Wrong

Ночью стоило расстелить футоны на полу, потому что было неудобно спать вдвоём на кровати, предназначеной для одного человека. Бакуго казалось, что он совсем не выспался, но все неприятные ощущения компенсировал вид съехавшей с плеча футболки Тодороки. Выключив будильник, Кацуки вернулся к созерцанию сонного одноклассника. Он лежал на боку, взгрузив руку на Бакуго. Недовольный пробуждением, Шото уткнулся носом в его шею, словно мог там спрятаться. Вчерашний поцелуй дал понять, что они точно не вернутся к своей прежней жизни, без учебных романтических заморочек. Было неприятно думать о том, что они сошлись после того, как их буквально насильно принудили к сексу, но Бакуго уже решил для себя, что это просто стало катализатором и помогло открыть глаза. Поглаживая Тодороки по спине, он медленно спускал руку всё ниже, к пояснице, пощекотал тазобедренные косточки и остановил ладонь на копчике. Ему нравился Шото, по-настоящему нравился, как человек, с которым хотелось проводить время. Обстоятельства вынудили их взглянуть друг на друга по-новому. И всё же Кацуки не знал, как далеко они могли зайти в статусе своих новых отношений, поэтому деликатно озвучил своё желание: — Хочу потрогать твою жопу. — Трогай, — отозвался Тодороки, не меняя положения. Это утро официально можно было внести в список самых приятных. Вчера они собственноручно расправились с похитителем, отчего внутри Бакуго скапливалось желаемое удовлетворение. Им, кажется, удалось разобраться в своих запутанных чувствах к друг другу и принять обоюдную физическую тягу. Получив положительный ответ, Кацуки не стал церемониться, опустил ладонь на округлую половинку и сжал. Шото мелко вздрогнул, но не выражал недовольство, лишь обнял крепче. У них уже был секс, но тогда всё было иначе, ни один из них не контролировал ситуацию, поэтому сейчас Бакуго не мог взять всё и сразу, но все равно не удержался от того, чтобы просунуть руку под резинку шорт. Тодороки не сильно укусил его за шею, когда он провёл ладонью по мягкой ткани нижнего белья. — Не нравится? — уточнил Кацуки. — Продолжай, — приглушённо ответил Шото и просунул колено между ног одноклассника, подставляясь под прикосновения. — М, детка, я бы посадил тебя на поводок. С довольной улыбкой Кацуки просунул руку в трусы и наконец сжал в ладони голую половинку. — Почему? Бакуго запоздало прострелило осознание, что Тодороки пёрло, когда его нахваливали. — Потому что ты ахуенно горячий и красивый. Не хочу, чтобы на тебя смотрел кто-то, кроме меня. Стоило ему опустить пальцы в ложбинку между ягодиц и коснуться входа подушечками пальцев, Шото вцепился рукой в его плечо и прижался губами к шее. — У тебя ещё болит?.. — спросил Кацуки, опасаясь причинить дискомфорт. Он не знал, насколько серьёзными были повреждения после прошлого раза, но помнил неловкую и медленную походку Тодороки. — Нет, уже не болит. Ты можешь сделать это. — Ты такой послушный для меня, мне нравится, — усмехнулся Бакуго. Он оказался вынужден вытащить руку, чтобы обильно облизать два пальца по первую фалангу. Вернув руку на место, он принялся массировать вход мягкими движениями. Кацуки приходил в восторг от того, каким податливым был Шото, как отзывался на ласку и жался так тесно, сильно источая омежий аромат. — Ка-а-ацуки, — просяще протянул он. — Вставь. Бакуго растёр вокруг сфинктера естественную смазку, просунул внутрь кончик пальца, но снова вытащил руку, чтобы добавить слюну. Чтобы больше не мешались, он стянул шорты и бельё Тодороки на бёдра. — Хочешь мои пальцы в себе? Кацуки снова сжал ягодицу, а затем звонко шлёпнул по ней. Шото вскрикнул, но больше от неожиданности, чем от реальной боли. — Хочу, — простонал он, всё так же не поднимания лица. — Хороший мальчик. Хмыкнув, Бакуго всё-таки облизал пальцы и приставил их к сочащемуся смазкой входу. В прошлый раз у них толком не было прелюдий, его руки были скованы, но сейчас он собирался сделать всё, как надо. Первый палец вошёл плавно и легко. Внутри Тодороки уже было достаточно мокро. Он тихо простонал и поддался навстречу, выпятив задницу. — Мы опоздаем на урок, Кацуки, — не было похоже, что Шото жаловался, может, он пытался поторопить Кацуки, чтобы тот перешёл к более активным действиям. — Ты только сейчас решил вспомнить про занятия? — оскалился Бакуго. — Будет неловко объяснять Айзаве причину опоздания, а? Вытащив палец, он вставил внутрь сразу два. Тодороки ощутимо прикусил его ключицу, то ли из-за ощущений от двух пальцев внутри себя, то ли от смущающих вопросов. Тут он решился просунуть руку под шорты Кацуки, безошибочно нащупав его твёрдый член. — О, да, конфетка, поработай ручкой, — Бакуго принял более удобное положение и обнял любовника второй рукой. Шото задвигал рукой по его члену, даруя необходимое трение, пока Кацуки вставлял в него пальцы, создавая смущающие хлюпающие звуки от обилия естественной смазки. — Ты стал таким мокрым, Шото. Ты так течёшь из-за меня? — Да, — выдохнул Тодороки. Их нежная ласка в разы отличалась от вынужденной и болезненной связи несколько дней назад. Лучи восходящего солнца освещали комнату, падая на два сплетённых в удовольствии тела. Бакуго чувствовал себя невероятно легко, прижимая к себе дрожащего от возбуждения омегу, податливого и ласкового. — Ебаное сокровище, совершенство, — шептал Кацуки на грани оргазма, не прекращая двигать пальцами внутри Шото. Ему не нужно было много, чтобы кончить, достаточно ощущать жар и влагу внутри любовника, и мерное движение его руки на члене. Тодороки кончил первым, даже не прикоснувшись к своему члену, несдержанно простонал, сжался вокруг пальцев, и Бакуго последовал за ним. — Будешь моим омегой? — сбивчиво спросил он, стараясь привести дыхание в норму. Они лежали в обнимку, перепачканные в сперме друг друга, и никто не спешил подниматься, хотя им совершенно точно нужно было поторопиться приступить к сборам в академию. — Твоим сокровищем, — усмехнулся Шото и поднял голову, чтобы пересечься с Кацуки взглядом. — А я умудрился забыть, каким высокомерным ты можешь быть. Будешь моей сучкой. Эта улыбка ему нравилась. Тодороки улыбался так редко, и, пожалуй, то, что он улыбался Бакуго, многого стоило. Шото не обижался, потому что слова вовсе не были наполнены агрессией. Ему и так удалось получить от Кацуки всю нежность, на которую тот был способен. На занятия они успели вовремя, но их запахи настолько смешались, что буквально каждый, кто проходил мимо них, понимал, чем они занимались пару часов назад. Во время самого длинного перерыва в столовой Бакуго по привычке сел напротив Киришимы и Каминари, уже принялся за еду и нахмурился, ощутив сбоку от себя какое-то движение. Кто-то приземлился на скамейку. Мало у кого возникало желание пообедать с Кацуки, помимо вышеупомянутых двоих, да и сам он не терпел практически всех одноклассников, и уже собирался раздражённо фыркнуть, но удивлённо замер, когда повернулся и увидел Шото. Они уже ели вместе несколько раз, но ещё ни разу не сидели за одним столом в академии. Киришима с Каминари тут же прекратили оживлённый разговор и уставились на Тодороки, словно видели его впервые. — Твои ботаники не будут скучать? — опомнился Кацуки и подвинулся, чтобы освободить место на скамейке. Обычно Шото обедал в своей компании. — Не называй их так. Он невозмутимо принялся есть, игнорируя изумлённые взгляды окружающих. Практически все в школе знали, насколько тяжело сходиться с Бакуго из-за его тяжёлого характера, но он совсем не возражал против компании Тодороки, не собирался плеваться оскорблениями из-за нарушенного личного пространства и даже не пытался подорвать что-то. Денки с Эйджиро начали строчить друг другу сообщения по поводу всеобщего шока, то и дело переглядываясь. Кацуки не думал, что станет первым в классе, кто обзаведётся отношениями. Для него и сейчас было странно думать, что у него есть омега, но когда он сопоставлял свои отношения с Шото, всё становилось на свои места. Они нырнули в это слишком быстро, но Бакуго не мог представить, что встречался бы с кем-то другим.