Антезфория

4 декабря, 1999 года       Ты не могла понять, почему тебя охватила такая беспредельная иррациональная паника. За этот месяц, да и за всю свою карьеру в UMBRELLA CORP. Ты видела невообразимых, неописуемых и даже не нарекаемых никаким словом мутантов, которые простым своим появлением могли обратить целый отряд солдат в безумное стадо беглецов. Противоестественные и нечестивые формы чудовищ отравляли сны твоих самых закаленных коллег, но почему-то именно эта невероятно высокая женщина, смотрящая на тебя испепеляющим взором, гложущим и холодным, заставила сердце мучительно содрогнуться. Ты почувствовала каждой ниточкой, каждой фиброй своей души, что сейчас смотрела не в золотые глаза румынской аристократии, а в саму преисподнюю, куда не заглядывал ни один смертный, не продавшийся Дьяволу. И это было не просто неприятное ощущение, а настоящий удушливый, леденящий кровь страх, сжавший твоё горло железной хваткой. — Я повторяю в первый и последний раз: Это понятно? — слабый намек на тепло в ее голосе исчез, будто его и не было там раньше.. — Д-да, Моя Леди. Простите. — Вы ответили одновременно, слившись в одну дрожащую массу из мяса, крови и слез. В ее глазах, наверное, так и было. — Мне не нужны пустые извинения. — сказала Госпожа Димитреску с пренебрежением. — Только действия могут исправить ваше... и так шаткое положение. Закончив говорить, Леди скверно ухмыльнулась. В глазах Клары Ты ясно видела страстное желание срезать эту улыбку ножом, который разведчица прятала за пазухой. Или тем, что лежал у нее в правом кармане брюк. На худой конец — лезвием в сапоге. Ты плохо помнила, в каком именно. — Как бы то ни было, я ожидаю лучшего поведения в будущем. — Женщина отвела от вас взор и одной рукой налила себе из хрустального графина вина, настолько красного и, судя по мухам, которых оно привлекло, сладкого, что от одного его запаха становилось тошно. Она согнала их тыльной стороной ладони и сделала большой глоток. Каждая капля попала на язык, кроме одной — вино потекло вниз по упрямому подбородку, минуя жемчужное ожерелье, и запачкало, как тебе раньше казалось, идеально чистую ткань декольте её платья, на котором только сейчас Ты приметила еле заметные бежевые кляксы.  В пламени свечей свежее пятно было таким же темным, как и кровяные подтеки на лицах девушек, окруживших её. Когда Леди Димитреску подняла глаза с серебряного бокала, она обратила опять свои пылкие очи на тебя: лёгкая брезгливость, гнев и гордость вели схватку с интересом и азартом в расширенных до предела зрачках под черными бровями. Безумным был бой за первенство, но восторжествовало вспыхнувшее в них совсем иное чувство, нечто неумолимое и саркастичное, своевольное и беспощадное. Оно и придало ее лицу пугающую неподвижность. — Совсем замучила жажда, — проведя кончиком языка по немного смазанным губам, она добавила: — Тебя, наверное, тоже. Ты тогда заставила нас обоих побегать, хм? Кажется, на миг у тебя все отнялось. Вопреки жару от огня и шерстяному грязному свитеру, Ты изошлась мелкой дрожью. Смотря на камин, в широкой и глубокой топке которого можно было бы сжечь целые древесные стволы, Ты вспомнила все — ваш побег из рушащегося акушерского домика, прыжки через ограды и заборы, а так же длинные, белые когти, тянущиеся к тебе из темноты. Ты помнишь, что тебя поймали последней: волки загнали Клару в тупик, но только потому что она бросилась защищать Милу и Магду, а Йован пытался помочь спрятаться Артуру. Ты же бежала без оглядки. Твоё зрения снова заполнили воспоминания того, как Ты нечеловеческими скачками летела по бесконечным лестницам темных домов; опрометью на узкие крутые ступени улиц с покосившимися зданиями; с грохотом вниз по камню и холодной земле к более пологим переулкам и смрадной теснине реки; не переводя духа по громадному темному мосту к широким и здравоносным дорогам, хорошо знакомым тебе, — вот те жуткие впечатления, которые томились в темнице твоего подсознания. Ты припоминаешь, что деревня тогда была погружена во тьму, и только порывистый ветер и луна являлись твоими единственными соратниками в этой дикой погоне. Видение было настолько живым и реальным, что Ты вздрогнула, ожидая, что в любую минуту почувствуешь снова её длинные когтистые пальцы у себя на талии, которые медленно, но верно, словно винодел, давящий сочный виноград в конце августа, сожмут тебя в губительных объятиях и будут теснить тело до хруста в позвоночнике, пока последняя капля твоей жизненной силы не упадёт в её бокал. Однако когда Ты смогла отогнать безрадостные картины своей смерти, ничего страшного не произошло; за исключением того, что Леди Димитреску хмуро посмотрела на тебя с выражением неподдельного беспокойства на ее бледном лице. Что она задумала? — Я подумывала спустить на вас собак, как только услышала про чужаков, приехавших в деревню, — начала объяснять Леди, элегантно поднявшись с мягкого кресла, лишь чудом не задев подвешенную к потолку бронзовую люстру. Блеклый свет канделябра даже не пытался осветить благородные черты лица аристократки, спрятанные под широким полем шляпы. — Но я решила, что вы, возможно, будете полезными... Миледи возвысилась над вами каменным изваянием, схожим своим силуэтом с горгульями, стерегущими замок Димитреску далеко не первое столетие.  Лёгкой поступью она вторглась в твое личное пространство, и у тебя перехватило дыхание то ли от приятного, насыщенного благоухания, напоминающего аромат цветов в старинном саду, то ли от тягостного предчувствия беды. Теперь она находилась настолько близко, что твоя шея заболела из-за глупой попытки заглянуть ей в глаза, которая не увенчалась успехом и привела к тому, что ещё и закружилась голова. Но Леди Димитреску не дала тебе пошатнуться: она крепко обхватила твой подбородок, сжав его у основания гибкими, гладкими пальцами, облаченными в черную кожу – на мизинце сверкал перстень с рубином, который на мгновение отвлек тебя от того, насколько сильно она стиснула твою челюсть. Ты почти слышала треск костей, когда женщина подняла твое лицо ближе к себе. Ощущая то, как шея оказалась чересчур вытянутой и обнажённой в дрожащем свечении камина, к тому же повернутой под странным углом, Ты подумала встать на цыпочки, чтобы Леди стало удобнее... Тебе. Тебе стало удобнее стоять. Точно. — ... Поэтому и не стала вас трогать. Что мне могли сделать такие тараканы как вы? Ты была потрясена, как быстро настроение Леди изменилось: ее лицо, которое до этого редко показывало какие-то эмоции кроме злобной насмешки, исказила гримаса холодного гнева. Блики света отбрасывали глубокие тени на её морщины и складки, собравшиеся между бровей и на уголках рта. Взгляд был застывший, глаза дико сверкали и, казалось, ничего не видели. Ее губы почернели от гнева, и аккуратный рот оскалился так, что Ты без труда приметила поблескивавшие острые зубы. Такие же, как и у девушек, но верхние клыки Леди виделись тебе толще и длиннее.  Если бы Мила попала на твоё место, то ее это точно бы заинтересовало. — Но вы... — раздражённо прорычала Госпожа голосом, подобным грому. — Вы убили двух моих слуг. А если бы я не пришла на обмен самолично, уничтожили бы и остальных, сорвав мои планы?! Она небрежно выпустила тебя из хватки и отвернулась. Наполированные пуговицы из слоновой кости на задней стороне её платья свирепо блестели так же, как и ее глаза. — И поймав одного из убийц, — она искоса глянула на тебя, слегка надув щеки от возмущения. — Я даже не могу развлечь им своих дочерей, ведь он — еле держится на ногах. — Да, будет неинтересно... — Одна из девушек с волосами цвета засохшей гранатовой кожицы позволила себе испытать горькое разочарование, отразившиеся в янтарных глазах сестёр. Впрочем, тотчас опомнилась: — Но мы все равно можем с ней поиграть! Это не так весело, но... — Я займу её место. Все удивленно замолчали. Взгляды собравшихся медленно опустились на Клару: золотые очи Леди Замка и её дочерей встретились с испытывающим взором польской разведчицы, на широкую спину которой в тихом ужасе уставились остальные девушки, включая Милу. Ты прочувствовала всем телом вздымающуюся, как всплеск наводнения, нервную энергию, густеющую в воздухе. Видела, как под влиянием этой энергии дым от камина и светильников стал принимать фантастические формы. Но также знала, что никто кроме тебя этого не замечает, даже Клара, стоящая у границы бури. — Какая нагл-! — Какое благородство. — резко перебила свою дочь Леди Замка. К изумлению девушек лицо Миледи снова озарила недобрая усмешка. Видно, её потешила такая вопиющая наглость: уголки губ женщины поднялись менее чем на сантиметр, однако атмосфера в комнате тотчас изменилась. Тебе сложно было не заметить, как из-за этого простого движения жилистые пальцы Клары вновь задрожали от бесполезной, бессильной ярости, однако обычное выражение ее стоического лица ни на йоту не изменилось. — Отважная букашка хочет поиграть? — Да, хочет. Леди оценивающе посмотрела на Клару, и Клара посмотрела в ответ на неё без капли страха — на высокую и величественную, прекрасную и ужасную одновременно Леди Димитреску. Один вид ее терзал твой разум, и Ты невольно вздрогнула, когда нечеловеческий хохот сорвался с ее змеиных губ, который бегущей волной подхватили жуткие дочери — одна за другой. — Ах, такая забава почти стоила погрома в моей деревне... — Миледи театрально смахнула несуществующую слезинку с щеки и снова поглядела на вас из-под опущенных длинных ресниц: взгляд ее был воистину убийственным. — Почти. Подойдя к камину вплотную, она, будто размышляя над словами Клары, подбросила черные дрова в топку, пока огонь не взвился вновь, свирепый и неистовый, разгоняющий тени по углам комнаты, в то время как одна из её дочерей откинулась на спинку сиденья, где раньше восседала Леди, и ее красивые глаза уставились на разведчицу. Молодая дама улыбалась. Казалось, она была в экстазе. — Должна отдать тебе должное: ты меня удивила. — Широкая ладонь Госпожи теперь подпирала подбородок, пальцы были задумчиво прижаты к губам. — Давно я не видела такого... поэтому окажу тебе небывалую милость, которую тоже давно не оказывала: если выживешь до рассвета — я тебя отпущу. — Но мама! Это нечестно! — девушки возмущенно зашипели. Они, зашелестев накрахмаленными юбками, стремительно направились через всю комнату к матери, но тут же отскочили назад, как только заметили ее строгое выражением лица. — Тишина. Неужели мои дочери не смогут справиться с до того ничтожным созданием? В спальне вновь повисло гнетущее безмолвие, но оборвалось оно довольно быстро. — Прости, мама. Мы не опозорим тебя. — смиренно заговорила дама с соломенными волосами, и ей вторили остальные сестры: — Не опозорим. Услышав извинения своих дочерей, Леди Замка ласково улыбнулась, и ее серьёзность развеялась как дым, уступив место в глазах Госпожи удивительной мягкости. Она нежно взяла одну из девушек за плечи, словно маленького птенчика.  Наклонившись вперед, женщина прижалась губами к ее лбу. Поцелуй был легким, сухим и коротким, но полным тёплых чувств, понимания и доброты, поразившей тебя. Эти изверги вели себя как настоящая семья, и на твоем опыте изучения заражённых объектов такое происходит впервые. Что за хрень тут творится? С ярким следом от помады на лбу и горящим взором юная дама повернулась обратно к Кларе, обнажая в кровожадном оскале свои белые, но ужасно острые зубы. Очи, смотревшие на вас с этого миловидного лица, сияли как прежде жутким фосфорическим светом, несулящим ничего хорошего. — Сестры... пора нам узнать, насколько этот зайка прыткий.

×××

  Вы ещё долго будете размышлять о том, что все-таки привело каждого из вас в эту адскую глушь. И каждый раз Ты будешь приходить к одному и тому же ответу — к секретной операции под кодовым названием "Василиск", которая стала бы апофеозом твоей агентурной карьеры, если бы не одно маленькое "но"... Совсем немаленькое, если быть честной. Важность этой миссии заключалась в том, что Ты должна была проникнуть в замок Димитреску, в единственное, судя по собранным данным вашей разведки, место, где у тебя и твоего отряда была возможность заняться сбором генетического материала заражённых объектов, находящихся на этой довольно большой территории, не привлекая внимания европейских коллег. Согласно вашему плану в конце декабря этого года, вместе с ещё несколькими местными девушками Ты бы попала в замок под личиной служанки, и смогла бы начать вторую фазу вашей операции. Но, как всегда, все пошло не так, как вы планировали: — Я рада, что мы смогли разобраться с этим вопросом, но я не разрешала вам начинать игру. — Леди Димитреску укоризненно покачала головой, смотря на своих дочерей, которые уже обступили бедную Клару со всех сторон. Среди них рослая разведчица смотрелась несчастной игрушкой, попавшей в руки садистских детей, что было не так уж далеко от правды. — Нам, как вы помните, нужно решить еще одну проблему. Миледи бросила на тебя уничижительный взгляд, затем отошла к своему креслу и села, скрестив свои длинные ноги так, что из-под белоснежного шёлка показались остроносые туфли, сделанные из сверкающего серого атласа и украшенные по бокам мелкой россыпью кристаллов. Высокий каблук ее роскошной обуви подчеркивал красоту и стройность всего силуэта, почти отвлекая тебя от мертвенно-серой кожи стопы, где ажурное переплетение вен просвечивалось сквозь транспарантный покров. Приметив разницу между оттенками нижней и верхней половины Леди Димитреску, Ты позже еще и обнаружила, что у краёв одежды, корней волос и даже на внутренней стороне раковины ее уха присутствуют такие же плавные переходы от белого к серому.  Наверное, именно поэтому она и носила перчатки — чтобы не приходилось часто приводить руки в порядок, ведь пудра так легко стирается, особенно с пальцев... Хм, Интересно. На пару секунд задумчивый взгляд Госпожи остановился на старинных позолоченных часах, стоявших в углу комнаты, которые неритмично отбивали второй час. Но по воле злого рока через мгновение к твоей персоне снова было приковано внимание ее холодных жёлтых глаз, от которых стало до крайности не по себе. — Вам несказанно повезло, — Госпожа Димитреску устало вздохнула и, как Ты подумала, бессознательно коснулась указательным пальцем своей переносицы, от чего на кончиках ее перчаток проявился еле заметный белый след. —... что семья Димитреску нуждается в лишних руках. При других обстоятельствах, чужаки, вы бы уже гнили в темнице. Вашим жизням ничего не угрожает. — Но вы — ходите по тонкому льду — в особенности ты. — Леди Замка нарочито небрежно махнула рукой в твою сторону, и у тебя побледнело лицо. — Тебя ещё настигнет наказание за убийство и побег. В этом не сомневайся, дрянь. Жизне Милы, пока, ничего не угрожает. Последнее слово Леди Димитреску процедила сквозь зубы, будто это оскорбление было твоим именем, которое Госпожа, еще не зная, уже возненавидела. Отличное начало, Т/И. Так держать. — Как минимум, вы будете страдать еще больше, чем страдали мои слуги. Это понятно? Тебе все было кристально ясно. Даже больше, чем нужно. Ты хотела ответить что-то Миледи в попытке успокоить разъярённую аристократку, но тебя отвлек пронзительный скрип: на пороге комнаты вас снова встретил старый знакомый. При виде разваливающегося на глазах рыцаря тебе внезапно пришла в голову мысль, что он походил на героя, сошедшего со страниц сказки братьев Гримм с его цветочным доспехами и белым порванным плащом, ниспадающим с плеч. В свете камина Ты наконец смогла разглядеть переднюю часть нагрудника статного воина: прямо в центре сияла серебряная инкрустация, изображавшая белую розу с шестью лепестками, напоминающую тебе по своей форме символ Тюдоров, окруженный шикарными серыми листьями, который проткнули двумя кинжалами. Этот знак Ты видела на каждой вазе, картине или предмете роскоши в замке, а так же на одежде и украшениях местных господ. Очевидно, Леди Димитреску была из тех, кто одержим своим наследием — еще одна важная деталь, которую стоит запомнить на будущее. Рыцарь вошёл в спальню без стука и зова, но никто из членов семьи Димитреску даже не шелохнулся из-за его бесцеремонного появлению. Единственное, что могло предсказать это событие, было странное поведение девушки с алым рубином на шее, которая пару мгновений назад пристально разглядывала отделанные медным дамастом стены, высокие расписные потолки и дверь с позолотой, пока не услышала тяжёлую поступь ржавых сапог, после чего опять повернулась к вам. — Паж отведет вас в покои прислуги. С этих пор вы будете работать на семью Димитреску до... Положим, до конца ваших дней. — заговорила она, старательно имитируя надменный тон матери. В отличие от её сестёр, её голос был более серьёзный и взрослый, хотя они и казались одного возраста. — В ваших интересах отсрочить наступление этих дней своим хорошим поведением и добросовестной работой. Она обменялась многозначительным взглядом с Леди Замка, и женщина легко кивнула ей в ответ. Девушка не смогла сдержать довольной улыбки, которая, тем не менее, не долго продержалась на её пухлых губах. — Свободны. Когда вас стали выводить из комнаты, тебе удалось воспользоваться удачным моментом и "случайно" столкнуться плечом с Кларой, мимо которой вы проходили стройной шеренгой.  От сильного удара у тебя заплелись ноги, и Ты бы точно упала лицом на пол, если бы не сильные руки разведчицы, подхватившие тебя за талию. Настолько незаметно, насколько это было возможно, твоя ладонь протиснула новенький браунинг ей за пазуху, туда, где Клара хранила фамильный нож, подаренный отцом. Огнестрельное оружие Ты прихватила ещё во время погони, когда пряталась в вашем уже разрушенном доме, за минуту до того, как тебя настигла Леди в своем более чудовищно обличий. Тогда Ты не смогла воспользоваться пистолетом, но надеялась, что он хотя бы пригодится Кларе — это меньшее, чем Ты сейчас могла ей помочь. — Я позабочусь о Миле. — Прошептала Ты напоследок, после чего Клара сунула тебе в карман ее металлический браслет. Тебе все было ясно без слов. — Пошевеливайтесь. До рассвета осталось всего несколько часов. Перед тем как за вашими спинами с грохотом захлопнулась тяжёлая дубовая дверь, и Клара осталась один на один с этими монстрами, Ты успела бросить последний взгляд в сторону напарницы, но к своему несчастью промахнулась: твои глаза встретились не с разведчицей, а с немигающим взором Леди Замка, горящим злым демоническим пламенем. Не нужно было долго вглядываться в бездну, чтобы понять, что бездна к тебе симпатии не питала.

×××

  Как же Ты ошибалась, когда полагала, что катакомбы окажутся самой отвратительной частью замка. Пока вы шли к покоям служанок, вы лицезрели ужасную мерзость запустения на кухнях, увидели сгнившее в корытах белье, приметили разнообразные растения, привезенные из более тёплых стран, чем Румыния, в гигантских кадках с тамошней землей, – сизые, покрытые изморосью деревья, корни которых давно проросли сквозь пол и красивую мозаику так, что некоторые комнаты оказались практически непроходимы. Наверное, в этом крыле Леди Димитреску бывала не часто, раз оно находится в таком плачевном состоянии, подумала Ты. Спустя какое-то время вы опять начали спуск вниз по каменной лестнице, менее крутой, чем прошлая, и покрытой опереточно роскошным ковром, который был небрежно истоптан грязными ботинками. Конечно, восточный палас не выглядел так же дорого, как ковёр в спальне Миледи, но Ты все равно решила, что ему тут точно не место. Единственное, что Ты нашла положительное в вашей долгой дороге, оказалась возможность рассмотреть бархатные шторы и атласную обивку кресел, странные святые иконы на стенах и портреты членов семьи Димитреску — красивый, но запущенный интерьер замка без бешено колотившегося сердца, отбивающего до боли твои ушные перепонки. Через несколько минут ходьбы вам наконец стали слышаться какие-то звуки кроме ваших собственных шагов: тихое перешептывание и разговоры, а так же торопливое шарканье в глубине широких коридоров. В свете желтой луны Ты приметила поломанные столики для игры в шахматы и прогнившие стулья с сукном, зеленовато-желтым, словно луга после выгула коровьих стад, и еще висящие повсюду птичьи клетки с наброшенными на них платками, которые наверняка скрывали десятки мертвых пташек. В бесчисленных окнах был виден завод Лорда Хайзенберга – огромное дымящее животное, похожее на выброшенную на сушу тушку кита. Рядом с ним вы разглядели знакомую деревню: разрушенные дома вдалеке казались крохотными, игрушечными, за которыми от самого горизонта тянулись большие снежные тучи, подобно холмам... Интересно, как там Артур и Йован? Если они погибли при нападении, а Клара не выберется из замка.... все будет в пустую. Вся миссия пойдёт насмарку, ведь даже если Ты убежишь, то захватить образец, так еще и выкарабкаться живой из этой глухомани, полной монстров и другой живности будет практически невозможно... Твою мать. Как же так произошло? Как же Ты могла такое допустить? От самоедских мыслей внутри стало гадко, что отразилось на твоём лице, которое Ты увидела в большом зеркале между отделанной деревянной панелью стеной холла и выложенным плитняком полу. При виде своего хмурого взгляда твои взъерошенные брови насупились ещё больше в мутном отражении стеклянной глади, и Ты поймала себя на том, что завидовали Кларе; тебе хотелось стать такой же сдержанной, как она — научиться прятать абсолютно все эмоции глубоко внутри. Ты с лёгкостью припоминаешь, как ни разу за все время тяжких испытаний не видела, чтобы она проронила слезинку при вас, хотя случались моменты, когда Ты отчетливо знала, что разведчица едва сдерживается. Но женщина всегда крепилась, сколько вы друг друга помните — ради миссии, ряди своих товарищей прятала боль в себе, чтобы помочь всем перенести горечь утраты или поражений. Да, она сильная... но и Ты не промах. Ты тоже с этим справишься. Вы шли уже больше получаса, но не единой души вы так и не встретили на своём пути. Казалось, все эти шорохи и голоса издавали призраки замка, уже давно заждавшиеся новых гостей. Однако когда где-то в тягучей темноте поместья вам послышался злобный хохот, и Ты с Милой резко обернулась назад, вы заметили маленький люк в стене, который тут же тихо захлопнулся. Ты переглянулась со своей напарницей, и сразу поняла, что ваши мысли были донельзя похожи: вы обе подумали о Кларе. Смотря в сверкающие от слез глаза ученой, Ты вспомнила о браслете, отданном тебе разведчицей специально для нее. Но в тот момент, когда Ты уже хотела потянуться за ним в свой дырявый карман, рыцарь без предупреждения остановился перед ржавой дверью с железной табличкой рядом с ней. "Прислуга" — говорила красивая надпись на румынском. К вашему глубочайшему изумлению, в комнате кто-то был. Незнакомец тоже оказался озадачен вашим появлением, однако рыцарь даже не потрудился объяснить ему, что происходит — вместо этого он молча пошагал в другую сторону, скорее всего обратно в казематы, оставив вас наедине с неизвестной личностью. — А, вы новые служанки. — раздался тихий голос из темноты, и маленькую комнату с десятками кроватей озарил рябеющий свет восковой свечи. Перед вами предстала сгорбленная, с убранными под чепец седыми волосами и длинным, похожим на клюв носом старуха, напомнившая тебе стервятника, которого Ты однажды видела, когда вместе со своими британскими коллегами посещала "зоопарк" UMBRELLA CORP. в Марокко, где они изучали зараженных т-вирусом животных. Старуха посмотрела на вас своими выпученными глазами и громко вздохнула, из-за чего алый огонёк ее подсвечника нервно содрогнулся. — Можете выходить, девочки. Сейчас безопасно. Тебя привлек стук из соседней стены с крестом, которая через мгновение отварилась, и из неё вышли пять женщин разных возрастов. Все они были одеты в простую одежду прислуги, так же как и старуха, но у неё в отличие от других служанок на груди красовался прелестный ажур в виде знамени Димитреску. Скорее всего, она была здесь главной. — Берите свободные кровати и ложитесь спать — мы встаём с рассветом. Я думаю... Я думаю, что будет много крови этим утром.

×××

Сегодня тебе снова снился странный сон, но он кардинально отличался от тех, что мучили тебя на протяжении всего месяца. В нем Ты не видела никаких диких животных и страшных монстров — лишь знакомые образы и мрачные отрывки воспоминаний из твоего прошлого: безмолвие осевших могил, суровая белизна медицинской палаты, застывшие во мраке черные силуэты людей и всеобъемлющее присутствие смерти, которым дышало все пространство. Эти грезы волновали твою кровь, но вызывали не страх, а чувство полного опустошения, зародившиеся в груди когда-то давно, словно паразит, который выел в тебе все живое. Ты прекрасно помнила, с чем было связанно это воспоминание — с гробовой тишиной, царившей вокруг твоего тела и ярким светом операционного светильника, гудение которого было громче всех сирен мира. Точно так же Ты и не забыла, как когда его выключили, Ты стала постепенно оживать. Тогда твоя бедная голова трещала по швам, наполненная тысячей ослепительных осколков старой памяти, которые роились в мозгу, силясь принять какие-то очертания... И чем дальше Ты заходила в сон, тем сильнее погружалась в это тихое и молчаливое состояние, хорошо знакомое тебе: полное безжизненных теней и разлитых в неподвижном воздухе озерц, в которых были видны мемуары твоей старой жизни на самом дне. Жизни до UMBRELLA CORP. Но твоё короткое путешествие к истокам подсознания долго не продлилось. Тебя разбудил целый букет из звуков: протяжный крик, выстрел и треск разбитого стекла. Бледное лицо Милы и огромные глаза девушек, которые столпились у маленького окошка, выходившего в сад, сказали тебе больше, чем Ты хотела бы знать — завтра и в правду будет много крови. Но чьей — еще представит вам выяснить.

×××

8 февраля, 2021 года Итан Уинтерс очень хотел найти вразумительный, совершенно несвязаный с очередной биохимической дрянью ответ на то, что с ним произошло. Наверное, он очень устал, ведь все эти несколько дней со дня похищения Розы мужчина почти не спал. Его нервы были и так взвинчены ещё с Луизианы, но последние событие натянули их до предела словно струны, готовые лопнуть в любую секунду. Конечно, Итан мог бы поспать в деревне, но его здоровье настолько подорвалось, что к нему с Мией даже приходил доктор, который им прописал успокоительные лекарства, потому как обоих преследовала ужасная бессонница, сопровождающаяся кошмарами и нервными тиками. Без этих снотворных Уинтерс не мог заснуть ни на минуту, без конца бродя по старым полуразрушенным избам взад-вперед, источая страшную, злобную ненависть, направленную не только на Редфилда, но на весь жестокий мир вместе с Дьяволом и Богом, позволившим его так мучить. Вот и сейчас, как думал сам Уинтерс, с ним опять кто-то сыграл злую шутку, ведь гроб, в котором он проснулся, оказался пустым. Ни цветов, ни скелета — здесь лежал только бедный Итан; Боязливо всматривающийся в маленькую щель между крышкой саркофага и его бархатными стенами в надежде не найти ответа на свой главный вопрос: Куда пропал труп? Сквозь узкий проем мужчина отчетливо видел, что само помещения вроде бы не изменилось. Стены все так же сверкали обитыми тканями серых оттенков, а в блестящих серебряных канделябрах горели десятки свечей, умножаемые высокими зеркалами, располагаемые по углам комнаты. Массивные потолочные балки из гладкого камня сходившиеся под арочным потолком, покрывала искусная резьба, а портьеры и чехлы для кресел как и тогда были пошиты из узорчатого полотна цвета вишни.  Однако несмотря на то, что большинство предметов мебели в склепе остались прежними, некоторые странные изменения в обстановке ему все-таки удалось приметить: у дальней стены появилась широкая оттоманка, а перед ней стол, на котором красовались огромные блестящие блюда с великолепными угощениями и хрустальные бокалы с выпитым вином. Сбоку существовал большой камин, но огонь в нем, впрочем, сейчас не горел — виднелась только груда погасших углей; да и сама комната, при всей ее роскоши, стала холодной — холодной как могила, холодной, как рука того мертвеца, что напоследок, перед тем как Итан провалился в безпамятный сон, нежно сжала его горло — и от этого холода в сердце Уинтерса закрался едва различимый озноб. Господи, когда же это кончится? От слез перед глазами все поплыло, однако Итан не дал себе впасть в панику. Мужчина прекрасно понимал, что он не может больше тут лежать, а купаться в собственном отчаянии — тем более. Конечно, Уинтерс не сразу решился покинуть свое укрытие. Ему понадобилось несколько тяжёлых вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя. Но как только Итан справился с тревогой, он сразу же рванул крышку гроба под звуки собственных всхлипов, опираясь изломанными пальцами на ее бархатную обивку. Но к его удивлению, металлическая плита оказалась намного тяжелее, чем была раньше и не сдвинулась с места ни на сантиметр. Спустя несколько неудачных попыток Уинтерс додумался раскачать крышку, что оказалось правильным решением: она быстро потеряла равновесие и упала в правую сторону. От грохота, как ему показалось, сотряслись стены, и Итан на мгновение оглох, в то время как с потолка на него осыпался дождь из душной пыли. Трусливо оглядываясь по сторонам, словно вор, Уинтерс вылез из саркофага. Этот шум должен был привлечь хоть кого-то, но ни шороха, ни звука шагов, ни даже дикого хохота дочерей Леди Димитреску он не услышал. Странно. Сколько он не бегал по этому замку, его всегда находили будто по запаху, но сейчас... сейчас мужчину преследовала лишь гробовая тишина, которая пугала Уинтерса ещё больше. Итану все это очень не нравилось, но он так же не желал подвергать сомнению удачный поворот судьбы, поэтому помедлив всего несколько секунд, все-таки решился выйти из склепа в полное безмолвие сада, разрушаемое только собственным прерывистым дыханием. Тогда Итан и ощутил странное чувство, нет, силу, зародившуюся где-то внутри его груди, которая отчаянно сопротивлялась и не давала ему продвинуться дальше. Он чувствовал, как что-то ему тихо внушало не возвращаться в замок. И Уинтерс так бы и поступил, если бы у него был выбор. Но выбора не было — как у него, так и у его дочки — бедной, милой Розы.... Роза... Я уже иду к тебе. В свете полумесяца тёмные коридоры поместья казались ещё более зловещими, чем помнил Итан: ветхая драпировка клочьями свисала со стен, паутина густыми гирляндами покрывала окна, лишенные стекол, рам и заколоченные грубыми досками, которые давно прогнили и теперь сквозь щели и дыры пропускали внутрь бледный свет и сквозняки. Летучая мышь, потревоженная лунным лучами или движениями Итана, сорвалась с куска обветшалой шторы совсем рядом с ним и, покружив над головой, устремила свой порывисто-бесшумный полет в более темный угол. К своему глубочайшему удивлению Уинтерс понял, что совсем не испугался ее внезапного появления из неоткуда — взмахи крыла животного ему показались неторопливыми, словно в замедленной съёмке, а где-то в глубине души он даже знал, что так и произойдёт. Но ведь этого не должно быть, да? Итан нутром чуял, что происходило что-то странное... Либо с ним, либо со всем чёртовым миром. Впрочем, ничего нового. Сложно сказать, сколько времени он ещё бродил по комнатам в полной тишине, но в какой-то момент блуждающий взгляд мужчины остановился на маленькой румынской деревушке, тающей в туманной дымке за высокими стенами замка, которую он видел в окне. Крохотные домишки купались в лунном свечении и стояли, казалось, за целый мир от него. Но только сейчас, находясь на вершине этого крохотного мира, Уинтерс обнаружил, что на мрачных полях рядом виднелись огромные кресты из меди и никеля, похожие на те, которые он видел в коридорах поместья. Всего их Уинтерс насчитал сорок девять. Он знал это точно. За последние несколько дней Итан не раз пересчитывал их. Пройдя чуть дальше в единственную комнату с открытой дверью, мужчина задумчиво миновал мольберт с почти готовой картиной, на которой была изображена женщина без лица, потом на секунду задержался возле раскладного походного стола и направился к противоположному окну, выходящему во внутренний дворик замка. Там он и увидел их: — Это моя очередь проводить время с ней! — уши Итана пронзило визгливое восклицание, а затем оглушил многословный поток оханий и аханий одной из дочерей Леди Димитреску. Её рыжие волосы, сиявшие в тусклом свете фонаря подобно красному золоту, были заплетены в мелкие косички и тщательно уложены вокруг правой части головы, с выбившимися над лбом непослушными завитками. Уинтерс точно помнил, что у неё была другая причёска несколько часов тому назад. — Она обещала мне рассказать ещё историй про... — Твоя очередь была вчера, но Ты проспала весь день и всю ночь после обеда. — фыркнула юная дама, имя которой вроде бы было Кассандра. Она шла быстрым, нарочито уверенным шагом, стараясь обогнать третью сестру, на лице которой читалось плохо скрываемое раздражение. — Никто из нас сегодня не проведёт с ней время. — Белокурая дева мрачно усмехнулась, но кривая улыбка не достигла её грустных глаз. Итану даже показалось, что от этих слов бескровные лица девушек стали ещё белее. — Вы же знаете в каком она состоянии сейчас. Почему-то Уинтерс сразу понял, о ком они говорили. Будто он знал эту особу лично — как близкого друга или... самого себя, если такое возможно. Они говорили о той, что уже не первый день вызывала в его сердце какое-то смутное беспокойство. О той, чей человечный образ так подозрительно выделялся среди этих монстров на семейном портрете. Интересно, кем она им была? Очередной игрушкой или таким же демоном, как и они? В раздумьях взгляд Итана переместился на многочисленные острые шпили замка, на серые облака, плывущие на фоне полной луны. Ему казалось, что информация о загадочной девушке таится где-то рядом — то ли за ледяными крышами поместья, то ли ещё ближе. Намного ближе. И мужчина мог бы ещё долго размышлять о загадочной женщине и её вечном призрачном присутствии в его сознании, если бы снова не обратил свое внимание на двор. Никого. Во дворе снова никого нет, и, похоже, никогда не было, ведь свежий снег на холодных дорожках, на которых только что бродили дети Леди Замка, оказался нетронутым. Чертовщина какая-то. Даже пуще прежнего. Впрочем, Итану не раз удосуживалось стать свидетелем намного более бизарных и зловещих вещей. Поэтому он и решил, что ему точно не стоит беспокоиться о сей безобидной, немного странной проблеме. Да, не стоит, но успокоится мужчина все равно не мог. Он вновь огляделся и посмотрел на небо. Что-то еще волновало его. Чего-то здесь не хватало. И вдруг Уинтерс понял чего – птиц. Нигде не было воронов. Во всем замке их было полным-полно до того, как Итан заснул; Они гнездились в самых немыслимых закоулках и трещинах, на всех чердаках. Сейчас же не было ни единой птицы. Ни на стенах, ни у окон, ни в башне. Внезапно сзади раздался шум, и Уинтерс резко обернулся, одновременно расстегивая кобуру и привычным жестом выхватывая пистолет. Звук приближался. Это были шаги, но шаги твердые и уверенные – кто-то смело шел прямо к нему.  От досады Уинтерсу хотелось завыть, но он уже этого не мог. Из груди вырвался лишь жалкий тихий всхлип, похожий на щенячий, пока мужчина пытался найти выход из комнаты, который не вёл в чёрный и опасный коридор. Крест. Что? Кресты, Итан, — повторял чужой голос у него в голове, который он уже где-то слышал. Итан был на грани истерики; он это чувствовал. Но вместо того, чтобы думать о преследующих его шорохах, Уинтерс размышлял о том, почему ему стал чудиться запах душистых духов, дорогого вина и ароматизированных сигарет — чуждые этому месту ароматы, с которыми пришли странные галлюцинации. Перед мысленным взором возникла облезлая стена кладовой в какой-то неизвестной ему комнате, на которой тоже был крест – он лицезрел, как она медленно открывается, как к нему тянется белый шелковый рукав, как голос шепчет: Сюда, Итан... Я помогу тебе. "Большое спасибо," — мрачно, но в то же время слегка растерянно поблагодарил Итан, перед тем как видение исчезло в отличие от гулких шагов. Они продолжали подступать, однако сейчас Уинтерс  имел смутное понимание того, что нужно делать. В этой комнате было слишком много крестов. Но, как и везде, все они были удивительно похожи друг на друга, кроме... Кроме, пожалуй, вон того – слева в нижнем ряду. Такого же, как и в мимолетной грезе. Он как-то по-другому отсвечивал в тусклых лучах оголенной лампочки. Что это – игра света и тени? А может быть, другое покрытие? Или другой металл? Подойдя к стене, Уинтерс вынул из ножен кинжал. И как только коснулся лезвием поверхности желтого металла, то понял все. Металл был мягкий и желтый, каким бывает только чистое золото. Руки у него задрожали, когда мужчина вонзил лезвие между камнем и крестом и со скрипом продвинул нож, насколько смог. Но потом, несмотря на все усилия, клинок перестал продвигаться. Видимо, Итан наткнулся на более широкую заднюю часть креста, хитроумно врезанную в монолит плиты. И все же, немного потрудившись, вполне можно было выломать этот крест. Итан с новой силой налег на кинжал и неожиданно ощутил под рукой какое-то слабое движение. Он остановился. Проклятье! Закаленная сталь клинка врезалась прямо в золото. Он попробовал изменить угол наклона, но все равно металл гнулся, расползался... ...И вдруг камень дрогнул. Итан убрал нож и внимательно осмотрел плиту. Ничего особенного: два фута шириной, фута полтора в высоту и, наверное, фут в глубину. Как и все остальные плиты в замке, она не крепилась к соседним камням никаким раствором, но только теперь выступала на добрых полдюйма вперед по сравнению с другими. А это значило только одно: за плитой могло находиться потайное помещение. Оно должно там быть, черт подери. Едва сдерживая в груди победный крик, мужчина всем телом навалился на камень, пытаясь выдвинуть его и.... Бинго! Стена отварилась, и вместе с ее движением Итан упал в грязные объятия темноты. Когда за спиной тихо захлопнулась перегородка, Уинтерс оказался в кромешных потемках. Теперь мужчина ничего не видел, как и не слышал — словно звуки пропали вместе со светом луны. На мгновение ему показалось, что все услышанное до этого было лишь сном. Или галлюцинацией, скорее всего вызванной шоком от постоянного недосыпа. Как только Итан осознал это, как и то, что обратного пути для него нет, он нащупал левой рукой фонарь в кармане, а правой сжал пистолет, нацеленный на застывшую перед ним пустоту. Ему почудилось, что там кто-то был: темная и безмолвная фигура, которая, однако, пока на него не напала, что уже несказанно радовало. Отыскав пальцем кнопку выключателя и немного храбрости, Уинтерс помедлил еще несколько секунд, прислушиваясь к своим всхлипам и звукам потайного прохода. Ничего. Ничего кроме собственного сдержанного рыдания он не услышал. Наконец Итан не выдержал напряжения и, со стоном щелкнув крошечным выключателем, дрожащей рукой поднял фонарь. Но тут же об этом пожалел. На секунду у мужчины замерло сердце и оборвалось дыхание. Рука до боли сжала фонарь, а челюсть начала судорожно дергаться. Но крик страха так и не слетел с его губ – голос пропал, легкие не желали слушаться. Труп. Итан нервно взглотнул. Скелет висел с затянутой на шее петлей, слегка покачиваясь, будто от легкого ветерка. Это казалось особенно странным, поскольку никакого сквозняка здесь не было. Как прежде вокруг стояла полная тишина. Веревка была перекинута через обнажившуюся потолочную балку и привязана к ней крепким узлом. Уинтерс не заметил поблизости никакой подходящей подставки, удивляясь, как же мертвецу удалось повеситься. Вероятно, он залез на груду камней, а потом спрыгнул. И тут Итан обратил внимание на руку мертвеца. На обглоданной белыми опарышами кости блистел серебряный браслет. Хм. Я уже где-то его видел, подумал Итан. — И не раз, — ответил голос из неоткуда.