении Лили, он хотел было встать в последний ряд присутствующих, не желая затеряться в выкрикивающей поздравления толпе — высокий рост позволил бы ему даже так стать одним из первых лиц, которые бросились бы имениннице в глаза при входе. Однако остальных мародеров такой расклад не устраивал, и Сириус чуть ли не силой притащил в самый первый ряд. На запястье Римуса наверняка остались бы розоватые следы от крепкой хватки изящных пальцев.       Стоя по правую руку от друга, Римус почувствовал, как гораздо большее волнение, нежели присутствие десятков других учеников за его спиной, в нем вызвал непристойный, как ему казалось, вид друга, решившего не застегивать чуть ли не половину чертовых пуговиц свободноватой черной рубашки. И это при том, что Сириус пока что был абсолютно трезв.       Громкие восклицания «С днем рождения» заставили Римуса, неприлично долго косившегося на ничего не замечавшего друга, оперативно спуститься на землю. Туго ориентируясь в создавшейся обстановке, он все же сумел присоединиться к восторженному гулу голосов и аплодисментов, под которые на широко улыбающуюся именинницу Мэри нацепила розовый праздничный колпак. — Знаешь, для некоторых людей пара первых стаканчиков — не выпивка, а способ стать нормальными людьми, — усмехнулся Сириус, довольно скоро перейдя к «чему-то интересному», чем он предлагал согреть Римуса ранее. Протянув другу стакан огненного виски, он подначивающе ухмыльнулся.       Римус немного нахмурился, но все же принял предложение и, сделав большой глоток, поморщился. — Просто ты выглядишь, как потерянный котенок, Мерлин мне свидетель, — скрестил руки на груди Сириус и резковато повернул голову куда-то в сторону. — Это… он, верно? — неуверенно поинтересовался Римус, посмотрев туда же, куда и он, и теперь глядя на вратаря гриффиндорской команды, пожимавшего руку Марлин. — Ну, тот самый… — Да, Крис Коулмэн. Нам… пришлось довольно скоро завязать со всем, что было между нами, после… той ночи и той неловкости перед тобой, — Сириус постучал пальцами по стеклянной бутылке и сделал глоток из горлышка. — Мне… жаль. Чувствую себя каким-то разлучником, — поджал губу Римус, избегая взгляда на него, и сделал небольшой глоток горькой янтарной жидкости. — Да ладно тебе… ты был прав — в чем смысл отдавать себя кому-то, кого не любишь? — пробормотал Сириус. — Ты с Пандорой по этой же причине порвал, не так ли?       К удаче Римуса, не желавшего затрагивать эту тему, особенно — с Сириусом, кто-то прибавил громкости музыке, что доносилась из граммофона. — Можешь налить еще, пожалуйста? — притворившись, будто бы не расслышал вопроса, после короткого молчания попросил он друга и протянул тому уже почти пустой стакан. — Конечно, — выдохнул Сириус. — Предупреждаю, что через часик-другой я уже не смогу оказать тебе такой милости… услуги… без разницы — ты понял, — подмигнул он и, поставив бутылку на близстоящий столик, бросил азартный взгляд на компанию неизвестных Римусу гриффиндорцев, уже затеявших какую-то игру на выпивание. — Хорошо тебе повеселиться, — просиял Сириус, взглянув на него в последний раз, и довольно быстро растворился в беспрерывно движущейся толпе.       Римус даже не успел толком сказать «Спасибо. И тебе тоже».       Разумеется, в танцах сегодня он не участвовал. По большей части он стоял в сторонке, больше не прикасаясь к напиткам и особо не понимая, чем можно было бы себя развлечь. Так было, пока Джеймс, на которого уже явно начал действовать огневиски, не подошел к нему вместе с Питером. — Мерлин, Лунатик, выглядишь так, словно мы кого-то хороним, а не с совершеннолетием поздравляем! — заметил он веселым тоном. — Следи за языком, пожалуйста — представь, что на твоем дне рождения говорят о похоронах, — пробормотал Хвост. — Но, Лунатик, ты ведь и правда пропускаешь все веселье! — Да мне и тут нормально… — начал было Римус. — Нет, это не нормально — сидеть здесь и получать пас… пассивное?.. веселье, — отрезал Джеймс. — Пойдем с нами — девчонки там над Сириусом в «правде или действии» издеваются, — предложил он, большим пальцем указывая себе за спину. — Ладно, — выдохнул Римус, пряча руки за спиной, дабы быть уверенным, что никто не потащил бы его за них силой. — Ладно, — точно так же, но даже с большим страданием выдохнул сам Сириус, едва они подошли к столу, за которым собрались все играющие: сами мародеры, Лили, Марлин, Мэри и каким-то образом затесавшиеся Крис и Медоуз, имя которой оказалось Доркас. — Какие люди! — воскликнул он, не сразу заметив Римуса и тут же будто бы вновь оживившись. — Будешь? — предложил он, протягивая ему бутылку огневиски. — От сердца отрываю. Все ради тебя. — Ну, раз от сердца отрываешь, то тем более не буду, — улыбнулся Римус. — Поверь — лучше быть не совсем трезвым, если хочешь играть с нами, — рассмеялась Марлин, облокотившаяся о плечо сидевшей рядом Доркас и выводившая непонятные узоры пальцем на ее темной коже. — Римус, сегодня немного можно! — поддержала друзей Лили. — Ты же совсем трезв — что случится от одного стаканчика? — Ну… от двух, по ощущениям, еще не случилось ничего, — буркнул Римус. — Ме-е-ерлин, или никто из нас просто не замечал, что обычно ты еще больший зануда, — выгнула бровь Марлин. — Кто-то должен выйти сегодня на дежурство, — вдруг вспомнил Римус. — Какое к Мерлину дежурство? — рассмеялся Сириус, вставая с места и протягивая ему несчастную бутылку. — Рыжик уже отпросилась под каким-то там, эм… девочковым предлогом, короче. Если тебя не предупредил кто-то повыше, что ты должен выйти вместо нее, то-о-о… — потянул он с ухмылкой на губах, — фактически тебя там и не должно быть. — Никто твой стальной значок не отберет — не волнуйся, — кивнул головой Питер, заставляя сердце Римуса замереть. — Стальной? — подала свой тихий и низкий, но на удивление приятный голос Доркас. — А вот тебе, Хвост, пить уже не стоит — смотри, как ты оговариваешься, — со смехом продолжил Сириус. — Значки же серебряные? — сдвинув брови к переносице, уточнил он у Лили, веселый взгляд которой на мгновение совершенно прояснился. — Короче, на, — встряхнул головой он и заставил Римуса, в глазах которого все вдруг стало немного расплываться, без раздумий взять полупустую бутылку огневиски. — Да, эм… так и быть. Спасибо, — робко улыбнулся тот, фокусируясь на паре серых глаз, что мягко смотрела на него. — Так… Какое задание у него-то? — перевел тему Джеймс, указывая на Сириуса. — Увидите, — с явным самодовольством вкрадчиво прошептала Марлин. — Но я же могу это сделать хоть в самом конце вечеринки? — уточнил Сириус, драматично запрокидывая голову назад.       Марлин молча переглянулась с подругами и, видимо, после некого невербального совещания все же дала добро. — Что ж, эм… Люпин, правда или действие? — впервые заговорил Крис, стараясь не смотреть на Римуса. — Правда, — неуверенно ответил тот, сделав пару горьких глотков. — Кого из здесь присутствующих ты поцеловал бы с наибольшей вероятностью? — спросила Марлин, заставляя его поперхнуться. — Ой, да ладно тебе — нам же не двенадцать и не четырнадцать, я могла и поинтереснее что-то спросить! — вновь рассмеялась она. — Эм… — Римус обвел чуть рассеянным взглядом остальных игроков.       Питер закрыл рот ладонью. Джеймс, как и Лили, с неподдельным интересом пялился на него. Эмоции Сириуса, прикрывшего рот кулаком, казались неоднозначными. Марлин по-злодейски ухмылялась. Доркас оставалась невозмутима. Крис исподтишка — или не совсем — пялился на Сириуса. Мэри тарабанила пальцами по низкому столу. — Ну… — Римус усмехнулся, надеясь, что не прозвучал в этот момент слишком нервно. — Выбор-то невелик… Ну… Наверное, либо тебя, — обращаясь к Марлин, сказал он, — либо Доркас… эм… ну… целовать бывших… или нынешних моих лучших друзей было бы неправильно. В принципе чьих-либо чужих партнеров целовать нехорошо, — добавил он. — Все еще занудничает, — вздохнула Марлин. — Зато кому-то повезет с ним, — вполголоса заметила Мэри, сидевшая рядом с Римусом. — Да, эм… кому-то да повезет, — согласился Сириус будто бы с некой беспричинной злостью в голосе. Римус решил обвинить в этом алкоголь, в большом количестве выкручивавший эмоциональность его лучшего друга на высший уровень. — Мэри, правда или действие? — спросила Марлин. — Правда?.. — ответила та. — Какими словами ты описала бы меня, будучи откровенной? — спросил Сириус, опередив Марлин.       Мэри поджала губу, посмотрев на него чуть исподлобья. — Неужели ты питаешь такую слабость к оскорблениям в свой адрес? — усмехнулся Джеймс. — Еще жаждешь выслушать их публично. — Красивый, харизматичный, неглупый… — начала Мэри и вздохнула. — Льстишь ему, — покачал головой Джеймс. — Лунатик, передай огневиски, пожалуйста, — добавил он. — Держ… ой, — нахмурился Римус и вдруг обнаружил, что, сам того не замечая, маленькими глотками уже допил все сам. — Я, эм… пойду принесу еще немного, — тут же сказал он. — Ну, знаете — моя очередь еще очень нескоро, по сравнению с вашими, — объяснился он прежде, чем отправиться за новой бутылкой.       Он старался не думать о том, какими особенно красивыми и даже неприлично привлекательными его чуть размытому взгляду вдруг показались уже растрепавшиеся черные кудри и не прикрытая тонкой тканью рубашки впалая грудь Сириуса, но все же не сумел сдержать дурацкой улыбки, когда такие мысли проскальзывали в его сознании. Нахмурившись, Римус взглянул на новую бутылку, которую держал в руках, и твердо решил, что не стал бы делать больше ни одного глотка. Он подумал о том, как ему стоило бы следить за своим языком. А в следующее мгновение он и вовсе не впервые подумал о том, что ему нужно было избавить себя от этих глупостей. А может, это и вовсе были надуманные чувства? Может, Сириус все еще был не более, чем идеалом, на который Римусу хотелось походить даже пороками? — Лунатик, ты там не умер? — голос Джеймса у него над ухом заставил его вздрогнуть. — Увы и ах, — в шутку хмыкнул Римус, случайно замеревший на месте. — Может, возьмем две бутылки?.. Ну, так… на всякий.       Джеймс удивленно посмотрел на него, но возражать не стал и взял в руки еще одну бутылку огневиски, которую слегка подбросил в воздух и тут же поймал под облегченный выдох Римуса. — Подожди, — вдруг сказал тот, ощутив внезапный прилив отчаяния вместе с показавшейся ему умной идеей.       Джеймс, уже собравшийся возвращаться к остальным, вопросительно промычал, оборачиваясь. — Насколько ты пьян?.. Ну… скажем, по шкале от одного до десяти, — пробормотал Римус. — Лили дала бы три, а Сириус — одиннадцать, тебе что больше нравится? — усмехнулся Джеймс. — А что такое? — Мне… нужна помощь. — Помощь? — взволнованно переспросил Джеймс, подходя ближе. — Нет, не подумай, — замахал руками Римус и едва не выронил скользкую бутылку. — Скорее… совет… консультация… ну… — он вобрал воздух полной грудью. — В общем… Как ты понял, что влюбился в Лили? — Тебе, я так вижу, кто-то приглянуться уже успел? — расслабившись, решил уколоть его Джеймс. — Мало ли — приглянется… — буркнул Римус и поджал губу. — Ну, эм… сначала я понял, что она очень даже красивая… прям до невозможности, — мечтательно улыбнулся Джеймс. — Потом я понял, что мне уже нравится дразнить ее не столько ради самого дразнения и самовер… самоутвер…жд… ты понял… сколько ради ее внимания. Ее общество было сказкой и пыткой в то же время. Ну, знаешь… точнее, ты, видимо, еще не знаешь, но-о-о… — он вздохнул. — Она просто стала идеальна для меня. Ее душа словно выбралась из какой-то фантастической книги и поселилась в оболочку, которую сотворили руки лучших мастеров. Что-то я странно сказанул… Ну, в общем… Мне нравилось смотреть на нее, слушать ее голос… она, казалось, была безупречна всегда. А еще мне очень нравилось прикасаться к ней — с ее позволения, конечно, — но тут уж каждый сам выбирает, как утолять этот любовный голод. Как-то так. — Ясно, — как можно более непринужденно ответил Римус и натянул легкую улыбку. — Да ты романтик. Спасибо, — добавил он. — Только Лили не говори обо всем том, что я наговорил, пожалуйста, — икнув, напоследок попросил Джеймс и положил руку ему на плечо. — Я, кажется, выдал половину комплиментов и признаний, которые хотел сказать ей в ближайшее время… — Разумеется, — со смешком уверил его Римус на обратном пути к компании, которая, казалось, только входила в раж.       Долго сидеть на месте ему не пришлось. Едва он опустился в проседавшее кресло и без раздумий передал огневиски сидевшему рядом Питеру, очередь в игре дошла до Сириуса. — Действие, — расслабленно потянулся тот и откинулся на спинку дивана. — Пригласи любого из присутствующих на танцпол, — предложила Марлин, услышав, как сменилась музыка, доносившаяся из граммофона где-то в дальнем углу. — Что, прости? — захлопал ресницами Сириус. — Да ты издеваешься! Вы же прекрасно знаете, что хорош я разве что в бальных танцах, — поморщился он. — Не прибедняйся, — коротко сказала Мэри.       Демонстративно вздохнув, Сириус принялся осматриваться по сторонам в поисках возможного претендента на роль его партнера в танце. — Я, эм… Пойду возьму пунша или типа того, — поднимаясь на ноги, вполголоса сказал Крис. — Можешь захватить мне тоже? — даже не посмотрев на него, спросил Сириус. — Пожалуйста.       Крис странно, но без злобы посмотрел на него и пожевал губы, но все же согласился и поспешно удалился. Римус подумал, что, возможно, «замену» и временное, несерьезное увлечение в этих недоотношениях видел только Сириус.       Римус решил, что еще один глоточек огневиски все же не был бы лишним, когда цепкий взгляд серых глаз остановился на нем, заставляя ощутить прилив тепла где-то в груди. — Хей… — все же сказал Сириус, подавшись чуть вперед. — Ты еще совсем не танцевал сегодня, не так ли? — Мерлин, пожалуйста… — тихо простонал Римус, с трепетом всматриваясь в ужасно красивое лицо, обрамленное пушистыми кудрями и вдруг украсившееся мягкой симметричной улыбкой.       Однако, довольно быстро переменившись в лице, Сириус толкнул Джеймса локтем за смутивший как его, так и начавшего краснеть Римуса, многозначительный свист. Остальные из оставшихся лишь удивленно покосились на Сириуса из-за его крайне интересного выбора. Но больше, чем сам Римус, для которого вдруг все вокруг будто бы на мгновение померкло, вероятно, ошарашен не был никто. — Да что вы в самом деле — никто не сказал, что я лично буду кружить его в танце, — закатил глаза Сириус. — Я просто вытащу его в центр веселья, заставлю потанцевать с кем-то…       «Скорее уж заставишь кого-то потанцевать со мной», — подумал Римус, но воздержался от озвучивания этой мысли и лишь скрестил руки на груди. — А так разве считается? — прищурился Питер. — Будет считаться, раз кто-то не уточнил. Ну Луна-а-атик, давай! — подходя ближе, сказал Сириус и галантно подал ему руку. — В конце концов, вам, молодежи, нужно брать от жизни все, — с глухим смехом добавил он.       Беспомощно опустив взгляд, Римус посчитал неловким принимать такой жест внимания, как поданная рука, а потому поднялся на ноги самостоятельно. — Не делай так больше с такими-то коленями, — в шутку попросил его Сириус, расслышав тихий хруст. — Месть лишним зрителям нашего веселья будет холодна и неожиданна, — с правдоподобной безэмоциональностью сказал он, поворачиваясь к остальным. — Больно надо, — отмахнулась Марлин. — Если Люпин окажется слишком хорошим танцором, то можешь потом даже не искать свой пунш, — ухмыльнулась она. — Будь ты парнем, я бы тебя послал, — наигранно закатил глаза Сириус.       Римусу, стоявшему возле него и прячущему потеющие ладони в карманах брюк, очень захотелось сейчас оказаться в теплой кровати или где-то в пустующей библиотеке наедине с собой, а не на грани и в предвкушении совершения чего-то странного и безумного. — Я не умею танцевать, — шикнул он, уже затерявшись вместе с Сириусом среди десятка танцующих пар и еще пары десятков зрителей. — И я, в отличие от некоторых, сейчас не преуменьшаю свои способности… Почему я? — вздохнул он, скривив губы и потупившись. — Да ладно тебе! — Сириус взял его за руки и, едва обратив к себе его взгляд, натянул свою неповторимую улыбку. — На своем дне рождения ты ведь неплохо танцевал! — На моем дне рождения у меня была партнерша, — покачал головой Римус, нервно облизывая губы и переплетая его пальцы со своими. — А сегодня я двойной неудачник. У меня нет ни пары, ни малейшего умения танцевать поодиночке. Серьезно, почему я? Почему ты не позвал того же… ту же… — Потому что я хочу, чтобы ты запомнил этот вечер! — запрокинул голову Сириус и, вызволив свои руки из его, положил их на ссутуленные плечи. — Знаешь, в последние годы жизни на площади Гриммо отец всегда говорил, что внешностью я похож на девушку, — с легким смехом сказал он и прикусил губу, глядя на Римуса будто бы чуть прояснившимся взглядом широко распахнутых глаз. — Ты пьян, — со смутившей его самого нежностью в голосе констатировал Римус и опасливо осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, что каждый гость вечеринки не посчитал своим долгом взглянуть на них. — А ты нет? — будто бы с досадой в голосе спросил Сириус, аккуратно поправляя челку, что спала на глаза Римуса. — Немного. — А я вот много, — промычав, Сириус отпрянул от него и нахмурился. — Знаешь, я, эм… пойду отдохну, наверное, — он указал пальцем на лестницу, что вела к общежитиям, и щелкнул пальцами, — наверху… — Дойдешь? — Римус осмотрел его с ног до головы. — Постараюсь, — едва заметно улыбнулся Сириус. — Впрочем, не буду ни капли возражать, если ты вызовешься сопроводить… проводить… меня.       На мгновение Римус задумался. — Чур тогда я не обязан танцевать, — сказал он. — Разумеется, — кивнул головой Сириус и чуть пошатнулся на месте. — Спасибо, что подстрахуешь меня, — подмигнул он. — Да не за что, — выдохнул Римус, отводя взгляд.       В общежитие они шли практически молча — лишь время от времени Сириус, оперевшийся о плечо Римуса жаловался на то, как много ступенек оставалось впереди. Гораздо чаще того между ними возникали короткие переглядки, когда каждому из них в один и тот же момент вдруг думалось взглянуть на другого, словно тот мог испариться в любой момент.       Оказавшись в своей комнате, Римус тихим «люмос максима» наполнил светом большую ее часть и наконец-то сумел насладиться относительной тишиной. Прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной. — Тебе от этого дурно не станет? — спросил он, заметив, как Сириус достал из кармана сигареты. — Не-а, — отрезал Сириус и вынул волшебную палочку из заднего кармана брюк. — Подожди, давай я… — предложил Римус, отпрянув от двери и подходя ближе к другу. — Думаешь, я настолько пьян, что уже ничего не понимаю?.. — хмыкнул Сириус, но все же подал ему свою палочку и позволил ему зажечь кончик своей сигареты. — Мало ли, — покачал головой Римус. — Ну… спасибо за такую заботу, — приподнял уголок губ Сириус.       Римус лишь промычал, не сводя с него глаз. Вблизи Сириус казался даже более прекрасным собой, нежели он был в гостиной, наполненной десятками лиц, сливавшимися воедино при ужасном желтоватом освещении. Завороженный взгляд Римуса перемещался с расслабленного безупречного лица на приобнаженные бледную шею и грудь, и он почувствовал, как биение сердца в его собственной груди вдруг сделалось даже более громким и частым, нежели басы энергичной музыки, что продолжала играть этажом ниже. — Ужас — кто пронес американскую музыку на такую чудесную вечеринку? — вдруг цокнул Сириус, совсем не обращая внимания на такой интерес со стороны друга и выдыхая тонкую струйку дыма, что витиеватыми узорами растворился в прохладном воздухе. — Ничего себе у тебя слух, — по-доброму усмехнулся Римус, все же отводя взгляд в сторону. — Но ты же знаешь, что культуру курения по всему миру разнесли именно американцы? — припомнил он. — Ну… хоть что-то хорошее они сделали в таком случае, — пожал плечами Сириус, делая шаг вперед и отнимая сигарету от губ.       Расстояние между ними теперь показалось Римусу неприлично коротким. — Если ты вдруг не собираешься рассказать мне какой-то суперстрашный секрет, то вот так тесниться в такой просторной комнате совсем не нужно, — пробормотал тот, прочистив горло. — А если вдруг хочу? — наклонившись к уху Римуса и заставляя того жадно вобрать тяжелый воздух, промурлыкал Сириус с ухмылкой на лице. — Скажем, алкоголь ударил в мою голову, и я хочу любить весь этот мир и обнажить себя всего… ну… свою душу… и не только… перед определенными людьми. — По-пьяни лучше лишнего не болтать и не делать, — предупредил его Римус, нервно сглотнув и ощутив, как ледяные пальцы свободной изящной руки обвили его запястье. — Такое лучше делать и болтать по-пьяни, — сделав неглубокую затяжку и выдохнув облачко дыма, с прищуром прошептал Сириус. — Ты же тоже нетрезв? — Н-наверное… — немного закашлявшись и краснея, нахмурился Римус.       Вид хитрой, похотливой ухмылки, вновь коснувшейся мраморного лица, заставил его нервно прикусить губу. — Видишь ли… на этой вечеринке есть кто-то, кто очень мне симпатичен вот уже не один месяц… — вновь наклонившись к его уху, хрипловато прошептал Сириус. — С кем я пытаю удачу месяцами, — его рука вдруг оказалась на талии Римуса, решившего максимального приглушить свет «люмоса», дабы скрыть красноту собственного лица. — Тот, ради кого я готов хоть в дождь отправиться в Хогсмид, если будет нужда… но с кем я еще так ни разу и не решился действовать прялимо… прямолиней… но… — он вздохнул. — С твоей… твоим… эм… специ… ну… твоим вкусом в партнерах мне это понятно… в плане… мне-то непонятно… — Римус перестал пытаться сформулировать что-то внятное и нахмурился.       Сириус тихо рассмеялся, заставляя табун приятных мурашек пробежаться по всему его телу. — Не-е-ервничаешь… — подразнил Римуса он. — Я пытаюсь решить, стоит ли пытаться прояснить свои чувства сейчас… пока мы оба пьяны и глупы, — объяснил он. — Мне нужно твое мнение. Очень. — Почему мое? — поинтересовался Римус и облизнул пересохшие губы. — Ну Мерлин, как можно быть таким… блять… — Сириус вновь рассмеялся, на сей раз — будто бы от досады и безысходности. — Скажем, твое мнение важно для меня прямо сейчас, — сказал он. — Именно твое.       Римус задумался, чувствуя, как каждая секунда, проведенная рядом с ним, делалась все более невыносимой. Бешеный ритм собственного сердца стал всем, что заполнило его пустевшую и тяжелевшую голову. Как можно было дать такой искренний совет кому-то, к кому он имел несчастье испытывать чувства, о которых был вынужден молчать? Молчаливое ожидание, когда Мерлин исцелил бы его хотя бы от этого недуга, было мучительно, но не первый день было и единственным выходом для Римуса. Однако еще мучительнее оказалась стыдная, но показавшаяся затуманенному рассудку логичной, мысль, внезапно заставившая разрывающееся сердце сжаться.       В серебристых глазах, заметивших тень осознания в глазах напротив, промелькнула искра, заставившая сердце Римуса вновь затрепетать, а и без того ватные ноги — чуть пошатнуться. — Но… нет… это же глупо… это же не могу быть… — начал было размышлять себе под нос Римус, но, видимо, оказался слишком громок и потому не имел возможности закончить.       Сириус Блэк, в отличие от своего друга, никогда не славился завидной терпеливостью. Зато он был известен своей любовью к рискам, порой не доводившей его до добра, а в иных случаях приводившей к лучшим решениям в его жизни. А алкоголь, как известно, всегда придавал людям еще большую смелость.       Вкус сигарет оказался не таким уж отвратительным, когда Римус распробовал его на суховатых губах, что прильнули к его собственным. Невольно прикрыв глаза и вцепившись в плечи Сириуса от ощущения сильнейшего головокружения, Римус оказался слишком удивлен, смущен и даже испуган, чтобы ответить на этот резковатый, но плавно перетекший в легкий и невинный поцелуй. Улыбка, которую он неожиданно для себя сумел прочувствовать на все же приятных губах, вероятно, означала, что все было в порядке.       Римус не был уверен, как долго продлилась сцена, которую он в тот момент хотел бы вспомнить наутро. Быть может, мимолетное мгновение, а может — и целую маленькую вечность.       Нехотя отступив, он с трудом перевел дыхание и не сразу осмелился посмотреть на продолжившего курить Сириуса, чья улыбка еще никогда не казалась ему настолько искренней, настолько счастливой, настолько красивой. Секундного молчания было достаточно, чтобы Римус сумел хотя бы частично переварить волну впечатлений, заставившую его дрожать. И его же оказалось достаточно, чтобы Римус сумел осознать свое главное желание в тот момент.       Исправить положение.       Уверенно шагнув вперед и вновь оказавшись перед Сириусом, он затаил сбившееся дыхание и нежно обхватил довольное лицо, исказившееся эмоцией неподдельного удивления, своими руками.       Римус определенно не был хорош в поцелуях, и, вероятно, Сириус прекрасно знал и замечал это, но, тем не менее, не подал ни малейшего вида. Римусу нравилось забираться пальцами в растрепанные черные кудри; нравилось слышать прерывистое дыхание Сириуса в перерывах между набиравшими страсть поцелуями; нравилось не испытывать ни капли стыда за свои чувства и действия в тот момент.       Целиком предавшись друг другу, они совсем не заметили тихого скрипа входной двери. Однако яркий теплый свет, зажегшийся во всей комнате, все же заставил их резко обернуться.       На пороге стоял Питер, замерший на месте, выпучивший глаза и открывший рот от удивления увиденному. — Какого… — начал было Сириус, отступая, но был перебит. — Так… вот оно — твое действие до конца вечера? — предположил Питер, переводя взгляд на него. — Действие?.. — тут же спросил Римус, чувствуя, как невольная улыбка начала сползать с его лица, а все кругом — терять свои яркие цвета. — Действие… — безэмоционально повторил Сириус, покрутив между пальцев тлеющую сигарету, и, переводя взгляд с одного друга на другого, после короткой паузы едва заметно кивнул головой.       Римусу, до того момента хранившему подобие надежды где-то в глубине испытавшей неуловимое счастье души, резко захотелось прекратить свое существование в ту же секунду. Стыд, над избавлением которого он едва ли начал ликовать, вернулся в десятикратной силе. Ненависть к себе, к собственной глупости и безрассудству и вовсе показалась Римусу безграничной. — Что ж, теперь я точно запомню этот вечер. Спасибо, Бродяга, — стараясь не выдать боли, ядовитой змеей обвившей его сердце и теперь отравлявшей все его нутро, прошептал Римус. — Лун… Лунатик! — только и успел окликнуть его бледный как смерть Сириус прежде, чем он покинул бы комнату так спешно, как только сумел.       Дверь с грохотом захлопнулась за спиной Римуса, но он не обратил на это ни малейшего внимания. Он чувствовал себя бесконечно глупо, раздавлено и униженно. Гул голосов вкупе с ревом музыки на первом этаже показался ему особенно раздражающим — Римус твердо знал, что не мог больше оставаться в этой башне. Успешно обойдя друзей за несколько метров и еле сдерживая всхлипывания, что комом обиды застряли где-то в горле, Римус чуть не столкнулся с Крисом, несшим два наполненных пуншем чуть ли не до краев стакана. — Не видел Сириуса?.. — неуверенно поинтересовался тот. — Мерлин, выглядишь неважно, — заметил он. — Перепил — бывает, — хмыкнул Римус, потупившись. — Сириус в общежитии. Может, он будет рад увидеть тебя — знаешь, он весь вечер казался настроенным на что-то интересное, — ненароком съязвил он и, тут же одарив Криса виноватым взглядом, поплелся дальше.       Едва миновав портрет Полной Дамы, закрыв дверь общежития Гриффиндора и убедившись, что кругом коридор был пуст, он спрятал лицо за трясущимися ладонями и попытался уместить хотя бы четверть нараставшей боли в один протяжный, прерывающийся вдох — ночные коридоры Хогвартса всегда разносили малейшие громкие звуки по всем углам замка, а потому завыть так, как хотелось Римусу, явно было бы не лучшей идеей.       Он почувствовал себя особенно жалко, ощутив, как одинокая горячая слеза оставила ледяной след на его щеке и, наконец, разбилась о холодный каменный пол.