Гэрликграунд–Имперский Охотник

      Сидя посреди пентаграммы, Тэнебрис прикрыл глаза, с удовольствием вкушая слегка теплую яичницу с тарелки, принесенной Эридием. Посмотрев на мужчину, юноша разочарованно покачал головой. Охотник, видно, не был научен противостоять тонким и точечным манипуляциям с разумом. Конечно, у него не было подобного опыта. Вампиры, в высокомерии своём, обычно были крайне прямолинейны и грубы. Такой силе противостоять легко. Можно сказать, молодой человек был оскорблен тем, что колдун применил подобное заклинание. Или же он надеялся уничтожить только Латйорна?       Тэнебрис поморщился. Он недолюбливал эту фамилию. Любой представитель рода Даркмора ненавидел её. Древнее противостояние на основе расхождения в идеалах, не более того, но как же противно было находиться рядом с ним. К несчастью, Эридий был нужен Тэнебрису хотя бы до тех пор, пока он не найдет эльфийского воина из каравана.       Юноша нахмурился, когда проклятие колдуна постучалось в стальные стены его разума, попытавшись изменить ход мыслей и выпустить наружу страхи и дурные помыслы. Нужно было поспешить–письмена, наложенные им на комнату, не могли долго сдерживать столь мощную магию.       Встав с пола и оттолкнув ногой пустую тарелку, Тэнебрис распрямился и вдохнул. Ритуал должен быть проведён с математической точностью, иначе он выйдет слабее, чем необходимо, а это, в свою очередь, чревато смертью.       Проверив, что он стоит по центру пентаграммы настолько, насколько это вообще возможно без использования точных инструментов, Тэнебрис порезал левую ладонь кинжалом, а затем поднял её влево вверх под углом. Приложив руку с клинком в обратном хвате к сердцу, юноша широко раскрыл глаза и сосредоточил свой взгляд на одной точке. Дыхание подчинилось, став ровным и размеренным. Энергия, струившаяся в его крови, хлынула потоком, активируя пентаграмму и защитные символы.       Вдохнув последний раз, молодой человек заговорил, подчиняя силу своей воле: –"Жизнь и смерть, воплотите Врата тьмы, Имя Миркур мне станет ключом, Снакур когтем, разящим стрелу, Музыка силы взметнется волною, Темнее, темнее, темнее, Стань пламенем черным, Карающим зло, Стань пламенем мрачным, сжигающим боль, Восстань, восстань, восстань, восстань!"       Свечи потухли, тени стали чернее и гуще, а затем, словно изменив свою природу, поползли по стенам, полу и потолку. Невероятно могущественная, ужасающая сила чуть не вдавила Тэнебриса в пол, но он выстоял и усмехнулся, когда, повинуясь его воле, тени удлинились, пронзили, а в след за этим и развеяли сгусток чужеродной энергии. Влияние колдуна рассеялось, оставив после себя приятный вкус пролитой крови.       Тэнебрис сделал глубокий, наполненный ликованием, вдох и выдохнул. Хоть он недавно и покинул Апокриф, где в его руках было куда большее могущество, но даже власть над малой силой завораживала душу.       И терпкий, сладкий вкус чужой слабости. Колдун ничего не смог сделать с ним. Как же приятно было ощущать, как отсыхают чужие "руки", стремящиеся причинить тебе боль.       Забинтовав левую руку эльфийским бинтом, Тэнебрис опустился на колени и закрыл глаза.       "Нора". Именно туда доставили единственного выжившего эльфа. Нужно было узнать об этом месте как можно больше. Тэнебрис хоть и не был магом, но так же не был и слепцом.       Медленное дыхание стало ключом, а кристально чистое сознание воплотило дверь разума.       Стоя посреди идеально круглого озера, под ночным небом, украшенным полной луной и тысячью звёзд, Тэнебрис медленно пошёл вперёд. Гладь воды сама собой расступалась перед ним, пропуская своего властелина.       Достигнув полной концентрации, молодой человек дошёл до середины озера. Раскинув руки, юноша, словно колонна, всем телом упал вниз.       Падая, Тэнебрис несся по извивающимся темным коридорам, пролетая мимо миллиона дверей. Вспышки и импульсы разума изменяли его направление, указывая путь среди лабиринта дорог.       Влетев в открытый дверной проем, юноша оказался в тёмном, тусклом пространстве. Вокруг него, словно паря в воздухе, висели многочисленные подвесные мосты. Кривые коридоры из трухлявого дерева, затхлый воздух и нависающие с потолка цепи наполняли это пространство. Так вот каков след, оставленный "Норой" в информационном поле магии.       Тэнебрис холодно улыбнулся, смотря на висящие цепи и узкие коридоры, и достал кинжал.

***

      Судорожно дыша, Эридий открыл глаза. Сердце бешено колотилось в груди, руки и ноги не слушались, придавленные стальным молотом слабости. Перевернувшись на живот и сжав кулаки, мужчина с трудом встал на колени, а затем и поднялся на ноги.       Слабость. Ощущение слабости полностью захватило тело и душу мужчины. В далёком краю разума вертелись мысли о слабости. Стены, пол и потолок расплывались, словно твёрдость их форм зависела от силы Охотника.       Его внутреннему взору словно открылась скрытая, постыдная истина. Слабость– из-за неё погибли его товарищи и друзья, и именно из-за неё страдают и будут страдать жители Альвдарварда. Будь у Эридия больше ума и силы, он бы сокрушил Абеларда до того, как Магистр обрек людей на страдания.       В данный момент Охотник серьёзно завидовал магам. Вилфрид, один из волшебников Ордена Аэльдольнской башни, сетовал на то, что наследник рода Латйорн не мог владеть магией из-за наследственного проклятия, говоря о том, что в тандеме его умения и магическая сила могли бы сотворить чудеса. А ведь и правда, это мистическое искусство могло открыть глаза Эридия, недаром Тэнебрис повторял слова Вилфрида–маги видят мир по иному, несоизмеримо глубже обычного человека. Будь у Охотника столь проницательное понимание мира, он бы не упустил ни одного монстра.       Одернув себя, кнутом воли Эридий вышиб беспокойные мысли из своей головы. Сейчас нужно сосредоточиться на Охоте.       Вслед за этим Охотник поднялся с пола и осмотрелся, первым делом узрев Тэнебриса, сидящего неподалеку. Именно в тот момент, когда Эридий взглянул на него, юноша резко открыл свои зелёные глаза и, нарочито расслаблено потягиваясь, встал.       Взглянув на мужчину, молодой человек направился к двери и, даже не обернувшись, произнес: –Мы должны успеть до того, как колдун подготовит ещё одно проклятие.       Покачав головой, Эридий поспешил за юношей, бросив вдогонку несколько слов: –Успеть что?       Но Тэнебрис, казалось, не слышал его. Следуя за ним, Эридий в очередной раз сетовал на то, что ему довелось оказаться в компании такой странной личности.       Спустившись вниз по лестнице, Охотник увидел мертвенно тихий зал таверны. Повсюду лежали бледные, исхудавшие и иссушенные люди, на чьих лицах был написан ужас.       Узрев их, мужчина вспомнил о том, как Тэнебрис сообщил ему, что и посетители таверны попали под проклятие колдуна. Осознание того, что он не смог помочь им, терпким ядом проникло в его душу.       Усилием разума Эридий обуздал и загнал вглубь жуткое, раскаленное огнём праведного гнева, негодование и, тяжело вздохнув, обратился к Тэнебрису: –Куда ты ведёшь нас на этот раз?       Двигаясь легко и непринуждённо, словно танцуя странный, ужасающий танец, юноша прошествовал мимо многочисленных трупов, но остановился и оглянулся. –Я полагаю, что лучше всего будет ответить на твой вопрос. Так слушай же–мы идём к магу, чтобы получить у него защиту от последующих попыток колдуна уничтожить нас. Это поможет мне освободить пленного эльфа и станет подспорьем в твоей Охоте.       Вслед за этим, не дожидаясь согласия Эридия, Тэнебрис открыл дверь и вынурнул на улицу.       Вновь загнав сожаления и грусть в глубину своего разума, Охотник покачал головой и, осторожно обойдя тела посетителей таверны, вышел наружу.       Ступив на неровные камни городской брусчатки, Эридий поежился. Небо посерело, и чёрные, словно скалы, до ужаса странные тучи сгустились над городом. Закапал лёгкий, но острый, подобный тысяче мелких игл, дождь.       Петляя по узким улочкам вслед за Тэнебрисом, Охотник удивлялся своим мыслям и образам, предшествущим его колдовскому сну.       Мог ли он раскрыть предательство Абеларда, прежде чем тот уничтожил его братьев и друзей. Возможно ли было спасти их? Тогда он, пожалуй, использовал все свои силы и знания.       Да, у него не хватило силы, но можно ли было судить себя, человека, в том, что он был по-человечески слаб? Конечно же, Эридию хотелось быть сильнее, но где положен предел? Не достиг ли он его? Ведь Охотник был одним из сильнейших воинов Ордена.       Тем не менее, даже предполагая, что видения были частью заклинания колдуна, Эридий вновь и вновь возвращался к ним. Весь его самоконтроль и воля не могли справиться с колющим, грызущим чувством. Он понимал, что не должен позволять эмоциям взять верх, особенно сейчас, во время Охоты на опасного и аморального колдуна, но ничего не мог поделать с собой.       В скором времени странствие по узким улочкам и прямым улицам окончилось. Эридий и Тэнебрис стояли у небольшого двухэтажного здания. Дубовая, окованная железом дверь; толстые стекла; стены, сложенные из крепких, точно выточенных камней; красная, плотная черепица– все указывало на то, что хозяин дома не бедствовал и был достаточно богат, чтобы содержать подобное здание.       Особое внимание Эридий уделил деревянной табличке, висящей над дверью. На тёмном дереве белым мелом была изображена книга на фоне пентаграммы, окруженной двадцатью четырьмя рунами.       Как знал Охотник, чаще всего маги жили в городах и деревнях для того, чтобы оказывать свои услуги местным. Многие из них имели два дома– одним из них была мастерская, в которой волшебник принимал клиентов, вторым– тайное жилье. Истоком этому послужила древняя Охота на магов. Когда-то магия была подвластна лишь девяти великим родам, но затем Ферапонтис, первый Император Второй Империи, посредством особого колдовства распространил магию среди всех людей, дав каждому право владеть ей. Вслед за этим, поскольку волшебство стало доступна многим, на земли Империи обрушилось множество злодеяний и случайных магических происшествий. Тогда народ взбунтовался, и многие волшебники пали от вил и кос бунтующих толп. С тех пор маги и приобрели привычку иметь два дома.       Больше всего Охотника удивляло, как Тэнебрис нашёл дом волшебника в абсолютно незнакомом для себя городе. При всех навыках Эридию зачастую приходилось нелегко в чужих городах, но у этого молодого человека без труда получилось отыскать нужное место за столь короткое время.       Отринув сторонние мысли, Эридий сосредоточился на том, что делал Тэнебрис.       Постояв несколько секунд, юноша постучал в дверь, затем подождал, постучал вновь, помедлил и постучал третий раз.       Окованная железом дверь отворилась. На пороге стоял невысокий, слегка полноватый мужчина средних лет, одетый в длинную синюю мантию, красную тунику, тёмно-синие штаны и кожаные туфли. Его круглое лицо, жиденькая бородка и поседевшие короткие волосы создавали впечатление престарелого учёного, а не облеченного невероятной силой волшебника.       Эридий взглянул на мага, затем перевёл взгляд на Тэнебриса и уже было собирался обратиться к волшебнику, как вдруг, буквально за мгновение, мир вокруг словно потеменел.       Перед его взором стоял все тот же Тэнебрис, но теперь от него исходила ужасная, пугающая аура. Казалось, бросив лишь один взгляд на его облик можно было порезаться. Жуткое ощущение близкой угрозы и гибели, пролитой крови и разложения ударило во все органы чувств. Сейчас он чувствовал себя зайцем перед стаей волков. Ощущал себя добычей. Охотник словно стоял перед страшнейшим врагом человечества, куда более страшным, чем вампиры или круоры. Все естество Эридия кричало об опасности и, к удивлению мужчины, требовало от него бежать. Бежать, как можно скорее бежать от этого ужасного существа!       Весь мир поблек, окружение потеряло форму и чёткость и лишь один Тэнебрис не утратил своего ужасного лика. Не изменившись ни в чем, он, тем не менее, был самым пугающим, что видел Охотник за всю свою жизнь.       Более не подчиняясь разуму, тело подействовало само. Схватив рукоять шпаги, Эридий обнажил клинок и попятился.       Отойдя на некоторое расстояние, Охотник, не спуская глаз с Тэнебриса, постепенно стал осознавать, что его страх утихает. Сердцебиение, дыхание–все вернулось в норму. Руки перестали дрожать, а колени–подкашиваться.       Вытерев пот со лба, Эридий моргнул и неожиданно для себя чуть не осел на брусчатку, но удержался и присмотрелся к черноволосому юноше.       Стоя над упавшим волшебником, Тэнебрис вновь стал таким, каким был прежде. Железная воля, хладнокровие и властность все ещё были при нем, но незримая аура ужаса испарилась, словно её и не было.       Наклонившись над лежащим, постанывающим от страха волшебником, Тэнебрис что-то прошептал ему на ухо и помог подняться.       Оступаясь, чуть ли не падая, маг убежал вглубь дома. Через несколько минут он вернулся и передал юноше три железных амулета, несколько раз испуганно поклонился и захлопнул дверь.       Ошеломлённо наблюдая за происходящим, Эридий пытался понять, что именно так сильно испугало их. Страх был настолько силен, будто бы и не было ни тренировок, ни многих лет противостояния многочисленным ужасам этого мира.       Обернувшись, Тэнебрис взглянул на обнаженную шпагу и слегка приподнял бровь. –Что с тобой? Ты словно увидел пучины Корхиды       Эридий покачал головой, услышав богохульное имя обиталища демонов, и присмотрелся к юноше. Тот, в свою очередь, взглянул в глаза мужчины. Взгляд его приковывал к месту, но Охотник преодолел собственную бурю чувств и цепи мистических глаз и, вдохнув, убрал шпагу в ножны, а затем обратился к Тэнебрису: –Хватит. Я хочу знать, что происходит и что ты творишь. Что за ужас веет от тебя? Почему он настолько велик, что может пронзить даже меня?       Юноша слегка наклонил голову вбок, отчего стал похож на кота, увидевшего добычу. –Интересно...Это не должно было подействовать на тебя. –Почему же? И что это вообще было? –Это была особая способность, действующая только на магов. Она является проявлением власти Великих магических родов Гэрликграунда. Не знаю, почему она подействовала. Наверное из-за того, что ты являешься наследником рода Латйорн, магия и избрала тебя своей целью.       Эридий закрыл глаза и в который раз за день тяжело вздохнул. Внезапно на него навалилась невероятно сильная усталость. Малые, но многочисленные раны, видения мертвых товарищей и сверъхестественный ужас Тэнебриса утомили его тело, разум и душу.       Вслед за усталостью пришла иная мысль. Слабость. И вновь он не мог сдержать череду событий, не прогнувшись под их тяжестью. Осознание этого укололо сердце и разум, темным пятном возлегая на его сознание.       Эридий сосредоточил всего себя в единственном порыве–найти силы, необходимые для Охоты.       В сознании тотчас возник символ солнца. Всех Охотников обучали управлять собственным разумом и телом посредством образов, связанных с различными состояниями. Они словно давали команду всему телу, помогая Охотнику хотя бы на время преодолеть ограничения человеческой плоти.       Освещая душу, тело и разум, символ солнца облекал Эридия–светило стало его сердцем, лучи же растекались по всем кровеносным сосудам. Невероятно сильная и могущественная энергия омывала Охотника, возвращая силы и способность сопротивляться невзгодам.       Открыв глаза, он посмотрел на Тэнебриса. Юноша не гнушался запугивать людей и идти по головам. Даркморец привёл их в таверну, хотя знал, что это поставит под угрозу обычных людей. А знал ли?       С другой стороны, Тэнебрис наверняка не мог знать, что колдун применит столь массовое заклинание. Да, он идёт на крайние меры, но, пока это не переходит границы и служит Охоте, Эридий мог стерпеть это. –Хорошо, что ты нашёл защиту для нас,–обратился Охотник к юноше,–но больше не впутывай в это дело простых людей, даже если они маги. Ты присоединился к Охоте, и я собираюсь провести её по всем правилам. И перестань запугивать людей.       Тэнебрис слегка качнул головой и серьезно посмотрел на мужчину. –Этот маг принадлежал к далёкому отвлетвлению рода Даркмора. Я имел полное право войти и попросить что угодно–таков закон. Старый книжник, конечно же, стал бы торговаться, но мне показалось более чем уместным проявить свою власть и, скажем, поторопить его. –Неужели таковы законы магов? –Да. Ты тоже можешь использовать эту часть наших правил. Даже лишившись магии, род Латйорн является прародителем многих малых магических родов. Они многим обязаны вам. Каждый маг владеет определённой территорией вместе с местами силы и иными магическими вещами. В Альвдарварде это право исходит из того, какими землями владели изначальные Великие рода. У каждого из них есть свои отвлетвления, поэтому иногда мы отдаём часть земель Малым родам, как своим вассалам. Фактически, я владею этой землёй с магической точки зрения, поскольку этот волшебник, наблюдающий за городом, является моим подчинённым.       Это несколько успокоило Эридия. Если даже подобное взаимодействие, хоть и вышло крайне резким, но было в рамках законов магического общества, значит, Тэнебрис все же следует некоторым правилам, хоть и использует их себе во благо.       Несомненно, Охотник понимал ситуацию. Хоть Тэнебрис, мягко говоря, казался ему странным и подозрительным, мужчина был не из тех, кто обращает внимание лишь на плохие стороны человека. Более того, Эридий осознал, что начинает уважать юношу. Его стальная воля и интеллект позволили им выжить и овладеть ситуацией. Молодой человек явно был прирожденным стратегом. То, что Тэнебрис вообще решил присоединиться к Охоте, показывало, что хотя бы в деле защиты Альвдарварда они были едины. Пока что Эридий в достаточной мере мог контролировать его поведение и способы. Молодой человек из Даркморы был могущественным союзником, в некоторой мере подходящим под стандарты Эридия. То, что он решил испугать мага, закончив дело быстрым способом, скорее всего было продиктовано его пониманием ситуации. Кто знает, когда Колдуну взбредет в голову вновь околдовать их очередным проклятием? Так или иначе, в своей оценке Тэнебриса Эридий не собирался следовать лишь негативным чувствам.       Так бы и веял ветер его мыслей, но в определенный момент Эридий осознал, что даже не знает, чем именно является так называемая "Нора", куда в данный момент направлялся их дуэт. Подумав, Охотник не смог вспомнить о чем-то подобном, поэтому не преминул спросить об этом Тэнебриса: –Не мог бы ты рассказать мне о том, что из себя представляет это "Нора"?       Пробираясь по узкому коридору, юноша поправил капюшон и остановился, оглянувшись на Эридия. –Вот теперь я, пожалуй, вижу в тебе Охотника. Хорошо, что ты спросил. Знаешь, когда я слышу про ваш Орден, то начинаю задумываться о кое-чем. Скажи, что члены вашей организации думают насчёт бандитов и прочих подобных людей? Понятное дело, по возможности вы стремитесь передать их в руки правосудия или убить. Но не закрывают ли Охотники в большинстве случаев глаза на подобное? Ведь преступность тоже вредит обществу не меньше, а то и больше вампиров, оборотней и прочих чудовищ. Но почему-то вы не охотитесь на них. Почему?       Эридий задумался. Казалось бы, простой вопрос, ответ на который был очевиден. Тэнебрис проверяет его? В таком случае нужно было ответить хоть что-то. –Каждому свое дело. Иногда мы охотимся и на преступников, но суть нашей работы состоит в разделении зла человеческого и иного. Охотники мешают монстрам управлять людьми или уничтожать их. Для контроля над преступностью есть иные структуры. Орден же контролирует влияние того, что стоит за пределами человеческих возможностей. Конечно, мы не можем справиться со многими из них, но ведь на это у человечества есть маги. Если же мы будем отвлекаться на преступность, то не останется времени и сил на монстров. –Разве тебе никогда не хотелось сорваться и пойти убивать преступников вместо тех же вампиров?–спросил Тэнебрис.–Их проще выследить и проще уничтожить. —Хотелось и, иногда, я и правда помогал той же Страже расследовать наиболее запутанные и кровавые дела. Но я знаю свои обязанности. –Прекрасно. Значит, "Нора" тебя не сломает. Кстати, о ней– это центр всего криминального мира южных регионов Альвдарварда. Настолько ужасное место, что его отражение в системе магии просто истончает жестокость и боль. Советую помнить о нашей цели и не вмешиваться во всякие ситуации.       Эридий кивнул. На самом деле он был рад, что их действиями руководит Тэнебрис. Начиная с самого возвращения из Апокрифа Охотник чувствовал, будто всё идёт крайне хаотично, словно он сам кубарем скатывается с горы. В череде событий Эридий не успевал обдумать обстановку или составить план действий. Они постоянно куда-то бежали, с кем-то сражались–во всем этом хаосе только Тэнебрис был островом хладнокровия и спокойствия. Эридий и сам удивлялся куда делось его собственное умение держать ситуацию и самого себя в руках. Судя по всему, события той ночи и Апокрифа несколько подкосили его самообладание. Необходимо было поскорее вернуть самоконтроль, если он не хотел стать жертвой обстоятельств.       Следующей в череды дум стала мысль об эльфийском воине. Эридий мало что знал о полулегендарных воителях высшего народа. Их было мало, но каждый из них стоил пяти, а то и десяти человеческих воинов. По крайней мере, так они были описаны в исторических хрониках всех трех войн, в которых эльфы принимали участие.       Хуже всего было то, что сами эльфы не слишком хорошо относились к людям. К сожалению Эридия, на то были свои причины.       В далёкой древности люди пришли в земли за пределами самого региона Гэрликграунда. Отвоевав у эльфов большую его часть, великие народы заключили мир. Увы, он продлился недолго– Спустя два столетия человечество забыло о договоре и напало на эльфов. И, хоть с того времени и прошло уже более четырёх тысяч лет, высший народ не забыл ни удара в спину, ни ужасов войны.       Конечно, они должны освободить воина. Проблема была в том, что эльф вполне может отказаться помогать им в Охоте на колдуна. Он имел на это полное право, но в подобной ситуации, когда Эридий не мог обратиться к властям, каждый потенциальный союзник был на счету.       Итогом скитаний по улицам, переулкам и дворикам стала небольшая, узкая улочка. Покосившиеся домики, закрытые ставни и грязная, загаженая мостовая послужили Охотнику подтверждением его догадок. Рука об руку с криминалом жила бедность.       Одновременно с этим, словно в подтверждение мыслей Эридия, из улочки вдалеке выбежала женщина, одетая в бедное платье и фартук. На её круглое лицо пала тень беспокойства и страха. Пробежал некоторое расстояние, женщина оперлась о стену и тяжело задышала.       Присмотревшись, Охотник увидел, что она хромает. На тонких руках, в которых горожанка сжимала матерчатую серую сумку, виднелись фиолетовые расплывы.       Эридий нахмурился, когда увидел, как из-за поворота, откуда несколько секунд назад выбежала испуганная женщина, вышло пятеро мужчин.       Худые, костлявые оборванцы во главе с высоким и внушительным мускулистым амбалом взглянули на женщину и направились вниз по улице.       Охотник внимательно присмотрелся. Простая, потрепанная и бедная, просторная одежда серых и чёрных цветов. Сумки, множество карманов. Шрамы на руках, особенность походки и выражения лиц– абсолютно все указывало на то, что каждый из этой группы был отпетым головорезом.       Эридий порывался взяться за шпагу, но внезапно его кисть оказалась зажата в стальную хватку Тэнебриса. –Не вмешивайся,–процедил сквозь зубы юноша.–Мы не должны привлекать лишнее внимание. И ты, определённо, не мог так быстро восстановиться после боя с круором и проклятием Колдуна. У тебя сейчас нет сил, чтобы противостоять этим выродкам.       Эридий сделал маленький, едва различимый шаг назад и вырвал руку из захвата Тэнебриса, но затем остановился.       А ведь он был прав. Хоть Эридий и восстановил часть своих сил, уверенности в том, что он сможет одолеть этих бандитов, у него не было. Более того–рядом находилось это проклятое сборище–"Нора". К ним вполне могла прибыть подмога.       А ведь он мог и умереть от пущенной в спину стрелы. Тогда Эридий не сможет ни покарать Колдуна, ни защитить людей. И уж тем более он не будет способен восстановить свой Орден. Погибнув здесь, в случайной схватке, Охотник подвергнет тысячи людей опасности. Конечно, Эридий был опытным воином, но сейчас, после тяжелого поединка с круором и борьбы с проклятием колдуна в бою против пятерых жестоких, привыкших к кровопролитию и грязным трюкам, бандитов, он мог и проиграть. Слова Тэнебриса казались все более логичными.       Вопрос был в том, что именно он должен сделать. Было ясно как день, что головорезы могут сотворить с той женщиной. Но должен ли Эридий вмешаться, если хочет выжить?       Рассуждая, он возлагал на весы разума все плюсы и минусы. С одной стороны, Эридий был обязан спасти эту женщину, но так же осознавал и риск. Имел ли Охотник право подвергнуть опасности жизни всех жителей города? Погибни он здесь, и некому будет одолеть Колдуна.       Это терзало Эридия, разрывая его изнутри. Он не мог, просто не имел права не спасти женщину, но и не должен был умереть.       Взглянув на Тэнебриса, Охотник вновь погрузился в размышления. Согласиться ли он помочь? Стоило попробовать. –Пожалуйста, помоги мне спасти эту женщину.       Слегка пожав плечами, юноша ответил: –У нас есть цель. Не вижу смысла отклоняться от неё. А сражение привлечёт внимание. У местного криминала наверняка есть свои дозорные. Хочешь сразиться со всей "Норой"?       Эридий не был удивлён подобным ответом. Поразмыслив пару секунд, он решил надавить. –Ты не понял. Я в любом случае попытаюсь её спасти, вне зависимости от того, получу ли твою поддержку.       Тэнебрис раздраженно вдохнул через нос и ответил: –Так уж и быть. Задержи их, а я подберусь сзади.       После этого юноша юркнул в ближайший переулок и исчез в полутьме.       Вслед за этим Эридий медленно пошёл вперёд. Пройдя мимо хромающей женщины, он приблизился к группе бандитов, встав посередине узкой улицы. –Почему вы гонитесь за этой женщиной?–спросил Охотник. Одновременно с этим, навострив все зрение, слух и обоняние, Эридий сосредоточился на бандитах. Один из них слегка хромал, второй был сильно пьян, третий тяжело дышал, словно ему не хватало сил даже для того, чтобы преследовать горожанку. Лишь бугай и еще один, стоящий рядом с ним, представляли настоящую угрозу.       Эридий был слегка удивлён, что с самого начала не заметил этого. Сейчас он был уверен, что сможет одолеть их.       Самый мускулистый и высокий из них подошёл ближе, остановившись в нескольких шагах от Эридия. Он явно был сильнее, и к тому же возвышался над Охотником на целую голову, при том, что последний был выше среднего роста. В его исступленном взгляде было заметно удивление. Кажется, бугай не привык к тому, что кто-то оказывал ему сопротивление. Посверлив Охотника взглядом, он насупился и ответил низким, прокуренным голосом: –Её муж не платит за дом. Мы пришли забрать плату по приказу Кривого Джона. Уйди с дороги.       После этого он замолк, видимо, ожидая, что это убедит Эридия отступить. А Охотник, в свою очередь, понимал, что не сможет заставить того отказаться от своих планов. Но все равно нужно было потянуть время. –Да? Не знал, что арендную плату собирает Кривой Джон.       Бугай ещё сильнее нахмурился. –Мужик, свали отсюда, иначе Кривой Джон тебе руки ноги поотрывает и будешь просить милостыню с бедняками на главной площади. –Насколько я понимаю, кривого Джона здесь нет. А ты здесь, прямо передо мной, во плоти. Почему бы тебе не вернуться к Джону и не сказать, что она заплатит позже, когда у неё появятся деньги?       Сказав это, Эридий отступил на несколько шагов так, чтобы встать в более узком месте. Теперь на улице с трудом могли уместиться лишь трое в ширину.       Бугай, видимо, осознал намерение Охотника и кивком головы указал своим подчинённым на мужчину. Трое из них вышли вперёд, обнажая короткие мечи и дубинки.       Эридий не зря отступил. Бандиты могли напасть на него лишь втроём, да и, к тому же, буквально стоя плечом к плечу, сильно мешали друг другу.       Обнажив шпагу, Эридий правым боком повернулся к бандитам, скрывая за спиной длинный, широкий кинжал.       Сосредточив внимание на всем своём теле, Эридий представил солнечные волны, с невероятной скоростью протекающие по его рукам и ногам. Внимая привычной команде, конечности наполнились яркой, живительной энергией.       Метнувшись к противнику с левой стороны улицы, Охотник пнул хромающего бандита в больное колено. Послышался хруст, головорез пошатнулся, но через мгновение соскользнул вниз, когда кончик шпаги пронзил его сердце.       Вытащив клинок из падающего тела, Эридий отскочил назад, уходя от удара окованной железом дубины.       Сделав несколько выпадов, Охотник заставил противника посередине отступить, но сразу же метнулся вправо, проскальзывая под мечом второго разбойника.       Отступив на несколько шагов, Эридий взглянул на бугая и его ближайшего сподвижника. Те не спешили бросаться в бой, оценивая ситуацию так же, как и сам Охотник.       Вытянув правую руку, Эридий ударил в сторону головореза с мечом, заставляя его держаться на расстоянии, и тотчас сделал резкое движение кинжалом в левой, отклоняя дубину бандита слева.       Следующие мгновения Охотник отступал, отбивая выпады малого меча и дубинки, попеременно работая длинной шпагой и более коротким кинжалом.       Бой близился к концу. Эридий не забыл о том, что один из них его противников был пьян, а второй, ослабленный болезнью, тяжело дышал, запыхавшись. Сам же Охотник, к своему удивлению, был полон сил.       Уйдя вперед и влево ближе к стене переулка, мужчина встал так, чтобы один из бандитов находился между ним и вторым разбойником. Шпагой откинув дубину в сторону, резким движением кинжала Охотник перерезал пьянице горло.       Ещё до того, как упал его предыдущий противник, Эридий шагнул вперёд, ударив своим клинком по руке третьего, державшей меч, и пронзил его грудь острием шпаги.       Выдохнув, Охотник взглянул на оставшихся двух. Всего за полминуты он убил приспешников, посланных ими в бой. Мускулистый и высокий бугай слегка оскалился. Его приспешник–низкий и горбатый бандит, с опаской взглянул на своего предводителя и, получив короткий кивок, повернул назад и направился в сторону низких двойных дверей ближайшего здания, но, не пробежав и пары метров, упал, захлебываясь кровью из пронзенного метательным ножом горла.       Из переулка позади бугая вышел Тэнебрис. Быстро оглядев поле боя, он встретился глазами с предводителем бандитов и, на удивление Эридия, направился прямо к нему, на ходу доставая бумагу с печатью.       Остановившись неподалеку от головореза, Тэнебрис, над которым амбал возвышался ещё больше, чем над Эридием, вытянул руку с бумагой вверх, тыча ею в лицо бандита.       Увидев её, бугай побледнел и оступился. Тэнебрис же выпрямился и слегка приподнял подбородок, принимая наиболее величественный вид. –Как ты смел поднять руку на слуг нашего господина?       Съежившись, бандит что-то промямлил и отшатнулся от Тэнебриса. Тот же, в свою очередь, шагнул вперёд и тихо прошипел: –Хочешь жить– скажи, где находиться пленник. Нам поручено вызнать информацию, нужную нашему господину. –Она...она на территории Кривого Джона, на нижних уровнях.       Согнувшись, бандит попытался изобразить нечто, похожее на поклон и отойти, но Тэнебрис не позволил ему сделать этого.       Двумя быстрыми ударами кулака в горло он заставил бугая склониться. Затем юноша скользнул вперёд, становясь рядом с бандитом. Резкое и короткое, почти незаметное движение рукой возымело большой эффект. Истекая кровью из небольшой раны на шее, бугай рухнул на брусчатку.       Затем, как ни в чем не бывало, Тэнебрис прошёл мимо Эридия, на ходу убирая бумагу в складки плаща.       Глядя на мертвых головорезов, Охотник покачал головой. Если эта бумага имеет подобную власть и Тэнебрису даже удалось выдать себя за слугу таинственного хозяина, которым наверняка был Колдун, юноша мог бы заставить их не трогать женщину. Но он предпочёл убить их. Данный момент, определённо, был не лучшим для выяснения отношений, но все же Эридий окликнул Тэнебриса, направляющегося в сторону низких двойных дверей. –Эта бумага дала тебе власть над ними. Почему не прогнал их, почему не заставил оставить в покое ту женщину?       Юноша остановился и, не оглядываясь на Эридия, хладнокровно произнес: –Таким людям незачем жить. По закону я вполне имел право избавиться от них. Почему ты задаешь этот вопрос, если сам убил троих?       Эридий задумался. Он почти не испытывал жалости к убитым бандитам. Охотник смирился с тем, что головорезов пришлось убить, но то, как это сделал Тэнебрис, казалось ему жестоким. У Эридия не было доказательств, но ему чудилось, что юноша получал удовольствие от убийств. Охотнику это было не по душе.       Мужчина не знал, что ему думать о Тэнебрисе. Именно в нем ярче всего сочетались как хорошие, так и плохие черты личности. Кое-что, наравне с получениеи удовольствия от убийства, мешало ему воспринимать Тэнебриса. Конечно, Эридий понимал, что, учитывая решимость и твердость юноши, в этом не было никакого смысла, но все же заговорил: –Ты соврал. Ты сказал, что если он хочет жить, то должен будет рассказать тебе, где находиться пленник. Затем ты убил его,–Охотник возвратил клинки в ножны и встал, смотря юноше прямо в глаза.–Мы дворяне. Наша сила в чести и в клятвах, которые мы даём.       Тэнебрис последовал примеру мужчины и вернул ему взгляд. В слегка прикрытых зелёных глазах не отражалось ни единой эмоции. Взглянув на лежащее тело, юноша слегка улыбнулся лёгкой, жестокой полуулыбкой. –Он был нашим врагом, а так же врагом людей. Клятвы, данные таким отродьям, не имеют силы. Клятву можно дать только равному себе. –Но ведь ты мог бы и не давать ему клятву. Когда ты нарушаешь собственное обещание или врёшь кому-то, то теряешь собственную силу и суть. Тем самым ты просто входишь в конфликт с самим собой. Когда люди обманывают друг друга, то ложь становится ядом, отравляющим нашу силу.       Тэнебрис отошёл от Эридия и слегка прикрыл грудь и руки полами плаща. Охотник вспомнил, что юноша каждый раз вставал в подобную позу, когда они спорили о чем-то. Он словно готовился атаковать или защищаться. –Ты ведь тоже врёшь и обманываешь монстров, когда охотишься на них. Чем чудовище отличается от бандита? По мне так, подобные люди даже хуже.       Охотник моргнул. Слова Тэнебриса затронули его душу. Что-то тёмное внутри колыхнулось, соглашаясь со словами юноши.       Отбросив это чувство в глубину своей сущности, Эридий серьезно взглянул в глаза Тэнебриса и ответил: –Я ни разу не убивал того, кому пообещал жизнь. Лучше бы ты убил его без всяких слов.       Отвернувшись, Эридий бросил взгляд на низкие, покосившиеся двойные двери из прогнившего тёмного дерева. Что-то подсказывало, что его ждало тяжёлое и изнуряющее путешествие.