Тайны, которые мы храним

В серых церковных стенах было прохладно и сумрачно, хоть сквозь высокие стрельчатые окна и лился рассеянный солнечный свет. Проходя через разноцветные стекла круглого витража, он, окрашенный, падал на простой гроб светлого дерева, укрытый Юнион Джеком и украшенный скромным венком белых роз. На скамьях перед трибуной собралось всего восемь человек: семейство Паркеров, одетая во все черное Наташа, Старк с супругой, Стив и Брюс. Мисс Кристина Палмер, местный ветеринар, в свободное время с готовностью помогавшая преподобному Стренджу в церкви, сыграла «Пребудь со мной», и когда стих последний отзвук органа и повисла звенящая тишина, преподобный приступил к проповеди. Его глубокий низкий голос гулким эхом отдавался от каменных стен. — О Господь, Творец и Искупитель! Даруй ушедшему Клинтону Фрэнсису Бартону, доблестному воину, верному слуге Отечества, свою милость. Господи, мы молимся, чтобы он получил Твое прощение за все свои прегрешения, вольные и невольные. Пусть душа его обретет благословенный покой, вознесется на небеса и будет встречена там всеми ангелами и святыми! Помните, — обратился священник к присутствующим, — что путь его лежит не в неизвестность! Он возвращается домой, туда, где его ждут! Вы можете оплакивать его уход, но лучше с улыбкой вспоминать о его жизни! Вы можете закрыть глаза и истово молить о его возвращении. Но лучше поглядите, что осталось после него! Заполните пустоту утраты в сердце любовью к нему! Не смотрите с тоской в прошлое, когда он был жив, но радуйтесь будущему, созданному им! Не плачьте о нем, а делайте то, что хотел бы он для вас: улыбайтесь, любите и радуйтесь! Берегите память о нем, и пусть он живет в ней вечно! Аминь! Эти слова отзывались в сердце Стива, словно утишая его собственную скорбь по матери. Почему никто не сказал ему этого три года назад, когда он, сломленный и разбитый, стоял у свежей могилы, в которой под толщей жирной лондонской земли упокоилась Сара? Возможно, тогда ему хватило бы смелости вернуться и остаться в наполненной воспоминаниями тесной квартире. Он лелеял бы память о матери, словно величайшую из драгоценностей, а не бежал от нее, как от огня. Сара жила, Сара была его мамой и лучшим другом, его прошлым, и благодаря ней он стал тем, кем стал — честным, порядочным человеком. Сейчас, сидя на жесткой церковной скамье на чужих похоронах, Стив впервые со смерти матери вспоминал о ней с улыбкой, без слез. Брюс же все это время не отрывал напряженного взгляда от прямой девичьей спины. Сидевшая на передней скамье между Бенджамином и Мэйбелл Наташа не сводила глаз с гроба, в котором покоился ее супруг. Она не плакала, хрупкие плечи ее не сотрясались от сдерживаемых рыданий, но эта сухая тоска была стократ хуже. Брюс знал, что девушка до сих пор винит себя в смерти мужа, знал и ничем не мог ей помочь: ни словом, ни делом. Но также он знал, что жизнь возьмет свое, и горе отступит — не зря ведь говорят, время лечит. После преподобного почтить память покойного никто больше не пожелал: все-таки в Санбери он был незнакомцем, а вдова предпочла хранить скорбное молчание. Все присутствовавшие на панихиде мужчины будто по команде встали со своих мест, бережно подняли гроб на плечи и вынесли из церкви. Последним приютом майора Бартона стал живописный участок на пригорке под вековыми дубами с видом на реку, мирно журчавшую в низине. Пока гроб аккуратно опускали в могилу, с деревьев под ноги собравшихся в зеленую еще траву медленно падали красно-золотые листья, словно сама природа оплакивала покойного. Установившуюся траурную тишину лишь изредка нарушала птичья трель, как символ того, что жизнь, закончившаяся для одного, продолжается для всех остальных, и так будет вечно. Наконец, гроб коснулся дна, крепкие веревки, удерживавшие его, были вытянуты на поверхность, и собравшимся оставалось лишь попрощаться, символично бросив в могилу по пригоршне кладбищенской земли. Брюс подошел к замершей чуть в стороне Наташе и предложил ей руку. Благодарно опершись на нее, девушка нашла в себе силы приблизиться к краю могилы. — Отпустите его! — тихо сказал ей мужчина. — Он сам сделал свой выбор, и вашей вины здесь нет. Брюс не знал, услышала ли она его, поняла ли — девушка не подала виду. Склонившись над насыпью и подхватив горсть по-осеннему холодной влажной земли, она судорожно вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду, и бросила ее в разверстый провал. Комья глухо ударились о деревянную крышку, и Брюсу подумалось, что этот звук Наташа запомнит на всю жизнь, как помнят первый крик ребенка, первый поцелуй и последний вздох. Вслед за вдовой остальные поспешили закончить скорбный ритуал и насладиться, наконец, закусками, приготовленными Мэйбелл, да выпить по кружке пива. Поминальный стол Паркеры накрыли у себя в гостиной — к ним Брюс и повел Наташу, совершенно забыв о сопровождавшем его сержанте. Стив замешкался на кладбище, не решаясь присоединиться к остальным, но молодой Паркер выручил — позвал с собой и всю дорогу до дома рассказывал, в какие уголки графства он успел наведаться с портретом таинственной цыганки. Пока, правда, безрезультатно. У Паркеров оказалось тепло, уютно и на удивление вкусно. Незнакомый доселе со стряпней Мэйбелл, Стив с наслаждением отведал крохотные треугольные сэндвичи с копченым лососем и сливочным сыром на зерновом хлебе, и, обнаружив вдруг, что страшно голоден, положил себе на тарелку еще круглобокий киш с курицей и грибами. От предложенного Бенджамином пива сержант благоразумно отказался — им с инспектором еще предстояло вернуться на службу, да и алкоголь Стив не слишком-то любил. Он искренне не понимал прелести затуманенного сознания, когда язык несет бог знает что, а руки и ноги плохо слушаются хозяина. Да и во дворе, где Стив вырос, он насмотрелся на работяг, после смены неизменно заворачивающих в грязный паб с гордым названием «Старый капитан», а выходивших оттуда едва ли на своих двоих. Попав в полицию, сержант какое-то время поражал сослуживцев тем, что во время совместных посиделок предпочитал лимонад кружке доброго эля, но вскоре все попривыкли и перестали над ним посмеиваться. Оглядевшись по сторонам, Стив нашел глазами сержанта. Тот сидел на диване с мисс Романов, держа в одной руке чашку чая, а в другой тарелочку с бисквитом — уговаривал девушку хоть немного поесть, понял Стив. Наташа, бледная с темными кругами под припухшими глазами, словно не замечала усилий полицейского, сложив руки на коленях и глядя в пол. Такой она внезапно напомнила Стиву Джеймса, всколыхнув в душе сержанта ту первобытную ярость на Уивинга, которую он старательно подавлял с того момента, как сидя на грязной скамейке признался себе, что готов убить. Руки Стива вдруг задрожали, и он, от греха подальше, поставил на столик недопитый стакан лимонада и тарелку с недоеденным кишем. С этой ситуацией с Джеймсом нужно было что-то решать, в очередной раз сказал он сам себе. Но что? И как? Сразу по возвращении из Лондона он, мучимый тревожными предчувствиями, решился и сам позвонил в поместье. Единственным человеком, которому Стив доверял там, была мисс Хилл. Ее-то он и позвал к телефону. Если экономку и удивил звонок сержанта, то виду она не подала и на вопросы Стива отвечала крайне любезно. От нее он узнал, что медсестра мисс Картер на днях спешно покинула дом, и теперь львиная доля ее обязанностей по уходу за Джеймсом легла на саму мисс Хилл и Шарлотту. Новую сиделку мистер Уивинг пока решил не нанимать, сделав прислуге существенную прибавку к жалованию. За тем же, чтобы Джеймс принимал лекарства, мистер Уивинг следил самостоятельно. Новость эта очень обеспокоила Стива, ведь до этого они с инспектором, арестовав доктора Джонса, фактически лишили Джеймса приходящего врача. Своими опасениями в отношении Джеймса Стив поделился с Беннером, но услышал в ответ все то же — они ничего не могут сделать и не вправе вмешиваться, пока жизни мистера Барнса ничего не угрожает. «Но ведь Хьюго и есть самая настоящая угроза!» — попытался было возразить Стив, на что инспектор лишь печально покачал головой. Стив злился. На себя, на Беннера, на весь мир за то, что обстоятельства не позволяют ему вытащить Джеймса из этого змеиного логова. Но сам понимал бесполезность этой злости. В конце концов, не мог же он под покровом ночи ворваться в поместье и похитить Барнса, словно какую-то принцессу из лап дракона. Но, надо признать, в отсутствие альтернатив идея была неплоха! Тем временем гости понемногу начали расходиться. Первыми откланялась чета Старков. Миссис Старк, готовившаяся вскорости стать мамой, беспрестанно зевала, сидя в удобном кресле мистера Паркера, и, заметив это, мистер Старк поспешил увести свою глубоко беременную супругу домой. Мэйбелл навязала им с собой несколько сэндвичей и пару солидных кусков бисквита королевы Виктории, хоть Энтони и отказывался брать их. После, оседлав дядин мопед, на дежурство отправился Питер. Посмотрев на часы, Стив тоже подошел к хозяевам. — Миссис Паркер, мистер Паркер, нам с инспектором тоже пора ехать. — О, сержант, ну что вы! — воскликнула женщина. — Побудьте еще хоть немного. Думается мне, компания Брюса благотворно действует на Наташу! Девушка и правда успела немного отойти от утренних переживаний и казалась уже не такой замученной. А пара глотков горячего чая окрасили ее бледные щеки нежным румянцем. Сидевший с ней инспектор выглядел словно влюбленный мальчишка — так сияли его глаза и пылало лицо. Сбросив вдруг маску умудренного жизнью полицейского, Брюс предстал перед подчиненным совершенно в другом свете: молодым еще мужчиной, не утратившим интереса к жизни, пусть и мнившем себя заклятым холостяком. Но как Стиву ни не хотелось нарушать их идиллию, долг требовал напомнить начальнику о работе. — Простите, инспектор, но нам нужно уже возвращаться в участок. Впрочем, если вы хотите задержаться, я могу поехать один, а за вами пришлю позже дежурную машину. — Да, да, конечно, Стивен, — отозвался Брюс. — Простите, Наташа, нам и правда пора ехать. Я… Стив кивнул девушке и отошел, не желая мешать их прощанию. — Я обязательно навещу вас в ближайшее время. Только поклянитесь мне не исчезать вдруг бесследно, снова сменив имя и фамилию. Вы ведь обещали облагородить мою холостяцкую берлогу своими прекрасными работами! Я, конечно, смогу найти вас, вот только сколько времени будет потеряно. — Знаете, Брюс, — грустно улыбнулась девушка, — для полицейского вы — само очарование! Даю слово, что никуда не денусь отсюда. Да и зачем мне теперь бежать? На этих словах Наташа прикусила губу, чтобы не дать волю слезам, и Брюс тут же накрыл ее руку своей и ободряюще сжал. — Дайте себе жить, Наташа. Возможно, это и есть то самое новое начало, о котором все говорят? — хитро подмигнув ей, мужчина поднялся с дивана. — Я говорю вам «до встречи» и надеюсь, что мы увидимся снова совсем скоро!