Души народов(Одинокие уперты)

Юлай подставил лицо ветру и вздохнул с наслаждением. Ветер обдувал разгоряченное лицо, охлаждая пыл. Хотя бы на несколько минут позволив себе отпустить тревожные мысли и дать себе столь нужную передышку и сосредоточиться на окружающей природе, понаблюдать за колыханием степных трав, за дрожанием воздушных масс далеко на горизонте,за полетом орла на небе, вдыхая влажный воздух принесенный с озера. Но гул в голове не переставал терзать воина, не позволили забыться и зудение ран, напоминавшие о том, что война идет и проливается кровь его народа. Воин спрятал лицо в коленях, покусывая свои руки от бессилия. Священная война провалилась. Братья не поддержали его. Айтуган подавленный сидит в Уфе. Юлай отправил его на север, чтоб он помог поднять подкрепление к приходу башкира. Сомнения терзали джигита, но он не хотел верить, что Айтуган может подвести Юлая. У него не было выбора, кроме как просто верить, что младший брат не бросить горе-восстаника совсем одного. Он боялся остаться один. Как тот раз... Когда он кричал о помощи, а те, кому он протягивал руки в надежде на помощь наблюдали за его метаниями по земле, умоляя Всевышнего, прекратить мучения. Никогда Юлай не думал, что будет так отчаянно кричать, просить помощи у Всевышнего запачканный, грязный и разбитый, разве можно предстать перед ним в таком неприличном виде? Когда от отчаяния даже джунгарам отправил, свой крик о помощи. Юлай уже представил, как получив его письмо, злорадно усмехнулись джунгары, вспоминая, как Юлай лез в казахско-джунгарские отношения и участвовал в набегах против них. О чем думал он, когда отправлял письмо недоброжелателям? Юлай ни о чем не думал, он был в отчаянии. Он хотел жить. И к счастью, он жив. А сейчас Юлая снова охватывала паника. Все это он уже проходил. Все шло быстро, настолько стремительно, что Юлай только успевал реагировать, а уж потом осознать на что именно. Отбился от Самары, так атаковал Оренбург, из последних сил вырвался в степи Казахстана, а там уральские казаки. А потом атаковал Черкасск, донской казак. То что вместе с ним придет Эрдоне, Юлай знал. Пензу увидеть у себя башкир не ожидал, но не удивился. Узнав, что в Оренбургский край направились ещё 5 полков: Вятский и Сибирский из Ярославской провинции, Курский из Москвы, Ярославский из Коломны и Ростовский из Козлова, Юлай понял, что воевать придется отчаянно: зубами, ногтями, чем только можно. Как говорил его отец: атып калгансы-ятып кал(лучше уж выстрели хоть разок, раз уже умираешь ) Войсками был оцеплен весь Башкортостан, все выходы башкирам были закрыты, восставшим ждать пощады или помощи было неоткуда. Юлай чувствует, как пересекают границы казацкие полки и уже не в силах препятствовать этому. Поэтому его терзают из нутри. Плакаться и сдаваться?! Ну уж нет! .... В село Карыш он добрался намного позже, чем рассчитывал. Там его с войском должен был ждать Айтуган. Но... Приблизившись к селу, он не увидел подкрепления, холодок пробежал по его телу. Что произошло? Почему? Где войны? Может Айтуган увел их отсюда. Это было бы правильно. Рядом отшивается Оренбург. Он наступает мне на пятки. Но почему не написал? Юлай стиснул зубы и тронул поводья. В селе было тихо, словно в ней никто не жил, с мутной головой он проскакал мимо деревянных изб, оглядываясь и держась за рукоятку сабли. Вдруг это ловушка? Надеюсь Айтуган в безопасности. Он вошел с заднего двора, оставил коня в неприметном месте и подкрался дому. Взглянул в окно и, увидев понурую голову Айтугана, он почувствовал, двойственные чувства. То, что Айтуган с безопасности это хорошо, а то, что не было подкрепления... Может он увел войско и ждет меня здесь? Ведь если бы он предал меня, здесь бы он не сидел. - Айтуган!- Юлай ворвался в избу, в желании быстрее найти ответы на свои вопросы. Тот вздрогнул и медленно поднялся из-за стола. Его молчание пугало башкира. Он уже знал ответы на свои вопросы. Но... Не хотел верить что... - Я подвел тебя, Юлай - Что случилось? - Мы проиграли, зачем мы только это все начали. Прости! Я... - Где войска?- перебил Юлай Айтуган замялся, собрался с силами и выдавил из себя оправдания: - Я... Решил, что все бесполезно. Уже ничего не поможет. Камиль тоже не поможет, как и остальные - Ты не собрал подкрепление...- мрачно констатировал факт Юлай. Ему казалось, что он падает в колодец... вниз головой. Юлай со скрипом подвинул к себе табуретку и тяжело опустился на него, чувствуя, что может не выдержать эту новость стоя. Он почти не слушал увещевания Айтугана, смысл слушать. Смысл... Даже на гнев силы не нашлось, иначе Айтуган не сжимал бы его натертые до крови от оружия руки и не смотрел бы виноватым взглядом в помутневшие глаза кочевника, не переставая просить прощения и оправдываясь. Он бы лежал на полу, а руки воина уже давно были бы сомкнуты на горле мищарина. Юлай помнил последнее восстание, помнил, как жгут слезы стекающие по ожогам, обгоревшие окровавленные руки. Какие проклятья и обвинения ссыпались с горла вместе с густками крови. Такое не возможно забыть. И повторения не хотел. Как ни странно воспоминание придало сил. "Даже если все повториться. То я не против умереть! Умереть в бою. Как истинный тюрок. Башкир оттолкнул мищара и выскочил на улицу. Застонала дверь, чуть не сорванная с петель. Айтуган побежал за ним. Юлай уже практически тащил своего коня на выход. - Ты куда? А как же я? - Казаки жгут и разоряют мои деревни! Я это им с рук не спущу. Я буду бороться. Если ты...- Юлай бросил пепеляющий взгляд мищара и вскочил на седло. - готов бороться, я жду тебя. Ты идешь? - Я...- Айтуган потерял дар речи. - Ладно, дам тебе время подумать. За твою поимку объявлена награда, большая очень. Так что терять тебе нечего. Если что, переведу тебя через казахскую степь. Спрячешься у Нурали. Все договорено. Ты знаешь, как меня найти. И я буду тебя ждать. Юлай ускакал. Айтуган остался. Он медленно вошел в дом и рухнул на кровать. "Может зря я не поехал. Надо было ехать! Я еще могу его догнать!"- Айтуган вскочил на ноги Но тут кое-кто подъехал к воротам. Айтуган охнул, схватился за саблю, вжался в стену под окном. Но это некто не собирался нападать. На окне мелькнула тень и, открыв многострадальную дверь вошел... Казань -Камиль!? Что ты здесь делаешь? Я так рад тебя видеть - Айтуган кинулся к брату - Ты здесь, чтобы помочь нам? Татарин отлепил от себя мищара и грозно взглянул на него - Что ты творишь, Айтуган! Восстание, ты идиот. Мигом прекрати все это! - А Юлай? Что с ним будет? Мы же не бросим его на растерзание властям! - Это его выбор, я это уже говорил, а тебе предлагаю помочь его успокоить. - Я?! С чего бы? - Можешь ничего не делать, а просто побыть возле меня. - Что?- похолодел мищар, не веря свои ушам- Ты в этом участвуешь?! Ты заодно с Оренбургом!? Камиль было начал что-то говорить, но мищар и не желал слушать: - Как ты мог!? Предатель! Ты убиваешь своих! - Успокойся!- рявкнул Камиль- Я пришел, чтобы помочь тебе. Глупец, что же ты наделал. - Это ты так помогаешь, убивая повстанцев, отбирая имущество Юлайа и угоняя пленных... и моих!?- Айтуган сделал шаг назад и схватился за рукоятку сабли. Камиль усмехнулся: - Вы проиграли, Айтуган. А точнее ты даже не начинал. Юлай снова пытается в своих целях использовать твоих людей - Это не так! Я устроил этот бунт. - Да устроил ты, но руководит этой мясорубкой Юлай. Кстати, где он сейчас? - Думаешь я скажу?- прорычал Айтуган, вытаскивая из ножен саблю. - Вот так значит…- начал терять терпение татарин, косясь на оружие - Я значит пришел, чтоб помочь тебе отделаться с минимальными потерями в ущерб себе, а ты вот так вот благодаришь? - Зачем? - сщурил глаза мищар. - А затем, что ты мой младший брат и мне на тебя не наплевать. - А Юлай нам не брат? Зачем его калечишь? - Он не думает о последствиях, он вообще ни о чем не думает! Разбойник он, дикий кочевник - взорвался Камиль- А ты? Хочешь себе проблемы? Ведь не всегда у меня получиться отвести от тебя наказания. - А я тебя просил? Мне не нужна твоя опека. - Хочешь, чтоб тебя высекли, как Юлая? Кинули в темницу? Или тебе по душе каторжная работа? - А разве он не наша семья тоже?- повторил мищар, пытаясь созвать совести татарина. - Юлай единоличник до мозга костей, думаешь, я не пытался его образумить? Не говорил, что своими действиями он навлекает беду не только себе, но и нам. Я устал уже доказывать свою верность Империи, когда каждый раз брат разоряет крепости и вырезает русские войска. Айтуган промолчал. "Мы теперь бессильны, а Башкортостан со всех сторон оцеплен войсками. Мы проиграли, надо это принять. Но Юлай пойдет до конца, он и в пропасть шагнет если надо! Зря его Камиль ругает. Разве не вспыльчивый и непримиримый нрав башкира отгоняет религиозных фанатиков, разве не правильно возмущается Юлай, когда отбирают его земли и заставляют вместо привычной сабли, взять в руки кирку или плуг? Ему шли на уступки, Михаил шел, но место Москвы занял Петербург, который наплевал на данные башкиру обещания. Но что же теперь будет? - Сдайся властям, а чтобы больше смиловались сдай зачинщиков восстания, Юлая тоже. Ему же лучше будет, чем быстрее война закончиться, чем меньше пострадает. Айтуган прикрыл глаза. Он представил, что бы на месте Камиля говорил сейчас ему Юлай. "Пойдем до конца", "Мы не рабы, на колени не встанем", "Мы за справедливость, ради этого стоит умереть". Но где истина? Кто прав? - ...он сам себя топит в крови и тебя тянет за собой - продолжал Камиль- Ты же не дурак сам все видишь. -Да вижу!- Айтуган с тихим шорохом засунул оружие в ножны. - Вот молодец- Камиль хотел было обнять братишку, но тот отскочил и кинулся к двери. - Я не сдам брата и тем более присоединяться к подавлению восстания не стану - прокричал Айтуган и скрылся в двери. -Глупец - прошипел Камиль- наблюдая за тем, как исчезает в горизонте всадник, он хотел было закрыть дверь, так она со скрипом рухнула на татарина. - Черт, тут все против меня! *Мулла Чурагул Минлибаев сформировал отряд повстанцев из гайнинских башкир сёл Тюндюк, Барда, Ашап, Сараши, Султанай, Аклуши и других. В то же время подняли восстание башкиры села Кызылярово (Краснояр) Акбаш Андрюшев и Мустай Теребердин[3]. 27 августа 1755 года Чурагул Минлибаев со своим отрядом прибыл в село Кызылярово. Собрав все силы, повстанцы планировали направиться к Батырше в село Карыш Сибирской даруги. Но после перехода Туктамыша Ижбулатова на сторону правительства движение на Осинской дороге было разобщено, а идеолог восстания Батырша не решился на открытое восстание, что в конечном счете привело к срыву начавшегося движения башкир Осинской и Сибирской дорог[4]. Неплюев принимал срочные меры для подавления восстаний. В его распоряжении было войско в составе 24 тысяч человек. Все крепости были объявлены на военном положении, а в глубь Башкирии для подавления восстания любыми мерами были брошены три полка: Московский, Ревельский и Троицкий, плюс 1000 яицких казаков под командой Тимашева, 1000 калмыков и 1000 донских казаков. Считая положение опасным, Неплюев просит военное подкрепление. Боясь, чтобы окружающее население, казанские татары и сибирские народы, не присоединились к восставшим, Военная коллегия срочно направляет ещё три полка: Владимирский из Пензы, Астраханский из Шацка и Азовский из Алатырска. С Дона ожидалось новое подкрепление — 2000 донских казаков. Полкам был отдан приказ идти без передышки. Распоряжение Неплюева подавить восстание любыми мерами было принято командирами отрядов в прямом смысле: многие населенные пункты башкир были разорены и сожжены, тысячи повстанцев погибли. В помощь Неплюеву назначаются специальные чиновники — Иван Салтыков и Фёдор Ушаков. Первому из них было поручено общее руководство всеми войсками, сосредоточенными в Оренбургской губернии. Распоряжение Неплюева подавить восстание любыми мерами было понято командирами отрядов, оперировавшими в Башкирии, в прямом смысле: многие населенные пункты башкир были разорены и сожжены, тысячи повстанцев погибли. За поимку Батырши была объявлена награда в 1000 рублей и ценные подарки. 26 сентября 1755 года Елизавета Петровна обратиласьс манифестом к татарам Среднего Поволжья. За участие в походе против восставших татарам обещали разрешить захваченное ими в боях имущество и пленных оставить у себя. Для их полной верности царскому правительству была несколько ослаблена насильственная христианизация, в частности, был удалён оттуда Лука Конашевич, и разрешено строить мечети. В итоге многие казанские татары участвовали в подавлении восстания башкир. Согласно П. И. Кеппену, их численность была около 5000 человек. В Башкортостан также были направлены царские войска, состоявшие из около 25 тысяч солдат, драгун и казаков. Окружённые со всех сторон войсками, башкиры в количестве 50 тысяч человек вместе с семьями и имуществом устремились за Яик, в казахскую степь.*