Цветок революции

— Итак, как долго вы этим занимаетесь? Эркель забросил ногу на ногу, отпивая заваренный Ставрогиным цикорий из щербатой чашки. Николаю в какой-то мере было стыдно приводить такого гостя в мастерскую, но Эркель не выказал никакого пренебрежения ни к грязному дивану, ни к пятнам глины под ногами, и по приходе даже осторожно перешагнул через валявшийся на полу стек. Девочка, которую он взял с собой, подхватила его, тут же испачкав ручонки в глине, и сейчас возилась с ним, как с обычной игрушкой. — Похоже на допрос, — нервно рассмеялся Ставрогин, глядя, не вызовет ли его замечание злости у Эркеля, но тот лишь добродушно улыбался — судя по всему, мало что могло вывести его из себя. «С ним явно что-то не в порядке», — Николай сглотнул, будто новый знакомый мог слышать его мысли. — Не допрос, а интерес, — поправил Эркель, — Вы не привыкли к интересу? — Ох, нет, этого стало хоть отбавляй, — вздохнул Ставрогин, — только и делаю теперь, что для других работаю. Уже забыл, когда в последний раз создавал проекты для души. — А сейчас? — А сейчас… сплошные бюсты, — опрометчиво выпалил Николай, — Я вообще не этим раньше занимался, но, похоже, совсем переквалифицируюсь. Эркель тихо рассмеялся, поглаживая сидевшую рядом девочку по голове. — Кстати, — слегка смущённый Ставрогин перевёл на неё взгляд, — Как тебя зовут, маленькая? — Искра! — довольно выкрикнула она, оторвавшись от возни со своей новой игрушкой, — И я уже не маленькая! «Странно, на вид ей шесть-семь лет, а зовут уже в честь революции», — обескураженно подумал Николай. — По сути, это не её настоящее имя, — Эркель будто подхватил нить его мыслей, — Да и я ей не родной. — Хватит болтать чепуху! — обиженно воскликнула Искра, — Это моё имя и ты мой папа! Эркель тихо вздохнул, не став спорить со взбалмошным ребёнком. — Я нашёл её под мостом, почти обмороженную. Когда издали постановление о беспризорности, наше отделение отправили искать бездомных ребятишек, которые в основном прятались по подвалам — зима всё-таки. А эта добрая душа отправилась своих друзей пропавших искать, да сама чуть не пропала. Он ненадолго замолчал, покручивая в пальцах опустевшую чашку и разглядывая коричневые круги на стенках. — Обычно мы отправляем найдёнышей в интернаты, но тут я… просто не смог. Наверное, мне не стоит работать, где я работаю сейчас. — Мне кажется, на таких людях, как вы, держится многое, — задумчиво произнёс Ставрогин. — Перестаньте. — Эркель заметно покраснел и тут же переключился на Искру, пытаясь скрыть смущение, — Чем это ты тут занимаешься? — он выхватил взглядом блеснувший стек, — Аккуратнее, не поранься. — Я могу дать ей что-нибудь другое. Искра, хочешь полепить? — предложил Ставрогин. Девочка восторженно закивала, и Николай, добравшись до ящика с материалами, приподнял влажные тряпки и отломил кусок глины, принявшись затем его разминать. — Стек придётся отдать, — он протянул руку, и Искра неохотно рассталась с полюбившимся инструментом, взамен получив нагревшийся от тепла ладоней комок и тут же принявшись заниматься новым делом. — Вам подлить? — вытирая руки от глины, спросил Ставрогин, и, получив положительный ответ, забрал чашку у Эркеля. Похоже, первое, подсознательное впечатление Николая обмануло — Эркель больше не казался ему враждебным, особенно после того, как Ставрогин узнал про историю с Искрой. В конце-концов, человек, имевший достаточно доброе сердце, чтобы приютить ребёнка, вряд ли мог быть беспощадным убийцей — так пытался осознать всё происходящее Николай, наблюдавший, как Эркель умилённо смотрел на девочку, сосредоточенно вылеплявшую чью-то голову. — Это папа! — торжественно представила она работу Николаю, заставляя его невольно улыбнуться — сходство детское, но чем-то похожее; как минимум попытка изобразить его мягкую улыбку на губах была достойна внимания. — У тебя замечательно выходит, — похвалил её Ставрогин, выцепив краем глаза смятение на лице Эркеля. — Ну что такое, что за культ… Я не великий человек, чтобы меня лепить… — Может, ещё на детских рисунках вас не изображать, потому что вы не натурщик? — смело рассмеялся Николай, — Искорка, ты молодец. Получив ласкательное прозвище, девочка просияла, вцепившись в шинель Эркеля перепачканными руками. — Ну, ну, полегче, — тот тихо вздохнул, не сопротивляясь. Николай вновь взглянул на него, только сейчас осознав, что до этого видел чекистов, в основном одетых по-граждански. Эркель же носил форму. — Скажите… — замялся Ставрогин, — Вы ведь из Красной Армии? — Да, — Эркель слабо улыбнулся, — Перевели в Комиссию. Николай присвистнул — повезло же. Не то чтобы он боялся войны, но представлять, как такой молодой Эркель погибает на ней, было тяжело. Было тяжело и осознавать, что сражались по большей части такие же юнцы. Он слегка помрачнел. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Эркель. — Нет, всё хорошо… Рад за вас, — Николай старался отвечать бодро, чтобы не было слышно, как дрожит от волнения его голос. — Пап! — Искра вновь отвлекла Эркеля, потянув за рукав, — Я тоже хочу быть скульпторшей! — Да ради… — Эркель прикусил язык, — В общем, всё в твоих руках. Ставрогин навострил уши, впрочем, тут же расслабившись — поминать Бога было, мягко говоря, не принято, но кто из живших до перемен не оговаривался, пытаясь забыть подобные выражения? Другое дело, что от людей возраста Эркеля обычно Николай слышал только хулу в адрес этого самого Бога. Отмахнувшись от непрошеных мыслей, Ставрогин сам взял немного глины, привычно отвлекаясь и пытаясь слепить хоть что-то, кроме людей. Не то чтобы он их не любил, но сам по себе Николай был неким букой и не особо с ними ладил, как следствие, и работать с их образами ему давалось тяжело, то ли дело кубистские, близкие ему мотивы — такие же рубленые, грубые и гранёные, как и он сам. — Работы у вас необычные, — Эркель повернул голову, разглядывая композицию из геометрических фигур, — Вы не думали оформить что-то масштабное в честь новой эпохи? — Боюсь браться, — признался Николай, — Да и не уверен, что это будет действительно нужно. — Будет, — заверил его Эркель, — Никто не хочет ассоциаций с той помпезностью Империи. Ваши работы могли бы стать отличным подспорьем в избавлении от неё. Здесь уже смутился сам Ставрогин. — Я… подумаю. — Буду рад увидеть что-то вашего исполнения на площадях. — Эркель обеспокоенно посмотрел в окно, где уже зажигались первые звёзды, — Нам пора — не хочу Искру по ночи вести. Спасибо, что пригласили. — Она могла бы ночь и освещать, — шутливо улыбнулся Ставрогин, отпирая дверь, — Заходите, если что. Заняв место Эркеля после его ухода, Николай тоскливо посмотрел на оставленную чашку недопитого цикория и экспрессивное творение Искры, поставленное на блюдце. Пожалуй, ему в кои-то веки было легко с кем-то, кроме Верховенского.