Жить дальше

      Кажется, наконец-то удалось договориться? Только зелье всё равно осталось на первом месте... Впрочем, может, и к лучшему.       — Начну с него, — вздохнул маг, переставляя задумчиво на столе нужные для смеси компоненты. — Тебе наверняка в работе не раз в той или иной форме встречалось утверждение, что человек — это совокупность того, что с ним происходило? В магии это тоже справедливо. Память, если смотреть на неё с этой стороны — будто слепок на чём-то, что можно назвать душой. Отчего-то я потерял доступ к тем нейронным связям, которые отвечали за хранение некоторых событий, но их можно попробовать разбудить, обратившись к этому слепку. Тебе вряд ли скажут что-то местные названия, но зелье составляется из веществ, которые, гм... Несколько расширяют рамки разума. И, разумеется, из того, что стимулирует память.       Рейстлин замолчал ненадолго, внимательно посмотрел на своего гостя.       — Дай-ка мне тетрадь с подоконника, ту, что в красном переплёте. Если с зельем всё более или менее ясно, хотя это пока не более чем теория, то с тобой ещё интересней... Сказки часто говорят нам про специализированную магию — разделённую по способу воздействия, мощности, стихии, но на самом деле всё сложнее. У каждого — свой способ обращения к этой силе. Нащупать её отпечаток не трудно, только с тобой я использовал уже два способа, один на пирсе, второй здесь. Сложнее понять, с чем конкретно имеешь дело... У меня всё ещё ужасно мало опыта. А нужно ведь и тебя с самим собой познакомить, — спохватившись, что ещё немного — и можно будет считать этот разговор лекцией, Маджере криво улыбнулся. — Мне нравится то, что я делаю, можно сказать, всю жизнь об этом мечтал. Сложно не увлечься.       Гилтиас слушал внимательно, пару раз кивал, улыбался, когда маг использовал научные термины для объяснения магии. В какой-то момент даже залюбовался. Как же Рейстлину недоставало, оказывается, этой уверенности, цельности.       Вещества, расширяющие сознание, Гилу известны были. Обычно они продавались или в аптеках по именному рецепту, или в туалетах ночных клубов нелегально. Почему-то в наркоманию Маджере не верилось категорически, так что даже вопросов на этом этапе не возникло.       Подав тетрадь, доктор сел около стола и стал разглядывать приготовленные ингредиенты.       — Ты интересно рассказываешь, — поднял он взгляд на мага, когда тот закончил, словно бы извиняясь. — С действием зелья понятно. С магией пока не очень, но это и невозможно, наверное, за пять минут разложить? Давай пока сосредоточимся на чём-то одном. Что может пойти не так в воздействии на твою память? Почему этот способ опасен?       Согласно кивнув — про магию за пять минут, действительно, не расскажешь, — Маджере перестал задумчиво перелистывать тетрадь. Гилтиас был прав, конечно, нужно было сосредоточиться на одном, но не выходило. Из разрозненных записей собиралась постепенно в мыслях новая формула уже для доктора.       — Я могу заблудиться в собственной памяти, — нехотя признался маг. — Но это вряд ли... Хуже то, что сочетание веществ в составе зелья может довести и до инсульта... Правда, для этого нужно рассчитывать дозу совершенно бездарно, мне это не свойственно. И всё же без твоей помощи мне не обойтись. Кто-то должен всё контролировать.       Подавив желание снова вскочить и агрессивно начать доказывать, что так амнезию не лечат, что побочный эффект типа инсульта, даже маловероятный, недопустим ни при каких условиях, Гил только сжал зубы. Сначала подробно изучить вопрос, потом возражать.       — Ты же понимаешь, что проконтролировать кровоснабжение твоего мозга я не смогу? Я психиатр, даже не невролог, и уж тем более не всемогущий бог. В чём ты предполагаешь мою помощь? Что я должен подстраховать?       — Спокойно, — ровно проговорил маг, машинально наскоро набрасывая в тетради основные точки для формулы. — Я не попрошу у тебя допплерографии в домашних условиях. Всё, что от тебя потребуется — несколько минут наблюдать за дыханием, пульсом и зрачками, и привести меня в чувство, если что-то начнёт вести себя странно. Ты, кажется, собирался помогать?       — У тебя зрачки и без инсульта, знаешь ли... — доктор не договорил и встал. Заглянув в тетрадь, он, конечно же, ничего не понял. — А тебя надо будет по щекам похлопать, инъекцию сделать или пассы руками?       Теперь спокойная собранность и уверенность пациента немного раздражали. Гилтиас не любил не понимать, не любил быть беспомощным из-за недостатка знаний.       — Ещё более странно, чем сейчас, я имею в виду. Это, кстати, побочный эффект от чужого эксперимента. Поверь, я буду осторожен при составлении зелья сейчас, — едва сдержавшись, чтобы не убрать тетрадь подальше от чужих глаз — делиться с кем-то своей магией, пусть даже так, раньше не приходилось, — Маджере покачал головой:       — Пассы оставь мне... Пока. А с инъекцией — хорошая идея, так может получиться ещё более эффективно! Достань шприцы... Комод у стены, третий ящик слева, в самом верху. Сможешь простерилизовать?       Сразу две задачи обдумывались медленнее, но всё же Рейстлин помнил и о том, что ещё пообещал Гилтиасу. Техника уже была ясна. Оставалось подобрать момент. Плохо было только то, что казалось — просыпается магия доктора от злости, а очередной виток ссоры сейчас мог бы только помешать.       Отметив себе спросить потом и про эксперимент тоже, Гил пошёл к комоду. В «Последнем приюте» они не обсуждали поликорию Рейстлина. Необычно, конечно, но уж каким уродился. А тут он утверждает, что это не врождённое. Неправдоподобно как-то. Ну так и столб огня из пробирки, и тот момент на пирсе — тоже в повседневной жизни не встречаются. Вопросов становилось всё больше.       Шприцы нашлись быстро. В красивой коробке с бархатной подложкой, с блестящими, изящно изогнутыми металлическими поршнями. Гилтиас огляделся, вспоминая о правилах стерилизации. Самому ему приходилось иметь дело только с одноразовыми инструментами — скальпели и расширители психиатрам не положены. Страшно не хотелось, чтоб пациент заметил его затруднение. И так командует, как первокурсником.       Доктор засёк время и вернулся к столу. Если он всё сделал правильно, через полчаса всё будет готово. По пути Гил заметил веник и смёл остывшие осколки колбы в сторону. Мешались.       — Получается, сейчас ты введёшь себе какой-то состав в кровь, посмотришь галлюцинацию о своих воспоминаниях и очнёшься уже тем Рейстлином, которого я знал в больнице?       «Если всё пройдёт гладко», — ответил маг мысленно, но вслух говорить не стал. Формулировка про «того Рейстлина» запала в душу, от неё сделалось и страшно, и обидно — словно доктор сейчас считает его суррогатом. В то же время в законченности, лаконичности предложения была и надежда.       — Почти, — кивнул Маджере, замявшись. — Состав я выпью, а инъекция — для противоядия. Быстрей подействует.       Колба с почти готовым зельем уже стояла на столе, оставалось добавить последний компонент. Рецепт обратного снадобья был, к счастью, прост, и пока его можно было отложить.       — Теперь у нас есть немного времени на тебя самого, — Рейстлин внимательно посмотрел на Гилтиаса и не сдержался от лукавой улыбки. — Плюсы магии в возможности сделать её зрелищной — помнишь облако над столом? Это очень самовлюблённая стихия, порой её нужно лишь подтолкнуть, и она сама выдаст свои тайны... Я уже объяснял про сложность определения магического таланта. Но я не буду пытаться вызнать что-то силком, пусть сама покрасуется. Просто дадим ей немного свободы — достаточно условной, только для какой-то визуализации. Надеюсь, нам хватит ума расшифровать то, что она нам покажет... Не волнуйся, на этот раз эксперимент безопасен. Главное — не паникуй, когда почувствуешь что-то непривычное. Единственное, что может пойти не так — мы просто ничего не поймём. Стоило бы разозлить тебя снова, чтобы добиться максимальной яркости этого условного «отражения» твоей сущности, но я не стану. Готов?       — К этому можно быть готовым? — честно спросил Гилтиас. Всё, о чём говорил сейчас Рейстлин, казалось одновременно и первостатейным бредом, и правдой, единственной возможной истиной, логично вписывающейся в законы мироздания. Он прочистил горло и коротко сказал: — Начинай.       — Можно в это поверить, — Рейстлин покачал головой, сверился с тетрадью и деловито коснулся предплечья Гилтиаса. — Но ты прав. Призывать не волноваться не буду, лучше прислушивайся к ощущениям. И помни, что всё под контролем.       К запаху лавра примешались другие — подожжённая и быстро тлеющая пирамидка из перетёртых трав, пропитанных маслами, была своего рода ограничителем для подобных заклинаний.       — Когда догорит — всё закончится, — показал маг доктору на неё, и, прочитав первую часть формулы, обвёл глазами помещение — руны исправно засветились. — Это контур для... назовём проекцией. А теперь смотри на меня и не отвлекайся, пока я не договорю.       Те или иные манипуляции, не пользующиеся силой магии, а обращающиеся к ней самой, Рейстлин любил: это было всегда, словно отдать дань, предоставить сцену... Но очень редко требовалось. Сейчас же повод был более чем весом, а решение и сама формула вышли простыми и изящными. Маг был уверен в успехе, и сложные слова, многие из которых приходилось произносить впервые, лились без запинки... Золото во взгляде Гилтиаса засверкало поначалу будто неуверенно, но быстро стало ясно, что это лишь кокетство стихии — на зов она явилась, словно давно его ждала.       Лучший способ заставить человека нервничать — сказать «не нервничай». Однако маг был убедителен. Его голос и прикосновение, его уверенность говорили, что он действительно контролирует ситуацию. Оставался, правда, шанс на форс-мажор и излишнюю самонадеянность, но об этом почти не думалось.       Первыми внимание привлекли необычные, переплетающиеся и сливающиеся запахи, следом загорелись знаки, словно бы парящие в воздухе. Сложно было отвести от них взгляд и сосредоточиться на словах Рейстлина. Словах мелодичного и певучего языка, проникающих в самую душу, затрагивающих там что-то очень важное.       Маг вздрогнул и не успел уйти с пути фантома, которым заявил о себе талант доктора — он будто красовался, что не видит препятствий, кроме защищённых рунами стен. Но даже размахом призрачных своих крыльев золотистый дракон впечатлял, даже в такой форме заставил взметнуться огонь в камине, распахнул окна, закружил в воздухе бумаги. Развернувшись сквозь самого себя у одной стены, он пролетел, на этот раз не коснувшись, мимо обоих зрителей до другой, и истаял, оставив за собой быстро теряющий форму светящийся контур в воздухе. Впрочем, трактовка была более чем ясна и без того!       Гилтиас понял вдруг, что никогда раньше не дышал полной грудью. Его наполнил чистый, искристый, как золотые морские брызги на солнце, восторг. В душе зародилось щекотное чувство могущества, способности, а главное, желания, совершать грандиозные безумства.       Полёт прекрасного, грациозного, полного силы и света дракона Гил проследил с широкой восхищённой улыбкой. Весь созданный им беспорядок казался заслуженными аплодисментами.       — Нич-чего себе, — запнулся Рейстлин, заворожённо наблюдающий за тем, как оседают последние золотистые пылинки.       — Потрясающе! — прошептал доктор. Он удивился не меньше Маджере, но в отличие от него не сделал никаких выводов. Гил был поражён красотой представшего им волшебства и пытался совладать с буйным фейерверком эмоций. — И что сказала нам магия?       — Что ты полон сюрпризов, — маг улыбнулся, повернулся к столу и попытался собраться с мыслями, смешивая попутно состав для своей инъекции. Руки отмеряли нужное количество капель и щепотей независимо от того, что Маджере говорил и как посматривал на доктора через плечо — едва ли не больше, чем на стол смотрел:       — А я-то считал, что дракон в магии — это такая фигура речи... Кто бы мог подумать, что нет! Даже не знаю, как объяснить... Но ведь ты и сам всё видел. И наверняка почувствовал. Может, пока ещё не веришь, но знаешь, что это было.       Невольно подумалось: стал ли он теперь относиться по-другому к незваному гостю? Более заинтересованно? Может и там — в прошлом, в больнице, его притянуло именно это? По воспоминаниям Гилтиаса так не казалось вовсе. И в то же время, не почувствовать или проигнорировать, даже спящую, такую силу, он не мог... Кстати, о силе.       Теоретически, дракон, особенно не понимающий, что он делает, вполне способен был разнести до осколков не только химическую посуду в лаборатории, но и вообще всё. Заканчивать с собственными составами маг не спешил — помимо того, что у Гилтиаса наверняка ещё есть вопросы, перед тем, как самому принимать что-то, нужно подстраховаться и озаботиться защитой и для себя, и для маяка.       Гилтиас понимал, что связан с драконом, что это какая-то существенная часть его самого. Во время полёта он смотрел не только с восхищением — во взгляде была и гордость, будто он причастен, будто красовался он сам, а не стихия, подвластная Рейстлину. Нет, не только ему. Сложную гамму чувств вызывала мысль, что и доктор может что-то подобное. Кажется, самым осмысленным и ярким из них была боязнь поверить своему предположению.       — Это... Моё альтер эго? — после недолгого молчания Гил подобрал самый близкий термин.       Обернувшись к доктору и опираясь на стол, маг кивнул:       — Отличное определение. Именно так.       Сейчас, когда зрелище закончилось, эмоции утихали, а удивительное чувство полноты жизни осталось только в памяти, Гилтиас пытался будто заново осознать себя в мире. Он точно знал, что теперь не сможет жить без этого. Профессиональное говорило одновременно о схожести с аддикциями и кардинальных различиях...       — Я могу колдовать? — сформулировался первый вопрос, а за ним, словно из разрушенной плотины, хлынули ещё:       — Почему я раньше не знал? Почему ты не сказал ещё в больнице? Или там я не мог? Это поможет вернуть тебе память?       Доктор замялся, понимая, что на все вопросы Рейстлин точно не сможет ответить, и заговорил о наиболее важном сейчас, вспомнив вскипевшую колбу:       — Может быть, всё же не будем пока торопиться? Вдруг что-то пойдёт не так из-за меня?       Реакция Гилтиаса импонировала — не испугался, не стал отрицать... Кажется, даже обрадовался? Хорошо бы. Столько ещё предстоит узнать! Улыбнувшись шквалу вопросов доктора и кое-как усмирив ту часть себя, которая хотела немедленно заняться просвещением и своё же любопытство, Маджере заметил:       — Да, нужно на время обезопасить... твои таланты. Потому что колдовать ты явно можешь, а вот контролировать колдовство нужно учиться, — маг помолчал, покосился на пробирку. — Это как раз таки ещё один повод поторопиться.       — Почему поторопиться? — не понял доктор. — Если я пока не умею контролировать всё это, не лучше ли сначала хоть как-то научиться? Что ты хочешь сделать?       В распахнутое окно ураган кидал щедрые пригоршни дождевых капель. Или это были волны? В груди поселилось пламя и дарило энергию жить, познавать. Лететь! Позже. Гилтиас встал и закрыл ставни, на мгновение замерев и глубоко вдохнув солёного влажного воздуха.       — Это не так быстро и просто, — терпеливо заметил маг. — Там, где остался «Последний приют», магия ведёт себя по-другому, я мог знать о тебе что-то ещё, что-то другое, и это тоже нужно вспомнить. Пока я хочу воспользоваться простой защитой. Это быстро. И безопасно.       — Хорошо, — доктор кивнул и подошёл к столу. В словах Рейстлина была логика. Да и на эмоциональном уровне Гил теперь доверял ему полностью почему-то. Он улыбнулся: — Мне нужно что-то сделать, выпить или просто не мешать?       Странно приятно было всерьёз обсуждать магию, общие цели — Маджере насторожился, но пытаться избавиться от тёплого чувства не стал. Лучше уж быть расположенным к тому, от кого будет зависеть собственная жизнь.       — Ничего не нужно, — задумчиво ответил маг. Довольно зрелищ. Защиту можно сплести и одними словами, и сил меньше заберёт, они ещё потребуются... Маджере растянул краешки губ:       — Послушаешь ещё немного тарабарщины, и всё.       Сквозь сосредоточенность на защите проступала постепенно тревога о будущем эксперименте на этот раз уже на себе... Закончив заклинание, Маджере привычно моргнул, перестраивая зрение, всмотрелся в токи магии вокруг. Сработало — бережный, сдерживающий кокон тускло мерцал вокруг силуэта гостя.       — Готово, — Рейстлин обернулся к столу и принялся за противоядие, не давая себе сомневаться.       Гилтиас снова залюбовался магом. Когда человек на своём месте, когда занимается своим делом, это красиво. Не говоря уже о том, что это был всё-таки любимый человек. Слова не имели смысла, доктор даже не пытался их понять или запомнить. На этот раз он не почувствовал никакого эффекта и даже зачем-то пару раз глубоко вдохнул. Как будто защита Рейстлина могла сдавить грудь прутьями клетки. Ничего. Но жажда полёта пропала.       — Из чего состоят препараты? — Гилтиас подошёл так, чтоб видеть манипуляции пациента. Он отдавал себе отчёт, что вряд ли сможет что-то понять из ответа, но бездействие в сочетании с предвкушением давило на нервы.       — Ничего необычного, — руки Рейстлина на мгновение замерли над столом перед тем, как снова заняться его содержимым. — Тебе, наверное, покажется, что в этом нет логики — в магических составах может смешиваться то, что не даёт реакции в привычной химии, в ход одновременно идут вытяжки из растений и минералы, может и кровь использоваться или костяной порошок... Хаос, пока не добавится магия. Поэтому шприцы нужно стерилизовать, а само противоядие можно позволить себе смешивать голыми руками и не обрабатывать.       Поймав себя на том, что снова заговорился и даже, иллюстрируя, успел открыть перед Гилтиасом плотный мешочек с ароматной пыльцой медуницы, маг с досадой прикусил кончик языка. Словно специально теперь оттягивает сам! Никуда не годится! Рейстлин зажег в лаборатории несколько простых настенных ламп, чтобы не отвлекаться на освещение позже, выдохнул и заставил себя собраться.       Слушать было интересно. Доктор ловил новую для себя информацию, пусть и кажущуюся сейчас бессмыслицей, с той же жадностью, что слушал профессоров во время учёбы. Он сунул нос в порошок, едва не чихнул и понял, что отвлёкся. Так же точно пациент рассказывал что-то в лесу. Интересно, увлекательно даже.       Всучив Гилтиасу широкогорлую колбу с условно безопасно выглядящим противоядием, он добавил несколько капель полынного экстракта в другую, узкую, и из неё полился снова уже знакомый бордовый дым. Закрепив каждый состав нужными словами, Маджере произнёс более уверенно, чем чувствовал себя:       — Заряжай шприц, уже можно.       Колба в руке вернула Гила из воспоминаний и обозначила, что всё проговорённое действительно будет. По новой охватило душу обычно не свойственное доктору сомнение.       — Рейст, ты уверен, что предусмотрел все форс-мажоры? Здесь хоть скорая какая-то есть, в мире этом?       Сердце стукнуло и тревожно и приятно — от короткой версии имени и от того, что вопрос попал в точку. Конечно, не всё, невозможно предусмотреть всё! Может, и правда не торопиться? Позволить Гилу попытаться помочь... И всё оказавшееся в их распоряжении время недоумевать, что же случилось в «Последнем приюте», опасаться чего-то смутно, завидовать оставшемуся в прошлом и довольствоваться тем, что есть с кем теперь обсуждать колдовство?!       Рейстлин отпил из колбы.       — Ты — моя скорая. Шприц, Гилтиас... — маг устроился в кресле, поставил зелье на пол рядом. Хорошо, что действие не мгновенно, несколько минут ещё есть. Достаточно ли принятого количества? Достаточно ли веры, чтобы так рисковать собой, отдавая контроль практически незнакомцу? — Сосредоточься. Это, должно быть, покажется тебе сном с открытыми глазами. Следи за дыханием, пульсом и зрачками, но не торопись с уколом, если что-то изменится незначительно. Только в крайнем случае.       От решительного действия Маджере у доктора дыхание перехватило. Теперь пути назад нет. Не промывать же ему желудок! Да и магия эта наверняка усложняет только. Пару мгновений Гилтиас стоял с широко открытыми глазами и судорожно сжатыми кулаками, пытаясь справиться со эмоциями и направить энергию в более полезное русло.       — Ох, торопишься ты на тот свет, — только и сказал он, собравшись. Ругаться на поспешность, сокрушаться о своей неубедительности можно будет позже.       Руки споро зарядили шприц и в это мгновение доктор понял, что сможет ввести неизвестную жидкость в кровь живого человека действительно только в крайнем случае. Если вообще сможет.       — Ты должен очнуться сам? Сколько это продлится? Говори, пока можешь!       Гилтиас положил шприц на стол, сел, подвинув одной рукой табуретку к креслу пациента, и быстро осмотрел его, пока изменения не начались.       Теперь, когда пути назад уже не было, пришло спокойствие, уверенность в верности выбранного решения.       — Не знаю точно, но вряд ли больше дюжины минут. Мысль быстрее всего, помнишь? Очнусь сам, — маг, подумав, что противоядие наверняка даже не понадобится, откинулся на спинку кресла и позволил себе лёгкую улыбку:       — Успокойся. Всё будет в порядке. Но на всякий случай, всё же...       Непроницаемая темнота, скрывая настоящий мир, разлилась перед глазами без предупреждения, разом парализовала язык, мысли и чувства.       — Что? Всё же что, Рейст? — почти вскрикнул доктор, уже зная, что тот не ответит, и вполголоса выругался: — Чёрт!       Он заметил время и принялся ждать, пытаясь утешать себя тем, что пациент не настолько псих, чтоб кидаться в безрассудный эксперимент без твёрдой уверенности в успехе. Не верилось.

***

      — Гил, ты дракон.       — Да-да... Я вижу...       — Какого хрена ты дракон, а ни один из нас об этом не в курсе?! Надо было в твои сны тоже сходить!       — Не надо было! (Краснея и хихикая).       Так. Стоп. Я полгода тут живу припеваючи, не зная, что у меня вообще-то отношения есть... Ну, допустим. Но отношения с драконом!!!       Рейстлин, ошалело: Ты про дракона не говорил. Это я тоже забыл?       Гил, не менее ошалело: Я, видимо, тоже.       Гил, тем временем, осознавая возможности:       — А я летать могу? А огнём дышать? А пойдём попробуем?       И Рейст: памагити.       Ещё полгода спустя:       — Он ещё и кендер!       — Я сказал, ты это пить не будешь!       — А я сказал, что буду!       Потом придёт в себя, и...       — А ты кто такой?       — Да бля, опять?!       — А это ты сейчас что делаешь? — подозрительно спросил Гил, кивнув на колбу, прогревающуюся над спиртовкой.       — Кексики, блин, к чаю! Следи за моим пульсом, — ответил Рейст, переливая из колбы в бокал и вручая своё запястье доктору.       — Ты ещё зонтик с оливкой в бокал кинь! Мы не договорили, отставь зелье!       — Оливка не так подействует — там жабий камень надо. Не командуй, не в больнице!       Если бы Гил слишком проникся предложением помочь.       Рейстлин, возмущённо, в сторону:       — Зелье мне ещё ложечкой помешай...       Гил, доставая из кармана ложку, приподнимает бровь.       — Ты когда её спереть успел?!       — Чего сразу спереть? Из столовой можно было посуду забирать.       — ...это МОЯ ложка!       Гил с сомнением посмотрел сначала на ложку, потом на Маджере.       — Ты её узнал?       — Мне за эти ложки жене торговца бородавку пришлось заговаривать. Бородавку, Гил! Мне!       — Что, не слушалась? — сочувственно спросил Гилтиас и потянулся к зелью.       На этом моменте Рейстлин наконец потерял дар речи и дал кое-кому по руке. Другой ложкой. Которой в прошлом жестикулировал и аргументировал.       — Что? Скажи спасибо, что не в лоб!       Теперь дар речи потерял уже Гил и банально дал сдачи.       *Авторы, закадрово:       — Уиии, драка!       — Наканецта!       Среди древних фолиантов, причудливых флаконов и малопонятных кристаллов, на фоне осыпающихся от времени гобеленов и шпалер с пучками сохнущих трав сверкал боками вполне современный автоклав и мигал цифрами таймера.       — У тебя тут и электричество есть? — потрясённо спросил Гилтиас.       — Нет, я при свечах глаза ломаю, а продукты в леднике храню вместо холодильника, — съехидничал маг. — Кстати, подай мне ноут, надо кое-что рассчитать...       И тут из деревни пришли оптоволокно тянуть. Наконец-то. А то совершенно невозможно с коллегами переписываться.       — Кстати, есть ещё один способ понять, как мы оказались тут — ща хакнем сеть «Последнего приюта»... Это будет немного сложно, мир другой, но это можно обойти. Камеры там, конечно, барахлят, и что только не барахлит, да и хранятся ли записи так долго, но как знать?       Гил ошалело смотрел, как Рейстлин демонстрировал ещё один скрытый свой талант. Кто б мог подумать, что под личиной психа скрывается талантливый хакер.       Противоядие сработает, но Гил импульсивно решит, что как-то медленно, и воспользуется бесчувственным состоянием мага, чтоб зарядить ему по сусалам! Хренак по морде, и Рейст, очнувшийся, кидающийся на шею — было бы бесценно.       Позже, во время какой-нибудь абстрактной ссоры:       — Рейст, ну... Ну не злись! Хочешь, по морде дам?       Или, в постельном антураже:       — Да откуда я знал, что тебе не понравится?! Я думал, у тебя это... наклонности...       — Какие ещё, в бездну, наклонности?       — Эти самые!       Или, где-нибудь в будущем:       — Ну хорошо, ты не псих. Но ты не можешь отрицать, что у тебя есть некоторые личностные проблемы. Один мазохизм чего стоит? Давай займёмся, проработаем.       — Один что?..       Маг не был бы магом, если бы не любил интриговать, мистифицировать и морочить дракону голову.       — Кручу-верчу, запутать хочу...       — Рейст.       — Что, перегнул?       — Ну как тебе сказать, если хочешь обзавестись фингалом — то нет.       — Да нет у меня мазохистских наклонностей!!!       — ...что, перегнул?       Автор вздрогнул под взглядом персонажа...       — Что опять?       — Вот почему у Гила отрастает клёвый хвост, а у меня — репутация мазохиста?!