Ксендз

Утром Ксендз ненадолго отлучился. Вернулся он с Килькиным ружьем и в своей обычной нудной манере принялся объяснять, как правильно ухаживать за оружием, чтобы оно не подвело в самый неподходящий момент. Вовка терпеливо слушал и запоминал. Его еще донимала легкая слабость и жажда, но уже не так, как в первый день, когда Вовке казалось, что его сможет свалить с ног даже порывом ветра. То ли организм молодой, сильный, то ли настолько хорошим было лекарство, которое не пожалел для него наемник. Раны тоже еще побаливали, но не настолько, чтобы отказаться от предстоящих дел. — Я выполняю большой контракт для ученых, — пояснил Ксендз. — Он состоит в изучении свойств аномалий в течении продолжительного времени. Ставлю приборы, снимаю показания по нескольку раз, потом иду дальше. Здесь я уже неделю торчу. Сегодня планирую закончить, потом отправиться обратно, сдать одни приборы, получить другие и пойти в новое место. Какое, пока сам не знаю. Они мне говорят, и я иду. То, что умеешь ты, я тоже умею, но мне действительно не хватает прикрытия. Раз уж из-за тебя мне пришлось пристрелить «своего» кровососа, теперь вместо него будешь ты. — Он попытался скопировать сопение мутанта и усмехнулся, довольный собственной шуткой. — А почему напарника не возьмешь? — У тебя есть торт. Ты можешь съесть его сам, или поделиться с прохожим и получить только половину торта. Что ты выбираешь? — Тарелку жареной картошки. Не люблю сладкое. Но то, что ты жлоб, я уже понял. — Если будешь хорошо помогать, получишь кусок моего торта. — А если, нет? Наемник вздохнул и легко поднялся на ноги, кивком головы призывая следовать за собой. Но по его взгляду Вовка понял, что в случае неудачи ничего хорошего с ним не случится… Сидевшие у разведенного на площадке перед бункером костра парни в навороченных комбезах отреагировали на их появление довольно бурно: — Какие люди! Поп собственной персоной. — Да еще и с «заблудшей овцой». — Пше артефакт. — Ну, здравствуй, здравствуй, хрен мордастый, — общение с Килькой не прошло для Ксендза даром. Как не старался сдерживаться, а все-таки научил иностранца кое-каким словечкам и выражениям. — Герман у себя? — А где ему еще быть? — Вова, жди здесь. — Добро. Он присел под стеной, обхватил руками колени и устало прикрыл глаза — переход оказался для него утомительным — Килька не привык подолгу ходить. — Чего жмешься как неродной? Подходи. У нас есть чай и печеньки, — голос у говорившего был бодрым и задорным. — Давно с попом знаком? — С кем? — Ну, с Ксендзом. — Несколько дней. А причем тут поп? — А притом, что это у них там ксендзы, а у нас попы. — Я думал, это имя у него такое. Собравшиеся беззлобно загоготали. — Теперь будешь знать. Свои настоящие имена эти типы чужим людям не называют, Вова. Сталкеры оказались довольно неплохими ребятами. Вопреки рассказам покойного Сивого, не было в них ни гордости, ни заносчивости, ни пафоса. Свой хлеб они зарабатывали честным путем, проводя для научной экспедиции всевозможные разведки и замеры, тем самым, помогая в исследованиях. Себя они называли отрядом «Искра», и были очень довольны тем, что выполняют столь полезное для людей дело. — А Ксендз тогда зачем? — Там работа очень долгая и муторная. А мы нужны здесь. Ученые иногда нанимают посторонних, если нужно отправиться далеко и надолго, — пояснил Тополь, тот самый, задорный. — Да и риску много. У ученых с наемниками в свое время были кое-какие «терки». Вот пускай и отдувается теперь за своих собратьев синебрюхих. Тем более, что наш попик из своего отряда один остался и не хочет больше ни к кому примыкать, по крайней мере, так он сам говорил. Да, видать, скучно самому, — добавил молодой с виду парень по кличке Дух. — Но ты с ним поосторожнее будь, раз не друзья, всякое может случиться. — Вам-то какое дело, — отмахнулся Килька. Он понимал это и без их советов. Вольные все больше нравились Кильке. И почему он не покинул банду раньше? Байки, которые они травили в ожидании очередной работы, были гораздо интереснее тех, которые он слышал вечерами у бандитских костров, и сводившихся к тому, что сейчас бы бабу и водяры… — А Кардан с Азотом вчера новую машину испытывали, — взял слово сталкер по кличке Булава. — Зря вы со мной не пошли, такой цирк пропустили. Короче, сварили из они труб какую-то раму, на нее мотор установили, а колеса, блин, я даже не знаю, в каком состоянии до такого можно было додуматься. — Так ведь Кардан больше не бухает. А Азот и не бухал. — Вот в том-то и дело. Потому, что такие колеса придумать, это ж надо быть под чем-то. И, что самое интересное, работает эта хреновина не на солярке, и даже не на бензине, а от батарей на основе фрагментов артефактов — личная разработка Кардана. В общем, выкатили они этот агрегат на дорогу, завели. Зрителей собралось, что на ярмарке, все повыбегали: «долгаши», «фримены», вольные, вперемешку встали, рты поразевали. Даже Гаваец свою лавочку прикрыл, чтоб на это посмотреть. Эти два «Кулибиных» уселись в свою машину и начали гонять вокруг станции, причем не только по дороге, но и по «пересеченке», даже по рельсам проехались. Апофеозом было, когда они на этой хреновине в «карусель» заехали. Машину подняло, крутануло. Эти двое заорали, в раму вцепились, потом Азот какой-то рычаг дернул, и машина оттуда вылетела, как на реактивной тяге, набок упала и заглохла. Они вылезли, помятые, но довольные, и принялись эту штуку обратно переворачивать. Им помогли — пара ребят в «экзе» среди зрителей нашлась. Но машина больше не завелась, и они ее укатили на доработку. — Так, глядишь, скоро по Зоне можно будет не только на своих двоих передвигаться. — Если эти чокнутые во время очередных испытаний не угробятся. В общем зале «Янова» стоял запах перегара, табака и немытых тел. Но если рядом с чванливыми «долговцами» еще можно было находится — от некоторых даже можно было уловить слабый запах дезодоранта, то от «свободовцев» почти поголовно несло потом и грязными носками. Это особенно остро ощущалось после мытья. Перед тем, как расположиться за столиком на «долговской» половине зала, где воздух почище, они с Ксендзом вымылись дождевой водой из стоявшей на улице бочки. Пока Килька плескался, наемник успел побывать у торговца и обменять несколько найденных ими по дороге артефактов на шмотки для своего нового помощника. Теперь на нем были военные штаны с огромными карманами и плотная куртка с капюшоном, довольно распространенного среди одиночек фасона. Дополняли образ высокие ботинки, причем, импортного производства, и, явно, недешевые — мерк оказался скрупулезен в выборе вещей не только для себя. Про нож и детектор тоже не забыл, не поскупившись на «Медведь», хотя пределом Килькиных мечтаний был более-менее рабочий «Отклик». Его драные треники и растоптанные кроссовки оказались даже даром никому не нужны и были отправлены в мусорку. — На бронежилет не хватило, — развел руками Ксендз. — Или хватило бы только на штаны. Думаю, я правильно выбрал. — Ты меня что, в рабство решил забрать? — Хотел бы забрать, забрал бы и так. Но мне нужен не раб, потому, что раб работает из-под плетки. Это, как с твоим ружьем: если не чистить, может дать осечку. К тому же, от тебя смердело так, что мне хотелось простудиться, чтоб … нос не нюхал. Вовка про себя обругал наемника за прямоту, впрочем, прекрасно понимая, что тот прав — в обществе, где он ранее пребывал, особого внимания личной гигиене не уделялось. Вши, диарея и прочие «прелести» отказа от благ цивилизации были обыденным явлением. Теперь же он выглядел не хуже других, хоть это и делало его еще более обязанным Ксендзу, но, с другой стороны, когда он отдаст свои долги, не нужно будет думать, с чего начинать — всем необходимым он уже обеспечен. Килька ненавидел алкоголь и все с ним связанное еще больше, чем еду. Он никогда не забывал, что послужило катализатором всех бед в его жизни. От одного только запаха перегара, исходившего порой от его спутников, ему становилось мерзко, не говоря уже об участии в распитии. Когда наемник предложил немного расслабиться, он сделал такое лицо, как будто ему предложили поесть дерьма. Ксендз не стал настаивать или выяснять причины его неприязни, налил себе полстакана и придвинул ему тарелку с бутербродами. — Ты что, не закусываешь? — Нет. У нас там водка стоит очень дорого. И чтобы быстрее … ммм… — Окосеть? — Это так называется? Да. Чтобы лучше подействовало, у нас водку не заедают. Либо пьют, либо едят. Я так привык, — он сделал глоток и ненадолго задержал дыхание, чтобы справиться с послевкусием. Вовке же подумалось, что будь так и здесь, он бы, наверное, и в тюрьму не попал — сдох бы с голоду еще в детстве. — Ты не хочешь рассказать мне про дальнейшие планы? — Я утром собирался, — наемник снова задержал дыхание, протолкнув в себя глоток пойла. — Думал, ты тоже захочешь выпить. Но раз тебе это не нравится, я много не буду. — А если бы нравилось, ужрались бы как свиньи? — Я не планировал покупать вторую бутылку, — он допил стакан и спрятал то, что осталось, в рюкзак, запаковал бутерброды и двинул к выходу. — Как же там смердит, — вздохнул Ксендз, оказавшись на свежем воздухе. — Это ты еще настоящей вони не нюхал. — Нюхал. Но зачем сравнивать с худшим? — Опять твоя философия. Может, лучше скажешь, куда идти, и пройдем до заката пару километров? Там будет где укрыться? — Хотел предложить то же самое, но думал, что ты устал. — Так боишься, что «ружье» вовремя не выстрелит?  — А ты начинаешь мне нравиться. Идем на Затон.