Вишневый вкус моего искусства

Свобода. Такое легкое для произнесения слово, но сколько значений оно имеет? Для кого-то свобода — это независимость. Ты действуешь так, как хотелось бы именно тебе. Другие считают, что вольность — отсутствие ответственности. И в чем-то они правы. Но для немногих свобода лишь самопознание и принятие своей жизни. Когда знаешь, что человеку необходимо для счастья и душевного спокойствия. Когда на сердце чувствуется затишье после шторма и умиротворение. Время давно перевалило за полдень. Погода за окном стала хмурой, давящей. Пение птиц давно прекратилось. Казалось, что все люди исчезли, оставив Чонвона наедине со своим творчеством. Парень нахмурил брови, сближая их к переносице. Линии моря были слишком резкими, неестественно яркими. Брюнет аккуратно растушевал их, придавая более живые штрихи. Ян не отходил от картины ни на минуту, прорисовывал мелкие детали. Последнее, что ему оставалось — это тень человека и белые пряди, которые были еле видны. Кареглазый слишком долго думал о Чонсоне. Их встреча выглядела такой странной, неловкой. И слова Сонхён заставляли его мысли спутываться еще сильнее. Чувствовал ли он когда-нибудь себя таким открытым? Когда в последний раз был так поглощен живописью? Действительно ли Пак «его человек»? Звучит до невероятности смутно. Но, тогда как его назвать иначе? В голове парня никогда не было столько противоречивых мыслей, отвлекающих от реальности. Чонсон стал для него замечательным другом и поддержкой. Он вдохновлял его, помогал и просто заставлял чувствовать по-особенному. Думает ли о нем Ян так же? Джей сидел на диванчике в их небольшой, но уютной студии. Единственное, что придавало комнате яркости — светильники, который Джеюн выкупил на одной из распродаж. Сонхун долго возмущался, что Шим тащит сюда все, что по цене меньше двадцати двух тысяч вон. А через несколько недель парни поняли, что места для новой аппаратуры просто напросто нет. Поэтому весь этот секонд-хендный хлам пришлось перевезти на съемную квартиру австралийца. Сонхун настраивал микрофоны, Джейк разговаривал с братом, используя только английскую лексику. Паку не составляло труда понимать его. Шатен рассказывал о новых концертах, успешно написанных работах в университете и вкуснейшем рамёне, который он съел прошлой ночью. Но что все-таки у него с милашкой Чонвоном? Такое странное чувство никогда не захлестывало блондина. Они мало знакомы, но Чонсону кажется, что больше века. Ему хочется сделать художника счастливым, помочь ему продолжить свой карьерный путь, показать, каким прекрасным может быть мир. Кареглазый ощущает эту привязанность где-то в грудной клетке. Но он не против. Чонсон готов окунуться с головой в этот омут, даже если в конечном итоге — утонет. Пак хочет любить. — Хён? — Сонхун положил руку на плечо старшего, медленно заглядывая в глаза.  — С каких это пор ты называешь меня «Хёном»? Ты что-то натворил? — блондин сщурил глаза. — Нет, просто ты снова поплыл. Не думай об этом пареньке хоть день, молю! У нас скоро концерт, будь добр настроиться на него. Часовая стрелка указывала на четыре. Через полчаса они должны были выдвигаться в Сеул и со всеми остановками приехать в девять. Сегодня они играют рок, что и заставляет сердце Джея визжать. Он всегда любил этот жанр музыки, включал на полный динамик, мешая соседям проводить остаток выходных в спокойствии. Джейк подходит к дивану, убирая телефон в задний карман. На нем темно-коричневая рубашка в клетку, а расстёгнутые верхние пуговицы открывают взор на ключицу. Осветленные на тон волосы делали парня еще привлекательнее. Шим так и не понял, что его побудило на запись. — Вы собрались? Мы уезжаем на несколько дней. — Чего? — возразил Пак-младший, — Несколько дней? У меня зачет по демографии. Преподаватель Чон уже косо смотрит в мою сторону. Мне кажется, что еще немного и я вылечу с Университета. Хотя… Брюнет разблокировал телефон, листая список номеров. Удовлетворенно кивнув, он набрал нужного человека. Спустя минуту улыбка брюнета стала шире. — Сону-а, приветик. У меня есть к тебе небольшая просьба. Да, ты все правильно понял. Спасибо большое! Шим безразлично провел взглядом по другу, в то время как Чонсон придерживал челюсть рукой. Сону? — Это друг Чонвона? — поинтересовался старший. — Именно он. Милый парень, — кареглазый ухмыльнулся, а затем улыбнулся. — Пак Сонхун, отчитайся. — Да не переживай. Он действительно хороший, но близко к себе не подпускает. Мы просто общаемся, да и помогаем друг другу в Университете. Точнее, это он меня выручает. — Только не будь потом как Джей, — предупредил его Джеюн. — Не хватало, чтобы еще и ты окунулся в романтику, а потом плакался. «Почему он меня не любит?». Это неправда. Чонсон так не делал ни разу. При своих друзьях как минимум. Но его сердце действительно скулит. Это может прозвучать эгоистично, но Пак хочет почувствовать ту же заботу от младшего. Ему жизненно необходимо узнать какого это. Чонвон взглянул на картину, откладывая кисть. Силы иссякли, а кости ломило. Еще одна картина закончена. Раньше брюнет работал сутками напролёт, не выходя из комнаты. Сейчас у него выходят потрясающие пейзажи за один день. Кареглазый радовался и смеялся. Не верится, что он снова «живет» искусством. Картина выглядела прекрасно, было видно свежую краску и небрежные мазки. Парень аккуратно взял полотно и поместил к краю стены, давая маслу просохнуть. — Уборка тут не помешает, — пробубнил себе под нос Ян и начал вымывать кисти в растворителе. Медленно, тщательно наблюдая за влажными ворсинками. Сердце стучало привычный ритм: семьдесят ударов в секунду. Он отложил вещи в сторону и набрал знакомый номер. Шли долгие гудки, но абонент так и не отвечал. — Привет, извини, Сонхун обнаглел и забрал мой телефон, — через динамик был слышен смех. Чонвон заметил некое недовольство в голосе хёна и улыбнулся. Парню стало спокойно и уютно слышать голос старшего. — Я дописал картину. Не хочешь зайти и посмотреть? — Прости, Вонни. Мы уже на полпути в Сеул. Несколько дней меня не будет в городе. Мы можем созвониться вечером по видео, если хочешь. — Конечно, — хмыкнул брюнет, трогая себя за покрасневшие щеки. Он чувствовал себя неловко, сам не зная почему. Его желание поделиться с Паком своим творчеством заставляло задержать дыхание. Наступило то самое молчание, которое всегда пугало. — Ты сегодня ел? Не забывай отдыхать. Я в любом случае потом узнаю у твоей сестры. — Боже, хён, я хорошо кушаю и сплю. Не волнуйся обо мне и не забывай о своём здоровье! Желаю удачного выступления, — и шепотом, таким нежным и ласковым, он добавил, — ты самый крутой и красивый. Зажги! Звонок в дверь отвлек Чонвона. Он перевел взгляд на экран телефона и, быстро попрощавшись, убрал мобильный на столик. Вряд ли это была Сонхён, ведь девушка ушла на встречу со школьными подругами, а Сону усердно готовился к зачетам. — Добрый вечер, — Хисын протянул младшему небольшой букетик с белыми розами. — Увидел их и сразу вспомнил тебя. Они тоже очень светлые и незабываемые. — Это было лишним, — с удивлением и возмущением одновременно произнёс Чонвон, но цветы принял. — Проходи. Ты какими судьбами здесь? — Ну, — начал Ли, перейдя порог кухни. На нем была белая рубашка, которая не скрывала широкую спину парня. — Я узнал, что все сегодня заняты, поэтому решил не бросать тебя в одиночестве в такой прекрасный день. Лицо Яна стало пунцовым. Он отвернулся к раковине, наполняя хрустальную вазу водой. Кажется, ее подарила прабабушка, но уверен кареглазый в этом не был. — Как учёба, хён? — поинтересовался Чонвон. Хисын поправил свои темно-русые волосы. От него пахло дорогим одеколоном, который Ли скорее всего купил в столичном бутике. — Отлично. Сдал некоторые экзамены. Скоро будет проектная работа на полгода, нужно будет съездить в пару уголков страны для исследования. — Ты такой трудящийся, я восхищаюсь тобой, — произнёс брюнет и пододвинул кружку чая ближе к другу. Чонвон всегда поражался такому усердию старшего. Он всегда был ответственным и заинтересованным в своем деле. Обычно, когда младший уставал, то вспоминал усилия Хисына быть успешным по всем. И снова садился за мольберт. — Может посмотрим какую-нибудь дораму? — спросил шатен. — Или можем прогуляться. — Хорошо, я сейчас только переоденусь. Чонвон покинул кухню, оставляя горячий ромашковый чай. Сидеть дома не особо хотелось, особенно после безостановочного труда над новой картиной. Вопрос, касаемый выставки, скоро должен решиться, и это начинало пугать юного художника. Ночной Сеул всегда завораживал. Шум машин даже в поздний вечер, толпы людей и туристов. Многовысотные здания и небольшие магазины, забитый мегаполис. В наушниках играла какая-то спокойная музыка, смысл строк которой заключался в постоянном стремлении и любви в жизни. Чонсона заполняло до боли знакомое чувство свободы. Когда он покидал Штаты, то также смотрел в окно и думал о будущем. О прошлом. О настоящем. Машины гнали со скоростью сто километров в час. Пак глубоко дышит, вспоминая каждый момент своей жизни. Счастлив ли он? Сонхун открыл панорамный люк фургона. Уже через минуту половина его тела находилась за пределами машины. Вот он, король спонтанности Пак Сонхун. — Ты что творишь, придурок? — возмущается Джеюн, закатывая глаза. — Давай проедем хотя бы несколько километров, где нас точно полицейские не накроют. — Плевать. Я вас так люблю, парни! Вы лучшие! — Что это с ним? Он уже выпил? — усмехнулся Джей, прикрывая удивленную улыбку ладошкой. Шим лишь покачал головой, перестраиваясь на другую часть трассы. Он прикусил нижнюю губу, а затем свернул на заправку. Пак вернулся на свое место, переглядываясь с блондином. Глаза того горели адреналином. Брюнет выглядел сумасшедшим, озабоченным чем-то нематериальным. — Хей, остановимся ненадолго. Я за кофе. Тебе как обычно, — поясняет Джейк, переводя взгляд на старшего, — а ты обойдёшься. Приляг, поспи. Шатен скрылся в небольшом магазинчике, оставив шланг с бензином в машине. — Чонсон, как ты думаешь, что с нами будет дальше? — резко и неожиданно спросил Сонхун, отводя глаза вперёд. Пак не стал как-либо шутить, а лишь принял вопрос близкого друга. Младший редко погружается в философские мысли, но даже если и так, то Джей всегда рядом. — Мы отучимся, станем успешной группой и будем жить тем, что заслужили. — А если нет? — Значит нет. Несмотря на это, мы должны оставаться счастливыми и жить на всю катушку. Разве я не прав? Чонсон похлопал друга по плечу. Небольшой душевный диалог дал небольшую разрядку мозгу и сердцу, что значительно помогло им. Джеюн протянул кофе парням, убрал шланг обратно на колонку бензобака. До столицы осталось около часа, поэтому, повернув ключ зажигания, Джей выкрутил руль и покинул заправку. Солнце давно село за горизонт, но ларьки продолжали работать. Переулки пустовали, пугали своей нелюдимостью. Хисын шёл рядом, иногда касаясь рукава Чонвона своей тыльной стороной ладони. Они обсуждали различные вещи, начиная с новых фильмов и заканчивая правильным уходом за комнатными растениями. Мимо проходили компании друзей, бурно обсуждающие новую закусочную на другой улице. — Ты проголодался? Пойдём, перекусим в этом кафе, — предложил шатен, хватая младшего за запястье. Чонвон не стал сопротивляться, лишь хотел избавиться от звука урчащего желудка. Сегодня он немного соврал Паку. Ест он действительно плохо. Приятный запах жареного мяса ударил в нос. Людей было не так уж и много, было занято лишь несколько столиков. Стены были выкрашены в тусклый зелёный, полы черного цвета с шоколадным отливом. На подоконниках находились горшки с кактусами различных размеров и видов. Молодые люди прошли в центр заведения, попросив у официанта меню. — Мы будем самгёпсаль и кимчи, пожалуйста, — произнёс Хисын, а затем обернулся к младшему. Чонвон скрестил руки и осматривал кафетерий. Он всегда старается запоминать помещения или необычные предметы, дабы написать их на холсте, если появится вдохновение. В детстве Ян рисовал множество бытовых предметов: пуанты сестры, украшения мамы и отца, читающего газету. Ему нравилось переносить на листы бумаги незначительные вещи, ведь каждая из них — воспоминание. — Кстати, как твои картины? — Отлично. Благодаря Чонсону я снова не отлипаю от полотен, только уже в хорошем смысле. — Чонсон? — Ли приподнял брови, слегка нахмурив их. — Мой друг. Он музыкант. Старший прокашлялся и облокотился на спинку. По выражению его лица было ясно, что кареглазый недоволен тем, что не знает ничего о новых знакомых младшего. — Мы с Сону-хёном ходили в одно заведение, а он там выступал. И я словно ожил, начал рисовать. А потом мы встретились в кофейне семьи Ким. Он тебе понравится. — Не сомневаюсь, Чонвони, — улыбнулся Хисын, потрепав Яну волосы. — А он тебе видимо нравится, да? Я имею ввиду как парень. Брюнет удивился, явно не ожидая такого вопроса. Нравится ли ему Чонсон? — Он хороший, но я не уверен, что мой типаж. Это…это сложный вопрос. Он нахмурился и начал рассматривать свои ладони. Вопрос об ориентации младшего никто особо и не поднимал. Изредка Сону подкалывал и указывал на симпатичного паренька, который проходил мимо них. Яна не особо привлекали девушки, по крайней мере лет с семнадцати. — Мы можем сходить с ним куда-нибудь. Необязательно втроём. Он может взять с собой друга, например. На лице брюнета снова появились ямочки. Парень похлопал в ладоши, а затем взял палочки. Официант принёс еду, пожелал «Приятного аппетита» и ушёл, оставив друзей вдвоём. Чонсон перевернулся на бок. Челка упала на глаза, перекрывая экран телефона. Чонвон хихикнул и сделал глоток чая. У каждого из них наступил отдых, которого они так ждали. Концерт блондина прошел успешно, ярко. Ян же провел время с давним другом и дал себе перерыв от работы. — Я так устал, — промычал Пак, широко зевая. — Как Джеюн и Сонхун могут гулять, я не понимаю. Мы столько энергии выложили на сцене, что голова кругом. — Возможно, они наоборот получили ещё больший заряд. Кареглазый лег на спину, протяжно заскулив от боли в теле. Кости ломило, словно промыли их в кипятке. — Ты обещал показать мне картину. Чонвон вскочил со стула и помчался в мастерскую. Его волосы забавно развивались, от чего Джей улыбнулся. Парень приподнялся и принял более удобную позу, чтобы все было лучше видно. Ян перевернул камеру, а Пак лишь тихо выдохнул. — Это так необыкновенно. Мне нравится, как ты передал атмосферу того вечера. Хотелось бы снова так провести время. — Не хочешь сходить куда-нибудь со мной? Только к нам присоединиться мой друг. Можешь и ты взять кого-то из своих. Пак хмыкнул и показал большой палец вверх. В принципе он был совершенно не против, ведь знакомство с друзьями — это тоже большой шаг. — Ты знал, что Сону общается с Сонхуном? Ян удивленно расширил глаза, заставив блондина громко засмеяться. Парень не ожидал, что его близкий друг что-то не договаривает. Только появись Ким Сону у него на пороге, сразу охватит по полной. — Сам только сегодня выяснил, и то случайно. Оказывается, они учатся в одном университете. — Да, и я с Сону-хеном тоже. Только он на журналистике, а я на искусстве. — Воу, я не знал, — Пак перевернулся на левый бок и начал опирать мобильный на спинку кровати. — Мы с Джеюном учимся в Кёнсоне. — Богатые? — Ну, можно и так сказать, — усмехнулся Джей. Чонвон вернулся на кухню, заново поставив чайник на плиту. Время близилось к часу, но парни не переставали обсуждать различные мелочи. Они узнавали множество нового друг о друге, смеялись с глупостей. — Вы изучаете японскую историю? Серьезно? Я думал, что у вас какой-нибудь музыкальный факультет, — Ян приоткрыл рот в некотором замешательстве. — Это запасной план, если с музыкой вдруг не выйдет. Брюнет внимательно разглядывал старшего через небольшой экран телефона. У того от усталости образовались небольшие мешки под глазами, кожа была бледной, но Пак оставался привлекательным. — Ты очень устал, хен. Ложись спать. Блондин согласно хмыкнул. Как бы ему хотелось слушать младшего дальше, но сон и тяжесть в сознании были сильнее. — Спокойной ночи. — Приятных снов, — прошептал Ян, нажимая на кнопку сброса. Чонвон выключил газовую плиту, долил горячей воды в остывший чай. Что он будет делать эти ближайшие дни? Сонхён уже начала собирать вещи. Скоро у нее сложная программа для выступления, поэтому готовиться надо заранее. Сону получил какое-то известие, о котором расскажет всем за семейным ужином. Пока что он продолжает зубрить необходимую терминологию для теста, ведь тот определит его дальнейшее распределение в сфере новостей. Хисын-хён приступает к исследованию, поэтому появляться на связи ближайшие несколько дней собирается. А Чонсон на гастролях. Музыка для него не просто хобби. Так что мешать ему кареглазый не хочет. И вот чувство одиночества заполняет брюнета вновь. Он не хочет быть один. Но подвластно ли ему это?