Юность

— Кое-кто отпустил грубое оскорбление в адрес Эванс, профессор, — сказал Сириус, глядя в глаза Макгонагалл. — Вносите больше конкретики, мистер Блэк, — строго ответила та. — Крауч, — вместо друга уточнил Джеймс, со злобой поглядывая на слизеринцев. — Но Лестрейндж и Регулус посчитали его комментарий забавным, — не забыл добавить он. — Это не повод накидываться с кулаками! — тут же воскликнул Лестрейндж и коснулся щеки, на которой вот-вот начал бы темнеть синяк. — Набросился бы с палочкой, да магия в коридорах школы запрещена! — выпалил Джеймс, презрительно осматривая его с ног до головы. — Поттер! — Лили предупреждающе дернула его за рукав мантии — делать подобные заявления перед Макгонагалл явно было идеей не из лучших. — Блэк… Блэк младший, будучи старостой и зная свод правил, тем не менее, угрожал им палочкой, профессор! — ее взволнованный взгляд обратился к профессору. — Неправда, — тихо прохрипел Регулус, незаметным жестом давно припрятавший волшебную палочку в недрах глубоких карманов. — Не нужно лгать! — несвойственно повысил голос Римус, возмущенный такой наглостью. — Кто тут еще лжет! — в тон ему ответил Барти, и уголок его губ дернулся. — Хотя тебе, стало быть, не привыкать. — Можно подумать, ты у нас святой, — фыркнул Сириус, явно обращаясь к Барти, но суровый взгляд его прищуренных глаз не отрывался от Регулуса, мимолетно потупившегося в каменный пол. — Римус никогда не лжет! — заступилась за друга Лили, и ее зрачки заметно сузились на фоне потемневшей радужки. — Молчала бы, грязнокров… — с нескрываемым пренебрежением начал было Лестрейндж, но голос профессора Макгонагалл перебил его. — Достаточно! — ее тонкие брови сошлись у переносицы, и морщины, давно залегшие между ними, стали лишь еще заметнее. Чуткий слух Римуса уловил тихий усталый вздох. — То, что вы, мистер Крауч, позволяете себе — попросту возмутительно! — она поджала губы. — Полагаю, будет лучше, если каждый из вас расскажет все подробности произошедшего профессору Дамблдору. Уж он-то, надеюсь, сумеет по всей строгости рассудить вас и назначить вам, молодые люди, заслуженное дисциплинарное наказание, — ровным тоном вынесла Макгонагалл свой окончательный приговор. — Следуйте за мной.       Римус заметил, как на мгновение взгляд Лили застыл на одном месте — словно на нее снизошло осознание чего-то неизбежного — чего-то неизбежного, что пугало ее. Медленно плетясь по лестницам вслед за Макгонагалл, Римус и сам чувствовал, как сердце в его груди сбилось с привычного ритма. Разумеется, что ранее он уже бывал в кабинете директора — будь то для обсуждения его ликантропии на первых курсах или же для сглаживания наказания мародеров за очередную проделку, — но все же мысли о том месте вызывали у него отнюдь не радостные мысли. Дамблдор никогда не повышал голос на студентов — наоборот, манера его речи была спокойна и размеренна, словно у самого настоящего волшебника из доброй детской сказки, — однако сам факт уличения учеников в их проступках и назначения отнюдь не приятных отработок омрачали ассоциации с этим чертовым кабинетом. Римус смутно представлял, что должно было твориться в тот момент в голове Лили — примерной ученицы и старосты факультета, которой попросту не посчастливилось пересечься не с теми людьми не в том месте и не в то время. — Правда ли, что мистер Крауч отпустил непристойный комментарий в адрес мисс Эванс, и поэтому вы решили его ударить? — профессор Дамблдор сидел в огромном кресле за высоким столом, сложив руки треугольником и глядя выцветшими глазами на Джеймса. — Да… Сэр, — сознался тот без капли раскаяния в голосе. — Что ж, ваше желание заступиться за милую леди, несомненно, похвально, — заметил Дамблдор, не спеша вставая из-за стола. — Похвально то, что он разукрасил мне лицо?! — возмутился Лестрейндж. — Рудольфус, где твое самообладание? — шикнул Регулус. — Если бы твое лицо можно было «украсить», было бы очень хорошо. Но, увы, это тяжелый случай — так что не обольщайся, — не сдержал языка за зубами Сириус и надменно улыбнулся. — Сейчас не время, — прошептал Римус, стоявший по его правое плечо.       Лили, незаметно придвинувшаяся к нему, хранила молчание. Лунатик почувствовал, как ледяная от волнения ладонь подруги коснулась его собственной. — Так… Раз уж вы назвали поступок Сох- Джеймса похвальным, мы, эм… можем идти? — предположил Сириус, сводя лопатки за спиной. — Определенно нет, — покачал седой головой Дамблдор. — Похвальным я назвал лишь желание защитить честь мисс Эванс, но отнюдь не тот способ, каким вы выбрали разрешить возникший конфликт. Всегда ведь можно прийти к компромиссу мирным путем… Словами, например. Вы, юные волшебники, как никто другой должны осознавать, сколько силы может содержать в себе одно слово.       Братья Блэк синхронно закатили глаза, стоило Дамблдору отвести от них свой взгляд. Даже Римус, при всей его неконфликтной натуре, посчитал совет директора трудноприменимым к реалиям жизни в Хогвартсе.       Вероятно, никогда ранее стены кабинета еще не слышали возмущений столь бурных и громких, как в момент, когда директор констатировал, что нет способа примирения лучше, нежели совместный труд, и поручил Джеймсу, Сириусу, Регулусу, Барти и Рудольфусу заняться полировкой кубков и медалей в Зале Наград той же ночью. Римус почувствовал, как пальцы Лили вмиг разжали его ладонь, когда было сказано, что они, не являясь непосредственными участниками конфликта, очки своего факультета не теряли и свою собственную репутацию ничуть не ухудшили. — Поттеру и Блэку стоит научиться контролировать свою вспыльчивость, — сказала Лили, потупив взгляд, когда они с Римусом вышли за дверь кабинета директора и начали спускаться по винтовой лестнице. Все остальные остались внутри, чтобы прояснить ситуацию и умолить Дамблдора назначить им отдельные дисциплинарные наказания. — Уж больно они готовы перегрызть глотки за любого, кто им дорог, полагаю, — пожевал губы Лунатик и мягко улыбнулся ей. — Навряд ли их можно «исправить».       В веснушчатом лице читалось плохо скрываемое смущение. — Полагаю, Джеймс будет очень раздосадован пропуском ваших персональных занятий, — подшутил Римус, и с алых губ слетел тихий смешок. — Если будет большое желание — можем потом наверстать с ним этот урок на выходных, — пожала плечами Лили. — Или же ты можешь объяснить ему одну тему за меня — вы ведь проводите вместе больше времени, так что это было бы организовать куда проще. — Что-то мне подсказывает, что конкретно твои уроки проходят для него в разы эффективнее, — Римус приподнял уголок губ. — А где, кстати, ваш «Хвостик»? Или как вы там его называете? — Просто «Хвост», — ответил Лунатик. — Не знаю, если честно, — добавил он, поднимаясь по неизвестно какой по счету лестнице и приближаясь к портрету Полной Дамы. — Надеюсь найти его у нас в комнате.       Жизнь в гостиной Гриффиндора кипела — впрочем, как и всегда. В Римуса даже прилетел заколдованный остроклювый бумажный журавлик, пущенный кем-то из первокурсников. Разойдясь с Лили у лестниц, ведших в общежития, Римус неспешным шагом направился в комнату мародеров.       Массивная дверь была приоткрыта. Из-за нее доносился громкий шелест фольги. — Мерлин, тебе дурно не станет? — обеспокоенно поинтересовался Римус, с порога увидев Питера сидящим на кровати, усыпанной пустыми упаковками от плиток шоколада и парой еще чудом уцелевших шоколадных конфет. — Да нет, — тот невозмутимо покачал головой. — Я просто восстанавливаю силы после тяжелого учебного дня. — Тяжелого учебного дня, где тебя почему-то не было на последнем уроке? — Римус выгнул бровь, ожидая объяснений. — Да, эм… — лицо Питера порозовело. — Мы с Марлин… вместо Астрономии… Решили сбегать в Хогсмид. Я показал ей тот самый проход. — Секретные проходы на то и секретные, чтобы о них знало малое количество людей, — нахмурился Лунатик. — Я знаю, но… Эта тайна ведь совсем не серьезна! Тем более поделиться ей означало… — он запнулся, — не важно. — Ох, Питер… — вздохнул Римус. — Только не смей говорить Джеймсу и Сириусу о том, что ты выдал один из наших маленьких секретов кому-то из посторонних. Им это явно не понравится. К слову, о «вас с Марлин» тоже советую промолчать… По крайней мере, в присутствии Сириуса.       Хвост смял очередной фантик и кивнул. — Будешь? — он протянул последнюю шоколадку другу.       Римус охотно принял предложение, не забыв поблагодарить его, и, оставив волшебную палочку на письменном столе у окна, прилег на идеально заправленную постель. Чтение книги — на досуге в последнее время он перечитывал «Портрет Дориана Грея» — в практически идеальной тишине с конфетой за щекой было именно тем, что было ему необходимо после очередного прожитого дня.       «Просто возмутительно, — сказал он, — что в наше время принято за спиной у человека говорить о нем вещи, которые… безусловно верны». — Старый хер! — воскликнул Сириус, врываясь в комнату. Вслед за ним вошел чуть более смиренный Джеймс. — Полагаю, вам не удалось договориться с Дамблдором? — вложив закладку в книгу, Римус поднял взгляд на друзей. — Черта с два, — Джеймс снял очки и положил их на прикроватную тумбочку. — Мерлин, я люблю выигрывать кубки, а не унижаться и полировать их вместо Филча! Тем более не в обществе этих криворуких и кривоногих змеюк! — он плюхнулся на кровать и страдальчески приложил тыльную сторону ладони ко лбу. — И недоразвитых, — добавил Сириус, залезая на подоконник. — Ну, кроме Регги… Регулуса, разве что — он мозговитый… Немного. — О чем вы вообще?.. — наконец, подал голос Питер. — Ты еще не рассказал ему? — Бродяга слегка наклонил голову набок, глядя на Римуса. Тот лишь покачал головой. — Оставил эту честь вам самим — чтобы все было достоверно, во всех красках и без преуменьшений, — сказал Лунатик. — Ну, тогда слушай, — Сириус запрокинул голову назад, и Римус впервые обратил внимание на то, насколько черные кудри отросли с прошлого года — в таком положении они теперь едва ли не достигали середины прямой спины. — Крауч назвал Эванс «грязнокровкой»… — Нет нужды цитировать дословно, — буркнул Джеймс. — Хорошо, — процедил Бродяга. — Крауч оскорбил Эванс, а наш Сохатый, как настоящий джентльмен, желающий защитить ее честь, решил набить ему морду. А заодно Регулусу и Лестрейнджу, которые посмеялись с остроумия своего дружка. А я, как хороший друг, решил помочь Сохатому. А Регулус, как уважающая себя змеюка, уже готовился напасть на безоружных нас с палочкой! Везде уже хлестала кровь к тому моменту, как… — он приостановил свой рассказ, услышав, как скептически вздохнул Римус и как заерзал на своей кровати Питер. — Ну, короче, потом объявился Лунатик, за ним — Макгонагалл… В итоге мы поперлись в кабинет Дамблдора, где мне, Сохатому, моему братцу и его бестолковой банде назначили совместные отработки, чтобы мы «наладили отношения». Конец, — его голова поникла, и серые глаза взглянули на друзей исподлобья. — Ну, хотя бы Лунатика и Рыжика не приплели к этому безобразию — наша белая и пушистая староста навряд ли пережила бы такой позор своему имени, — он издал тихий смешок. — Мы, кстати, имели бы больше шансов избежать наказания, если бы кое-кто не додумался начать изливать свой яд на слизеринцев прямо перед Дамблдором! — припомнил ему Джеймс. — Сам-то додумался перед Макгонагалл заявить, что готов чуть ли не переубивать их всех магией, если бы она не была запрещена в коридорах! — Я не говорил такого! — нахмурился Сохатый. — В любом случае, это все звучит отвратительно, — поморщился Питер, слушая их, и покопался в карманах жилета. — Эм… Может, немного шоколада поможет вам почувствовать себя лучше?.. Римус, вроде, когда-то упоминал, что это так работает. — Я не любитель сладкого, — отмахнулся Сириус, прислоняясь спиной к оконному стеклу. — Зато я не откажусь, — Джеймс вскочил с кровати. — Очки напяль — а то небось Питера с занавеской какой-нибудь сейчас перепутаешь, — подколол его Бродяга, и Сохатый, пускай и надулся, но все же последовал его совету.       Солнце на небосводе скрылось за пеленой удушающих туч, и света в тесноватой комнате вмиг стало недостаточно для приятного и безвредного для глаз процесса чтения. Нехотя покинув теплую постель, Римус подошел к письменному столу, на котором его ждала волшебная палочка. Джеймс дожевывал третью подряд конфету, отданную Хвостом. Сириус копошился в карманах брюк. — Луни, — окликнул он Римуса, уже собравшегося возвращаться к своему «Портрету Дориана Грея». Обернувшись, тот увидел, как тонкие пальцы поднесли фильтр длинной сигареты к бледным губам. — Будь другом — сотвори одно «инсендио» — ты не представляешь, как мне лень искать сейчас по карманам еще и свою палочку.       Всем своим видом выказывая крайнее недовольство другом, Римус все же исполнил его просьбу. Коснувшись острым концом прямой палочки кончика сигареты, он в одно мгновение наблюдал, как блаженно прикрылись серые глаза, как задрожали темные ресницы и как пересохшие губы наконец выпустили первую струю едкого дыма, запах которого заставил его вмиг опомниться и поспешить вновь скрыться за пологом собственной кровати.

***

— Где же оно было… — Римус беспомощным взглядом пытался отыскать на бесчисленных стеллажах библиотеки Хогвартса хоть какую-то из книг, брошенных им здесь же несколькими часами ранее. Не мог же кому-то понадобиться точно такой же список литературы в тот же самый день!       За окном уже было черным-черно, желтый свет старых ламп, развешенных вдоль стен, раздражал глаза, а мадам Пинс уже через четверть часа должна была выгнать всякого, забредшего в библиотеку в столь поздний час. — Римус! — с первых же секунд оставшийся в его памяти голос окликнул его. Обернувшись через плечо, Римус увидел бледное лицо Пандоры, расплывшееся в нежной улыбке. — Ты запомнила мое имя, — сам не зная, зачем, выдал он и тут же было отвел взгляд от неловкости, но улыбка, что стала лишь шире, успокоила его. — Оно совсем не сложное, на самом деле, — уверил его нежный голос, и, присмотревшись к рукам знакомой, Римус заметил, что к груди она прижимала две стопки книг, одна из которых показалась ему чересчур знакомой. — В широких кругах за мной отчего-то зацепилась лишь фамилия, Люпин, — он сухо усмехнулся, пряча руки в карманы мантии и непроизвольно проверяя, точно ли он не забыл нигде свою волшебную палочку. — И ты, эм… Тоже увлекаешься маггловской литературой? — он приподнял брови. — О, нет — это я решила приберечь для тебя, — Пандора пожала худыми плечами и опустила взгляд на свои бежевые туфли-балетки, которые были крайне интересным выбором обуви в феврале. — Я чувствовала, что ты еще можешь вернуться. — Как? — полюбопытствовал Римус, осторожно вынимая из ее рук свои книги. — Просто… Чувствовала это. Я же говорила, что уже видела тебя раньше! — беззаботные мечтательные глаза, казалось, заглянули ему прямиком в душу. — Когда часто наблюдаешь за человеком, невольно запоминаешь его повадки… Ты, например, бываешь неряшлив и забывчив… И иногда забываешь забрать одну книжку, из-за чего потом возвращаешься в библиотеку не в лучшем настроении… Но это ни в коем случае не плохо, — добавила она, и Римус лишь помялся на месте, крайне удивленный, что кто-то посторонний мог обратить внимание на такие мелочи и в принципе считать его чем-то большим, чем просто «пареньком со шрамами» или же, в лучшем случае, старостой Гриффиндора и другом Блэка и Поттера. — Не будешь против, если я предложу тебе свою помощь с доставкой этой кипы книг до башни Когтеврана? — прервал Римус молчание, показавшееся ему чересчур громким. — Я опасаюсь, что будет выглядеть, как… — ее бледные щеки слегка порозовели. — Не хочу, чтобы над нами потом подшучивали. — Это будет выглядеть, как, эм… друг, если ты изволишь… или приятель, помогающий подруге… или приятельнице донести тяжелые книги до общежития, — уверил ее Римус. — Можешь и не сомневаться — никто даже в мыслях не допустит, что ты моя… Ну, ты поняла.       Пандора неуверенно кивнула, передавая ему свои книги. — Тебя тоже никто не рассматривает для написания своего любовного романа, не так ли? — наконец, безрадостно предположила она, глядя в сторону выхода. — Можно и так сказать, — Римус приподнял уголок губ и вместе с ней направился к пугающе огромным дверям. — Ну, я, если честно, пока что и не задумываюсь об этом всем, — немного солгал он, желая ободрить ее.       Путь до башни Когтеврана оказался даже более длинным, нежели до башни Гриффиндора. Петляя в бесконечных коридорах, Римус в компании новой приятельницы даже прошел мимо Зала Наград, где должны были трудиться его друзья — остановившись на мгновение у приоткрытой двери и заглянув в щелку, он увидел, как Сириус полировал один из сотни золотых кубков, попутно то ли отчитывая своего младшего брата, то ли просто возмущаясь на французском языке — даже со своими скудными познаниями «языка любви» Римус сумел расслышать такие фразы, как «merde» и «fils de pute». — Что сегодня произошло с ними? — осторожно, шепотом спросила Пандора, когда они вместе с Римусом завернули за ближайший угол. — Это… Долгая история, — поднимаясь по движущейся лестнице, ответил тот. — Коротко говоря, очередная драка. — Почему же им не сидится на месте? — вздохнув, задумалась Пандора. — В свободное время всегда ведь можно взять книгу и погрузиться в нее с головой с пользой для себя и без вреда для окружающих… — Ну… Если честно, я и сам так и не научился понимать их до конца за все эти годы, — сознался Римус, устало выдохнув при преодолении очередного лестничного пролета. — Тебе, наверное, тяжело? — в тонком голосе слышалось искреннее волнение. — Может, я все-таки понесу часть сама? — Да тут же всего-ничего осталось, — покачал головой Римус, и прядь растрепавшихся русых волос спала ему на глаза.       Действительно, короткий остаток пути они прошли в давящем молчании. Наконец, подойдя к двери, что вела в гостиную Когтеврана, он осторожно передал книги обратно их нынешней владелице. — К слову, ты, эм… Был бы не против… Позаниматься как-нибудь вместе? В библиотеке, — неуверенно задала вопрос Пандора, когда Римус только собрался было попрощаться. — Просто я заметила, что в последнее время ты тоже часто приходишь туда один, без друзей и без своей невероятно красивой подруги. Вот я и подумала… — она смущенно улыбнулась ему, и ее поникший вид ясно давал понять, что собственные слова заставили ее разволноваться не на шутку.       Проморгавшись и позволив своему медленно, но верно погружавшемуся в состояние полудремы мозгу проанализировать услышанное, Римус открыл было рот для ответа, но, так и не найдя подходящего слова, лишь кивнул. — Может, эм… Можно попробовать завтра? — предложил он, пожевав сухие губы. — После обеда.       Глаза цвета весеннего ручья просияли, и можно было заметить, как вмиг расслабилось стройное — даже, пожалуй, чересчур стройное, — тело. Тонкие розоватые губы что-то безмолвно пробормотали — Римусу даже показалось, будто бы этим словом было «спасибо». — До завтра? — все тот же пронзительный взгляд обратился к нему из-под ряда будто бы припорошенных снегом ресниц. — До завтра, — мягко ответил Римус и, развернувшись на месте, неспешно побрел прочь. Добравшись до ближайшей лестницы, он услышал, как спокойный голос практически вмиг разгадал загадку, открывавшую вход в гостиную Когтеврана, и как тяжелая дверь с тихим грохотом закрылась обратно, стоило миновать половине минуты.       Римус остался наедине с собой в бесконечном холодном коридоре. Он ненавидел такие ситуации. Стоило поспешить добраться до собственного общежития до того, как колокола Часовой башни пробили бы час отбоя и до того, как с ним успела бы приключиться очередная неудача или же неприятность.