Маска: Кузница (книга вторая)

Парижская плеть       Деревянная скамейка с высокой спинкой, на которой он сидел, была неудобна как и всё в его комнате. Так нужно было, чтобы напоминать о реальности этой жизни и подготовить к следующей.       Она в безопасности! Его голова сильно откинулась на спинку кресла. Теперь я могу умереть. Мой гроб всего в нескольких футах, и, когда подойдёт время, я подползу и останусь там. Без неё много времени это не займёт. Она ушла, силы, чтобы заботиться о ней, больше не нужны. Еда теперь бестолкова. Всё, что необходимо сделать, так это остановить поступление воды. Настанет утро, когда я не смогу поднять век, и, наконец, всё будет закончено. Пусть же она будет счастлива со своим красивым мальчиком. Знание о её ликовании облегчит мою боль, даже если это убьёт меня.       Эрик замер, но стоило задремать, как он услышал гул в голове. Слабое рычание едва не вырвалось через губы.       Скоро мы отпустим кузнечика, Эрик. Для Парижа это будет особый маскарад. Каждый наденет маску смерти!       Разве не дал я тебе множества тел, голов и крови?       Тела, тела… Но не его тело. Я хочу мальчишку, хочешь и ты!       Эрик достал фотографию виконта из кармана и уставился на неё со смесью пронзающих насквозь эмоций и картин, каждая из которых была темнее, чем предыдущая. С рыком, он начал было сминать фотокарточку в руке, затем остановился. Неуверенный зачем, он вернул карточку обратно в карман. Себастьян уже расположил полные порохом бочки по всему городу. Эрику оставалось последнее путешествие, перед тем, как выпустить кузнечика.       В Париже его не будет, когда кузнечик прыгнет. Что с этим будешь делать?       Я разыщу его. Если кузнечик не дотянется до него, он повиснет на моём лассо.       Пенджабская удавка слишком груба для такого красивого молодого человека. Используй нож, чтобы срезать прочь ему лицо. Будет ли она его тогда любить или выберет твоё, уродливое, предпочтя вовсе безликому?       Я хочу, чтобы она была счастлива. Но хочу я её для себя — я её муж. Она уже выбрала меня!       Это моё проклятое лицо отталкивает её от меня прочь к его красоте. Может быть Ты и прав, может, если бы у него вовсе не стало бы лица… Я мог бы это сделать. Будет ли она всё ещё желать его? Если так, то Париж действительно станет La Ville-Lumiére, Городом Огней!

***

      Занятый планированием спасения Кристины, Хафиз объяснил Луи, что первым местом поиска для Эрика Кристины станет его дом на улице Триволи, так что тот не привёл бы её туда. Луи взамен предложил Хафизу идеальное убежище, маленький домик, которым владел, на окраине Парижа возле Курбевуа. Эрик понятия не имел о существовании этого дома: он был прост и скромен, немногим больше коттеджа, расположен на задворках и его легко можно было проглядеть. Луи с приятной улыбкой заметил, что во времена его молодости он использовал его, чтоб насладиться компанией почтенных дам, не бывших в обществе и нескольких, которые не желали разрушения репутации, но были готовы навестить его.       В день, когда Хафиз сбежал с ней из дома Эрика, он отвёз Кристину прямо в дом Луи. По прибытии Хафиз заметил, что дом находится в немного плачевном состоянии, и предположил, что Луи не часто им пользовался. Основная обслуга здесь была сохранена, и была, очевидно, предупреждена подготовить дом к посетителям. Было проветрено, мебель протёрта от пыли и починена. Только небольшие застарелые пятна на ней сохранились. Белые стены, хоть и потемневшие, были без паутины. Большая сколотая ваза стояла наполненной свежими цветами.       В пути Кристина не проронила ни слова. Неся скорбь на лице, она безвольно тряслась в карете, когда они покинули ровные улицы Парижа. Дважды Хафизу пришлось придерживать её от падения вперёд при ударах о колею дороги. При входе в дом она выглядела едва замечавшей что её окружает. Молодая служанка и домработница показали ей её спальню.       Немного времени спустя домработница с кислым выражением лица вышла со скомканной ночной робой Кристины и курткой Хафиза перекинутой через руку. Женщина старше с подозрением смерила его взглядом, затем произнесла:       — Леди в ванне, монсир. Она нуждается в… — Женщина смешалась, брезгливое выражение её лица с каждой секундой усиливалось. — Да она во всём нуждается, монсир. У неё ни лоскутка надеть нет, как шагнёт из этой ванной!       Хафиз был огорчён, что не предусмотрел это, но отказался оказать осуждающей слуге удовольствие в объяснении, так что он кивнул и взял ворох из её рук. Если он расследовал бы убийство, у него было бы к этому времени, по крайней мере, с десяток идей. Что же делать с… неодетой женщиной, не обладавшей сменной одеждой, сбивало его с толку. Часом позже, с так и найденным ответом, облегчением явился Луи, с натянутой беспечной улыбкой, которого ввёл в дом дворецкий.

~

      Недолго после того, как тот вошёл в дом, Хафиз поведал Луи о неотложных личных потребностях Кристины, и, утверждая свою правоту, продемонстрировал ему скомканную ночную робу, что она носила на протяжении нескольких недель. Луи вздрогнул и даже не протянул руку, чтобы ощупать предлагаемую одежду. Сейчас же, как сказал Хафиз, девушка сидела завёрнутая в простыню в спальне.       И он был готов к такой внезапности. Сразу же после отсылки своих слуг к подготовке дома, Луи послал весточку и своей старинной подруге, леди Алексе, с просьбой к ней заказать все необходимые предметы для девушки и доставить по надлежащему адресу, данному им. Он знал, леди Алекса знакома с этим адресом, поскольку однажды и она была там гостем. Он не дал ей объяснений, зная, что Алекса предположит, что вещи нужны были для новейшей интрижки Луи — предугадывая её реакцию, он и не хотел позволять думать ей по-другому.       Леди Алекса хорошо оплачивалась за услуги, предоставляемые для него. Алекса никогда не была замужем и всегда зависела от младшего брата, который теперь был женат на мегере, что подсчитывала и учитывала и каждый цент, выдаваемый им его сестре. Из-за этих финансовых обстоятельств, она принимала и эти дополнительные франки — работа была сделана по согласию, но она давала Луи знать, что чувствовала себя плохо, будучи использованной им. Луи знал, Алекса ещё питает тёплые чувства к нему и его кошельку — в каком порядке приоритета он сомневался. Он, с другой стороны, чрезвычайно заботился о её сладостных изгибах, но чувствовал холодок в сердце при обдумывании хотя бы отдалённой возможности попасться к ней в капкан брака.       Филипп и Луи обсуждали сцену между Раулем и Кристиной, на которую наткнулся Филипп по возвращении в гостиную к Жири. Луи был повергнут в ужас историей. Его единственный брат женился на певичке из оперы из мельчайшего сословия. Что за женщина могла бы вступить в интимное свидание, зная, что брат этого человека вернётся момент спустя?       — По моему возвращению в комнату он проник руками под её юбки и резко двигался там. И она стонала и брыкалась на Рауле с наслаждением. И достаточно громко, если позволено мне добавить. — Филипп описывал её реакцию на натиск Рауля. — И мне не являет сомнения, что она хотела его внимания. И я ушёл бы, кабы не весь сорвавшийся с цепей ад и встреча с её мужем с почти убедительным выражением отвращения на её лице, когда она отирала со своего рта поцелуи, оставившие её без чувств ранее.       И как бы Луи ни желал убрать этот малый багаж от сына прочь, прямо сейчас девчонка требовалась живой и благосклонной, чтобы спасти Эрика от полнейшего безумия. Как только Эрик придёт в норму — Луи не был уверен, что сейчас означало норму для Эрика — и если она покажет, что она — действительно тяжкая ноша на шее его сына, тогда он использует все связи, чтобы освободить её от Эрика, возможно, даже отослав в Америку. Как же оба и Эрик, и Рауль оказались завлечены этой легкомысленной бабёнкою с такой вопросительной моралью было за гранью его понимания. Луи строил догадки со сколькими ещё она снюхивалась в Парижской Опере. Недолго после прибытия в дом, было доставлено несколько свёртков с предметами первой необходимости для Кристины, и вовремя, прекратив всю нервозность Хафиза по поводу обнажённости девушки. Его экономка была очарована посылками, с благосклонностью посмотрела на Луи и остро зыркнула на Хафиза, ощутимо предполагая, что положение Кристины учинено этим скверным человеком. Она перенесла посылки в девичью комнату и проследовала за ними.

~

      — Что же я натворил?! — ахнул Перс.       Хафиз уронил экземпляр Le Siècle на колени и снял очки для чтения, бросив их поверх газеты. Трясущейся рукою он протёр при помощи большого белого носового платка лоб. Затем протёр очки, сложил его заново и аккуратно убрал. Он поднял газеты вновь и перепрочёл статью на первой странице.       Ещё три бедняка обнаружены мёртвыми       Неизвестный, прозванный парижской полицией «Парижская плеть», зачищает улицы от наиболее сомнительных элементов. Прошлой ночью ещё два бродяги найдены возле таверны La Tavern Gauche. «Эти двое пили сидр всю ночь и к концу вечера поссорились», — прокомментировал бармен. Эта ужасная находка привела к восьми необъяснимым смертельным случаям на этой неделе. В своем заявлении начальник полиции Пьер Ламати заявил, что между жертвами не было обнаружено никакой известной связи, поскольку инциденты произошли за пределами таверн в разных частях города.       — Милосердный Творец! Сколько ещё тел тебе нужно, чтобы утолить жажду, Эрик? — Хафиз снова отложил газету. Если Эрик был на таком уровне жестокости и безумия, он, Хафиз, ничего не мог сделать в этот момент. Если он расскажет полиции о доме Эрика под оперным театром, погибнет много хороших людей. К настоящему, он был уверен, все туннели были заминированы. Он не хотел, чтобы полиция оказалась в ловушке в обрушившихся туннелях или утонула во внезапно поднимающейся воде, оставшись на его совести. Подземный дом, должно быть, изобилует новыми лазейками и смертельными иллюзиями. Он бы не осмелился пройти через эти туннели без Эрика.       Была, как и с самого начала, только одна надежда разрешить этот кризис — Кристина Дааэ! Могла ли она каким-то образом добраться до его слабого разума, не подвергая себя опасности? Хафиз не мог найти в себе силы попросить её так рискнуть собой. После того, что она пережила от рук Эрика в доме у озера, она заслужила немного покоя в своей жизни, шанс быть счастливой. Ему хотелось, чтобы её бывший жених Рауль де Шаньи появился у их дверей, готовый увезти её прочь. Как можно дальше от монстра.

~

      Поскольку Луи не хотел, чтобы Кристина знала о его присутствии в доме, двое мужчин сидели в боковой гостиной. Они пили кофе: Луис с большим количеством бренди, Хафиз густой и тёмный.       — Ты абсолютно уверен, что это он? — спросил Луи.       — Да, милорд, я уверен в этом по описаниям, данным в Le Siècle. Все жертвы были задушены странным образом. В Персии Эрик был известен как мастер удушения. Его излюбленным оружием всегда было пенджабское лассо. И он мастер в его применении.       С другой стороны, некоторые жертвы были задушены тонкой веревкой. В одном случае жертву обезглавили — возможно, человек пытался дать отпор… дело в том, что голова была… оторвана. Предположительным оружием была тонкая двойная катушка веревки, la loupe, другими словами, удавка. Пенджабское лассо Эрика сделано из кошачьих кишок, но полиция не сможет его различить.       — Так ты думаешь, это не он? — с тревогой спросил Луи.       Хафизу не хотелось гасить надежду в этих глазах.       — О, это Эрик, но работает он с сообщником, кем-то, кто был или является Легионером. Некоторые убийства произошли одновременно в разных частях города, милорд.       — Ах, пожалуйста, избавьтесь от «милорд», у нас нет на это времени, — сказал Луи, размахивая в воздухе несколькими листами бумаги. — Вот это может привести Эрика в чувство.       Перс задавался вопросом, могло ли что-нибудь привести Эрика в чувство, кроме воссоединения с Кристиной или наилучшей альтернативы: пуля прямо в сердце.       — И что же это?       — Прошлой ночью, перед его отъездом, я получил от Филиппа пачку писем; Рауль оставил их, когда брат отослал его. Их написала Кристина Раулю, сообщая, что она не хочет иметь с ним ничего общего! — объяснил Луи. Эта новость развеяла надежды Хафиза на романтическое воссоединение Кристины и виконта.       — Должен признаться, я сбит с толку этой девушкой. Из рассказа, что я услышал, у меня сложилось впечатление, что она всё ещё любит Рауля, но после прочтения писем я в этом не уверен. Она рассказала вам о происшествии на квартире Жири?       — Она едва сказала мне два слова.       Луи продолжил рассказывать Хафизу, что видел граф Филипп. Действия, которые он описал даже деликатным языком, были шокирующими. Это не походило на Кристину, которую он узнал за все эти месяцы.       — Независимо от чувств, она теперь замужем за моим сыном, и он любит её. Я пойду на встречу с Эриком, и, если он ещё может рассудительно мыслить и я сочту это безопасным, возможно, нам придётся вернуть её ему. Боже мой, более одиннадцати человек погибли менее чем за две недели! — Лицо Луи помрачнело.       — Я уверен, что другие тела ещё не найдены, — сказал перс, покачав головой, и его ярко-зеленые глаза остекленели, как будто он что-то припоминал.       — Что думаете? Вернется ли она с ним? — спросил Луи, кивнув в сторону комнаты Кристины. — И вообще, ей небезразличен любой из мужчин?       — Я не удивлен вашим вопросом. Если только кто-то не видел их несколько недель назад в интимной обстановке их дома, это был бы логичный вопрос. Я усомнился в её привязанности к нему, когда впервые услышал о предстоящей свадьбе, но я видел их вместе в его подземном доме; они выглядели картиной домашнего счастья. Я бы не желал себе меньшего. — На его губах появилась мимолетная улыбка.       — Может, она просто охотится за самыми глубокими карманами? Или у нее есть нечто большее? — спросил Луи.       — Кристина не охотница за состоянием. — Заверил его Хафиз.       — Ей придётся доказать это мне. А пока я пройду по улице Скриб и позову его по эту сторону озера. Я буду отстаивать невиновность его жены. — Фыркнул Луи, но не слишком-то убеждённо в добродетели Кристины.       — Вы не узнаете его настроений при первой встрече. Он может не узнать вас. Или изменить его действия, если узнает. Поднимите одну руку к глазам. Вот так, — показал Хафиз. — Это единственная защита против летящего лассо. Не позабудьте об этом.       Луи глядел в ужасе и тишине и допил оставшийся кофе одним глотком.

~

      В два дня после Хафиз не расспрашивал открыто, но взглядом следил за малейшим движением, позволяя ей пережить тоску тихо: она бродила подобна тени. Он с точностью не знал, что Эрик сотворил, но, судя по её ночным хождениям, страшился услышать эту историю в такой же степени, как переживал и за её рассудок, если печаль останется только при ней.       На третий день она прервала молчание и начала рассказывать Персу о своих лишениях с Эриком после роковой встречи с Раулем. Она всё ещё была бледна, но теперь свежа. Волосы были собраны в мягкий пучок на затылке. На ней было довольно простенькое кремовое платье естественной формы. Она выглядела красивой и хрупкой.       — Ночь перед вашим приходом за мною, была из всех наихудшей. Я думаю, что боль от того, что он считал меня неверной, полностью свела его с ума. В один момент он был моим Ангелом Музыки, а в следующий — Дон Жуаном из его же сочинения. Он уговаривал меня открыть запертую дверь, затем приказывал не слушать и требовал, чтобы я держала дверь закрытой. Говорил мне ужасные вещи, которые я не в силах повторить. — Её голос оборвался шёпотом.       Он с тревогой слушал о изуверствах, через которые Эрик заставил её пройти, и пожалел её. Вина в том, что он не стал тщательно следить за парой, росла за отсутствием упрёка в её голосе.       — Мне так жаль, Кристина. Я думал, любовь к вам изменила Эрика. Я должен был заметить. Как только виконт де Шаньи узнает обо всем этом, я уверен, он увезёт вас подальше и…       — Что? — Она посмотрела на него, сбитая с толку. — Рауль причинил мне достаточно горести. Я хочу вернуть всё, как было до того, как я отправилась на ту безнадёжную встречу у Мадам. На квартире Жири.       Хафиз не поверил своим ушам. И, как ни старался, не мог закрыть рот.       — Только что я выслушал от вас самый ужаснейший рассказ. А теперь вы говорите, что хотите вернуться к монстру, который едва не убил вас? Почему вы думаете, что он не убьёт вас по возвращению?       — Это ревность заставила его совершить все эти вещи. Он не позволил мне объясниться, что у него нет причин сомневаться во мне. Это выглядело плохо. Любой сделал бы неверный вывод.       — Меня не было в квартире Жири во время инцидента, но… но, рискую прозвучать нескромно, вы были замечены, что вы… поощряете виконта к некоторым вольностям.       Его тёмная кожа скрывала румянец, но он чувствовал сильный жар на шее и лице. Она глубоко вздохнула и спокойно продолжила объяснять, как все произошло на самом деле. Ему захотелось задушить и Рауля де Шаньи, и его сплетничающего брата. Ее щёки залились краской, но она продолжила.       — Рауль сказал мне, что хотел, чтобы Эрик видел, что он меня отметил! И тогда я не поняла, что имелось в виду. А несколькими днями позже Эрик указал на то, что Рауль со мной сотворил. — Она опустила глаза. — И это свело его с ума. — Её голос окреп. — Хафиз, мне необходима ваша помощь. Эрику нужно выслушать правду о том дне. Поможете ли вы мне?       — Да. — Произнёс Хафиз с тяжким сердцем. Он взмолился, чтобы они не ошиблись в предсказании реакции Эрика и не совершили фатальной ошибки.