Гэрликграунд–Имперский Охотник

      Старое солнце и луна, коронованные самим законом природы, вальсируют в своём нескончаемом танце, освещая древнюю, омытую кровью землю. Багровыми цветами расцветают интриги и ложь, но сгорают в пламени отваги и преданности лишь затем, чтобы вновь возродиться из пепла людских надежд и амбиций. Смертные расы ведут войны и созерцают мир, построенный на слезах и костях. Энергия омывает вселенную, подчиняясь бесконечному циклу. Солнце и луна сменяют друг друга.       Гэрликграунд— древняя земля на материке Мэтра. Окольцованная скальной грядой, с незапамятных времен она служила пристанищем бесчисленному множеству народов, рас и культур. Многих человеческих ученых столь странное расположение гор наталкивало на мысль о вмешательстве магии, но подтверждения этому нет—история стара и загадочна, а древние эльфийские чародеи отнюдь не отличаются разговорчивостью.       1870 год по имперскому календарю. Великая и, как думалось многими, вечная Империя Ферапонтис, оплот человечества, раздроблена. Два столетия назад гражданская война положила конец великой державе. Ее наследником стало небольшое государство Альвдарвард, что расположилось в самом сердце имперских земель. Потеряв единство, каждая страна, некогда входившая в состав великой державы, утратила и благополучие. Тёмные и извращённые существа, нагоняющие страх одним только своим существованием, расползлись по всем землям людей, сея хаос и страх       Дэзкова– страна болот, туманов и мрака. Задолго до Империи, король-маг Ригвелкрос с помощью заклинания связал погоду в стране со своим настроением. К сожалению, состояние его разума оставляло желать лучшего. После смерти тирана королевство окутал вездесущий, непроглядный туман, сопровожающийся бесконечными ливнями и наводнениями.       В небольшом городке на границе с Альвдарвардом, в тёмную и по обыкновению дождливую для Дэзковы ночь должно было произойти нечто, в очередной раз подтверждающее превосходство человеческой воли над неестественным и ужасным.       Спящие спокойным и умиротворенным сном жители даже не знали о происходящем в храме Ульера. Казалось, что в эту странную и холодную ночь ни одна живая душа не решится преодолеть кладбище и вступить в церковь. Под сводами величественного здания, что хранило в себе частичку божественной силы, ныне властвовала лишь кровь и тьма.       У алтаря Ульера, чьим символом было сияющее солнце, лежал жрец в белоснежных одеяниях. Священник распростёрся в луже собственной крови, на шее его были заметны следы от двух проколов, а на лице– неестественно гневное выражение. Подобно щупальцам морского чудовища, кровь разлилась по холодному каменном полу у алтаря Ульера, словно насмехаясь над бессилием доброго бога, что не в силах был уберечь своего последователя.       Но не один мёртвый священник находился в храме Ульера в эту ужасную ночь. Церковь полнилась людьми. Бывшие городские стражники стояли плечом к плечу с лесными охотниками, в то же время хитроумные детективы дискутировали с упорными исследователями. Даже благородные воины терпели уличных бродяг. На одеждах виднелись символы людских богов, а лица выражали лишь непоколебимую решимость.       Из всех них выделялся крепкий мужчина. Седые волосы, многочисленные шрамы и тяжёлый взгляд. Больше полувека борьбы и тягот не сломили его– он ничем не отличался от своих подчинённых. Магистр Абелард был главой Ордена Охотников Аэльдольнской крепости. Когда Великая Империя, занимавшая весь Гэрликграунд, канула в лету, немногие нашли в себе силы противостоять ужасу нечестивых созданий, распространившихся после войны.       Падая через круглое окно на потолке, лунный свет лился на Абеларда и повергнутого жреца. В свете луны священник, на чьём лице застыло неестественное и ужасно яростное выражение, казался ещё страшнее.       Магистр поднялся с колен, пробормотав последнюю молитву за осквернённую душу жреца и повернулся к стоящим в храме. Его братья и сестры, его подчинённые– столь отважные и решительные. За многие годы борьбы и потерь он не смог привыкнуть к осознанию жестокой и страшной истины их жизни— из следующей схватки со тьмой каждый из них может не вернуться.       Абелард одёрнул себя– как самый мудрый из них, он не мог позволить себе слабость. Не зря же на его плечах покоился белый плащ Магистра Ордена. Своим опытом и знанием он должен был провести людей через тьму к свету.       Направляя свои стопы к дальнему концу церкви, Магистр то и дело замечал, как охотники кивком или лёгким поклоном с уважением приветствуют его. Их было больше, намного больше, чем он ожидал увидеть. Многие прибыли со всех концов бывшей Империи, желая присоединиться к Абеларду в священной охоте. Но не Магистр стал причиной такого энтузиазма со стороны охотников.       Миновав большую часть церкви, Абелард остановился у последней колонны, находившийся неподалёку от выхода из здания. На подоконнике у витражного окна сидел один из его самых преданных охотников. –Доброй ночи вам, Магистр Абелард. Надеюсь, поездка прошла спокойно? Я рад, что сюда прибыло столько наших братьев, видимо, удача улыбается нам. Охотник повернулся к нему и Магистр невольно улыбнулся, приветствуя своего ученика и друга.       На вид Эридию было не больше тридцати пяти лет. Несколько выше среднего роста, он был атлетически сложен и достаточно ловок, чтобы выжить в противостоянии с вампиром или оборотнем. Каштановые волосы немного ниже серидины шеи, разделённые ровным пробором. Овальное лицо с правильными чертами, изогнутнутыми бровями и изящным ртом внимательному наблюдателю могли бы указать на аристократическое происхождение. Прямой лоб, большие и широкие, живые глаза серо-голубого цвета светились чистым разумом. Изящная эспаньолка с усами добавляли утончённости. И даже шрам, проходящий от левой скулы к уголку рта, не мог обезобразить этого человека. Одет он был в чёрный плащ-пальто и жилет, скрывающие кольчужную рубашку, а так же чёрные штаны и высокие сапоги. Правую руку его защищала латная перчатка, плавно переходящая в полноценную защиту, состоящую из наручей и наплечника.       Было в нём нечто странное, притягивающее людей. Несмотря на то, что в Ордене он имел репутацию милосердного чудака, братья и сестры не по крови, но по делу любили его. Абелард покачал головой. —Я не ожидал, что столь многие откликнутся на мой зов. Думается мне, что это ты приложил к этому свою руку, не так ли? Его ученик несколько помрачнел и взглянул на луну, чей свет мягко лился на Охотников в здании и создавал странное, таинственное ощущение. –Да, Магистр– в спокойном взгляде Эридия проскальзовало беспокойство.–Думаю, нам не стоит недооценивать вампиров. Наши братья долгое время наблюдали за этой территорией, и из полученной информации мне удалось сделать некоторые, к несчастью, неутешительные выводы. Именно поэтому я и осмелился проигнорировать ваши суждения и позвать всех тех, кто сегодня собрался под этими сводами, чтобы присоединиться к Охоте. Ваша мудрость достойна доверия, но думаю, что излишняя осторожность нам не помешает.       Словно юнец, опасливо приоткрывающий страницу книги с запретным знанием, Магистр Абелард осторожно и медленно читал Эридия своим внимательным взором. Охотник уважал Магистра Абеларда, однако каждый раз невольно содрогался, испытывая неуверенность и беспокойство при подобной проверке.       Этот взгляд был знаком Эридию с самого детства, ведь именно Абелард, мудрый Магистр Ордена Охотников Аэльдольнской крепости, приходился ему приёмным родителем.       Его настоящий отец, граф Латйорн, был опытным дипломатом и, к сожалению, обладал редким для Альвдарварда качеством– честью.       В отличие от многих дворян своей родины, граф отличался острым умом, дальновидностью и истинным стремлением к процветанию Альвдарварда. К несчастью, среди многих действия графа нашли отнюдь не положительный отклик. В злополучный день, когда благородный аристократ устроил праздненство в честь девятилетия сына, имперский барон во главе отряда рыцарей разгромил обитель семьи Латйорн. Очевидно, что подобное действие было подкреплено ложными обвинениями, но опровергнуть их было некому. Даже Абелард не смог наказать подлеца– ходили слухи, что барон был марионеткой кого-то свыше, ведь у большинства знатных людей политика графа Латйорна вызывала лишь отвращение.       Будучи старым другом графа, Абелард твёрдо вознамерился помочь Латйорну и в ночь ужасной резни вывез девятилетнего Эридия из замка его отца. Последующее десятилетие Магистр стал наставником для юного наследника древнего рода. Эридий жил и рос среди Охотников Аэльдольнской крепости.       Юный наследник отыскал иное предназначение. Мудрость и стойкость приютившего его Абеларда стала примером для подражания. Сейчас на Магистра смотрел не испуганный ребёнок, а стойкий и решительный мужчина, коих так не хватало землям бывшей Империи.       Предаваясь воспоминаниям, Абелард вскоре заметил, что его молчание затянулось. Да, пронзительный взгляд Магистра не выявил в преданном Охотнике ничего странного. Упрекая себя за излишнюю подозрительность, тем не менее необходимую человеку его призвания, Абелард поспешил сменить тему. –Умерщвление священника было обязательно? На спокойном лице Эридия, умевшего стойко переносить тяготы нелёгкого бытия борца с нежитью, все же промелькнуло сожаление. –Это было необходимо. Прибыв сюда, я понадеялся, что хотя бы в храме Ульера смогу укрыться и получить некоторые сведения, но опоздал. Воля слуги бога-рыцаря оказалась сломлена. Стоило мне лишь выйти из тьмы и открыться жрецу, как тот пришёл в бешенство. Вы, Магистр, сами понимаете, что я не мог сделать большего. Абелард кивнул, задумчиво размышляя над словами Эридия. –Ты правильно поступил. Я думаю, он сам бы желал смерти, зная, что нечестивый гипноз тёмного создания контролирует его разум.–Магистр прочёл короткую молитву и вновь обратился к Эридию: –Несколько дней назад я получил весть от Вилфрида и Ульяма. Они уверяли меня, что прибудут вовремя. Как видишь, их нет, а промедление в ожидании в нашей ситуации просто непозволительно.       Услышав это, Эридий серьёзно кивнул. Конечно, вампиры не могли не знать об их операции. Скрыть подобное мероприятие от всезнающих, почти бессмертных чудовищ было практически невозможно. Вилфрид и Ульям были одними из немногих в Ордене, ведающих в магии. Их знания и сила должны были сыграть немалую роль в предстоящем противостоянии. –Что вы планируете предпринять в связи с этим? Вы верно подметили– времени у нас мало.–Охотник на миг оглянулся, словно почуяв нечто странное. С полминуты он напряжённо смотрел в витражное окно, но затем снова обернулся к Абеларду, –Честно скажу, я удивлён, что вампиры ещё ничего не предприняли. Их поведение необычно. Абелард так же взглянул в окно, но, как и его подчинённый, кроме могил и пожухлой травы, освещаемой светом луны, теперь уже казавшейся жестокой и призрачно-мертвой, не увидел ничего примечательного. –Я хотел бы поручить тебе отправится в Дустар, это в дне пути отсюда. Нам нужно узнать, что случилось с Вилфридом и Ульямом, и ты единственный, кого я могу отправить на такое важное задание. –Магистр, при всем уважении к вам, я считаю, что ваше решение опрометчиво. Отослав меня, вы ослабите нас. Может быть, отправим Николь? Она недавно прошла посвящение, но я знаю– наша юная сестра талантлива и умна. Абелард молча смотрел на своего ученика с невиданным ранее подозрением. Некоторое время тяжкие думы омрачали его мудрый лик, но вскоре он кивнул и окликнул Охотницу.       Подойдя, девушка кивком головы поприветствовала Эридия, а затем и Абеларда. Она была молода, светловолоса и красива. Единственным, что выдавало в ней Охотника, были внимательные и серьёзные голубые глаза, не позволяющие даже подумать о легкомыслии и пугливости.       Эридий не знал о прошлом девушки, но предполагал, что она, как и многие их братья и сестры по Ордену, стала Охотником по некой веской причине. Только человек, переживший нечто, потрясшее его до глубины души, отдавал жизнь борьбе с тьмой и врагами людского рода.       Наблюдая за Абелардом, напутствующим молодую Охотницу, Эридий невольно вспоминал свое детство. К несчастью, столь приятные воспоминания о мудром и добром наставнике оказались омрачены непонятным и малоприятным ощущением нарастающей тревоги. Возможно, сказывался почтенный возраст Магистра, но сейчас его поведение казалось крайне странным.       В некотором смятении Эридий направился к выходу из церкви. Скрипя несмазанными петлями, тяжёлая дубовая дверь медленно отворилась, и Охотник вышел, с облегчением вдохнув свежий ночной воздух.       Бросив пристальный взгляд на окрестности, Эридий медленно прошёл между рядами могил. Многие считали, что Ульер, чьё божественное присутствие раньше чувствовалось на церковной земле, защищает своих последователей. Возможно, когда-то так и было, но сейчас последние пристанища мертвых жителей деревни были осквернены и разрыты.       Странное чувство не покидало Охотника. Невиданные сомнения проникали в душу. В очередной раз внимательно оглядевшись, Охотник прикрыл глаза и медленно задышал, расслабляя разум. Эридий не боялся вампиров и их отродий– он доверял инстинктам и знал, что сумеет почувствовать их приближение. В скором времени Абелард должен будет объявить начало Охоты, а затуманенный разум представлял гораздо большую опасность, нежели вампиры и их слуги.       Отыскав посреди могил небольшой столик, что странным образом очутился на земле храмового кладбища, Эридий снял с пояса кожаную сумку и положил на грубую, запылённую древесину.       Медленно и, казалось, с некоторым почтением, Охотник раскрыл её и осторожно извлёк несколько странных пистолей с ударно–криемневым замком. Казалось, магические узоры и руны ловят ускользающие от них лучи лунного света, загадочно светясь глубинной энергией.       Эти артефакты принадлежали прадеду Эридия, учёному, магу и герою Великой войны, из-за которой Империя канула в бездну. Именно он создал это могущественное оружие. Конечно, Эридий мог бы поберечь единственную вещь, что осталась у него в память о некогда великом роде, но Охотник был практичен. Он проявлял уважение к предку, истребляя с помощью его орудий врагов человечества.       Распределив артефактное оружие по многочисленным кобурам, Эридий извлек шпагу из ножен и удовлетворённо подметил, что тщательный уход за оружием не прошёл даром– в нужный момент клинок можно было обнажить, не прикладывая дополнительных усилий.       Эридий обернулся к церкви Ульера, поочерёдно осматривая символы бога-рыцаря. Он уважал и соблюдал принципы солнечного бога, но никогда не молился ему. Происшествие со жрецом, чей разум оказался одурманен силой вампира, и другие подобные случаи подкрепляли убеждения Эридия, привыкшего полагаться только на себя и преданных союзников.       И сейчас Охотник был рад, что он не одинок на своём нелёгком пути. Бесстрашно ступая под лунным светом, из храма постепенно выходили остальные Охотники. Как и Эридий, они не дрожали перед созданиями ночи.       Самым первым шёл Магистр Абелард. Остановившись перед толпой из шестидесяти человек, он пристально осмотрел подчинённых, а затем отправился к Эридию. –Зря ты ушёл. Я надеялся, что ты поможешь мне подготовить наших братьев к Охоте. Ты бы сильно облегчил мне задачу, –на удивление Охотника, в тоне мудрого Магистра проскальзовало необычное раздражение и подозрительность. Эридий опешил, но, тем не менее, спокойно ответил: –Мы с вами не согласовали стратегию и я решил, что из моего вмешательства может выйти конфуз. Я так же должен был подготовить снаряжение. Абелард кивнул. –Так уж и быть, –Магистр оглядел охотников.–Ступай в центр построения. Мне нужно, чтобы там был человек, умеющий оценить ситуацию и принять нужное решение. Кивнув, Эридий отправился выполнять приказ.       Среди них не было могущественных волшебников, чудотворцев или героев с оружием божественной мощи. У них была лишь дисциплина, сплочённость и человеческое желание бороться. И все их наследие–проверенная временем тактика.       Простое построение не отличалось чёткостью геометрической формы, но было эффективно. Деление на группы по десять человек со своим командиром было удобно против вампиров, любящих принудительно раскалывать большие группы на мелкие части. Самые опытные бойцы находились во внешнем построении, тогда как ближе к середине новопосвящённые держали факелы на длинных древках, освещая дорогу для своих товарищей.       Наконец, не взирая на опасности ночи и очевидное преимущество их противников в это время, построение двинулось. С крахом Империи и ослаблением разрозненных государств, многие регионы пришли в упадок. Так и каменная дорога, по которой ныне ступали Охотники, была разбита. Повсюду виднелись ямы, камни потрескались, а некоторые и вовсе ушли глубоко в почву или были украдены жителями окрестных сел для постройки собственных домов.       В скором времени полуразбитая дорога сменилась узкой лесной тропой. Когда-то она вела к древнему замку местного лорда, ныне же была совсем заброшена и заросла травой, редкими деревьями и кустарником.       Перестроившись в колонну, Охотники устремились сквозь лес. Казалось, их лампы и факелы не могут разогнать неестественную тьму дремучего леса. Со всех сторон отважных людей хлестали вьющиесся ветви деревьев, а их корни, тонкие и крепкие, как дьявольские змеи, хватали Охотников за ноги.       Сколь бы странным ни был вампирский лес, воины преодолели наиболее непроходимый участок. Вскоре лесная тропа сменилась очищенной от растительности утрамбованной дорогой.       К несчастью, и этот путь внезапно оказался нелегок. Каждый из Охотников сделал не больше десяти шагов, когда, казалось бы надёжная дорога за мгновение обратилась в ловушку.       Зачастую по колено проваливаясь в рыхлую и склизкую землю, с трудом продвигаясь по словно размытой ливнем дороге, Эридий похвалил себя за решение надеть высокие сапоги.       С превеликим трудом остальные Охотники силились преодолеть препятствие. Многие из них чуть ли не по пояс застрявали в странной земле вампирских владений.       Эридий беспокойно огляделся, наблюдая, как его братья и сестры с каждым шагом все медленнее продвигались вперёд. Всё это наталкивало его на мысль о зыбучих песках далеко в южных странах Гэрликграунда, о которых он читал в библиотеке их Ордена.       Неподалёку от Эридия, один из новопосвященных Охотников, Реннинг, прямо на глазах у братьев все глубже проваливался в землю. Многие из них оказались в похожей ситуации. Каждый шаг давался с трудом, некоторые роняли факелы, неожиданно проваливаясь в землю.       Медленно и осторожно мужчина подошёл к провалившемуся по пояс Реннингу. Юнец с благодарностью принял руку помощи, но, к удивлению Охотников, все усилия, предпринятые Эридием, лишь ухудшили дело. Реннинг попытался пошевелиться, но только усугубил свое положение, ещё больше завязнув в земле. –Капитан, моя нога застряла в каком–то корне, никак не могу освободиться.       Эридий покрепче ухватил руку новопосвященного. Удерживая его, он с волнением осознал, что, несмотря на все его усилия, юнец рывками все глубже погружался в рызмытую грязь. Через мгновение Реннинга с небывалой скоростью втянуло под землю.       От неожиданности Охотник отлетел с дороги, все ещё продолжая сжимать кожаную перчатку, сорвавшуюся с руки брата по Ордену.       Поднявшись с мокрой травы, он узрел воистину отвратительное действо. Возможно, увиденное шокировало бы его, но разум Охотника был закален в огне долгой борьбы с тьмой и её созданиями.       С ужасающим зловонием, что, казалось, затрагивает не только чутье, но и разум любого живого существа, из-под земли явилась нежить. Скелеты с горящими синим колдовским огнём глазницами, на чьих пожелтевших костях вместе с оставшейся одеждой лохмотьями обвисла плоть и кожа. Жутко рыча, восставшие трупы руками прорывали мягкую почву, желая ощутить вкус тёплой крови на своих давно сгнивших губах.       Храброе сердце Эридия, казалось, пламенело, не позволяя ему пасть ниц перед ужасными созданиями. Он не испытывал страха. Не содрогался, когда видел павшего собрата. Осталась только решимость уничтожить ужас, направляемый волей бесчеловечного создания.       Лес наполнился боевыми кличами и стонами умирающих. Под покровом деревьев, ужасающе безразличных к безумной бойне, Охотники, ведомые Магистром Абелардом, отступили с дороги, формируя строение на небольшой полянке.       Безумный натиск ужасных созданий, не испытывающих страха и сострадания, не мог переломить силу людей. Дисциплина и решимость защищали Охотников лучше стальных доспехов и щитов. Их согласованные удары были точны и бесжалостны, сокрушая десятки обделенных разумом мертвецов, слепо бредущих на стойкие ряды людей.       Трель ночной птицы, пропорхнувшей неподалёку, вывела Эридия из непродолжительного ступора. Сражение окончилось–наступила абсолютная тишина. Лишь шелест ветра был слышен в тёмном лесу.       Сев на пень Охотник перевёл дух, оглядывая поле боя. В сырой и мокрой земле, среди костей и гниющих трупов так же покоились пятеро его собратьев. Погиб и Тилл– старый знакомый Эридия. Во время сражения он был ранен в правую руку и отдал свой меч другу, чья шпага была не столь эффективна против нежити. Сейчас клинок собрата, павшего в объятья смерти, покоился на коленях Эридия. Чтобы снять напряжение и отдохнуть он, предварительно очистив клинок от крови, протирал его тряпкой, смоченной в льяном масле. Этому, как и всему прочему, столь необходимому в трудной жизни Охотника, бдительно охраняющего Империю от зла, его научил Магистр Абелард.       Сомнения вновь проникли в его разум. Почему мудрый старший Охотник не предвидел этой коварной ловушки? Возможно ли, что почтенная старость так сказывалась на Магистре, затуманивая его разум? Ведь они могли обойти это очевидно подозрительное место и пройти по лесу, разве он не должен был обеспокоиться об этом?       Внезапно ему вспомнился Реннинг. Словно наяву он опять увидел искажённое ужасом лицо молодого охотника. Да, он не был первым товарищем Эридия, погибшим во благо людей, но даже за семнадцать лет службы в Ордене его сердце не очерствело.       Поглощенный мрачными думами, Эридий склонил голову, тяжело опираясь на согнутую руку. Он и не ожидал, что смерть Реннинга падёт на него столь тяжёлым грузом. В то время, когда он сам был только новопосвященным, старшие Охотники не единожды спасали его от, казалось бы, неминуемой смерти.       Подобно лёгкому весеннему ветру, пробуждающему все живое после долгой и холодной зимы, плеча Эридия неожиданно коснулась чья-то рука.       Словно очнувшись от мрачного сна, Охотник встрепенулся и поднял голову. Взору мужчины предстал его старый друг и товарищ–полуэльф Петир. –Я рад видеть, что ты пережил этот ужас. Не думал я, что мы можем угодить в такую очевидную ловушку.       Немного ниже Эридия, он был худощавым, но жилистым. Одетый в чешуйчатый доспех и тёплые штаны, он с поразительной, непринуждённой лёгкостью держал в руках двуручный топор. Его изогнутое, тонкое лезвие было покрыто загадочным серебряным арнаментом. Стоило лишь бросить взгляд на рисунок, как тот необычным образом приобретал схожесть с луной, окруженной таинственными письменами.       Эридий устало кивнул полуэльфу. —Я тоже рад видеть тебя, Петир. Мы снова пережили ещё одно сражение. Полуэльф, двигаясь легко и изящно, присел на толстый, поваленный ствол некогда могучего дерева. Очищая топор от грязи, он горько улыбнулся: —И, надеюсь, не последнее, что мы переживём.—Петир пристально посмотрел в лицо друга.—Я понимаю, что терзает тебя. Я был неподалёку и видел, как они утащили Реннинга. Ты не юноша или ребёнок, и должен понимать, что в той ситуации сделать что-либо было не в твоих силах.       Эридий резко поднялся с пенька. Он с трудом скрывал раздражение, гнев и печаль. Охотник мрачно взглянул в глаза полуэльфа. —Возможно ты прав, и я действительно ничего не мог сделать. Но я должен был. Помнишь, когда мы сами были новопосвященными, мы путешествовали по Империи вместе с Магистром Абелардом и прочими? Нас, тогда ещё неопытных, в битве хранили они. Отражали удары, предназначенные нам, а иногда и подставлялись под них. Некоторые из наших наставников уже мертвы. Долг старшего товарища состоит не только обучении ученика, но и в его защите. Охотником становится лишь тот, кто прошёл обучение, но для полноценного становления его необходимо подкрепить опытом. Я не справился и не защитил Реннинга и это–истина, чтобы ты не говорил. Разве не должен я был заподозрить ловушку в этом месте? Сюда нас повёл Абелард, а я ему доверился. Петир, склонив голову на бок, выслушал друга. На его спокойном лице проскользнула печаль. В сочувствии он положил руку на плечо Эридия. —Ты слишком строг к себе. Но не вини Абеларда. Немногие из нас узрели опасность этого места. После битвы я смог переговорить с ним и, поверь, он тоже подавлен этим. —Он что-нибудь сказал о дальнейшем проведении Охоты? Жестом руки полуэльф указал другу на пень. —Время ещё есть, лучше сядь и отдохни немного. Магистр приказал дождаться рассвета, так нам легче будет атаковать замок. А ты…—Петир осёкся, наблюдая на лице своего друга глубокую, мрачную задумчивость.—Ну что ты опять? —Просто я пытаюсь понять, что побудило Абеларда начать Охоту ночью. Да, Вилфрид и Ульям не смогли прибыть вовремя. По нашим сведениям, вампиров в замке немного, остальные—слуги и порабощённые гипнозом путешественники. Они бы не стали нападать на нас ночью. Если бы мы отправились уже утром, солнце могло бы значительно ослабить нежить.       Постукивая по древку топора, Петир взглянул куда-то в сторону Абеларда и задумчиво кивнул Эридию. —Не скажу, что разделяю твои подозрения, но понимаю их. Происходит что-то странное, но спешить нам тоже не следует. Лучше расскажи мне о себе. Полгода прошло с тех пор, как мы изгнали духа в деревне недалеко от Сторберга. —Ничего особого. Простой полугодовой маршрут. В Дайфулорге помешал магу-недоучке случайно призвать демона и нашёл ему наставника. В небольшой деревне севернее помог горожанам справится со стаей бешеных волков. Какой-то учёный проезжал там и разлил магические реагенты– их выпило дикое животное, которое потом загрызли эти волки и затем мутировали и стали нападать на деревню.–немного нагнувшись к Петиру, он огляделся и понизил голос.—Ну и спас трёх оборотней от расправы. Петир тоже пригнулся и слегка улыбнулся Эридию. —Опять ты спасаешь монстров, друг мой. Что же случилось с ними? Охотник мрачно покачал головой, вспоминая нечто неприятное. —Эта семья была достаточно мирной. Знаешь, что меня удивило? Они очень хорошо контролировали свои превращения, были практически безопасны. Их ошибка была в том, что они обратились за помощью к одному местному дворянину. Он имел состояние и власть, но, черт возьми, был настоящим ублюдком. Связался с криминалом, а когда его почти раскрыли, свалил убийство на ту семью. Я как раз наткнулся на этот случай, будучи проездом в Райвдейке и расследовал дело. Когда правда раскрылась, я обратился к командору Эйлегерту из городской стражи, помнишь его? Нам пришлось убить дворянина, чтобы он не распространялся о той семье и не погубил их. —Повезло тебе с Эйлегертом, я бы удивился, если бы он не подсобил тебе. Всё-таки семь лет назад ты сильно выручил его, когда ликвидировал культ в Райвдейке. —Да, командир помог мне поймать настоящего монстра. А ты чем занимался? —Магистр отправил меня в старое подземелье неподалёку от Аргарда. Кому-то из прошлых Магистров вздумалось основать в этом месте опорный пункт. Через какое-то время наш Орден покинул его, и позже там пробудилась нежить. Только вот кто-то потерял там ценные бумаги. Абелард отправил меня разыскать их.       Два старых друга ещё долго могли вспоминать прошлое и рассуждать о будущем, но совсем скоро первые, тонкие лучи солнца нежно осветили ужасный лес и размокшую дорогу.       Укрыв мертвых, Охотники возвратились на свой нелёгкий путь. Под защитой милосердного светила люди стойко ступали навстречу грядущей тьме.       На фоне светлеющего неба, невообразимой громадой из чёрного камня, необъяснимо притягивая внимание, стояла вампирская крепость. Подобно поражающему ум пророчеству, она нависала над Охотниками, становясь центром мироздания в их глазах, одним своим видом вселяя ужас горстке людей.       Мотнув головой, Эридий с трудом оторвал взгляд от чёрного строения. Пред этой крепостью все Охотники казались лишь насекомыми, дерзнувшими одолеть тигра.       Схватив идущего рядом с ним Петира, Эридий затряс его за плечо, помогая одолеть наваждение. Полуэльф благодарно сжал ладонь друга и с трудом отвёл глаза от чёрной громады. —Что за странное чувство? Меня словно притянуло к нему.—он ощупал древко и лезвие своего оружия.—И топор потеплел. —Одним своим присутствием они отравляют это место. Здесь наверняка не обошлось без их тёмной магии.       Створки ворот были настежь распахнуты, очерчивая огромный контур. Сквозь него, словно через огромное окно, Охотникам открывался вид на иной, чужой и пугающий мир. По пустынному внутреннему двору не гуляли люди. Слуги не спешили выполнять приказы своих благородных хозяев. Не отдыхали в пустой конюшне кони.       Весь замок, казалось, застыл во времени. Он был не просто заброшен. Можно было подумать, что сама сущность этого места была мертва. От уродливых гаргулий, холодных каменных стен и высоких башенных шпилей исходила зловещая аура смерти.       Ступая по потрескавшейся брусчатке, Охотник постепенно узнавал это место. Когда-то давно, в другой жизни, он был здесь. В детстве Эридий часто сопровождал своего отца в дипломатических поездках по многим странам бывшей Империи.       Стремясь отыскать свою цель, Охотники медленно и настороженно блуждали по запутанным коридорам замка. В мрачной темноте проходили они мимо запыленных и поеденных молью гобеленов, запечатлевших ушедшую славу и могущество тех, кто когда-то жил в замке.       Минуты текли, как часы, а тёмные коридоры сменялись огромными комнатами и залами. Никто из Охотников уже не смог бы определить исходную точку их путешествия. Казалось, они уже вечность блуждают по лабиринтам замка.       Во мраке тёмного коридора, в пыли и пугающем сером тумане, преодолевая слабость и усталость, Охотники с трудом отворили тяжёлые двойные двери.       Их взору предстал большой, давно заброшенный праздничный зал. На полу, в огромном камине и люстрах осел толстый слой пыли. Высокие окна, некогда пропускавшие сквозь себя яркий солнечный свет, были замараны странным серым веществом.       Эридий помнил и этот зал. Как странно, что в одно из его самых опасных приключений он вернулся в это место. Дипломатический визит сюда был последним совместным путешествием отца и сына— через месяц бесчестный барон и его рыцари разгромили древний замок рода Латйорн и уничтожили всех, кроме Эридия.       Но самым ужасным в зале были обеденные столы. Прежде на них стояли всевозможные роскошные яства и вина. Теперь же на прогнившей и пыльной древесине виднелись кровавые пятна и человеческие кости.       Содрогнувшись в отвращении, Эридий насторожился. Нечто мимолётное привлекло его внимание. Подобное лёгкому ветерку знойным летом, оно лишь на мгновение коснулось чувств.       Пошарив в карманах плаща, Эридий извлёк маленький пузырек. Серебряная густая жидкость причудливо переливалась в полумраке, странным образом завораживала и придавала спокойствие. Открутив крышку, он обнажил шпагу и осторожно вылил содержимое на оружие. Медленно, словно под воздействием неизвестной силы, блестящая жидкость расползлась по всей длине клинка, истончаясь, сливаясь с холодным металлом.       Серебро–одно из самых известных средств против нежити. К сожалению, слишком хрупкое для изготовления оружия. Именно поэтому Охотники изобрели зелье Сильфблард. Смешанные с клейким, застывающим раствором, частицы серебра обволакивают оружие, позволяя Охотнику побороть своего врага.       Осматривая клинок, Эридий наконец-то понял, что именно обеспокоило его. Серебро на шпаге не сверкало в лучах рассветного солнца. Высокие, большие окна не имели штор, но в помещении царил мрак.       Остальные Охотники остановились, напряжённо всматриваясь в темноту. Ужасный ночной бой и безумные лабиринты замка притупили внимание и ослабили их.       Нечто, погрузившее зал во тьму, теперь продвигалось в сторону Охотников. Подобно воплощению ночи, тёмная стена непроглядного мрака поглотила высокие окна и часть стены.       Охотники зажигали факелы, лампы и даже старые, ржавые канделябры, оставшиеся на столах от прошлых хозяев. В их слабом свете тени безумно плясали и извивались, принимая причудливые, но пугающие образы.       Продвигаясь по залу, Эридий то и дело бросал взгляд на безумные тени. Определённо, вампиры пытались запутать их своей магией. Возможно, именно поэтому они ликвидировали магов из Ордена.       Остановившись около камина, Эридий снова на миг погрузился в то беззаботное, светлое прошлое. Когда-то, сидя здесь, около дружелюбного тепла очага, он гладил собаку местного барона и общался с другими дворянскими детьми, изредка наблюдая, как отец ведёт свои дела за соседним столом.       В такие моменты его посещали мысли, нетипичные для Капитана Охотников из Аэльдольнской крепости. —Знаешь, Петир, иногда мне кажется, что наша война глупа. Сколько столетий человечество борется с вампирами? Рано или поздно мы уничтожим друг друга. Петир, все это время находившийся недалеко от друга, несколько потрясённо посмотрел на Эридия. —Я не понимаю тебя. Что же мы можем делать, кроме как бороться? Разве не они убивают людей? Посмотри, что вампиры сделали здесь. А помнишь ту деревушку пять лет назад? О чём ты вообще? —Подумай сам– в древности мы сражались с эльфами, но пришли к миру, заключили союз, существоваший вплоть до Великой войны, когда они выступили на стороне мятежных стран. Даже тогда многие из них не забыли принесенные клятвы. А ведь мы считали их монстрами. Вампиры сильнее нас, но их меньше. Не будь они так хитры, мы бы уже уничтожили их. Сколько ещё столетий мы будем сражаться? —Я не понимаю, к чему ты клонишь. —Мы могли бы создать систему. Мы постоянно с кем-то сражались, а потом создавали союзы. Если бы у нас было взаимопонимание, мы могли бы прекратить кровопролитие. Подумай, ведь я встречал многих вампиров, живущих среди людей, не причиняющих нам вреда. —Чудные же мысли посещают тебя. Но было бы лучше, если бы они пришли тебе в голову чуть позже. —Несомненно, нужно покончить с делами здесь.       Подобно крику, странный импульс на мгновение осветил его разум, словно пытаясь предупредить о чём-то.       Внезапно раздался низкий, пронизыващий до глубины души рёв, заставивший всех вздрогнуть от ужаса. В нём слышна была ненависть и мука, выходящая за грань понимания. Боль существа, чью сущность насильственно исказили.       Протиснувшись через внутренние ворота, на другом конце зала горой возвышалось странное существо. Высотой превышая два человеческих роста, оно угрожающе впилось в Охотников единственным глазом, горевшим синим, холодным колдовским огнём.       Непропорционально длинные руки сжимали ржавый двухлезвийный топор. Но самым отвратительным было тело гиганта— по всему туловищу виднелись следы гниения, а сама кожа имела серый, трупный цвет. В некоторых местах, где кожа совсем сгнила и облезла, можно было заметить десятки паразитов, пожиравших своего неживого хозяина.       Подул ветер, завывающий, как пророк о конце времен. Все как один, редкие источники света погасли. С ужасным, душераздирающим звоном разбились высокие окна, скрытые магической завесой. Окутанные тёмным, клубящимся туманом, в зал ворвались многочисленные гумоноидные силуэты.       Стремительно и неуловимо они атаковали Охотников. Застигнутые врасплох, многие быстро пали под жестокими ударами слуг ночи. Зазвенела сталь и вновь ужасные существа бросили вызов человеческой воле.       Эридию были знакомы эти отвратительные создания. Нечто большее, чем человек, но и не вампир. Жалкие слуги, продавшие свою волю темному созданию и получившие взамен часть неестественной силы своего хозяина. Пожиравшие кровь и плоть своих бывших сородичей, чтобы возвыситься до величия своих неживых лордов.       Праздничный зал погрузился во тьму и хаос. Не один огонёк не противостоял мгле, оставляя Охотников в замешательстве гадать, откуда ударит противник.       Почувствовав присутствие Петира, Эридий кивнул ему и позволил себе улыбнуться. Множество битв прошли они, стоя спиной к спине.       Окутанный чёрным туманом, из тени перевернутого стола материализовался один из вампирских слуг, целясь клинком в горло Петира.       Изогнутая чёрная сабля со звоном столкнулась со шпагой Эридия. В следующее мгновение топор полуэльфа с головы до ног надвое рассёк раба тьмы.       Серая дымка все сильнее сгущалась вокруг Охотников. Петир перехватил топор покрепче и встал спиной к спине Эридия, защищая своего друга. —Что это за странный туман? Эридий вгляделся в одну из теней на стене. Она медленно разрасталась, становясь все объёмнее и темнее. Другие тени повсеместно перенимали действия своей соплеменницы.       Затем раздалось многочисленное бульканье и хлопки. Из бывших теней материализовались новые противники. Обнажив клинки, они в гробовой тишине двинулись на Охотников.       Спиной к спине Петир и Эридий отражали удары, направленные на них. В кровавом бешенстве вампирские рабы пытались уничтожить двух друзей, но быстро падали под слаженными ударами.       Не единожды в этой жестокой битве они прикрывали друг друга от клинка или клыка врага. Как часто Эридий отражал удары, направленные в Петира, так и полуэльф спасал друга, вовремя отсекая руку с оружием или же голову вампирского раба.       Прорываясь сквозь битву, дуэт Охотников сокрушал каждого слугу нечестивых созданий. Оба соратника превосходно знали сильные и слабые стороны другого, идеально подстраиваясь и дополняя друг друга.       Сразив очередного врага, дуэт на мгновение замер, переводя дух и оглядывая поле битвы. Странный серый туман сводил на нет все попытки оценить ситуацию и найти остальных Охотников.       Внезапный рык и движение воздуха заставили друзей пригнуться. Над их головами просвистел ржавый двухлезвийный топор и, высекая искры, ударился о каменную стену.       Рванувшись в другую сторону, они пересекли четверть зала и укрылись за перевёрнутым огромным столом.       Переводя дух, Петир опасливо выглянул за край стола и резко выдохнул. —Его не видно! В этом проклятом тумане вообще ничего не видно! Эридий помахал руками, разгоняя туман, грозивший поглотить двух друзей. —Мы должны сделать что-то с этим отродьем и вернуться к нашим. Я тоже ничего не вижу, но слышу звуки сражения– Мы нужны им.       В это время из-за тёмной завесы тумана раздался низкий, глухой шум. Через мгновение он повторился. Затем ещё раз.       Затаив дыхание, Эридий и Петир прислушались к странному звуку. Секунды шли подобно минутам.       Неумолимо и медленно шум становился ближе. Сейчас Охотник прекрасно понимал, что источником этих звуков был мертвый эйтаугр– тупое, гумоноидное существо. Но сейчас он стал во сто крат сильнее— вампиры осквернили его тёмной магией, оживив уже мёртвого монстра.       Торопливо осматриваясь, Эридий пытался узреть хоть что-то, что помогло бы справиться с чудовищем. Скользнув взглядом по потолку, он ощутил проблеск света в сознании, принесший воспоминание из далёкого прошлого.       И вновь послышался свист рассекаемого воздуха, заставив Охотников прыгнуть в разные стороны. Как божественное возмездие, огромный топор с грохотом рухнул вниз, рассекая перевёрнутый стол и кроша каменные плиты пола.       Вблизи он был ещё ужаснее– из серого тела тёк гной и трупный яд, а колдовской туман завихрялся и впитывался в кожу существа, заставляя его мерцать призрачным, фиолетовым цветом.       Поднявшись, Эридий помог Петиру встать и встряхнул его. —Живо беги вот туда! —он указал куда-то в середину зала.—Отвлеки эйтаугра и держи его там столько, сколько сможешь. Проследив за взглядом друга, полуэльф побледнел. —Ты серьёзно считаешь это хорошей идеей? Меня же накроет… Да и как я выстою против него?! —Просто сделай это. Ты ловчее и быстрее меня. Ничего такого, чего бы ты не делал раньше. Или у тебя есть другая идея? Бросившись на пол, Охотники покатились по пыльному камню, в очередной раз избежав удара ужасного оружия.       Петир протяжно вздохнул, поднялся и, отряхнувшись от пыли, стиснул топор в руках и заорал на чудовище. Странным образом это привлекло огромную нежить. Угрожающе, протяжно мыча, существо двинулось на него.       С громогласным рычанием эйтаугр обрушил на полуэльфа многочисленные удары своего ржавого топора. Лишь благодаря необычно высокой ловкости, унаследованной от эльфийского родителя, Петир смог избежать смерти.       Эридий содрогался, наблюдая за исполнением своего опасного плана. Но вот, уклоняясь от смертоносных ударов, его друг заманил чудовище в нужное место.       Не единожды за всю свою жизнь Охотник благодарил своего предка за столь ценное наследство. В самом конце Великой Войны его прадед сразился с эльфийской волшебницей, что командовала вражескими войсками. Осознавая близость поражения, она прокляла своего соперника, лишив его магии. Проклятие перешло на отца Эридия, а затем и на самого Охотника. Но рунные пистолеты все ещё хранили в себе магию.       Мужчина осторожно вытащил из кобуры магическое оружие. Это был красивый, трехствольный пистоль из тёмного дерева. Узоры рун на стволах мягко светились оранжево-красным светом       Сосредоточившись, Охотник прицелился и щёлкнул курком. Обратив свой разум к рунам, он три раза нажал на спусковой крючок. Подобно лесному пожару, руны вспыхнули яростным, до боли в глазах ярким красным светом.       Пылая магическим пламенем, оставляя шлейф огня и сияя, словно маленькие солнца, три пули вонзились в крепление огромной люстры.       Необычайно медленно железная конструкция рухнула вниз, с грохотом погребая под собой неживое чудовище.       Поднялось облако пыли, скрывая эйтаугра от взора Эридия. Наступила абсолютная тишина, изредка прерываемая странно отдалёнными звуками сражения.       Где-то среди облаков пыли и тёмного тумана послышались быстрые и торопливые шаги. Еще через мгновение раздались странные звуки. К сожалению Эридия, они были знакомы ему.       Разогнав туман и пыль взмахом руки, Охотник увидел Петира. Раз за разом полуэльф вскидывал и опускал топор, силясь отрубить голову отвратительному чудовищу.       Рыча, эйтаугр безуспешно попытался подняться. Даже будучи нежитью он не мог освободиться от тяжёлой конструкции.       Эридий пошатнулся, ощутив странный поток силы. Магический огонь, тихо тлевший в глазнице монстра, воспылал с новой, неожиданной мощью. Мёртвое, изгнившее тело пришло в движение, воспрянув с новой силой.       Движением руки эйтаугр оттолкнул Петира, навзничь повалив полуэльфа. Топор со звоном упал на пыльный пол, покинув руки своего владельца.       Подбегая к чудовищу, Эридий выхватил другой рунный пистолет. Вновь обратившись к его магии, он нажал на крючок, отдавая часть своей силы артефакту легендарного предка.       С яркой вспышкой из расширенного дула вылетел сноп синих искр и картечи. Дробя кость и срывая кожу с чудовищно огромного черепа, магия рунического пистоля ослабила тёмное заклятие на эйтаугре. Колдовской огонь в его синей глазнице последний раз полыхнул и угас.       Монстр всхрипнул и затих. Это был последний звук, что услышал Эридий. Тишина, словно стеклянный купол, опустилась на Охотника, погребая под себя всю окружающую действительность.       Смотря по сторонам, он медленно подошёл к Петиру. Подрагивая, полуэльф поднялся и с благодарностью принял топор, протянутый Эридием. Его лицо осветила улыбка, но затем он прислушался и помрачнел. —Почему я не слышу боевых молитв и звона клинков? —Этот туман и звук поглощает. Мы с тобой даже этого урода вблизи почти не слышали.       Оба Охотника вновь встали спиной к спине. —Долго мы здесь не протянем.–Эридий вытащил небольшой серебряный свисток, украшенный завитками священных символов, и пронзительно засвистел.–Он должен преодолеть это заклинание. Обостри свой слух, ты же слышишь своими острыми ушами лучше меня.       Петир улыбнулся в ответ на шутку друга и снова прислушался. Несколько мучительных мгновений он молчал, а тени вокруг становились все гуще.       Эридий уже готов был идти без сигнала, когда Петир дёрнул его за рукав. —Слышу. Три длинных гудка. Кто-то зовёт на помощь со стороны входа, откуда завалилось это отродье.       Быстрым шагом они направились в ту сторону. Забывая об осторожности, Охотники проламывались сквозь сломанную мебель и иные препятствия, а темный туман, завихряясь, душил их, словно аркан рабовладельца.       Закашлявшись, Петир упал на четвереньки. Ухватив его за подмышку, Эридий попытался поднять друга, но тот, словно обезумевший кот, вцепился в пыльный ковёр.       Проследив за взглядом полуэльфа, Эридий посмотрел под один из немногих стоящих столов и отшатнулся, рывком поднимая Петира с пола.       Туман насмешливо рассеялся, но его холодные щупальца продолжали светиться своим странным, потусторонним светом.       Под столами и на грязном полу покоились Охотники. Отрубленные головы смотрели на Эридия и Петира своими остекленевшими глазами, а пыльные ковры пропитались кровью из их ран.       Ринувшись вперёд, они то и дело спотыкались о многочисленные тела своих товарищей. Ни мгновения не проходило, чтобы Эридий не вглядывался в мёртвое лицо кого-то из своих собратьев.       Трупы его друзей были обезображены и изрублены. Многие из тех, с кем он долгие годы сражался против тьмы, теперь были мертвы.       Колдовской туман дрогнул и истончился. Разум и сердце Эридия кипели от ярости. Все они были опытными Охотниками. Осознание их гибели давило на него.       Почти что волоча за собой шокированного Петира, Эридий сделал последнее усилие, преодолев тёмную завесу тумана.       Вдали, у самых дверей, через которые ранее прошёл эйтаугр, окружённые остатками хищного тумана, шестеро Охотников пытались расправиться с вампиром. Великого роста, закованный в латный доспех, он с усмешкой отражал удары Охотников своим двуручным мечом.       Ведомый своей яростью, Эридий устремился на помощь собратьям, но дорогу ему преградил вампирский слуга.       Выскользнув из тени в десяти шагах от Охотника, недовампир хищно улыбнулся и, вытерев кровь с губ, издевательски поклонился. Взглядом проследив за его движением, Эридий увидел ещё несколько иссушёных, посеревших тел.       Стремясь поглотить его кровь и плоть, упырь выхватил клинок и ринулся на человека.       Со всем своим вожделением он обрушился на Эридия. Но даже столь стремительный и безумный, наполненный жаждой крови натиск не мог сломить Охотника.       Эридий ушёл в глухую оборону. Его шпага молниеносно мелькала, отражая удары изогнутой сабли. Терпеливо защищаясь, он ожидал удобного момента. С каждым ударом слуга вампиров ослабевал, но ни один из его многочисленных выпадов не смог ранить Охотника.       Опьянённый жаждой крови, упырь позабыл, что он– жалкий слуга, получивший лишь долю могущества своего хозяина. Именно на это и рассчитывал Эридий. Быстрые, но неумелые удары не могли переломить чистое мастерство, подкреплённое праведным гневом.       Поднимая согнутую в локте руку, Охотник отразил очередной выпад и ответным ударом рубанул по руке упыря. Содрогаясь от боли, трэлл выронил клинок и упал на пол. В этот миг он был больше похож на жалкого, низменного человека, а не на кровожадного монстра.       Взглянув в его лицо, Эридий задержал удар. «Какие невзгоды заставили этого человека служить вампирам? Что за хитрость утянула его в пучину тьмы?"–пронеслось у него в голове.       Но потом Охотник вспомнил о павших товарищах и красных каплях их крови на губах ужасного создания. Резким движением он перерезал горло недовампира, а затем всадил шпагу в чёрное сердце отродья.       Лёгкие шаги Петира заставили Эридия обернуться. Полуэльф был бледен, но крепко сжимал топор. Во взгляде его была та же решимость, что горела в сердце Охотника.       Вместе они обратили свой взор на вампира, стоявшего у выхода из зала. Очень большого роста, в запятнанных кровью доспехах из чёрной стали, он с усмешкой держал на плече двуручный меч, пожравший жизни шестерых отважных людей.       Пропев боевой клич, Петир неожиданно устремился к вампиру, с лёгкостью преодолевая бесчисленные препятствия.       Подобно урагану он налетел на кровопийцу, обрушив на него множество стремительных ударов. И вампиру, что на две головы возвышался над Петиром, пришлось отступить, защищаясь от рунического топора. Его лезвие и лунный орнамент окутались мягким серебряным сиянием. Каждый раз, когда оружие Охотника сталкивалось с чёрным клинком, белый свет сопротивлялся темному туману, что клубился вокруг меча кровопийцы.       Всё то время, что Петир бился со своим ужасным врагом, Эридий приближался, по дуге обходя противников. Опытным глазом Охотник внимательно следил за ходом боя, дожидаясь момента, когда он мог бы вмешаться и помочь своему другу.       В это время вампир взревел и ударом ноги отшвырнул Петира. Полуэльф покатился по полу, но прытко вскочил и поднял топор, древком защищаясь от сокрушительного удара двуручного меча.       Теперь уже кровопийца теснил проворного Охотника. Удары его были необычно быстры. Только существо с тёмной, ужасающей разум силой могло орудовать двуручным мечом с такой поразительной легкостью.       Отступая, Петир оказался зажат в угол между двух огромных столов. Не найдя иного выхода, полуэльф вспрыгнул наверх, раскалывая и дробя тарелки и кости, разложенные на пропитавшейся кровью древесине, и взмахнул топором, заставляя своего противника отпрянуть, уклоняясь от смертоносного серебряного лезвия.       Вампир провёл связку ударов, но затем резко рванул вперёд и, протянув холодную, когтистую руку, схватил Петира за ногу и, крутанувшись, бросил полуэльфа на пол. Стремительно вскинув меч над головой, одоспешенный вурдалак уже готов был обрушить его на распластавшегося противника.       Ярко-синяя вспышка осветила зал и вонзилась в одну из рук вампира. Кровопийца завыл низким, протяжным воем. Заместо одной кисти теперь было лишь обугленное мессиво из костей и плоти.       Неподалёку стоял Эридий с длинным, дымящимся пистолетом. В воздухе смешался запах крови, пыли и весенней грозы.       Вампир в ярости направился к другой цели, но снова был остановлен Петиром. Пошатываясь, полуэльф занёс топор, но уже через мгновение был сокрушен неживой рукой в латной перчатке. Ударившись о каменную стену, юркий Охотник окончательно потерял сознание.       Обернувшись к Эридию, вампир с трудом успел ускользнуть от меткого выпада своего нового противника. Отбросив ставший обузой двуручный меч, тёмный рыцарь обнажил ещё один клинок поменьше и шагнул к Охотнику.       Обменявшись ударами, противники разошлись. Вампир тратил значительную часть своих сил на регенерацию, а Эридий был порядочно утомлён, поскольку рунные пистоли забирали часть сил у своего хозяина.       Пошатнувшись, Охотник согнулся, опираясь на стол и закашлялся. Тотчас вампир метнулся к нему, стремясь поразить человека и окончить бой. Казалось, вот уже его клинок достиг своей цели, но в последний момент Эридий проворно отпрыгнул назад, одновременно с этим уколов кровопийцу шпагой.       Меч вампира разрубил кольчужную рубашку и кожу Охотника, но шпага забрала у кровопийцы один глаз.       Покрытое серебряным зельем оружие заставило вампира испытать великую муку. Зарычав, он впился взглядом в Эридия. Единственный глаз кровопийцы горел яростью и голодом.       Голову его сдавило стальными тисками чёрной магии. На миг Охотник самому себе показался старым, слабым и убогим существом. Вампир же возвышался над ним, наполненный ужасной, неестественной силой. Аура кровопийцы обволакивала Эридия, щупальцами сдавливая разум.       Неспешно, стараясь удержать контроль над сознанием обездвиженного Охотника, чудовище в доспехах шагнуло к нему.       Истекая холодным потом, он сопротивлялся этому влиянию. Древняя и первобытная, животная сила вампира доминировала над естеством человека. Подобно весу огромной скалы он давил и подавлял его волю.       Вздохнув и выронив шпагу, Эридий сосредоточился на борьбе. Он обратился к своему праведному гневу и всему самоконтролю и дисцпилине, что имелись у него.       И его тренированный, сильный разум подчинился, торжественно воздвигнув настоящую крепость. Ментальные щупальца обхватили её, но сломать не смогли. Там, где камнем крепости стали воля и разум, бессильны были даже такие тёмные создания.       Взмахнув рукой, Эридий метнул горсть серебряной пыли в своего врага и подхватил шпагу. Вампир попытался защититься, но клинок ловко обошёл его оборону и пронзил извращённый мозг чудовища.       Темный рыцарь качнулся и захрипел, но серебристый клинок снова мелькнул, срубая голову нечестивого создания.       С трудом Эридий доковылял до ближайшего угла и устало рухнул на пол. Закрыв глаза, он открыл свою наплечную сумку и выудил небольшой пузырёк, что ещё год назад был подарен ему тем самым магом, которого он остановил от непреднамеренного призыва демона.       Странная жидкость обожгла горло, но затем все его тело наполнилось блаженным теплом. Разум прояснился и воссиял светом.       Эридий качнул головой и медленно открыл глаза. Рана на груди сочилась кровью. Снова порывшись в сумке, Охотник вытащил кусочек мёда из небольшого свёртка и помазал рассеченную кожу.       Тяжело поднимаясь с пола, Эридий поднял голову, подставляя лицо лучам солнца, что наконец-то одолели вампирское заклинание и теперь по праву несли свой блаженный свет смертным.       И в этот миг, в этот проклятый миг он снова увидел их. В пылу боя он не обратил на это должного внимания, но теперь с поразительной ясность узрел своих мертвых товарищей.       Тела Охотников смешались с трупами вампирских слуг. Они лежали среди поломатой мебели, в пыли и грязи. Высушенные, порубленные и исколотые, они покоились там, где выполняли свой священный долг. Не граждане Альвдарварда или Дэзковы, не спящие жители деревни—Охотники приняли на себя удар древних врагов. Их сердца бились за людей, за них же они и смолкли.       На дрожащих ногах Эридий попятился и обесиленно прислонился спиной к каменной стене. Все эти люди были лучшими из всех, кого он знал. Более того– они были его братьями и сёстрами. Вместе со многими он провел своё детство и юность, разделяя хлеб и вино поровну так же, как горечь и радость.       Дрогнув, Охотник крикнул. Пусто. В зале, что стал свидетелем зла и тьмы, ныне остались лишь мертвые.       Несмотря на свою боль, Эридий тяжело шагнул вперёд. В его сердце все ещё тлел слабый огонёк надежды.       Но вскоре и он потух. Петир загадочным образом пропал. Место, где он лежал раньше, пустовало. В пылу битвы он даже не заметил его исчезновения, а теперь метался по залу, не в силах отыскать друга.       Он остался один. Один в этом мрачном зале, посреди тел и крови. И, осознав это, он проронил лишь одну слезу, но вскоре его натура взяла верх.       Блуждая по залу, Эридий никак не мог найти тело Магистра Абеларда. Неужели он смог выжить в этой безумной схватке? Возможно ли это?       Вернувшись к выходу из зала, он взглядом натолкнулся на ещё двух своих мёртвых собратьев. Он лишь мельком взглянул на них, узнав Лагерту и Орланеса. Охотник помнил, что именно они сопровождали Абеларда, когда он вёл отряд. Орланес умер спиной к выходу, не выпустив оружия из своих мертвых рук. Лагерта же, наоборот, лежала спиной к залу, словно пыталась сбежать или последовать за кем-то.       В коридоре за двойными дверями Эридий обнаружил ещё одного мёртвого Охотника. А на полу, что покрывал ковёр толстой пыли, были заметны следы, что цепочкой тянулись во тьму.       Вывод напрашивался сам собой. Магистр Абелард выжил. Поначалу сердце Эридия преисполнилось радостью, но уже через миг сменилось недопониманием и гневом.       Абелард, как и полагалось Магистру, владел реликвией их Ордена. Чудесной и светлой силы меч, что способен был развеять тёмное колдовство и ослабить вампиров. Почему Абелард не воспользовался им? Одним лишь взмахом клинка он мог бы уничтожить тот проклятый туман.       Теперь же Эридий ступал по темному коридору, следуя за следами Магистра. Путь Охотнику освещал смоляной факел, но его решимость и гнев сияли ярче огня.       Сомнения и подозрения давили на него сильнее тёмных стен подземелья, в которое его завели следы Магистра Абеларда. Не так часто в своей жизни Эридий чувствовал безысходность, но теперь в полной мере ощутил ее. Он не понимал, просто не мог осознать поступки Абеларда. Пытался найти оправдания для своего наставника, но не мог. Все упиралось в клинок. Острый, как и ум Магистра, он мог спасти их. Абелард должен был применить его, так почему же он не спас своих подчинённых? Петир исчез, может быть, поглощённый порченым камнем проклятого замка. Все его братья пали. Разве напрасно Магистр владел этим артефактом? Со всеми своими силами Эридий не смог защитить своего друга, а Абелард даже не попытался использовать то, что у него было. Охотник просто не находил себе места, настолько он был растерян.       И эта растерянность чуть не сыграла с ним дурную шутку, когда, повернув за угол, он натолкнулся на трех скелетов, что сторожили одну из дверей в коридоре.       Надо сказать, что его орденская шпага была не тем лёгким клинком, которым так любили орудовать имперские дворяне, а лишь несколько облегчённым и утончённым одноручным мечом.       Со всей своей болью и гневом он обрушился на них. Стуча, ломаясь и крошась, на пол полетели кости. Охотник бился яростно и безрассудно.       Сокрушив нежить, Эридий перевёл дух и наконец-то обратил внимание на дверь, что охраняли скелеты. Порываясь найти Абеларда, Охотник уже было направился дальше, но застыл, как вкопанный.       До его разума и чувств донёсся отвратительный смрад. Не запах, а ощущение гнусной тьмы, печально знакомой Охотнику. Медленно открыв дверь, он увидел обезображенного вампира. Отрубленные конечности кучкой лежали в самом дальнем углу пыточной комнаты, а сам торс был намертво прибит к дыбе.       Вечно молодой, бледный мужчина устало поднял голову и широко раскрыл глаза. Сжав зубы, он уставился на Охотника, но сразу же пожалел об этом, почувствовав острие шпаги у своего лба. —Даже и не пытайся. Сам вампир выглядел крайне странно. Там, где обрубив конечности, прошёл клинок, края раны обуглились. На теле виднелись небольшие ранки, словно кто-то поковырялся кончиком кинжала или… Меча. Меча, что обжигал нежить, причиняя ей адскую боль. Шею же украшали два прокола, которыми вампиры так часто награждали своих жертв.       Мысли Эридия заметались, выстраивая странную схему. Вампиры из одного клана не пили кровь своих сородчией, для них это было равносильно братоубийству. Но этого кровопийцу кто-то пытал, а следы напоминали Охотнику меч Магистра Абеларда. Но зачем ему нужно было делать это, если он мог и должен был просто убить его?       Эридий решил, что настало время поговорить с вампиром. Не церемонясь, он схватил упыря за длинные волосы и вонзил свой стальной взгляд в глаза вампира. —Почему ты, во имя Ульера, до сих пор жив? Что здесь делал Магистр и почему не убил тебя? —осмотрев кровопийцу, Охотник встряхнул его.— И где сейчас твой хозяин?       Вампир всхрипнул и закрыл глаза. Он был ослаблен. Что-то или кто-то лишило его крови и энергии. Иногда противостоящие друг другу вампиры иссушали своего противника. Эридий снова встряхнул его. Упырь засопел, но на этот раз заговорил хриплым, тихим замогильным голосом. —Глупец… Понимаешь ли ты, что здесь происходит? Не думаю. Абелард и мой мастер играют в свою игру, только вот изначально все фигуры стояли на одной стороне. Так или иначе, прямо сейчас они противостоят друг другу, а я хотел бы помочь своему хозяину. На твоём месте я бы просто ушёл отсюда. —Стояли на одной стороне? Что за бред? Ты настолько отчаялся, что пытаешься этим запудрить мне мозги? —Ну, если ты и в правду хочешь спасти кого-то, то не о нас ты должен беспокоиться, смертный.–вампир мутным взглядом пригляделся к нему, а затем, потянув носом, улыбнулся.–А, так это ты. Эридий Латйорн собственной персоной. Годир рассказывал о тебе. Крайне странный смертный.       Мужчина отшатнулся. Только что кровопийца, что был виновен в стольких смертях, назвал имя одного из его друзей. Годир Сангъярт–вампир, что скрывался под личиной судьи. Один из немногих представителей этого темного рода, кого Эридий мог бы назвать своим другом. Стоит признать– это окончательно сбило Охотника с толку. Сам Годир вёл мирную жизнь, иногда помогая Эридию и Петиру в некоторых их приключениях. Вампир имел напряжённые отношения со своими сородичами, почти что изолируясь от них.       Заметив недопонимание в глазах Эридия, кровопийца усмехнулся. —Как-то раз я и хозяин гостевали у Годира и он рассказал нам о тебе. Он считал, что тебе можно доверять. Даже странно, что главный пёс Абеларда в итоге превзошёл его. Интересно, много ли он рассказал тебе?       Слова вампира соблазнительно лились в уши, но никакой магии Эридий не ощущал. Больше всего его беспокоило то, что они звучали правдиво. Охотник чувствовал, что незаметно для него ведётся своя игра, о которой он и не подозревал. —Твои слова до боли просты и логичны, но самая страшная ложь всегда таит в себе частицу правды, так в неё легче поверить. Вампир усмехнулся и сверкнул клыками. —На самом деле я бы предпочёл, чтобы ты просто отправился в то место, где они сражаются и сам все увидел. Я боюсь, нам обоим будет лишь хуже, если никто из нас не подоспеет туда.–кровопийца задумался.–Если тебя это убедит, мы знали, что Абелард не сможет применить тот проклятый меч. Мы построили свою стратегию исходя из этого. "Не все монстры–настоящие монстры" ну как-то так. Это твоя фраза– Ты сказал её Годиру. Ей, конечно, не хватает изящества, но иногда она правдива. Только вот в нашем случае правда в том, что мы все в некотором отношении монстры.       Эридий вздохнул и почувствовал невероятную усталость. Только сейчас он в полной мере осознал весь груз, упавший на его разум. —Я уже не могу уничтожить тебя. Но не думай, что я забыл то, что вы сотворили здесь. Пожалуй, я сам разберусь с Магистром, как человек с человеком, а потом и с тобой. —Всё же ты, как и многие смертные, глуповат. Может быть, хотя бы ослабишь мои путы?       Но Охотник уже не слышал его. Выйдя в коридор, он вновь направился по следам Магистра. Вскоре он натолкнулся на ещё одну пару хладных тел.       Светловолосый Леандр лежал впереди, заколотый в спину. В метрах десяти позади него пал Виктор. Косой удар перерубил ему позвоночник.       У обоих на шее виднелись проколы. Но больше всего Эридия волновал характер ран. По коридорам Охотники всегда передвигаются колонной, а между убитыми как раз было место для одного человека. Леандру нанесли удар в спину под небольшим углом снизу, а Виктор просто не успел среагировать на опасность.       Неужели вампир был настолько быстрым, что смог провернуть это. И что в эту секунду делал сам Абелард? Может быть, он сам убил Охотников? Какой в этом смысл? Могли ли проколы на шеях свидетельствовать о подчинении вампиру?       Закрыв мёртвым глаза, Эридий направился дальше. Через некоторое время факел потух и его взгляду открылась чудесная картина. Выходя на балкон, он узрел глубокое подземное озеро. В его мягкой синеве отражался блеск тысячи огней. Потолок пещеры был усыпан драгоценными камнями, что ловили солнечный свет, падающий через небольшое природное окно на потолке, отражая его в водную гладь. Подобно звёздному небу камни загадочно, но прекрасно сверкали и тоже отражались в зеркальной воде. Посреди острова, очерченный голубоватыми линиями света, возвышался саркофаг из чёрного камня. Вокруг него, покрывая весь остров, лежали многочисленные толстые чёрные веревки странного вида.       От балкона к берегу спускалась лестница, завершаясь мостом к идеально круглому острову посреди подземного озера. Стоящий на нем оказывался заперт между двух небес, наполненных звездами.       Зрелище заворожило Эридия и он не сразу увидел фигуры на острове. В чёрном одеянии, высокого роста бледный вампир с гривой абсолютно белых волос. В руках он держал два меча и виртуозно атаковал Абеларда. Старый Магистр орудовал длинным мечом с золотистыми рунами на клинке, не менее молниеносно отражая удары своего противника. На удивление Эридия, Абелард не только успешно оборонялся, но и наносил молниеносные удары, скоростью равняясь вампиром.       Поспешно сбежав по лестнице, Охотник пересёк мост и, запыхавшись, достиг острова. Окликнув Абеларда, он остановился в нескольких метрах, а точнее сказать, встал, как вкопанный, поскольку вампир уже стоял перед Магистром на коленях. Старый Охотник приставил свой чудесный клинок к сердцу противника, но оглянулся на подоспевшего Эридия. На лице его на миг отразилось истинное удивление, смешанное с грустью и отвращением. —Ты подоспел вовремя. Уничтожь это отродье, пока я держу его. Давай же.       Эридий выхватил один из рунических пистолей, но не спешил стрелять, внимательно изучая Магистра. Когда-то точно таким же взглядом Абелард смотрел на своего подопечного.       Старый Охотник нетерпеливо махнул рукой, убрав её с рукояти магического клинка. И в этот момент Эридий увидел то, за что с самого начала зацепился его взгляд. Руки Магистра покраснели, но раньше это можно было списать на кровь. Сейчас же, когда одна кисть оторвалась от рукояти, конечность мгновенно побелела, в отличие от той, что осталась на оружии. —Чего ты ждёшь? Я не смогу долго сдерживать его!–поторопил Магистр, с подозрением взирая на Охотника.       Эридий кивнул и подступил ближе, наведя дуло пистолета на коленопреклонённого вампира. В этот момент он посмотрел в голубые глаза кровопийцы. Мужчина казался безмятежно спокойным и, как показалось Эридию, уверенно улыбался.       Быстрым движением Охотник засунул руку в мешок с серебряной пылью и метнул её в Абеларда. Магистр пронзительно завопил. Лицо его покрылось волдырями и ожогами, а рот широко раскрылся и скривился, обнажая длинные вампирские клыки.       С нечеловеческой скоростью Абелард нанёс удар по кровопийце, но меч столкнулся со шпагой Эридия. Вампирский лорд одним движением вскочил и отсек одну из рук Магистра. Лицо старого Охотника исказила злоба. —Что ты творишь?! Как ты посмел?! Возможно, он ещё долго кричал бы, но увидел дуло одного из пистолетов Эридия и умолк. —Не знаю, зачем вы пришли сюда, но я здесь для того, чтобы узнать правду.–теперь уже Эридий приставил к горлу Абеларда клинок.–Как вы, мудрый Магистр Абелард, дошли до такого? Вы воспитали меня и Петира, вы защищали людей! А сейчас заманили нас в смертельную ловушку.       Теперь на лице Магистра отражалась лишь боль, но в голосе продолжал звучать гнев. —Это было необходимо сделать! Я хотел отослать тебя на поиски Вилфрида и Ульяма, ты бы мог выжить, но решил отправить туда Николь! Ты бы выжил... —Я бы выжил?! А как же Петир и другие наши братья и сестры? Они все погибли. Мои братья по Ордену умерли, и в этом ваша вина. Какой смысл было загонять нас в этот ад? Зачем вы осквернили себя? Магистр промолчал. Быстро метнувшись к Эридию, он отбросил Охотника. Его кисть странным образом втянулась и приросла к руке. Теперь он атаковал беловолосого вампира.       Их движения были столь быстры, что походили на смазанные пятна. Бой продолжался около десяти секунд, но вскоре беловолосый вампир покатился по земле, потеряв руку и ногу. Абелард же преследовал его. Ухватив вампира, словно тряпичную куклу, он вонзил свои клыки в горло противника, высасывая кровь и плоть.       Когда беловолосый кровопийца исчез в облаке дыма, Абелард повернулся к Эридию. —Прости меня, мой мальчик, но ты должен умереть. Ты ведь не оставишь меня в покое, верно? Эридий встал в стойку и левой рукой достал посеребряный кинжал. —Почему вы решили сделать это? Что случилось? Абелард криво улыбнулся. —Старость. Я понял, что никто не сможет заменить меня. К сожалению, все вы слишком мало знаете, а времени у нас не так уж и много. —Зачем же вы воспитывали меня, Петира и других наших братьев и сестёр по Ордену? Вы всегда говорили, что рано или поздно кто-то из нас займёт ваше место. А сейчас вы просто оставили нас? Внезапно, впервые за это время, раздался голос беловолосого вампира: —Абелард, ты пал так низко, что предал меня и своих собратьев ради лжи культа. Обрек своих друзей на гибель. Когда я помог свергнуть прошлого безумного Магистра твоего Ордена, я и подумать не мог, что такое же безумие настигнет тебя. Разве не я все эти годы помогал тебе сохранять мир?–теперь вампир обратился к Эридию:–Абелард хотел захватить меня, моих слуг и силу. Он променял вас на вампиров. Эридий обернулся к нему: —Что за сумасбродство, Магистр? И это был ваш план? Абелард устало взглянул на Эридия. Странная, ужасная, неблагородная решимость отразилась в его глазах. —Да. Это единственный способ покончить со злом. Оставь меня, Эридий. Наши пути здесь расходятся. Охотник посмотрел на Магистра. Печальная истина их жизни была в том, что даже самый стойкий и мудрый мог впасть в пучину безумия. —Нет. Вы уничтожили почти все, что когда-то создали, и хотите уничтожить ещё больше. Я просто не могу смотреть на это со стороны. Он поднял шпагу и выстрелил из пистолета. С лёгким хлопком Магистр исчез, а затем появился вблизи Охотника.       Обезумевший Абелард атаковал с умопомрачительной скоростью и Эридий с трудом отражал многочисленные выпады. Сила его ударов была невероятно велика, и от многих из них Охотнику пришлось защищаться стальной броней на правой руке. Магистр умело атаковал с разных направлений, чередуя колющие и рубящие удары и, что самое страшное, нисколько не уставал, а наоборот, свирепел все больше.       Когда Эридий повернул шпагу влево, чтобы поймать очередной удар, Абелард не стал возвращать меч в исходную позицию, а надавил. Охотнику пришлось положить вторую руку на свое оружие, чтобы сдержать натиск. Магистр снова теснил его, и нечеловеческая мощь стала одолевать уставшего Эридия. Но вдруг Абелард изменил угол давления, развернув клинок ближе к шее Охотника. Но тот очень хорошо знал данный приём. Магистр планировал продолжать давить на Эридия, постепенно приближая клинок к его шее, а потом потянуть назад, разрезав артерию. Поэтому Охотник провёл кинжалом и шпагой ближе к концу его меча, приложив силу, мешая Абеларду совершить задуманное и поднести свой клинок к его горлу.       Магистр же прорычал что-то и ударом ноги откинул Эридия и рванул следом, намереваясь пронзить своего бывшего ученика. Охотник перекатился, уходя от удара. Остановившись на одном колене, он быстро поднял шпагу, защищаясь от рассекающей атаки сверху, но Абелард оказался проворнее. Мощный удар ногой попал прямо в голову Эридия, далеко отбросив его.       Сопротивляясь головокружению, тошноте и воистину смертельной усталости, Охотник выхватил трехствольный пистолет и выстрелил по ногам бегущего к нему Абеларда. Третий выстрел, направленный прямиком в сердце, прошёл в облако дыма. Через секунду Магистр появился, стоя над бывшим учеником, пытаясь заколоть того в сердце, но картечный выстрел отбросил его. Не долетев до земли, он снова растворился в дымке и очутился позади Охотника, что только успел подняться с земли.       Абелард приготовился снести ему голову, но опытный фехтовальщик развернулся и заблокировал рубящий удар, подняв согнутую руку и держа шпагу клинком вниз. К большому огорчению Охотника, Магистр изменил угол удара и прорезал остриём меча кровавую полосу от середины живота до правого бока, после чего, используя локоть, с невероятной силой ударил его по левому глазу и снова переместился за спину Эридия. Тот развернулся, но из-за повреждённого глаза не успел вовремя заметить удар, лишь почувствовал выпад и отклонился. Сердце было спасено, но вот плечо оказалось проткнуто. Охотник уронил шпагу, выхватив пистоль с молниевыми рунами и выстрелил Магистру прямо в руки. Его чудесный, светлый рунный меч зазвенел, упав на камни. Охотник быстро наклонился за ним и успел подобрать, но тут же получил удар в рёбра. Нечеловеческая сила вампира сломала их. Мужчина почувствовал на губах вкус крови. Опираясь на меч, он поднялся и посмотрел на Абеларда, медленно идущего к нему. —Теперь я понял, что сдерживало мои силы.–на руках бывшего Магистра выросли ужасные когти.–Очень жаль, что ты, Эридий, не захотел оставить меня. Ты мог бы прожить счастливую жизнь. Сжимая светлый меч в окровавленных руках, Эридий испытал странное чувство покоя. Охотник ни разу не касался этого клинка, но сейчас он казался ему странно знакомым. Меч лёг в его руку не как оружие, а как старый друг, что радовался встрече с ним. Сила и решимость наполнили его. —Вы стали для меня отцом и многому научили. И теперь мне кажется, что я унаследовал вашу мудрость лучше, чем вы, Магистр.—Эридий не знал, откуда эти слова взялись у него в голове. Далёкое, очень далёкое воспоминание из детства.—Клянусь именем рода Латйорн и своей честью–Я, Эридий Латйорн, клянусь не отступать перед созданиями, пришедшими к нам из тёмного века. Клянусь быть очищающим пламенем, что согревает человечество и ограждает его от зла! Обхватив клинок левой рукой, он сделал порез. Кровь пролилась на меч и тот, как показалось Охотнику, еле заметно завибрировал.       Абелард оборотился в безумное мессиво, с немыслимой скоростью атакуя своими длинными, чёрными когтями-кинжалами.       Меч, казалось, сам управлял руками мужчины, с такой же невероятной скоростью отражая удары. Но вот Абелард совершил свой последний выпад, направляя смертоносные когти в сторону своего ученика.       Эридий даже не помышлял о защите. С шагом он пронзил почерневшее сердце своего наставника. Магистр рухнул на камень и, замерев, рассыпался в прах и пепел. Вслед за ним, сделав пару шагов, упал на спину и Эридий. Сломанные ребра пронзили лёгкие. Когти Абеларда пронзили живот и задели сердце. Охотнику становилось трудно дышать, каждый вдох приносил с собой кровь и муку.       Не выпуская меч из рук, он лежал на спине и смотрел на солнце и звезды. Лишь несколько мгновений он любовался их красотой. Через миг, вместе с последним вздохом, душа и её воля покинули его тело. Благородный Имперский Охотник Эридий Латйорн умер.