Маска: Кузница (книга вторая)

Письма

      И снова Луи отправился в глубины подвалов и воззвал к Эрику со стороны озера на улице Скриб. Как случилось и в прошлый раз, ответа не было. Он подождал и позвал вновь, а после покинул подвалы. Если Эрика дома нет, следующим, рассуждая, место, куда он пытался проникнуть бы, было поместье Шаньи.       Выбравшись из повозки, Луи приготовился войти в дом Шаньи. Было странным, что слуги не приветствовали прибытие гостя. Непривычные звуки привлекли его внимание к конюшням. Он дал знак своему кучеру оставить карету на месте. Встревоженный, он повернул от входа и пошел на шум в холодном бриза раннего утреннего часа. Приблизившись, он увидел пару ног, бьющихся о землю; бульканье прекратилось. Мгновение спустя слуга, одетый в красную ливрею Шаньи, лежал на земле, его голова находилась в странном положении; опустевшие глаза вылезли из орбит. Язык стал слишком большим для рта, поэтому он высовывался и безвольно свисал между губ. Сразу за ним, единые с ночью, два ярких огня, похожих на фонари, он знал, что это глаза Эрика. Во внезапной панике Луи схватился за горло. Затем, вспомнив слова Перса, его рука скользнула по лицу между ушами и глазами. Окутанная тенями ночи, мужская фигура медленно отступала, пока два светящихся глаза не превратились в точки. У Луи возникло инстинктивное желание убежать прочь в безопасное место, внутрь дома. По высоте тени он догадался, что это его сын пришел убить Рауля де Шаньи!       — Эрик, Рауля здесь нет, если вы пришли ради него. — Он был благодарен собственному голосу, что звучал сильнее, чем он себя на деле сейчас чувствовал.       — От чего вы думаете, что я не явился за вами? — Донёсся до его слуха сладкий голос Эрика.       — Я ещё жив!       Эрик засмеялся.       — Touché! Этот мальчик взял у меня кое-что мне принадлежащее, и я пришёл забрать оплату. Где же он?       Луи не хотелось представлять, какую именно за оплату потребовал бы Эрик. Он был благодарен, что оба Шаньи были далеко.       — Его брат отослал его в Англию.       Проворчав Эрик сказал, почти неслышно:       — Она ушла с ним.       — Если вы о вашей жене, то ответ «нет». Рауль отправился через два дня после… э… неблагоприятного происшествия: она всё ещё ваша, как он указал. Вы можете осмотреть дом, по желанию. Филипп также отсутствует по делам.       — Отчего же вы остались с ними? — спросил он, с презрением глядя на ухоженную территорию поместья. Эрик придвинулся немного ближе, позволив достаточному количеству света озарить свои глаза, и они светились теперь.       — В моём распоряжении есть апартаменты в Париже, в котором живет моя тётушка, но Филипп всегда был ко мне гостеприимен. Мне нравится его компания, и я предпочитаю не находиться в самом центре Парижа.       Эрик на мгновение опустил взгляд.       — Вам не понравилось бы пребывание в моём подземелье. Не после таких домов как ваш и этот. — Произнёс он, оглядывая территорию и поместье.       — У тебя прекрасный дом, Эрик. Я видел, хоть и несколько мгновений. Летом должно быть очень удобно. — Луи сделал несколько шагов ближе к сверкавшим глазам. — Во всяком случае, перед отъездом Филипп передал мне вот это. Я думаю, тебе захочется взглянуть.       Эрик чуть приблизился свету ближайшего фонаря. Когда он показался полностью, Луи увидел, что тот одет в своё обычное чёрное. На его плечах мерцал лунный свет.       — И зачем мне было бы нужно хоть что-то от Шаньи?       — Потому что это послано Кристиной Раулю де Шаньи! — Он протянул письма Эрику. Сын его взял их не сразу. Напротив, он медленно разжал пальцы, почти в страхе, беря их наконец дрожащими кончиками пальцев.       — И мне так уж хочется прочесть её любовные письма к нему? — выплюнул он.       — Содержание будет тебе откровением.       Указав на сложенные листы в руках, он спросил:       — Вы их читали?       — Да.       На миг глаза Эрика сверкнули, затем он уселся на землю, приступив к чтению первого письма.

~

      Эрик страшился того, что могли обнажить письма Кристины, и приготовился к любым унизительным комментариям, какие она могла сделать бы об их браке. Луи стоял рядом, ожидая, пока Эрик развернёт первое письмо и прочитает.       Мой дорогой Рауль,       пишу вам с тяжёлым сердцем. Кажется, вы решили проигнорировать мою предыдущую записку к вам. Я снова пишу, сказать, что я в законном браке, что я сильно забочусь о своем муже и никогда не подумаю о том, чтобы покинуть свой дом. Я счастлива сейчас и теперь. Если вы всё же желаете встретиться со мной, мы можем встретиться, и тогда повторю в вам в лицо, что я действительно, в счастливом замужестве.       Давайте же сохраним наши воспоминания, и, возможно, однажды в компании наших супругов мы сможем посмеяться над своей глупостью и еще раз обняться в искреннем духе товарищества.       До тех пор ваш верный друг,       Кристин       Эрик смотрел на лист бумаги, который держал в своих дрожащих руках, его глаза были прикованы к буквам. Он знал почерк Кристины. Указав на бумаги он спросил:       — Вы их читали?       — Да.       На миг глаза Эрика вспыхнули, затем он уселся на землю читать первое письмо.

~

      Эрик уставился на лист бумаги в дрожащих руках, его глаза были прикованы к буквам. Он знал почерк Кристины, и они были написаны на бумаге, что он ей дал. Он изучил письма и немного приподнял маску, приближая, чтобы понюхать — собственный запах Кристины без одеколона. Обмана здесь не было.       — Она писала ему, что была счастлива… счастлива в нашем доме… и что она заботилась обо мне. — Он произнёс взволнованно.       Луи медленно кивнул.       Он принялся за письмо вновь. Сложив первое, Эрик прочёл большую часть второго письма, но руки его тряслись так, что продолжить он больше не смог: плечи его вздымались, он дал волю слезам. Он стыдился, что отец видит его таким, но горя сдержать внутри не мог. Он услышал шумный выдох Луи и снова отдышался. Оставаясь на земле, он тряс письма в руке и смотрел на отца, позволяя слезам капать с края маски.       — Чёртов мальчишка! Чёрт возьми его! В этих письмах она была более чем ясна. Даже в ранних.       Он достаточно возобладал над собой, чтобы снова начать перечитывать письмо, но обнаружил, что зрение всё ещё затуманено слезами.        — Вы сказали, что вам дал это его брат? К чему бы?        — Филипп хочет, чтобы брат его избавился от наваждения. Он хочет, чтобы тот продолжал свою жизнь. И он знает, что ты мой ребёнок.        — Вы рассказали обо мне людям? Он… он знает об этом? — удивленно спросил он, указывая на собственное лицо. Признать его на бумаге и принять в частном порядке в своем доме было одно, но действительно сообщить другим, что он стал отцом изуродованного существа… Эрик никак не ожидал.       — Конечно же, я сказал ему. Не прячу это от тебя!       — Если этот мальчишка знал, что она чувствует, зачем он продолжил её добиваться? Зачем настаивал на встрече с ней?       — Он её любит. Разве не хотелось бы самому тебе увидеться и поговорить с ней? Он думал, что ты заставляешь её писать те письма.       Он вновь открыл одно из писем и на этот раз прочитал его.       — Она не задумывала отправляться с ним! Она не собиралась уходить от меня к нему! Она не хотела моей смерти.       — Ты неправильно понял положение дел.       — Я испортил всё.       Он снова посмотрел на письма.       — Всё же, я видел, что видел. — Внутри у него скрутило при воспоминании.       — Может быть, видел ты то, что захотел Рауль. Я слышал об этом от Филиппа, но имеет ли смысл, чтобы та же женщина, которая написала эти письма, повернула назад и занялась любовью с Раулем в квартире своей подруги, особенно зная, что у вас есть доступ? Если она хотела его, почему бы не уехать с ним и не насладиться его поцелуями на досуге? Ради Бога, он предлагал ей замужество. Всё, что ей нужно было сделать, это уйти с ним. Он титулован, богат... если только вы не рассказали ей о...       — Нет. У неё нет об этом ни малейшего понятия. Я хотел, чтобы она выбрала меня за меня. Безрассудно, но это то, чего я хотел. Я не позволил бы ей рассказать. — Произнёс он. — О, Господи, я же разрушил собственную жизнь. Кристина никогда не покинула бы Эрика! Она желала меня, понимаете ли вы это? Кто-то желал меня, и я... Я причинил ей боль. Это та фотокарточка толкнула меня за грань. Она хранила картинку этого мальчишки в своём комоде.

~

      Луи позволил себе опустится по стене и теперь сидел рядом с Эриком на земле.       — Эрик, я обладаю фотографиями и письмами, несущими компрометирующий характер. Некоторые из них могли бы привести к международному скандалу. И очень глупо хранить их у себя, но так и есть. Мне давно следовало бы избавиться от них, но я всегда находил оправдание, чтобы не сделать этого. Люди склонны хранить воспоминания – хорошие и плохие. Возможно, чтобы напомнить нам, что мы прошли через эту жизнь и что-то изменили для кого-то, чему-то научились. Может быть, для того, чтобы однажды, когда наши дети совершат что-то безумное, мы могли вспомнить, что мы тоже совершали безумные, глупые поступки и пережили это. Я не знаю почему, но мы все храним фотографии и сувениры из нашего прошлого. Вы спрашивали её, почему она хранит фотографию?       — Я не спросил её ни о чём и не дал ей объясниться. Не хотел слышать что она солжёт ради собственного спасения.       — Она хочет быть с тобой, знаю это!       — Да откуда вам знать? Вы знаете, где?.. Она у вас! — Он обернулся лицом к лицу с Луи, и глаза у него несколько мгновений пылали.       — Я сберёг её для тебя. Она с Персом. — Ответил Луи.       — Они не в его доме. — Произнёс Эрик.       — Нет. И пока не спросил, и не в Лебеке.       Нерешительный взгляд Эрика, заставил Луи выпрямится. Это был риск, и сдать он не мог. Эрик уступил:       — Как она может хотеть быть со мной сейчас? Я причинял ей боль!       Луи задавался тем же вопросом, но, по словам Перса, хотела.       — Что я наговорил! Я был вне себя от гнева и боли. Никогда, никогда она не простит меня.       — Не думаю, что будет так тяжко, как ты себе воображаешь. Если правильно их любить, женщины могут быть очень снисходительными. У тебя впереди много работы. — торжественно ответил Луи, обнимая сына. Он почувствовал напряжение, но после Эрик чуть расслабился и принял прикосновение.       — Отодвиньтесь. Мне нужно вытереть лицо. — Сказал Эрик, отворачиваясь от отца.       — Тебе не нужно прятаться от меня, никогда, но я выполню твою просьбу, — ответил Луи и отошёл на несколько шагов, чтобы дать сыну возможность уединиться. Хотя он не мог видеть лица, Луи увидел, как Эрик снял маску и утёрся носовым платком.       — Я всё испортил. Дурак, идиот. Как мне вернуть её? Не имею понятия, как быть дальше. — Взгляд Луи упал на мертвеца, ставшего свидетелем их разговора; он отвёл взгляд от выпученных глаз. Он должен был как-то позаботиться об этом после. Снова надев маску, Эрик проследил за взглядом Луи. — Там ещё один. — Эрик небрежно указал рукой за спину в сторону каких-то кустов. Старик выдохнул и закрыл глаза. — Я хочу увидеть её этой же ночью!       — Это может быть устроено, но ты хочешь, чтобы она увидела тебя в таком состоянии?       Наверное, впервые за многие дни Эрик посмотрел на себя, принюхался и положил голову на руки.       — Я не могу потерять мою Кристину, если так случится…       — Я помогу вам. На вашу удачу, это моя область знаний! Ей потребуется время позабыть, заскучать по вам. Я возьму вас собой в Руан, чтобы вы почистились, поели, выспались. Нет, не возражайте, наибольшее — три дня, и тогда возьму вас к ней. Мы…э… нужно позаботиться об этом беспорядке. — Луи предпочёл бы уйти и проигнорировать тела.       — Мой человек распорядиться здесь. — Произнёс Эрик.       Луи заметил вторую тень, движущуюся в темноте. Должно быть он прав; если Эрик намеревался бы навредить ему, то он был бы уже мёртв. Это, наверное, и есть то достижение, о котором говорил Хафиз.       Эрик позвал:       — Я отправляюсь в Руан… с моим отцом. Всё разрешиться этой ночью. Всё! Вы же оставайтесь и приберетесь.       Луи показалось, что он услышал лёгкий стон, но ветер унёс звук прочь.