Жить дальше

      Напрасно Гилтиас считал, что способен бодрствовать вопреки желаниям вымотанного организма. Придя в себя парой часов позже, он сперва подумал, что это маг как-то хитро его «выключил», но вспомнив состояние того мага перед сном, отмёл идею как абсурдную. Снова заснуть не получалось и доктор лежал впотьмах, рассматривая то и дело всплывающие в мозгу вопросы и не находя пока ответов на них. Рейстлин равномерно дышал рядом и было бы совершенным кощунством будить его.       Магу показалось, что проснулся он всего через несколько мгновений и от чужого взгляда. Первое впечатление, похоже, было ошибкой, зато второе — точно нет.       — Ну что ты, не спится? — сонно потянулся было Маджере снова к доктору, но почти сразу подскочил нервно, бросив тревожный взгляд за окно, где занимался рассвет. — Дьявол, я совершенно обо всём забыл!       Неслучившиеся объятия не огорчили. Доктор был полон тепла и неги от совместного сна и, возможно, после заснул бы снова. Он проводил Рейстлина вопросительным взглядом, но понял, что в темноте этого не видно.       — О чём забыл? — озвучил Гил свой вопрос и спохватился в свою очередь: — Ты чувствуешь себя как?       — Я в порядке, — Рейстлин вскочил с постели, игнорируя слегка кружащуюся голову, заметался, всунул было Гилтиасу торопливо запалённую лампу, но тут же сам заставил себя притормозить: остановился рядом и протянул ещё и руку. — Пойдём со мной. Увидишь всё сам.       Потянув за ладонь, маг не смог удержаться от лукавого:       — Ты уже столько времени на маяке, а до сих пор даже не подозреваешь о его назначении... Гил, идём скорее!       В голосе Рейстлина слышалось предвкушение, немного гордости и желание похвалиться, наверное. Сон слетел быстро, едва доктор вспомнил всё, чем уже удивлял его маг в этом мире — захотелось ещё. Снаружи покрывала оказалось зябко, но Гил мужественно поборол порыв набросить его на плечи.       — Знаю я, для чего маяки нужны. Ты меня совсем уж за дурачка держишь, — ворчливо заметил он, послушно идя за Рейстлином. — Не знобит? Привкуса постороннего нет? Слабости?       Пытаться сейчас поймать мага ради всестороннего обследования даже и не стоило. Уж больно целеустремлён. Да и интуиция подсказывала, что всё и правда в порядке. Насколько возможно.       — Таких маяков тебе ещё не встречалось, — довольно пояснил Рейстлин и повторил послушно, выходя на лестницу:       — Не знобит, нет и нет. Всё хорошо.       Ещё хотелось спать, но уже не отключаться прямо в одежде, фактически, просто не имея сил на что-то, кроме сна, а по-человечески; впрочем, уж это они ещё наверстают... Маджере с удовольствием крепче сжал руку Гилтиаса, ехидно подумав, что ему смерть, похоже, пошла на пользу — стёрла сомнения и страхи, неизбежно сопровождающие сильные чувства, особенно когда те настолько в новинку.       Задумавшись, едва не забыл предупредить, спохватился уже у самого люка, ведущего в световую камеру:       — На линзу смотри осторожно. Она ярче, чем кажется, спектр непривычен человеческому глазу.       Донельзя заинтригованный, Гилтиас сжал руку мага в ответ.       — Хорошо, сразу пялиться не буду, — с улыбкой пообещал он и не смог устоять — сорвал лёгкий быстрый поцелуй. Словно мало ему было слов, словно нужно возобновлять, ежечасно напоминать и себе, и Рейстлину, что теперь они есть друг у друга. — Пойдём.       Электризующее соприкосновение губ одарило ещё дозой трепетного восторга, даже всё, что он собирался рассказать и показать, ощущалось уже не таким важным...       — Пойдём, — взял маг себя в руки, распахивая люк. У них теперь на всё будет время. — Смотри сквозь полуприкрытые веки. Лучше сначала от стены.       Сам он уже привык к местным особенностям и теперь отчётливо видел разливающуюся вокруг переделанной линзы мощную ауру даже без дополнительных манипуляций.       Наверху Гил послушно прищурился, но нарушил обещание почти сразу же — свет притягивал взгляд. Это был даже не свет в полном смысле, а какое-то совершенно нереальное сияние.       — Ого! — только и смог произнести доктор, а когда повернулся к Рейстлину, понял, что перед глазами теперь яркое пятно.       — Ага, — Рейстлин хмыкнул. — Не удержался?       Маг ощущал себя так, словно знакомит между собой кого-то, кто ему самому бесконечно дорог, и никак не мог начать.       Отойдя к стене, у которой устроился изящный механизм, он, машинально проверяя показатели приборов, заговорил тихо и увлечённо:       — Магия как стихия, чистая и первозданная, по сути своей — хаос. Причём хаос деятельный. Это бывает опасно — она сводит с ума, порождает аномальные зоны... Даже в мире «Приюта», где её, по большому счёту, и нет почти! Здесь её много, а маяк на самом деле — и громоотвод отчасти... Места вроде этого концентрируют хаос, упорядочивают его, направляют в нужные русла: их много, они как жилы в гигантском организме, этому миру без магии не прожить, и она, если не будет находить применения, перерождаться во что-то созидательное, однажды пожрёт сама себя...       Рейстлин снова на несколько мгновений отвлёкся на механизм: забавно, но до сих пор не удавалось избавиться от необходимости регулярно «заводить» начинку световой камеры, будто часы.       — Как обычный маяк это всё тоже работает, — с улыбкой пожал он плечом, и тут же посерьёзнел. — Я объясню детали со временем, сам понимаешь, за один день всего не узнать... Но сейчас мне нужно сказать тебе ещё кое-что важное.       Удивление от слов Рейстлина постепенно сменилось чистым восторгом. Магический громоотвод, подумать только! К тому времени, как он закончил рассказывать, удалось и проморгаться, и снова осторожно начать разглядывать линзу. Теперь уже через ресницы. Отвести взгляд было трудно, магия притягивала, чуть не клубилась. Казалось, можно её коснуться.       — Ещё важнее? — спросил Гил с улыбкой.       Маджере прикусил губу. Может, не говорить, и к дьяволу всё? Ещё не поздно свести всё к шутке, или сказать что-то ещё о магии... Внутренний голос укорил и подсказал, что к этой теме они всё равно неизбежно придут.       — Наверное, важнее, — маг подошёл ближе и снова замялся. Как доктор воспримет новость? — Я знаю, как мы оба здесь оказались и почему.       Повернувшись к Рейстлину, доктор перестал улыбаться. Уж больно лицо у мага было серьёзное.       — Вот, кстати, хотел расспросить тебя, когда проснёмся, но... — Гилтиас говорил легкомысленным тоном, но уже проскальзывала в нём тревога, отчего получалось глупо и лживо. Он не стал заканчивать и спросил главное: — И как?       — Я говорил о том, что в «Последнем приюте» тоже есть немного магии... Не знаю, на пересечении чего он построен — миров, вселенных, чего угодно! — но и там о себе давала знать магия именно эта, местная. Она почуяла что-то в нас и притянула сюда, забрала себе — едва мы умерли... — маг наблюдал за собеседником внимательно. — Ты умер, Гил.       — Как это умер? — не понял доктор.       — Так же, как и я. Ведь мы теперь оба помним, что я был мёртв, — Рейстлин передёрнул плечами. — Не знаю, что именно случилось с тобой, но хорошо теперь понимаю, что видел в твоей памяти последним — это была смерть. Я не смог бы ошибиться в этом.       Гил отрицательно помотал головой. Хотелось упрекнуть мага в том, что шутка дурная. Только это была не шутка. Рейстлин верил в сказанное.       — Но...       Доктор хотел возразить, что жив, но на полуслове понял, что и Маджере тоже. А в его смерти он был уверен. Дьявол! Не был он уже ни в чём уверен! Другой мир? Магия? Дракон как второе я? Так может быть, Рейстлин прав?       — Нет, не может быть.       — Я знал, что ты не поверишь, — маг, грустно улыбнувшись, погладил доктора по щеке. — Подумай, Гил... Как ты вообще мог проснуться чёрт знает где, заснув в больнице? Как я могу быть жив? Как мы оказались в одном и том же месте?       Гилтиас поймал руку, нежную, живую и тёплую руку, прижал её к своей щеке и, зажмурившись, снова помотал головой.       — Но я же просто лёг спать. Могла она, эта здешняя магия, забрать меня просто так?       — Ты мне веришь? — тихо поинтересовался Рейстлин. — Я знаю, что было в твоей памяти. Кроме того, боюсь, не могла. Всегда считал, что это просто больничные байки, но... У нас ведь даже верили в это, — маг нахмурился, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, воспоминания в логичную картину для Гила: — Такие, как я, в «Приюте» верили в то, что смерть — это всего лишь одна из множества возможных дверей. Буквально. Они были правы, похоже.       Доктор отпустил Рейстлина и принялся в волнении хаотично ходить по помещению. Он умер. Это было что-то уже совсем за гранью. Всему увиденному вчера и сегодня было разумное объяснение, пусть включающее в себя магию, но она казалась тоже предельно логичной, чувствовалась. Она несомненно существовала и пронизывала сейчас дракона, струилась в его крови.       Маджере бессильно сжал кулаки, наблюдая за метаниями доктора. Но ему больше нечего было делать! Только сказать правду, остаться рядом, и… Ждать.       Гилтиас остановился у одного из окон и опёрся лбом о прохладное стекло. Поверить в собственную смерть? Вряд ли сознание человека способно на это. Рейстлину легко — он псих. По крайней мере, долгое время считал себя им. К тому же, он видел всё сам, пережил. Дважды.       — Я боялся засыпать сейчас. Немного. Казалось, что проснусь снова в домике. Там... — взмах руки не указал конкретного направления. Гил повернулся, решительно посмотрел на мага и с паузами, словно для большей значительности, заговорил: — Наверное, мне нужно время, чтобы поверить. Но как это всё ни назови, я рад, что мы снова вместе. И не хочу назад.       — Ты не хочешь назад?.. — повторил Рейстлин, будто не понял значения фразы, и неуверенно улыбнулся. Прочувствовать полностью страх, что Гилтиас захочет найти путь обратно, маг едва ли успел — тот родился только после пробуждения, когда улеглось всё узнанное накануне. Но пути, он был уверен, теперь не могло даже существовать...       Рейстлин шагнул вперёд и уверенно обнял доктора, за плечом которого розовым золотом плавил успокоившееся море и небо рассвет.       — И я рад, — шепнул маг с облегчением и, вытянув забинтованную руку, толкнул створку окна, впуская в маяк свежий ветер. — Начнём с чистого листа. Посмотри, даже декорации соответствуют.       Крепкие, весомые объятия словно поставили точку в метаниях Гила. Умер и умер. Потом как-то уляжется в душе и эта мысль. Ткнувшись губами куда-то в шею Рейстлина, он сделал шаг к окну и подставил лицо ещё по-утреннему деликатному солёному ветру. Буря давно улеглась, занимался рассвет.       — Не так я представлял себе загробную жизнь, — улыбнулся доктор.       — Ты её и сейчас почти не представляешь, — протянул хитро Рейстлин и, шутливо пихнув Гилтиаса плечом, снова мягко сжал его ладонь.       — Тебе придётся много рассказывать, — ответил на пожатие дракон. — А помнишь, мы на побережье хотели?

***

      Утром после слов «ща пойдём маяк заряжать»:       — А, чёрт! — на лестнице развернулся обратно Рейстлин.       — Что?       — Шнур питания забыл!       — А разъём какой? — похлопал себя Гил по карманам.       — Надо маяк зажечь...       — Лежи, я сам.       — Пошли уж вместе. Заодно объясню тебе кое-какие местные особенности...       ...       — То есть, ты хочешь сказать, что мы только что БУКВАЛЬНО включили рассвет?!       — А ты думал, я тут живу эксцентричной репутации ради? Между прочим, из-за твоего «а давай ещё раз» сегодня весь мир проспал...       Месяц спустя, после некоторых наблюдений:       — Ты пошутил про рассвет или пошутил, что пошутил?       — Подумаешь, умерли, но о побережье и т.д. договаривались, значит — будет!       — Пацан сказал — пацан сделал!       — Гил, ты умер.       — Ой да и фиг с ним, а можно я штуку уже потрогал?       — Рейст, а если мы уже умерли, то второй раз не можем ведь?       — Только попробуй попробовать!       — И не собираюсь. Это ты, скорее, попробуешь. Я, когда приземлялся сегодня утром, мачту снёс у яхты.       — И ты весь день не решался мне сказать? Вот ведь балбес. Учить тебя и учить. Это иллюзия была. Тренировался.       — Надо же! А так хрустнула убедительно.       — Странно, не должна была. Может, рыбаки какие-то пристали?       — Ох, как неудобно получилось.       Однажды существенно после:       По островам разнёсся неукротимый безудержный драконий мяк. К дождю, вероятно.       Оказалось — к непростому, а аж из лягушек. Крестьяне разложили на полях силки и капканы — лягушачьи лапки очень ценились в соседнем государстве в качестве афродизиака. Рейстлин только глаза закатывал и ворчал про шарлатанов, глупость приворотного зелья в целом и бесполезность как класса чародейских веществ.       — Да ладно тебе, зарабатывают люди на суевериях, — отмахнулся Гил. — Ты же отказываешься таким заниматься.       — Это ты их защищаешь, потому что самому такой лапы в суп не доставалось.       — А они противные? — Гилу было не брезгливо и живую чайку целиком сожрать, чтоб отвадить глупых птиц возле маяка селиться и орать по утрам, а в супе-то лапка точно и мытая, и варёная.       — В зелье — отвратительные! Единственная польза от него — если человек съел и после этого согласился быть с тобой, значит и правда любит.       — И кто это тебя приворотным зельем кормил? — изогнул бровь Гил.       — Делал я его из любопытства, надо же было убедиться, что чушь это всё полная, — подавил Рейст довольную улыбку, вздохнул и пообещал приготовить.       Позже:       — Гил, не на меня смотри, на руны... Даже не знаю, гордиться или ругаться.       — Руны? А, да, руны. Значит, ты говорил, что это сочетание усиливает заклинание?       — Это прошлое сочетание усиливает. А об этом я уже минут пять рассказываю, но вижу только твой пустой взгляд. Соберись.       — Сам собирайся. Приготовил мне суп из лягушачьей ноги — терпи теперь.       — Вот только не надо этим-то отмазываться!       — А ты, кстати, знаешь, сколько теперь по деревне слухов ходит, зачем тебе эта лягушка несчастная?       — Знаю. Половину я же и запустил.       — Про заколдованную принцессу — мой любимый.       — Хмм, это вот не я придумал.       Ещё одно существенно позже:       — Вспомнил! Я вспомнил! — заорал Рейстлин, выпутываясь из одеяла.       — Что ты там вспомнил? — недовольно поинтересовался Гил, не прекращая попыток натянуть одеяло обратно.       — Вспомнил, как.... Да уймись ты на пять минут! Ты меня, гад, в листья уронил на одной из прогулок и вот так же не выпускал!       — А, ну да, было дело, — пожал Гилтиас плечами. — Ты спать будешь сегодня, псих несчастный?       За полгода проблемы памяти стали неактуальными. В конце концов, маг не помнил и почему отравился.       *Авторы: Не больничные труселя — и то хорошо.       О самостоятельных персонажах:       — Ты куда меня потащил?       — Тише ты... В отпуск.       — А если понадобимся?       — Во время редактуры-то? Рейст, валим, пока есть шанс!