Фея с душой ливня

Все разошлись: пришло время заселятся. Я хотела войти в комнату, но дверь резко захлопнулась. — Приложите студенческий! — потребовал замок. — Хорошо-хорошо, — ответила я с перепугу. Я не успела разглядеть мебель. Определенно в комнате были кровать, стол, стул и шкаф, но они были никакими: ни высокими, ни низкими, непонятного цвета и формы. Стоило войти ещё раз комната преобразилась. У окна, на подиуме, стояла кровать и тумбочка. У большого стола стоял мягкий стул, наощупь напоминавший барашка. Вся мебель была украшена причудливыми кованными элементами-завитками. Моей соседкой была Ким. Мы сразу договорились, что к друг другу мы полезем только в случае чрезвычайной опасности: — Я поставила перегородку, за ней ничего не слышно. Можешь класть записки и вещи на столик и, если что-то крайне важное звонить в колокольчик. — Поняла. — Не спросишь почему? — Нет. Не то что бы мне неинтересно, — поспешила я объяснить. — Почему шепотом? — Подумала, что тебе так лучше. — М. Чинмоку скрылась за черной занавеской, и в ту же минуту в дверь постучали. — Э, войдите? — Эй, Каэр, поможешь? — внезапно заглянула Шутта. — Да, конечно. В комнате Шутты много места занимала кровать, на которую была навалена одежда, в центре, а по бокам было полочек-ячеек. — Камонь сюда, — подозвала она, махнув рукой, — Видишь, во-о-он тот красный рюкзак? Из него нужно достать книги и поставить на полки, а все остальное сложить в столик. — Эм, прости, но я в нём ничего не вижу, — смотрела я не в обычную сумку, а настоящую в бездну. — На нём же заклятье расширения. Просто суй туда руку и вынимай вещи. — Поняла. — Подожди, разве твой рюкзак не заколдован? — Нет, — ответила я смущаясь. — А, ну, это не страшно, — сказала она, махнув рукой, не переставая перебирать обувь, — Было время у меня вообще ничего не было. Всё ещё появиться. Невиданную радость доставляло доставать из «чудесного мешка» вещи, угадывая, что окажется в руках или снова прятать что-нибудь в необъятную бездну, зная, что когда-нибудь я снова это найду. В её рюкзаке помимо странных книг было множество необычных вещей: игральные кости, кофе, пуговицы, иголки, монеты, мешочки с землей и солью, спички и свечи, зеркальце и даже топор и нож. — Разве можно хранить в школе оружие? — спросила я шепотом, быстро пряча колюще-режущее обратно в сумку. — Можно, если осторожно, — подмигнула она, улыбаясь во все, казалось, сто сорок три зуба. — Ты же никому не скажешь? — прищурилась она, убирая запрещенку под двойное дно в столике. — Нет, — ответила я, разрываясь от мысли, что у неё могут быть большие проблемы. — Может ещё и Санрайс поможешь? Она там, в коридоре, пытается зеркало докорячить. — А почему она не поколдует? — Так оно же здоровенное и тяжеленное. Разобьёт ещё — семьсот лет удачи не видать. Солнечная фея, перегнувшись через огромную раму в дверном проеме квартиры, извинялась, за доставленные неудобства, пред феями в коридоре. Гигантское зеркало само по себе было нелегким, а позолоченная рама добавляла веса, поэтому даже вдвоем мы с трудом приподняли его. — Спасибо. Не знаю, как бы я справилась без тебя, — сказала она, улыбаясь. Ты оказывается, такая сильная. — Не за что, — ответила я, думая: «Только б не уронить, только б не уронить». — Не переживай. Всё хорошо. — Вы что делаете! — вскрикнула вышедшая в холл Хёрба, увидев замечательное действо. — Вы хотите себе спины сорвать? — возмутилась она, уперев руки в боки. — Хёрбочка, ну не ругайся, пожалуйста, не умею колдовать все эти полеты, — заскулила Санрайс. — Отец мой Леший, не соседки, а наказание, — тихонько ворчала травница, закатывая рукава. Не вовремя вышедшая из комнаты Ким не смогла отказать в помощи и, казалось, молча нас ненавидела. — Зачем оно тебе такое, громадное? — спросила Шутта за всех, когда попытки повесить зеркало провалились. — Подарок от бабушки. Я его дома оставила, а она, оказывается, его по почте послала вдогонку, — призналась Санрайс, падая на множество расшитых подушек. — Хёрба? Извините, что прерываю, — стояла в дверях Зефир. — Вам помочь? — Да, — едва не кричали мы в унисон. Стоило фее ветра взмахнуть веером, зеркало налетело на петли. Всё казалось легко и просто. — Кхм, Хёрба, у нас там, в комнате, что, печь? — Да. — В школе нельзя разводить огонь, мне придётся сообщить об этом мисс Гризельде. — Так. Зефир, я не буду ничего поджигать, а посажу туда лилию-огнёвку. — А что такое огнёвка? — поинтересовалась я. — Цветок, который накаляется, когда кушает уголь или опилки, — увидев наши встревоженные лица, травница добавила, — не переживайте, я бы не получила разрешение от Фарагонды, если бы это было опасно. — Я очень рада. И, Каэр, не теряй, ладно? — Зефир подняла с пола мой браслет. — Ой, — у меня едва сердце не остановилось. — Спасибо. Я и не заметила. — В смысле, не заметила? Тебе плевать или ты просто не понимаешь, насколько эта штука крута? Не чувствуешь энергий? — вздохнула Шутта. — Эмм… Энергий? Я вижу, что он светится и… — мямлила я, растерявшись. — Видеть и я вижу, — закатила она глаза, — ты вообще андерстенд, про магию понимать? — сказала фея карт раздраженно. — Шутта, ну, не ругайся. Ты её расстраиваешь, — вступилась Санрайс, начав гладить меня по ноге, успокаивая. — Конечно, она знает, как бы она сюда попала тогда? Время правды пришло слишком быстро. Я не планировала быть дурой и потерять новые неокрепшие связи ещё до начала занятий. Инстинктивно, я пыталась скрючится, сжаться в незаметную точку, только бы не отвечать, не признаваться. — Девочки, я должна вам сказать, — я тяжело вздохнула, — что не умею колдовать. — Как не умеешь? — с состраданием переспросила Санрайс. — Ты угораешь? — нервно смеясь поинтересовалась Шутта. — Подожди, а с чего ты тогда вообще взяла, что ты фея? — спросила она после долгой паузы. — Мне Дождь так сказал, — с трудом призналась я. — А ты уверена, что это не шиза? — неосторожно уточнила фея карт. — Шутта… — процедила сквозь зубы Хёрба. — Что? Я же просто спросила. — Уверена, у меня даже справка есть, — неловко улыбнулась я и, видя их озадаченные лица, добавила — мама хотела убедиться, что я больна. — Ты, кажется, оговорилась, — мягко заметила Зефир. — Нет, — постаралась расслабленно и весело ответить я. Ну, понимаете… — я начала рассказывать самую краткую и легкую версию жизни, стараясь избегать подробностей о матери. К концу истории Санрайс хныкала, почти вися на мне, а Зефир и Хёрба утирали скупые женские слезки. — Теперь вы, наверное не захотите со мной дружить… — Не говори глупостей. — Хёрба права, это ничего не меняет, — кивнула Санрайс уверенно. — Зато теперь ясно, почему ты ничего не понимаешь, — вздохнув сказала Шутта. — Сорри за наезды, я просто думала, что ты «добрый вечер», но ща проведем те ЛикБез — не ссы. Обычно фея впервые превращается, когда попадает в полную ж… — Шутта хочет сказать, в стрессовых ситуациях, — перебила Зефир. — А как понять, что ты вообще можешь превращаться? — Хм, — задумчиво покачала головой Зефир, — я объясню, — в её руки уже летел огромный атлас. — А встать чё? — с ухмылкой спросила Шутта. — Мне не сложно, но зачем же я буду вставать, если можно не вставать, — с улыбкой ответила Зефир, открывая книгу на страницах с разными схемами. — В отличие от людей и обычных животных у волшебных существ есть система каналов маны, — объясняла она ласково. — Мана — это волшебная энергия, без которой колдовать никак не получится. Смотри, — она указывала на картинку с нарисованным человеком, на теле которого были обозначены фиолетовые «трубочки». — Поняла, но тут написано, что магия — наследственное, но ни папа, ни мама не умеют колдовать. Я точно знаю. Прости, перебила… — Бывает, что передается через поколение, или только по женской линии, — объяснила Хёрба, — или у родителей такой слабый дар, что и не заметишь. Ещё я знаю, что эти каналы могут перестать функционировать ибо атрофируются, аки ненужный орган. — Тогда бы она не смогла использовать Оракул, — заметила Ким. — И то верно, но вообще я имела ввиду её родителей. — А может быть так, что ты просто нервничаешь и не получится волшебство? — спросила меня солнечная фея. — У меня есть подруга, которая так боится высоты, что не может летать. — Ты намекаешь, что это психосоматическое? — спросила Хёрба. — Какое? — не поняла Санрайс. — Когда чувства вызывают хворь. Грубо говоря, — добавила травница, подумав. — Эх. Беды с башкой просто так не вылечишь, — пожала плечами Шутта, — а хорошо бы, если бы она уже завтра могла что-то колдануть. — Даже самое простое заклинание нельзя сделать, если не понимать, как пользоваться маной. Я училась этому целый год. — Что ты делала год?! — удивленно посмотрели все на Зефир. Все, кроме меня, разумеется. Оказалось, что фея ветра достигла незаурядного уровня контроля над волшебной энергии. Очевидно такой вариант совершенно не подходил. Я была уже слишком взрослой. История с волшебством очень походила на ту, когда мама отучала меня писать левой рукой. Я многое делала в далёком-далёком детстве, как левша, но сейчас мне пришлось всё начинать сначала, долго и мучительно переучиваясь. — О, я знаю! — Что ты выдумала? — Непонятную херню лучше объяснять на примерах, — Шутта достала из кармана черный бархатный мешочек с карточной колодой. — Это гадальные карты моей бабушки, древние как я не знаю что, — волшебный артефакт, передающейся из поколения в поколение, созданный крутейшим магом по имени Уэйт. — Разве ты не боишься их показывать? Вдруг их кто-то чужой захочет взять, — с опаской прошептала я. — Голову оторву, во-первых, а во-вторых, такими родовыми штуками не каждый умеет пользоваться. Но! Когда я первый раз их нашла никто не объяснял как ими пользоваться, я тогда ещё в душе не секла, что такое феи, магия и всё-такое. — На что ты намекаешь? — недоумевая, спросила Зефир. — Гр. Не тупите. Вот, Белоснежка, что у тебя за волшебный веер? — Его имя Тенгоку-но томбо — это священная реликвия, выкованная богами из осколка Тоцука-но цуруги. — Ну-у. Его тоже только ты можешь использовать. Он тебя выбрал, вы с ним на одной волне, как одно целое. А у тебя, Санрайс, что за побрякушка на шее? — Это не побрякушка, — обиженно ответила фея, — а дар Великого Ра моим предкам. — Кто тебя научил им пользоваться? — Само как-то получилось. — Ну! А твои бусы Хёрба? — Мои бусы, просто бусы из рябины, от сглаза там, от порчи. — Тебя что, так часто проклинают? — недоумевая спросила Шутта. — Постоянно. Особенно, когда пытаюсь людей спасать, а они хотят дышать над картошкой и прикладывать грязный подорожник в открытой ране, — недовольно всплеснула она руками. — Мне нужно подружиться с браслетом, и он поможет мне колдовать? — вслух подумала я. — Е-е-е-е! Хоть кто-то понял! — громко вскрикнула Шутта. — Почему бы просто не сказать? — спросила Ким. — Обычно, если человек сам не понял, то он и не поймет, даже если прям объяснять. — Кстати, я тут подумала: меня ведь Тенгоку тоже пользоваться никто не учил, всё получилось интуитивно… — Правда что, — задумалась Хёрба, — Магия — это как дышать, есть, спать или ходить. Никто не учит этому специально: всё выходит само собой. — Но почему тогда я этому не научилась? — Возможно, потому что тебе сказали что ты сумасшедшая? Прикинь, если бы ребёнок только начал вставать на ноги, а ему прямым текстом сказали, что это странно и вообще фу так делать и не надо такого никогда больше? Никто бы не пошел, ясен красен, — воскликнула возмущенно Шутта. — Как избавиться оттого, что так глубоко сидит в голове? — вздохнула Санрайс. — Медитация? — Медитации тоже нужно долго учится. Что если попробовать ввести Каэр в транс? — предложила Зефир. — Транс — довольно опасное состояние, если накосячить, то она может «застрять», и гейм овер, турутуруту, — Шутта высунула набок язык и закатила глаза. — Сон. Довольно безопасно, — предложила Хёрба. — В полной тишине, — добавила Чинмоку. — У меня есть разные благовония, в том числе, и такие, что все мысли из головы выгонят. — И третий глаз откроют, — заржала Шутта. Перед сном Хёрба напоила фиолетовым мятным чаем. Зефир принесла палочки — те самые благовония, которые уже тлели, а Санрайс зажгла ночник, и принесла свою любимую мягкую игрушку, льва, который «должен отгонять всякие страшилки». Так я легла спать изо всех сил.