Жить дальше

      Если дверь в лабораторию доктор оставил без внимания, когда стремительно покидал маяк, то входной от души хлопнул. И несколько минут ещё с яростью пинал камни, валявшиеся на пирсе. Поглядите, какая цаца! Весь мир против него, заговор какой-то, ложь... Да кому нужно такие сложности придумывать?! Для чего, главное?! Такой ценный псих, что главврач аж шпиона к нему подсылает! Совсем съехал уже с катушек...       Постепенно мелкая водяная крошка, которую щедро кидал Гилу в лицо и за шиворот надвигающийся шторм, немного остудили злость. Он надел капюшон, машинально пошёл к берегу, но остановился, дойдя лишь до конца пирса. Что дальше? Что теперь делать, куда идти? Жить как? Рейстлин выгнал его прочь, так и не ответив ни на один вопрос. Хоть бы объяснил, что ли, как обратно в «свой» мир попасть, если совсем видеть не хотел. Или сам бы отправил. Он же маг, блин. Идти назад теперь за разъяснениями не позволяла гордость. Да и что спрашивать? Как дойти до ближайшего города? На каком языке говорят в этом «другом мире»? Где портал (или как это назвать?) в «Последний приют»? Тьфу!       Доктор сел на большой валун и уставился на приближающуюся тучу. Тонкие росчерки молний сплетались в несимметричную сеть, полоса ливня уже подбиралась к берегу. Мысли скакали с пятого на десятое, путались между собой и только вызывали головную боль. Злость почти улеглась, на первый план вышла растерянность с привычной уже печалью. Вот уже несколько дней доктор ложился спать, чётко понимая, что просыпаться ему незачем. Психиатр не может лечить сам себя, он может лишь более или менее отслеживать, что с ним происходит. Потеря сглаживается со временем, остаётся фоном, позволяет дышать, впускает постепенно радость в душу. Гил это знал. Пожалуй, только это знание и давало ему немного сил. Свести счёты с жизнью желания не возникало. Уйти вслед за Рейстлином... Нет, всё-таки нет. Счастье зарождавшейся любви оборвалось на пике, но это не поселило в душе доктора безнадёги. Он просто очень сильно скучал. Очень сильно. Словно лишился части себя самого. Это странно было чувствовать к человеку, знакомому так недолго, но не отрицать же очевидное.       Словно в насмешку судьба вернула ему Маджере. Гил верил в это несколько минут, пока нежданная встреча не обернулась вмиг каким-то сюрреалистическим кошмаром. Теперь было понятно, что это не был «его» Рейстлин. Хоть им так и не довелось ни разу всерьёз поругаться, в целом доктор знал, что нрав у его пациента не сахар. Но чтоб до такой степени...       Он никогда не захочет вспомнить просто потому, что нашёл наконец свой мир. Полный магии, в которую верил ещё там, в «Последнем приюте». Горше всего было то, что здесь Маджере не видел рядом с собой места для Гилтиаса. Так зачем менять что-то? Зачем нарушать такую долгожданную гармонию воспоминаниями, которые гарантированно принесут боль?       Под ногами валялись обломки кораллов и ракушек, выброшенные когда-то на берег штормовыми волнами. Доктор поднял крупный красный цилиндрик и, широко размахнувшись, кинул его обратно в океан. Не докинул, конечно же. Он расправил записку, которую, как оказалось, всё ещё сжимал в руке, в сотый раз перечитал единственное слово, оставшееся от любимого человека. Со смертью пациента возникло множество вопросов, Гил изводил себя мыслью, что сделал что-то не так. Но тогда Рейстлин не отвергал его, ушёл, но хоть попрощался. Как мог. Теперь предстоит примириться с утратой вторично. Сейчас, кажется, даже тяжелее, ведь в этот раз оставшийся где-то за спиной Маджере был жив. В этот раз не осталось недосказанности, неясности. Надежды, кажется, тоже.       Внизу грохнуло. Вздрогнув, Рейстлин заставил себя встать и подойти к окну, открыть ставни. Свежий воздух не охлаждал лба, не наводил в голове желанного порядка, но сердце стало биться медленнее, успокоилось дыхание...       И всё же, с болезненным любопытством рассматривая крест уже на ладони, он коротко вздохнул. Конечно, безделицу можно было просто взять в кладовой... Вот только амулет был заряжен, и мощно — именно так следовало сделать для того, кто сам не стал бы защищаться магией, потому что не умел или не хотел.       Одно из звеньев цепи от рывка разогнулось и держалось на честном слове. Отложив его, Маджере закрыл глаза, сжал пальцы и сосредоточился на сгустке магии между ними. Ни к чему уже были красивые эффекты вроде всё ещё мерцающего над столом космоса. Да и проверка не была нужна. Рейстлин доверял своей интуиции, а та подсказала, что он найдёт, едва появился крест. Но поверить всё ещё не получалось. Даже разобрав на составные части формулы собственной волшбы...       Картинка не складывалась. Ни одно из предположений не находило подтверждений. Как ни крути, только то, что говорил Гилтиас, могло стать логичным обоснованием всему. Кроме того, как они оба оказались здесь. Доктор лёг спать, а он сам?..       Отложив амулет, Маджере заметался по лаборатории. Ключ был где-то в недрах собственной памяти — если бы помнить хотя бы эпизод с переходом из «Последнего приюта» сюда, к уютному и уединённому маяку, сюда, где всё было понятно, гармонично и спокойно... Пока не явился Гилтиас!       Рейстлин едва удержался от того, чтобы с чувством швырнуть книгу, которую уже как-то успел взять в руки. Пока панически, между злостью и растерянностью, метались чувства, разум всё ещё действовал трезво и холодно.       Нужно понять, что происходит, как бы ни хотелось закрыться в уютной раковине и оставить всё, как есть. Вернуть память, что бы в ней не нашлось. И только потом решать, что делать.       Вот только действующих инструментов для этого не было. Магии толком не изучали и здесь, лишь пользовались, и в редких книгах было мало полезного. Пролистав несколько и отложив, Маджере досадливо захлопнул последнюю. Собственные исследования были пока отрывочны, но похоже, придётся полагаться на них.       Полчаса спустя маг отодвинул ровно исписанный лист, сложил в стопку разбросанные вокруг стола записи, и со вздохом прошёлся по лаборатории, собирая нужное. Оставалось одно — то, о чём и думать пока не хотелось. Где теперь искать Гилтиаса? А ведь придётся ещё и объяснять, почему он передумал...       Первый вопрос разрешился, стоило закрыть за собой двери маяка и оглядеться. Удовлетворённо кивнув самому себе, Рейстлин двинулся в сторону того, кого сам недавно выгнал, двинулся неторопливо, надеясь, что по дороге придумает, что сказать.       Тщетно. Он остановился рядом, почти как холод идущей грозы ощущая напряжение в воздухе, но слов не было. В голове рассказанное доктором не укладывалось. И условная, хрупкая вера не помогала. И не помогал опыт, потому что для того, чтобы подобрать нужные слова, потребовалось бы представить, что чувствует наверняка ничего не понимающий Гилтиас. Ещё и получивший наказ проваливать от того, кто когда-то немало сил приложил, чтобы его защитить. В висках нервно снова запульсировало непонимание, теперь приправленное ещё и интересом: неужели они и правда могли сблизиться там, в больнице? Рейстлин прикусил губу — не время строить теории и пытаться представить. Уже достаточно пытался понять сам, можно подумать, получилось удачно.       — Ливень скоро будет здесь, — наконец тихо заметил маг, не глядя на Гилтиаса. — Пойдём обратно.       Тихие шаги доктор услышал уже совсем рядом — сначала их заглушали грохот волн и ветер. Оборачиваться не хотелось. Злости не было уже, только какая-то вымотанность — эмоции здорово отъедают сил. Твёрдо решив послать пациента куда подальше с его закидонами, Гил настолько удивился услышанному, что даже не сразу нашёлся с ответом, поэтому некоторое время молчал.       — Вот серьёзно, Рейст? Обратно? — спросил он наконец, обернувшись, но не двинувшись с места. Оставаться и мокнуть из вредности было глупо, но и во внезапную покладистость Маджере не верилось. — А зачем? У меня больше лжи для тебя не заготовлено.       На мгновение маг опешил. Яд был заслуженный, но именно он отчего-то сделал более реальными остальные слова Гилтиаса. Может, и правда могли сойтись? Безумие какое-то...       — Я не знаю, во что верить, — помолчав, признался Рейстлин. — И вообще-то очень надеялся, что это состояние навсегда осталось в прошлом... Не вынуждай меня унижаться, пойдём. Без тебя мне не вспомнить.       Доктор не стал ёрничать дальше, хоть и много обидных горьких слов вертелось на языке. Неужели научился сдерживать эмоции, не идти у них на поводу? Нет, просто устал. Горевать устал, ругаться. Больше всего устал не знать, как жить дальше. Маджере прав — надо разобраться, помочь ему вспомнить. Психиатр, в конце концов, должен помогать с такими вещами. А там уж... Может быть, всё ещё будет хорошо?       — Пойдём, — Гилтиас встал, хотел улыбнуться, но как-то не получилось.       Маг опустил глаза, шагнул обратно к маяку первым. Остро ощущалось, что нужно что-то сказать, но разговор явно не задавался... Неудивительно!       Да и что тут скажешь? Не извиняться же... Как в записке.       Собраться с мыслями удалось только уже у самого маяка.       — Ты спрашивал, как я оказался тут... — Рейстлин, открывая дверь, вздохнул: у Гилтиаса было, настоящее или нет, представление об их отношениях, он же сам не мог даже понять, как должен себя вести, и с чего вдруг задаётся вообще этим вопросом, когда есть множество гораздо более важных и актуальных. — Так вот, я не знаю. Не помню. И чтобы попытаться вернуть себе память, у меня есть два способа, каждый из которых обладает своими минусами.       Шагая за сосредоточенным пациентом, Гил не мог понять, злится ли ещё, надеется ли? Какая разница? Рейстлин не сможет вспомнить вот так сразу — это не подвластно человеческой психике. Снова не поверит. Доктор дал себе обещание уйти, не дожидаясь, когда гордость уступит место безоглядному желанию быть рядом. Надо только узнать хотя бы, куда идти. И лучше заранее.       — Что за способы? — спросил он автоматически, шагнув внутрь. Сейчас Гил уже не был уверен, что вторая попытка поговорить так же обречена на провал. Маджере ответил на самый важный из заданных сегодня вопросов, признал, что не всё у него под контролем, сделал существенный шаг навстречу чужому по сути человеку ради восстановления истины и порядка в своих мыслях. Это был уже почти точь-в-точь тот Рейстлин, с которым доктор расстался несколько дней назад после прогулки.       Худо-бедно сформулировать для себя, отчего он подбирает к Гилтиасу ключик, маг смог: от него многое сейчас зависело, какой бы способ не был избран. Оправдание было так себе — убедить того помогли бы и чары, и Маджере, поднимаясь наверх, торопливо додумал, что силы пока лучше поберечь.       — Первый способ — заглянуть в память к тебе...       «И надеяться, что это даст хоть что-то». В мыслях и эмоциях царила сумятица, хорошо хоть не демонстрировать её пока удавалось.       — Это ненадёжно, но такой способ проще. Второй — попытаться подтолкнуть уже мою память. Это, возможно, опасно, — ровным тоном констатировал Рейстлин. — Разумеется, всё при помощи магии.       Скепсис нежданного гостя, кажется, несколько поутих в лаборатории в прошлый раз? Хорошо бы.       Магия, подглядывание в память... Вспомнив невероятное космическое облако, возникшее над столом, Гил со скрипом согласился временно принять за рабочую гипотезу, что магия существует. Просто это объяснение было пока единственным подходящим. В то же время тянуло выяснить, в чём дело: разоблачить фокус или изучить странные законы физики, химии, биологии и бог весть чего ещё. И увидеть что-то столь же красивое тоже тянуло.       — А немагические способы ты рассматриваешь? Зачем рисковать? — доктор шёл за Рейстлином, смотрел на его спину, на растрёпанные ветром волосы и заранее знал ответ: откажется. Старая добрая психиатрия ещё в «Последнем приюте» ему осточертела.       — Я таких не знаю. Предложи — рассмотрю, — ровно ответил Маджере, оглянувшись через плечо и подвинувшись на узкой лестнице, хотя идти оставалось всего ничего. Можно подумать, эти-то знал, пока не припекло... — Здесь нет знакомых тебе препаратов, а всё остальное, что я могу представить — долго.       В конце концов, Гилтиас ведь и сам должен быть заинтересован? От мысли стало... Не то чтобы неприятно, но не по себе. Долгие способы отпадали сразу, и дело было не только в нетерпении, не только в проснувшемся жадном желании расставить всё по полочкам, Маджере всё ещё не отметал и мысли о неявной опасности.       Поравнявшись с пациентом, Гил прищурился:       — А какие препараты здесь есть? — разобраться в названиях он мог бы быстро и сомневался, что в этом «мире» фармакология сильно отличается от привычной. Но Рейстлин был прав: лечение амнезии — процесс длительный. Да и гарантий нет. Чёрт! Немного обнадёживала осведомлённость пациента об ассортименте местных аптек. Значит, он уже пытался? Значит, всё-таки хочет вспомнить?       Рейстлин опешил — доктор быстро взял себя в руки, похоже!       — Только довольно простые. Возможно, считающиеся устаревшими.       Ну не лекцию же сейчас читать, в самом деле! Скрипнув зубами и понадеявшись, что это не было заметно, маг пообещал:       — Если мои средства не сработают, подумаем, как воспользоваться твоими.       Ничего другого в таком случае и не останется.       — Хорошо, — кивнул Гилтиас. Он и сам думал предложить это. Даже аргументы подбирал. — Ты сказал, я нужен тебе в обоих случаях. Что нужно будет делать?       В возможность вернуть память магией доктор не верил, и спрашивая, лишь потакал убеждению Рейстлина. Мысли по большей части были заняты подбором оптимальной стратегии лечения и сожалениями, что он психиатр, а не невролог.       Конец лестницы отсрочил на какое-то время необходимость отвечать. За дверью было прохладно, и маг закрыл окно, за которым природа, казалось, собирала последние силы перед тем, как устроить шторм. Поднялось снова пламя в камине, тихо затрещала подброшенная в него перед уходом веточка лавра: в лаборатории стал сильнее тонкий пряный запах. Рейстлин, собравшись с мыслями, кивнул в этот раз на кресло.       — Начнём с простого. Ничего делать не нужно, только набраться терпения и постараться вспомнить, что скажу, дальше я сам, — Маджере опасался, что сосредоточиться будет трудно, но предвкушение работы накатило само, привычно заслонив собой всё остальное. Проще будет оставаться терпеливым... — Чаю? Мне нужно, чтобы ты был спокоен, насколько возможно.       — Давай чаю, — согласился доктор. Он, вопреки пожеланиям Маджере, испытывал азарт и какое-то странное неестественное возбуждение, которое списывал на новизну ситуации. — Это сейчас будет ненадёжный способ или опасный?       — Ненадёжный, — ухмыльнулся Рейстлин. — По большому счёту, для меня это лишь попытка стимулировать собственный мозг, подсунув ему нужные образы... Шансы зависят от многих факторов.       «...часть которых я не помню или не знаю», — додумал маг уже молча. До кухни было недалеко. Смешивая чай и ставя на огонь чайник, он поймал себя на том, что под его предвкушением прячется всё же страх. Не получалось представить ни единого исхода, который бы расставил на места все нужные точки над всеми буквами. Это было непривычно, как минимум.       Только передав Гилтиасу чашку и нетерпеливо опираясь на стол, Маджере вернулся снова к деловому настрою.       — Учти, чтобы не говорил потом, что я не предупредил. Мыслей твоих я не прочту, разумеется, но события... Если постараться, увижу всё до мельчайших деталей с твоей точки зрения, вплоть до того, что смогу почувствовать незабываемый запах отчаяния, царящий в коридорах «Приюта».       Пока Рейстлина не было, доктор рассматривал убранство помещения. А что ещё оставалось делать? Кажется, при любом раскладе теперь лучшим его другом должно стать терпение. И если пациент согласится на традиционное лечение, и если им придётся расстаться вновь. При мысли об этом сердце зачастило, но в целом Гил был спокоен. По крайней мере по сравнению с тем, что было час назад, день назад.       — Так, может быть, не надо тогда? — спросил, отпивая чай, всё ещё не верящий в затею доктор. Привычно проснулось желание уберечь от неприятных переживаний. — Хотя, если с моей точки зрения, то отчаяния там особенного нет. Поначалу...       — Отказаться от надежды понять, что происходит только потому, что это может быть неприятно? — Гилтиаса хотелось поторопить, но Рейстлин знал, что лучше уж спокойно подождать на несколько минут дольше. Они нужны были и ему самому — настроиться как следует. — Я не смогу так. Неужели ты сам не хочешь разобраться? Хотя бы понять, как оказался здесь?       — Хочу, — коротко кивнул доктор, сделал ещё один большой глоток чая и отставил чашку. Никуда не денется, допить и посмаковать необычный аромат и потом можно будет. Он почесал ладонью подбородок с отросшей за последние дни щетиной и кивнул. — Я готов, наверное. А потом... Ты объяснишь мне, как в этом мире всё устроено?       Терпение сработало даже лучше, чем Маджере мог надеяться, а простое подтверждение того, что хотя бы сейчас они настроены на одно и то же, придало уверенности. Что уж, и к самому Гилтиасу расположило.       — Объясню, — пообещал маг перед тем, как принять горький порошок ведьминого корня и переставить табуретку ближе к креслу. — Я могу и сейчас проговорить, что делаю. Тебе как врачу может быть интересно.       «И не только как врачу», — подумал Рейстлин, вспоминая сверкнувший золотом взгляд обычно голубых глаз гостя. Но эту загадку пока нужно было отложить.       Автоматически поморщившись вслед за пациентом, Гил ещё раз кивнул. Как врачу ему было нужно послушать, что будет говорить Рейстлин. Как человек он опасался, что магическое мышление всё-таки подтвердится. А способа встроить в свою картину мира уже виденные проявления магии он попросту не знал, хоть и согласился уже с её существованием сгоряча. Почему-то стало тревожно.

***

      Если бы Гил вернулся в маяк сам, но обнаружил запертую дверь:       — Ладно, фиг с тобой, открывай, я вернулся.       Рейст, из окошка:       — Ты посмотри какие люди, что, прохладно стало?       Гил, моментально злясь обратно:       — Нет, блин. Крест пришёл забрать. Есть тут в этом мире ломбарды?       — Мой крест?! Да ты знаешь, какие на нём чары?! Да он бесценен!       Так бомбануло бы, что и дверь бы открыл, и объяснил бы всё. Ругательно, конечно, с уничижительными эпитетами, но зато бурю бы переждали... А потом всё-таки подрались бы и сожгли маяк.       — Ну что, согрелся? — спросил Рейстлин, глядя на практически полностью выгоревший маяк.       — Да я и не мёрз, в общем-то. А тут ещё маяки есть поблизости? Или ты можешь этот восстановить... ну, магией?       — Не наигрался? Это вообще-то историческая ценность была...       — Ну так и нечего было в ценной руине селиться. Других не было?       — Тут магические потоки удачнее всего располагаются. Магия послушная, сама в руки идёт.       — Ага, я видел...       — Сам тоже хорош, между прочим! Ты б хоть дома перед зеркалом потренировался огнём дышать, а то разошёлся, как в первый раз дорвавшись.       — Дык я и это... Ты у меня первый.       — А твой камин чудесный... Около него сушиться можно?       — Можно, он же греет, — закатил глаза Рейстлин. — Э! Ты зачем штаны снимаешь?!       — А мы разве не помирились? — невинно осведомился Гилтиас. — Тихо-тихо, я пошутил…       Полчаса спустя после предложения чая, сатанеющий Рейст, всё ещё пытающийся не нервировать:       — Ну, вижу, ты уже готов!       Гил, допивая чай:       — Ой, что-то так есть захотелось...       А потом ещё капризничать начал, когда маг ему кашу сварил.       — Это что за каменюка?       — Комочек в кашу из старых запасов. От сердца отколол. Ломиком. Ну теперь-то мы начнём, наконец? — с опасным спокойствием поинтересовался Рейстлин, и Гил даже кивнул, но тут...       Хрусь.       — А как тут у вас со стоматологией дела?..       ...       Позже, вернувшись от какого-нибудь лекаря-знахаря (а я говорил, давай я сам!):       — Вот теперь я точно готов. Ко всему. Что ты там собирался с моей памятью делать?       — Ой, да иди ты... В спальню.       *радостное изумление*       — Спать, спать, бестолочь! Затрахаться я с тобой и без всякого секса успел!