Фея с душой ливня

Мы стройной колонной выдвинулись в столовую. Мимо пронеслась маленькая девочка с серой кожей. За ней семенила другая, с мандолиной наперевес. Она едва не застревала в коридоре из-за пышной юбки на каркасе. Секунду спустя мимо пронеслась блондинка на роликах, ослепляя «голографическим» ультра блестящим мини-платьем. Сзади нас шла ещё одна, почему-то задом-наперед, придерживая руками оленьи рога на голове. Столовая изменилась. Она была усыпана цветами, украшена лентами, воздушными шарами и гирляндами. На столах стояли закуски и огромные стеклянные тарелки с компотом. В центре стояла она — мадам Дю Фор, преподаватель культуры, этики, истории искусств. Она была похожа на цветок: ноги закованные в узкую юбку, напоминали стебель, рукава с рюшами — листву, а огромная широкополая алая шляпа была похожа на бутон. — Смотри, солнышко, у нее такие же волосы. Пепельные. — Говорят она — фея дождя и стишков. Было в нашем, пускай и очень отдалённом, сходстве что-то завораживающие. Я на секунду перестала чувствовать себя одиноко. — Как это?.. — Это значит у обоих родителей сильный дар, — вступила Зефир. — А, да, это как у королевы Стеллы. Она — фея солнца, луны и звёзд. — Разве она не фея какого-то там солнца? — Сейчас да. — А почему так случилось? — Королева почти не пользовалась волшебством луны и звезд и разучилась. — Как можно?.. — Ну не все же такие идеальные, как ты. Мадам зазвенела в колокольчик, отчего все прервали разговоры. Стоило профессору открыть рот и заговорить все поняли какой у неё дар — говорить стихами. Из потока рифм, эпитетов и метафор с трудом можно было выделить суть. Через много много лет уже и не вспомнить всех этих литературных изысков, однако смысл речей остался неизменным. Она рассыпалась словами, рассказывая о том, как важно сегодняшнее мероприятие, что вся честь школы возложена на наши девичьи плечи, что нужно будет вручить специалистам ответные подарки. Я, притомившись слушать, ибо каждому слову усиленно внимала, вдруг поняла, что в прошлой школе так много не разговаривали. Вдруг дернуло: — Каэр Коразон? Есть тут Каэр Коразон? Что я сделала? Платье не то? Прическа? Может быть новое лицо слишком яркое? — Я. Это я, мисс. — Хорошо, нужно будет встать в конец колонны. — Хорошо. Я выдохнула. Даже если бы попросили встать за шторкой — всё в порядке. Не выгоняют и ладно, однако было интересно почему. Я прокручивала в голове весь путь: как выйду, как встану, как передам кому-то коробочку. Каждую секунду в голове возникали картинки, как я споткнусь, упаду, уроню, заблужусь, закашляюсь, чихну, заикнусь, зачешусь. Под симфоническую музыку волшебных инструментов в зал вошли специалисты. Они сразу же взбудоражили девушек, по неясным мне причинам. Точнее всё было совершенно понятно, но никакого трепета в душе не ощущалось. Справедливости ради, не только я была равнодушна к «красавчикам». Мадам Дю Фор встала за трибуну и, только сейчас, я заметила рядом ещё одну девушку. У неё был такой же золотой значок как и у Терезы — видно, тоже из студенческого. Судя по тому, что она фотографировала мадам, нас, всё вокруг, она была фотографом. Позже я узнала, что это называется «пресса» или «журналист». Когда мы выстроились в ширенги друг на против друга, как и было задуманно, передо мной оказался «свой собственный» специалист. Он был необычайно красив, я засмотрелась. — Что? — «рыкнул» он. — Простите — я молниеносно уронила взгляд в пол. Не издавала ни звука, стараясь изо всех сил прикинутся пыльной ветошью. — Так что не так? — Нет, всё в порядке. — Ну, говори. — Э-э, просто… просто ваше лицо… оно… — шептала я, прикрывая губы руками. От страха. — У вас веснушки синие и светятся, — он поднял брови. — Простите, я просто никогда такого не видела. — А ещё глаза, — специалист прикрыл их рукой, в тени они засияли как сапфиры. — Вау.  — Да ничего такого, у тебя вон — розовые. — Да, но они просто… розовые. Мы, находясь в неловкой паузе, молча обменялись коробочками. — Ну же! Открывай скорее! — протараторил гость. Я открыла бархатную шкатулку. — Не понял. Заколки. Почему у всех короны, а у тебя нет? Я сначала признаться тоже не поняла, а потом срастив 2+2 осознала — работа Сильвера. К браслету очень подходит. — Эм, думаю, это потому что я не принцесса. — Это как-то… Фу. Что за дискриминация? — О, нет-нет, я неверно выразился…лась. Понимаете, я раньше училась там. Сэр Хагген знает, что я не ношу таких украшений. — Разве это не школа для мальчиков?.. Можно на ты. — Хорошо. Да, но… Некоторые, э, обстоятельства… То есть… Я хорошо сдала экзамены, в общем-то. — Прикольно. Меня, кстати, Флоранс звать. Коротко если, то зови Фло. — Приятно познакомиться, меня — Каэр. Мадам Дю Фор подала нам знак — немедленно должен был начаться запланированный танец. Я подхватила его за талию и взяла за руку, специалист настолько офонарел, что не смог ничего сказать.Мадам Дю Фор спешно взмахнула волшебным пером, и мои руки сами собой пришли в нужное положение. — А? Ой! Простите. Я по привычке. Его ладони были холодными и скользковатыми. Не мокрыми, а именно несколько склизкими, будто сыроежки. И почему мне пришли в голову именно грибы? Если холодным рукам я не удивилась, то ледяное плечо заставило беспокоится. Я как бы ненароком коснулась подушечкой пальца шеи тоже совсем не тёплой. — С вами всё хорошо? — спросила я как бы вскользь, ненароком. — В каком смысле? — Вы, ну, холодный. — Так это все потому что я не человек. — Это как это? — Ну вот так, я — гриб. Только не… — Как плесень? — ляпнула я, совсем не подумав, что это так себе комплимент.- Извините! Простите! Я не… Я не хотела обидеть, я просто не знаю других грибов, то есть знаю но они не пришли мне на ум и… —Я хотел сказать не пугайся, а ты, видно, вообще ничего не боишься.  Да ладно я понял, — улыбнулся он. Должен сказать, я — не человек, но и не плесень. — Да? А кто? — Гриб — паразит, поэтому… — Что прям паразит?! Настоящий?! — Да-а, — протянул он, растерявшись. — Вы не похожи на бычий цепень… Но разве паразиты умеют вот так ходить? — Ты. Давай на ты. Ты разочарована? — Нет- нет, — куда уж лучше. Этот новый мир удивителен. — Чисто технически я не могу, ходит, дышит, разговаривает носитель, а я — гриб проросший в мозгах и в теле. — А где вы достали тело? — Ну, нам привозят… разных людей, — отвечал он уклончиво, — очень больных, почти мертвых. — То есть вы их спасаете? Лечите? — Да не особо… Мы конечно можем зарастить раны, но это уже не личность, а комок грибницы в чехле из человечины. — Но как же вы тогда говорите? — Ну, в этом «домике» уже всё для этого есть. Думаешь грибы не общаются? — М-м… Нигде не слышала. — Так рта-то нет. — А о чем они думают? — Грибы-то? — Да. — Проклинают тот день когда человечество додумалось их есть, — я усмехнулась в ладонь. — Ты меня правда не боишься? — спросил специалист щурясь. — Нет. — И тебя не смущают, например, мои «девчачьи» ресницы? — Нет. Я видела много девочек, а мальчиков — и того больше. Разных. Всяких. С ресницами или вообще без, с заячьей губой, с тремя пальцами, со шрамами, с увечьями. Вы очень красивый, но это не главное ваше достоинство и уж точно, не ваш недостаток. Ноги двигались сами собой и мы кружились под музыку. Ничего было не важно: ни в каком я платье, ни правильно ли я двигаюсь. Все вокруг были заразительно счастливы. На танцполе вдруг стало жутко неудобно: все двигались не в стройном танце, а хаотично до безобразия. Я заблудилась между людей. Фло, поняв, что я не справлюсь или по каким-то иным причинам, схватил за руку и поволок в уголок, «чтоб никто не уволок». Мы встали в углу, около большой кадки. — Смотри как классно, — шепнул он. Указывая на рисунок, сидящей, по другую сторону клумбы, девушки, той, что с рогами. — Да очень красиво, но я в этом не разбираюсь, — шепнула я. — В искусстве не нужно разбираться, его нужно чувствовать, — проворковала она не отрываясь от листа. Художница тряхнула альбомом и со страницы выпал цветок. — Ух, ты! — сказали мы, в восхищении, одновременно. — Знаешь, а ты можешь нарисовать мне корону? — Могу, но я мало их видела, мой отец такое не носит. — При чем тут он? — Ты же тоже мужчина. — При чём тут я? Кей вопросительно глянула на Фло, он столь же выразительно поднял брови. — А, — произнесла она многозначительно, взяла голубую и серую краски и начала рисовать. Вдруг они резко посмотрели на меня, настолько одновременно, что стало жутко. — Что-то не так? — Принесёшь попить, пожалуйста? — Да, конечно, — промямлила я, находясь в некотором шоке. — Что-то конкретное? — Воды. — Да, пожалуйста. Я старалась отогнать от себя навязчивые тревожные мысли:"Люди просто хотят пить. Не ненавидят, не избегают. Я буду полезна. Я буду полезна». Вода была «заперта» в огромном ящике-холодильнике, до того дня неведанном и страшном. Аппарат был оснащен замком на двери и буквенно-цифровой панелью. Интуинтивно было понятно, что нужно было натыкать код, присвоенный бутылке и приложить студенческий, но вот куда и в какой последовательности — вопрос. Всё казалось простым, но единственное в чём я была уверена — собственная способность «ломать всё, к чему прикоснусь». В голове так и звонило мамино: Ну куда ты лезешь? У тебя же руки-крюки!». «Кто бы спорил, мама, » — вздохнула я. — Эй? — я вздрогнула. Фло уже стоял сзади, пряча что-то за спиной. — Тебя только за смертью посылать. — Извините, — виновато шепнула я. — Да ладно, это же шутка, и можно на ты. Никогда не встречала автоматов? — Нет. — А ты пила газировку с шариком? — Что? — я взглянула на витрину и поняла. — А. Шипучка. Я знаю. Мне папа привозил. Только без шарика. Специалист смотрел на меня внимательно, выжидая. — Ничего не замечаешь? — У вас что-то со спиной? — Тебя. У тебя. — У… — меня скрючило в несколько раз, поломало, покоробило внутри, словно каждая буква резала горло, — у тебя, что-то со спиной. — Да-а, — протянул он, — почти. В какой руке? Я зависла, выбирая что ответить, будто от моего решения зависела судьба мира. — В левой. — Угадала, — было едва заметно, как он перекладывает сюрприз в другую ладонь. — Тадам! — в руках Фло держал маленькую корону, потом он надел её на меня. Я испугалась на секунду, будто он перепутал, ошибся. — Кажется заколки мешают, она не держится. — Вот. Так хорошо, — сказал он, складывая украшения мне в руку. — Это мне? — Ну да. Я осторожно потрогала короночку кончиками пальцев. Настоящая. — Спасибо, но… но мне нечего дать в замен. Возможно, в следующий раз… — Безвозмездно. Я перещелкнула заколки на пряди около лица. — Мне кажется, немного… странновато. — Ничего страшного. — Ну, лучше уж определится. — Мне и то и то очень нравится. Заколки я уже носила, а вот короны — никогда. Маленькая девочка, проходящая мимо, дергала подругу за рукав: — Лира, Лира смотри какие у мальчика ресницы! — Да, Пегги, я вижу. — Как у девочки! — Да, Пегги, очень красивые. — Вот же везёт… — цокнула дамочка в цветочном пышном платье, сложив руки на груди. Флоранс нахмурился, но ничего не сказал. — Пойдем отсюда лучше, я научу пить газировку с шариком. — Правда? — Правда. Мы проболтали с ним ни о чём и обо всём весь вечер. Я была счастлива.

***

В комнату мы вернулись поздно вечером. Уставшие. Единственное, что мы сказали друг другу: «Спокойной ночи». Улёгшись под одеяло, я медленно погружалась в сон листая страницы детской энциклопедии. Медленно. Плавно. И тут! Резкий девичий крик проехал по ушам. Он воткнулся в голову, в сердце. Кричали из соседней комнаты. Кричали и плакали. Пронзительно. Заунывно. Страшно.