Юность

— Нюнчик сегодня какой-то кислый, — заметил Джеймс, потягивая тыквенный сок и бросая недобрые взгляды в сторону слизеринского стола. — В смысле кислее обычного. — Может, тоже не выспался сегодня? — ответил Питер.       Он посмотрел на Римуса. Римус посмотрел на Сириуса. — Или Слизнорт устроил ему взбучку за украденные ингредиенты, — непринужденно предположил тот, откинувшись на спинку стула, и запустил длинные пальцы в волосы. — Слизнорт и взбучка? — закатил глаза Джеймс. — Я тебя умоляю — когда мы взорвали котел на пятом курсе, его реакцией было «вот незадача».       Бродяга сухо усмехнулся. — Возможно, он помимо зелий варит что-то еще на стороне… Скажем, для душевного спокойствия, — добавил он, устало ухмыляясь. — Сириус! — вздохнул Римус, неодобрительно глядя на друга. — Ладно, молчу, — буркнул тот, слегка поджимая тонкие губы, и, положив локоть на край стола, опустил голову на предплечье. — Как ваши с Эванс планы на Валентинов день? — полюбопытствовал Питер, глядя на Джеймса. — Я еще не спрашивал ее, — тот почесал затылок. — Часики тикают, — прокомментировал Сириус, прикрывая светлые глаза. — Можно подумать, Лили пойдет на свидание с первым встречным, — Джеймс подпер подбородок кулаком. — И вообще — у вас самих какие планы? Все еще собираетесь провести четырнадцатое в составе холостяцкого трио? — Так говоришь, будто нам за тридцать, — усмехнулся Римус. — Лично я не вижу смысла в этом празднике, — он пожал плечами. — Я тоже, — быстро подхватил Питер. — А я просто не «шлюх», я в отношениях не состою, так что моя роза будет дожидаться кого-то особенного, — выпрямив спину, Сириус гордо приподнял острый подбородок. — Все равно «четырнадцать» — это всего лишь число, и романтикой можно наполнить любой день. — Красиво сказал, — кивнул Джеймс. — К слову, о розах… Ну, не о них, а о приятных запахах — ты сегодня с одеколоном, кажись, переборщил. — Были на то причины, — Бродяга приподнял уголок губ. — Нам нужно хотя бы попытаться найти вам первых пассий, — сказал он, бросая взгляд то на Римуса, то на Питера. — Вам скоро семнадцать как-никак. — «Поиск девушки для Римуса Люпина» звучит как жалкое издевательство надо мной… И над девушкой, — заметил Лунатик. — Да и не нужны мне вовсе сейчас отношения — дай Мерлин мне выпуститься из школы, для начала… — Мне тоже и без отношений хорошо, — как можно увереннее заявил Питер, пускай его глаза и устремили свой взгляд куда-то в пол. — А после школы ты где собираешься искать кого-то? — слегка прищурился Бродяга, глядя на Римуса. — В волчьей стае, где же еще? — ответил тот, крайне задетый его словами — все-таки те скорее походили на намек, что после школы нормальная жизнь Лунатику, как оборотню, не светила. — Нарожаем с ней кучу волчат и будем дружно выть на луну… Фенрир Сивый как раз стаю набирает, если верить «Ежедневному Пророку», — припомнил он, мешая чайной ложкой остатки кофе на дне чашки. — Римус… — обеспокоенно начал Питер. — Хватит гнать пургу! — перебил его Джеймс, крайне недовольный услышанным. — И вообще — нам на урок пора, — резко перевел тему он, посмотрев на часы над профессорским столом. — Будем доваривать этот напиток мертвой жизни. — Живой смерти, — поправил его Римус, вновь поднимая взгляд на друзей. — Неужели это имеет такое большое значение для тебя, а, мистер Всезнайка? — простонал Сириус, вставая из-за стола. — Я просто стремлюсь и стараюсь получить качественное образование… — ответил Лунатик, стараясь не смотреть в серые глаза и впервые задаваясь вопросом, ради чего он пытался получить это образование. Вероятно, им двигало желание порадовать родителей, делавших немало для улучшения качества его жизни с неизлечимым «пушистым недугом». Или же желание порадовать самого себя — мол, он даже так сумел достичь хоть чего-то в этой жизни.       На полпути к кабинету зельеварения, находившемуся в подземельях, Римусу захотелось зарыться поглубже в шерстяной свитер. Казалось, что даже пламя факелов, висевших на каменных стенах, было ледяным и лишь студило воздух еще больше. — Кто куда, а я за верхней одеждой, — сказал Сириус, останавливаясь на месте. — Кому-нибудь еще захватить? — У меня хватает мозгов одеваться потеплее, чем в шелковую рубашку в середине февраля, — отозвался Джеймс. — И вообще — не холодно же! — Я тут великодушие проявляю, а ты, — фыркнул Бродяга. — Ну, я слышал, что жир откладывается организмом для поддержания тепла зимой… — припомнил он, повернувшись к Питеру, и тот тут же всем своим видом выказал крайнее недовольство.       Но вопросительный взгляд Сириуса уже был обращен к Римусу. — Если тебе не сложно захватить мое пальто, я бы все же не отказался утеплиться, — пожал плечами Лунатик. — Заранее спасибо.       Бродяга лишь показал ему большие пальцы прежде, чем развернуться на месте и, петляя в толпе однокурсников, скрыться из виду. Римус же продолжил свой путь в компании Джеймса и Питера. — Лучше уж «жирным» быть, чем ходячим скелетом, как он, — проворчал Хвост, уши которого порозовели, едва стоило Сириусу озвучить свой колкий комментарий. — Может, он просто о твоем здоровье заботится? — задумался Сохатый. — Ну там, лишняя нагрузка на сердце — это не круто. — Ага, конечно — человек, нагло пьющий какую-то бурду посреди ночи и отлучающийся покурить по пять раз на дню — это ведь именно тот, кто станет заботиться о том, чтобы сердце его друга не дай Мерлин не перетрудилось! — буркнул Питер и прошел в класс. — Будто ты его не знаешь. — Вообще, если вы еще не заметили, то он просто не умеет следить за языком, так что не обижайся, Пит, — попытался ободрить друга Римус, рассматривая с десяток котлов в классе. — Не принимай близко к сердцу, — он неуверенно улыбнулся и направился к котлу, полному недоваренной им и Сириусом жидкости, от запаха которой было довольно сложно сдержать рвотный рефлекс.       Поморщив нос, Римус, щадя себя, решил все же постоять у стены, пока в кабинет не вошел бы профессор Слизнорт. В противоположном углу, окруженный толпой еще явно сонных слизеринцев, сидел Снейп, как всегда чиркавший что-то в своем учебнике. Небось, считал себя умнее составителя рецептов и вносил коррективы — самолюбие и горделивость всегда были свойственны ему.       Встретившись взглядом с бездушными глазами и заметив, как недоброжелательно скривились бесцветные губы, Римус выдавил из себя ответную пренебрежительную улыбку. Но он тут же почувствовал, как в груди его что-то на мгновение сжалось — все-таки ему было совестно думать об их с Сириусом, по большей части сынициированной все же Сириусом, выходке, имевшей место прошлой ночью. — Джеймс! — голос Лили впервые на памяти Римуса окликнул Сохатого по имени.       Выискать огненно-рыжие волосы взглядом не составило большого труда даже при тусклом зеленоватом освещении. Протягивая Джеймсу слегка потрепанный учебник, Лили мягко улыбнулась. — Извини — вчера по ошибке стащила, — она тихо усмехнулась и потупила взгляд в пол. — Не ты ли мне что-то про невнимательность вчера говорила? — ответил Сохатый с легкой ухмылкой на губах и взял книгу в руки. — Эх, прекрасный повод был бы погулять по замку на уроке травологии в поисках учебника. — А потом мне пришлось бы натаскивать тебя по пропущенной теме? — вновь слегка задрав голову, Лили встретилась с ним взглядом и приподняла аккуратные брови. — Ну, у тебя же это хорошо получается? — Джеймс ангельски улыбнулся, и она не могла не улыбнуться в ответ.       Питер, все это время стоявший рядом с ними и наверняка догадывавшийся, что творилось в головах этих двоих — по крайней мере, в голове его лучшего друга, — неловко кашлянул. Лили и Джеймс не сочли нужным разрывать зрительный контакт и синхронно повернули головы в сторону лишь тогда, когда, спустя с четверть минуты, дверь кабинета с тихим скрипом приоткрылась.       На пороге показался Сириус, который, прижимая к груди кремовое пальто Римуса и быстро оценивая взглядом представшую перед ним картину, лишь тихо присвистнул. Цокнув, Лили поспешила вернуться к своему котлу — стук ее каблучков тихим эхом отскакивал от каменных стен.       Прикрыв тяжелую дверь ногой, Бродяга подошел к Лунатику со спины и накинул теплое пальто на его ссутуленные плечи. — Опять я пропускаю интересности и узнаю о них в числе последних! — буркнул он. — Учитывая то, что большинство «интересностей» в Хогвартсе создаешь ты, твои слова — бред, — скептически отозвался Лунатик, застегивая крупные пуговицы. — И Лили просто вернула Джеймсу учебник — это настолько же интересно, как то, что мы, например, сегодня позавтракали. — Совсем не так, — Сириус заглянул в котел, словно не собственноручно варил его содержимое накануне. — Любые взаимодействия Сохатого с Рыжиком на вес золота для меня. — Чтобы ты потом мог использовать их, в случае чего, против самого Сохатого? — предположил Римус. — Не зря Макгонагалл хвалит твой интеллект, — Бродяга приподнял уголок губ и, достав из кармана резинку для волос, собрал кудри, беспорядочно спадавшие на его гордо расправленные плечи, в низкий хвостик. — Ты так выглядишь опрятнее… Практически как приличный ученик, — заметил Римус, наблюдая за ним. — Чего не собираешь волосы почаще? Это же, наверное, и удобнее. — Потому что я бунтарь, а не приличный ученик, — выпуская передние пряди и ослабляя резинку, усмехнулся Сириус. — И нет, это не удобно — кожа головы, зараза, болеть начинает спустя час-два. А она сегодня и без того не шибко легкая. Но спасибо за комплимент, — шутливо толкая друга в бок, Бродяга мимолетно подмигнул ему.       Закатив глаза, Римус открыл учебник, лежавший у котла, и принялся листать его в поисках рецепта напитка Живой смерти. — Эх, красивые у них дети будут, — Сириусу всегда была свойственна постоянная потребность болтать о чем угодно. Чаще всего, о какой-то ерунде. — А я обязательно расскажу им историю о том, как в тринадцать лет их мать ударила их отца книгой по голове… И с тех пор тот начал бегать за ней, как влюбленный идиот.       Отложив учебник в сторону, Лунатик заметил, как Сириус с неподдельным интересом наблюдал за Лили, которая, в свою очередь, болтала с Марлин, лишь время от времени поглядывая за Джеймса. Допуская мысли о том, что абсолютно все его друзья теперь с огромной вероятностью испытали как минимум симпатию к представителям противоположного пола, Римус слегка прикусил губу.       Быть может, Бродяга был прав, и ему стоило бы хотя бы попытаться найти себе пару на это четырнадцатое февраля? Возможно, кого-то с ужасным зрением, кто не заметил бы посветлевшие с момента последнего полнолуния шрамы…       В класс вернулся профессор Слизнорт с флаконом непонятной жидкости в руках. Как он практически сразу объяснил, внутри находилось зелье жидкой удачи, оно же — Феликс Фелицис. Оно досталось бы первой паре учеников, приготовившей напиток Живой смерти верно. — Удача и так при мне, но халява — это всегда заманчиво, — заметил Сириус, приступая к нарезке остававшихся ингредиентов. — Угу, — согласился Римус, думая о том, что, возможно, это зелье помогло бы ему увеличить шансы удачных поисков пары на Валентинов день.       К его огромному удивлению, Бродяга замолчал на долгих пять минут — видимо, с головой погрузился в выполнение инструкций из учебника, теперь загоревшись желанием заполучить бесплатный Феликс Фелицис. — Ну и вонище, — все же возмутился он, щурясь и морщась при нарезке дремоносных бобов. — Видимо, эффект сонливости, который они дают — это просто потеря сознания.       Римус и сам прикрыл ладонью нос, но, обратив взгляд в сторону слизеринцев, переключил свое внимание на Снейпа. Он, в отличие от остальных, решил не медлить с добычей сока этих действительно вонючих бобов и, вместо их нарезки, попросту раздавил горку бобов лезвием ножа и быстро отправил получившуюся субстанцию в котел. — Гениально… Стало быть, так и сока выделяется больше, — прошептал Римус, оборачиваясь к Сириусу. — Дави это. — Нюнчика? — спросил Бродяга, явно заметивший его длительный взгляд на Снейпе. — Да нет же, бобы! — качнул головой Лунатик. — Смерти моей хочешь? — фыркнул Сириус, но, заметив на себе слегка давящий взгляд, все же выполнил поручение.       Пока Римус помешивал зелье, которое должно было быть готово с минуты на минуту, он нырнул под парту — можно было предположить, что ему и вправду стало плохо от «восхитительного» запаха, висевшего в воздухе, если бы Северус за котлом не упал на ровном месте. — Сириус! — шикнул Лунатик, выпучив глаза. — Я что? Не я ж его толкнул! — невозмутимо ответил Бродяга, вставая и отряхиваясь. — Этот жирдяй небось сам его и повалил случайно.       «Жирдяй» по фамилии Гойл поспешил помочь своему напарнику подняться на ноги, и как раз в этот момент по всей видимости переваренное содержимое их котла полилось через край. — После урока тебе несдобровать, — пригрозил Римус, уменьшая огонь. — Ой-ой-ой, ночью за бочок укусишь? — отпустил колкость Сириус. — Оно типа готово? — он принюхался к зелью. — Типа да, — пожевав губы, Лунатик набрал приготовленную жидкость деревянной ложкой. — Дай попробовать, — ровный, практически идеальный нос тут же оказался над ней. — С дуба рухнул? Или все еще не протрезвел? — Римус вылил зелье обратно в котел. — «Несдобровать» не означало «умереть». — Приятно знать, — хмыкнул Сириус. — Сэр, мы… — начал было он. — Мы готовы! — выкрикнула со своего места Марлин и, встретившись с Бродягой взглядом, победоносно ухмыльнулась.       Бродяга поджал губу. Римус встретился взглядом с Лили — та лишь виновато пожала плечами. — Ну ничего, поспешишь — людей насмешишь, — пробормотал Сириус, наблюдая за тем, как Слизнорт приближался к котлу их однокурсниц. — Мы… Закончили одновременно, — припомнил ему Лунатик. — Да и Лили определенно лучше, чем мы в зельеварении. — Лили то, Лили се, — буркнул Бродяга. — Ладно Сохатый, но ты-то чего эту красивую зубрилку нахваливаешь? — он посмотрел на Римуса в упор. — Потому что она моя подруга, — взяв его за локоть, Лунатик оттащил его ближе к темному углу, подальше от однокурсников. — А ты почему ее недолюбливаешь? — Да потому что пока ее не было, наша компания была дружнее, и помнишь, как мы даже устраивали розыгрыши?! А теперь то ты, то Сохатый с ней шатается. Ее становится просто чересчур много, а вы становитесь все скучнее, и это бесит! — Ведешь себя, как пес, увидевший, как его хозяин глядит другое животное, — прошептал Лунатик и мягко улыбнулся другу. — Бродяг, мы взрослеем и стараемся меньше влезать в неприятности — это нормально. Слушай, давай ты отпросишься сегодня с занятий? Маггловский алкоголь явно влияет на тебя больше, чем магический, и твоя эмоциональность навряд ли позволит тебе спокойно высидеть шесть занятий.       Сириус пожевал тонкие губы и собирался было что-то ответить, когда откуда-то со стороны котлов раздалось громкое шипение. Обернувшись, Римус и Сириус к своему огромному несчастью обнаружили, что их драгоценное зелье обратилось в пену и теперь стремительно вытекало на пол. Переглянувшись, они осознали, что забыли выключить огонь.       Снейп плохо подавлял противный смешок.       Профессор Слизнорт оценил взглядом ситуацию. — Сириус, будьте добры отыскать Мистера Филча, — сказал он, наблюдая за тем, как немалое количество жидкости растекалось по полу. — И будьте добры поторопиться!

***

— Так… Ты уверен, что не толкал Снейпа? — спросил Римус после уроков — Сириус, все же высидевший все шесть, не проронил ни одного лишнего слова с того момента, как они упустили шанс заполучить флакончик Феликс Фелицис. — Не толкал и заклинанием не заставлял падать. Но, возможно, помог ему завязать шнурки. — Шнурки от разных туфель небось? — со смешком уточнил Джеймс, вместе с друзьями преодолевая бесконечное количество ступенек. — На глупые вопросы не отвечаю, — Бродяга стянул резинку с волос. — Поздравляю, кстати, миссис Поттер и мисс МакКиннон с победой в конкурсе лучшей отравы, — ровным тоном добавил он. — Миссис… А, — понимающе кивнул Джеймс с самодовольной улыбкой на лице. — Интересно — на что потратит зелье удачи человек, который и так может идеально сделать что угодно? — Ага, даже одурманить идиота, — себе под нос согласился Сириус, заворачивая в один из коридоров. — Все же зайду к Помфри, возьму что-нибудь от головы. — С тобой сходить? — предложил Сохатый. — На свои дополнительные уроки травологии не опоздаешь? — прижал руку к груди Бродяга. — Ладно, давай — одному все равно ходить скучно. А где Хвост, кстати? — Марлин учебник где-то посеяла, — припомнил Джеймс. — А Астрономия — это же скука смертная — вот он под предлогом помощи любимой однокурснице и свинтил за компанию. — Ага, но Астрономия закончилась, а его все еще нет. — В комнате сидит уже, наверное, — предположил Римус. — Меня, если что, найдете в библиотеке — пару книг нужно вернуть… И еще пару взять. — Почему ты все еще не перевелся на Когтевран… — задумчиво пробормотал Сириус и вместе с Джеймсом скрылся за углом.       В непроветриваемой библиотеке всегда было душно, и если бы Римус носил под свитером рубашку, он определенно стянул бы с себя шерстяное одеяние. Вернув мадам Пинс «Расширенный курс Астрономии» и «Историю Хогвартса», перечитанную от корки до корки как минимум трижды, он поспешил затеряться среди бесконечных стеллажей.       Пока он выбирал что-то из раздела маггловской классики — выбор был скуден, но все же еще оставались книги, не прочитанные Римусом, — к нему присоединилась девушка с Когтеврана, молчаливо глядевшая на книги, по меньшей мере, пару минут. — Может, я могу быть полезным чем-либо? — поинтересовался Лунатик, чувствуя некий дискомфорт.       Девушка лишь отрешенно улыбнулась, заправляя прядь платиновых волос за ухо. Ранее Римус всегда думал, что из всех встречавшихся ему на жизненном пути людей настоящим олицетворением зимы был Сириус с бледной кожей и серыми глазами, взгляд которых при желании мог становиться таким холодным, что его «жертву» пробирало до мурашек. Но, увидев эту довольно хрупкую девушку, своим видом скорее напоминавшую фарфоровую куклу или героиню, вышедшую из детской сказки, он тут же изменил свое мнение. Пускай улыбка больше и не касалась ее бледных губ, она будто бы застыла в ее светло-голубых глазах, обрамленных рядом светлых, словно припорошенных снегом ресниц. Заправив прядь волос за ухо, она продолжила непринужденно смотреть ему в глаза — или, скорее, напрямую в душу. — Я просто выбираю книгу, — наконец, заговорила она, и ее нежный голос прозвучал как будто вовсе не здесь, не наяву, а лишь у него в голове. — Ясно, — неловко улыбнулся Римус и взял в руки сборник зарубежной литературы, если таковой можно было считать произведения американских авторов. — Я часто видела тебя здесь, — продолжил тонкий голос, своим звучанием скорее напоминавший щебетание птиц за окном.       На этот раз Римус повернулся к ней всем своим корпусом. — Не могу сказать о тебе того же, — признался он, виновато приподнимая уголок губ. Он не имел привычки рассматривать незнакомцев — считал это неловким и неприличным. — Я привыкла, что меня как будто и нет вовсе, — преспокойно ответила девушка.       Римус не был уверен, как ему стоило реагировать на подобные слова. — Ну, я Римус, Римус Люпин. И могу тебя заверить, что для меня ты очень даже существуешь, — прижимая к груди книги, сказал он. — Пандора. Пандора Фоули, — ответила когтевранка, впервые отведя взгляд светло-голубых глаз куда-то в сторону. — Приятно познакомиться, — Римус неуверенно протянул ей изуродованную шрамами руку и был крайне удивлен, когда Пандора самостоятельно пожала ее в знак приветствия или, скорее, на сей раз, знакомства. Если он не ошибался, то, как правило, девушки лишь выставляли свою аккуратную руку в ответ, ожидая, пока парень взял бы всю инициативу на себя. — Мне кажется, я слышала о тебе, — припомнила Пандора с теплой улыбкой на, пожалуй, слегка чересчур худом лице. — Профессор Макгонагалл упоминала, что ты хорошо влияешь на этих негодяев Блэка и Поттера.       Римус не сдержал добродушной усмешки. — Приятно, что меня в ряды «негодяев» не записывают, — заметил он и посмотрел в сторону прикрытой двери, за которой, если его не подводил слух, послышались глухие удары.       Когда в коридоре послышались знакомые, даже более, чем знакомые Римусу голоса, он прикусил нижнюю губу. — Извини, но, кажется, мне нужно идти… Увидимся как-нибудь… Здесь же, — он из вежливости натянул не самую искреннюю улыбку и быстрым шагом направился к массивной двери, гадая, во что же его друзья умудрились влипнуть на сей раз. Кипа книг, что он держал в руках, была благополучно оставлена на одном из пустых столов.       Едва он выглянул в коридор, как на него чуть не повалился никто иной, как толкнутый Сириусом раскрасневшийся Барти Крауч-младший с взъерошенными волосами и выражением абсолютного безумства на остром лице. Рядом стоял Регулус Блэк, слегка дрожащей рукой державший наготове волшебную палочку. Бок-о-бок с ним переминался с ноги на ногу паренек, которого ранее Римусу довелось встретить лишь единожды, в Хогсмиде, и который всем своим видом напомнил ему тогда осла. Напротив стояли Джеймс и Сириус с закатанными рукавами, покосившимися очками и раскрасневшимися щеками и Лили, придерживавшая Сохатого за локоть, обоснованно опасаясь, как бы тот не сорвался с места. — Что, ради Мерлина, тут происходит?! — Римус вышел в коридор осторожно, не поворачиваясь к слизеринцам спиной, занял позицию рядом с друзьями, становясь новым объектом внимания трех пар отнюдь не добрых глаз. — Я хотела бы задать тот же вопрос, — голос профессора Макгонагалл заставил противный холодок пробежаться по его спине, пускай он и не был ни виновником, ни участником произошедшего.       Еще секунду назад надменных и озлобленных лиц слизеринцев коснулась тень беспокойства. Что уж говорить о Лили, не привыкшей попадать в подобные неприятности. Лишь Сириус и Джеймс оставались абсолютно невозмутимыми, в то время, как Римус пытался как можно быстрее сгенерировать приемлимый ответ для профессора, который помог бы ему, Сохатому, Бродяге и Лили либо полностью избежать дисциплинарного наказания, либо же смягчить приговор для тех из них, кому удача не посопутствовала бы.       Денек сегодня явно выдался не из спокойных. Хотя, когда это на памяти мародеров бывали спокойные дни?