Конфликт интересов

Why do I run the Net? Why the hell wouldn't I? Rache Bartmoss' Guide to the Net

      Джапан-таун уже позабыл про меня, конечно. И про меня, и про взлетевший на воздух «Japan’s Best 3000», и про одного невезучего нетраннера, вляпавшегося в черный лед. Еще один рутинный день под светлыми небесами Найт-сити. Я мимолетно глянул на знакомый козырек сенсорами пролетавшего мимо грузового дрона, но тела Данте там уже не было, кто-то прибрался — и неплохо заработал, наверное, на таком-то железе.       Ничего. В распоряжении Данте теперь железо всей Сети — точнее, того, что от нее осталось.       «Вернешься в Агве, когда закончим?» — я бросаю строку в зашифрованное соединение между нами, мучительно сожалея, что не могу нырнуть на ходу и подглядеть, как Данте лавирует среди потоков данных, текущим по проводам и электромагнитным волнам. Если не знать, куда смотреть, его не различить среди бушующего моря чистой информации — ее так много, что профильтровать ее всю практически невозможно.       free real estate ^^ — кидает мне в ответ Данте. не, нахер, мы с Андезо еле договорились       «Тебя он тоже пригрозил обнулить?»       он вообще много чего сделал пока ты не видел, туманно отвечает Данте. мне кажется он скопировал из меня какие-то куски       У меня не было для этого подходящих инструментов, но в принципе это возможно — перегнать то, что в непостоянной памяти, в постоянную. Нечто вроде гибернации. Хотя, конечно, вычленить из машинного кода энграммы нужные части — это задача не для человека.       вообще это правда странно — беседовать с кем-то кто знает что ты скажешь наперед       Данте подтормаживает — видимо, попалась дерьмовая подсеть. Он перетекает на следующую и продолжает: и сделки мутить тоже нелегко       При мысли о том, что это значит, мне становится немного не по себе.       «Он тебя прочел? Как исходник?»       он реально крутой, говорит Данте, словно намеренно игнорируя мой вопрос, и стремный совсем не такой как раннеры. я бы тоже на месте дозора обосрался лезть в пасифику. здесь лестница и справа гараж, я его вскрою но тебе придется подключить меня физически моя подсеть закрыта наглухо       Местечко милое — напротив китайского ресторанчика, одного из миллиона китайских ресторанчиков в Джапан-тауне; от аромата настоящей, горячей еды у меня начинают появляться еретические мысли о том, что очередная сессия нетраннинга может подождать, но я волевым усилием заставляю себя подойти к запертым створкам огромной, внушительной и удивительно чистой двери. Гараж на ужасно видном месте для любого, кто зайдет в этот переулок. Как его еще не ограбили?       мой чумба к Вакако ходит чаевничать и я когтям за крышу плачу. я же не дурак, резонно отвечает на мой безмолвный вопрос Данте. Я беззвучно хмыкаю: вот и весь секрет волшебной удачи.       Незримо для меня совершается чудесная цифровая магия, гараж признает моего спутника своим владельцем, и створка двери, наверняка способная защитить даже от автоматной очереди, послушно начинает ползти вверх. А мой хром начинает нагреваться — Данте снова заселяется на мою деку. Физическое подключение, все дела.       Внутри гаража оказывается довольно симпатично. Просторно. Мягко гудят генераторы, запитывающие нетраннерское кресло и всю прочую аппаратуру; над столом несколько мониторов, вдоль стен шкафы, заваленные всякой ерундой вроде полуразобранной дохлой техники всех сортов. До боли знакомые инъекторы и ингаляторы на столе — без стимов долгие сессии переносить трудно, а иногда еще и смертельно опасно.       я вроде комп где-то здесь оставил, к нему подрубайся       Я вежливо интересуюсь, не убьет ли мне деку или мозги лед на его компьютере, на что Данте тут же начинает возмущаться и утверждать, что он не курва какая-то, чтобы обманом сжечь об лед дружественного раннера. Ладно-ладно, я делал глупости и похлеще подключения к чужим машинам, так что я смело подрубаюсь к компу через нейропорт.       Лед не пускает меня дальше, но и не успевает причинить мне вреда; Данте обезвреживает его моментально. Энграмма беспрепятственно проходит внутрь системы, а я отключаюсь почти сразу же — как минимум в знак вежливости; нечего мне делать на чужой машине. Над рабочим столом один за другим оживают мониторы, и я вежливо дожидаюсь, пока Данте не приоткроет свою подсеть, прежде чем постучаться.       «Можно присесть на кресло?»       Данте выводит на экран сообщение, которое ненавязчиво советует мне присесть известно на что. Приятно видеть, что посмертие его изменило не так уж сильно.       На кресло я все-таки присаживаюсь, но подключаюсь к подсети исключительно со своей деки. Я все-таки в гостях, да и не хочется мне пробовать на прочность его лед. Темнота… загрузка… уже совсем не пугающее мгновение паралича тела, передавшего контроль деке…       Гладь киберпространства смыкается за мной безупречной чернотой.       У Данте подсеть приличная, как у нормальных раннеров — аккуратная, лишенная корповской чопорности и безумного хаоса искинов. Я никогда здесь не бывал. Это его дом — его настоящий дом; я допущен туда, куда нетраннеры пускают только самых близких друзей, и я не хуже Данте понимаю, что это всего лишь требование обстоятельств. Он никогда не назвал бы мне своих физических координат. И никогда не впустил бы меня в свою подсеть. Нетраннер жив, только пока он анонимен — незыблемое правило Сети, проверенное слишком многими на собственном горьком опыте.       Данте здесь стабилен. Не распадается на облака цифрового шума, не телепортируется из одной точки в другую, его аватара не дрожит и не рвется. Хорошее у него железо; далеко не как в Агве, конечно, но хорошее. Аватара синеволосого панка протягивает мне исполняемый файл. В темноте киберпространства, расчерченной ровной сеткой системы, он мерцает голубым светом, как путеводный огонек.       — «Вергилий», — говорит Данте, — только нормальный, а не порезанный.       Я даже не сразу нахожусь с ответом.       — Ты мне мало того, что с бэкдором его подсунул, так еще и порезанный?!       — Я же спросил, для чего тебе, а ты сказал, для херни! — его аватара яростно сверкает на меня светодиодами имплантов. — Сказал бы, что собираешься Мальстрем ломануть, я бы тебе нормальный дал!       — Еще скажи, за те же деньги.       — За те же деньги можешь сходить в Нортсайд и предложить рассказать тебе про шашни с Найт-корп за бутылку пивка, — мрачно говорит Данте. — Бери бесплатно, придурок, может, доживешь до завтра.       — И даже без бэкдора? — продолжаю хохмить я.       — Что в слове «бесплатно» тебе мама не объяснила? Не бойся, бэкдор безобидный, заточен под меня. Если наткнешься на что-то, что его вскроет, «вергилий» тебе в любом случае уже не поможет.       А Данте тоже знает толк в шутках. Он перебрасывает мне копию файла и поворачивается к стройной башне из блоков данных. Для меня она полупрозрачная, неуязвимая, я могу видеть ее, но и только — впрочем, и это уже больше того, что стоило бы мне позволить. Данте касается ее кратким набором команд, и темнота перед ним обращается светом, выгибается сияющей лентой развертки — башня выворачивается наизнанку, обнажая призрачное нутро. Я цепляю взглядом мелькающие названия субдиректорий, выстроенных трехмерными фигурами в иллюзорном пространстве, и программ, которые Данте вытаскивает из своего хранилища. Его набор демонов будет покруче моего; Данте в целом грамотно вел дела, хотя это слабо помогло, когда он попытался выбраться на уровень повыше через заказ на Холта. В высшей лиге слишком мало мест для всех желающих.       — Что такое INFERN0?       — Книжка такая, — отвечает он, не отрываясь от своего занятия, — написал один мужик в четырнадцатом веке.       Демон INFERN0 выглядит не как книжка. Он выглядит как древняя дискета прямиком из музея техники, на которой нарисованы красным стремные пентаграммы или какая-то похожая дрянь. Данте замирает на мгновение, глядя на нее — словно колебаясь, стоит ли ее брать.       — Дай угадаю, — говорю я, — он выжигает мозги богохульникам?       — Будешь меня доставать, я и тебе мозги выжгу. У тебя-то они еще есть, хотя так сразу и не скажешь. — Данте все же копирует себе демона. Я вдруг замечаю тонкую линию нити соединения, уходящую от энграммы за пределы подсети, и невольно напрягаюсь; если Данте решил кинуть Вудуистов…       — Кого ты пингуешь?       — Проверяю, жив ли еще мой чумба. Я просил его о помощи, когда застрял в Сети, но он перестал мне отвечать после пары сообщений.       Ох. Похоже, крики Данте в пустоту все же были кем-то услышаны.       — Он тебя кинул?       — О курва, — растерянно и невпопад отвечает Данте после моментальной задержки, — я вижу заказ от Вакако… его взял какой-то левый соло… о курва. Вот в чем дело. Ладно. Ты готов? Тебе нужно пожрать, посрать, поспать? Я немного потерялся во времени.       — Все три было бы неплохо. — Я умудрился ухватить пару часов сна в Пасифике между сессиями раннинга, но перед длительной сессией, тем более — перед вылазкой в гребучий Мальстрем, мне нужен хороший отдых. — Могу вернуть приглашение, если хочешь.       — Ценю, — усмехается Данте, — но лучше не надо. Пингани меня по старому адресу, когда соберешься, и подумай как следует над дерьмом, которым нас накормил Андезо. Что-то мне не нравится вся эта параша.       В этом я с ним безусловно согласен.       Сны под стимами после нейрокоррекции от искина и прогулок по киберпространству снятся почти неотличимые от цифры — темные, мутные, с горячечными вспышками редких цветов в бескрайней черноте. Нетраннеры, которые часто работают в Сети, редко видят другие сны.       Я прижимаю ладони к закрытым векам, пытаясь прогнать тусклые очертания гаитянских символов, пляшущих на грани видимости. Энграмму так не промаркируешь, как человека; код можно переписать, программы — перекомпилировать и запустить заново. Интересно, Андезо просто позволил Данте уйти или тому пришлось заплатить за свободный выход? Вряд ли кто-то из них согласится рассказать мне правду.       Что такое смерть для искина?       Я пытаюсь вспомнить, что Андезо говорил мне про вирус. Я спросил его, убивает ли вирус искинов… что он ответил? «Да, если ты способен понять подобную концепцию»?       В разговоре с искином это может значить абсолютно что угодно. Надо поговорить с Данте, может, он с его сумасшедшей скоростью в Агве понял больше меня… в этом есть только одна проблема: Данте умер. То, что осталось от Данте, уже не человек, хотя притворяется практически безупречно.       Вирус против искинов нацелен на эволюционные механизмы, которых лишены энграммы. Интересно, с точки зрения Андезо, Данте мертв? Что такое для него энграмма — самоосознанный чат-бот в шаге от экзистенциального кризиса? По словам Данте, Андезо прочел его, как мог бы прочесть я исходный код бота… я мог бы проследить алгоритмы расчета веса и потери, мог бы подставить цифры в навороченные формулы нейронных сетей и предсказать следующее решение… конечно, это заняло бы у меня очень много времени. Неразумно много времени. В отношении достаточно большой и сложной цифровой сущности это неподатливо много времени.       Но если Данте не соврал и не ошибся, то Андезо сделал именно это. Ну, или же искин Пасифики проявил некоторое уважение к нашим многолетним трудам над теоремами о вычислительной неподатливости и сделал примерно это, срезав углы и прикинув, что, вероятно, может сказать ему энграмма нетраннера. Люди делают так постоянно. Мы ужасно не любим точные расчеты.       Так или иначе, настоящий вопрос кроется в другом: если вирусом будет заражен Черный заслон, что именно произойдет с Заслоном?       «Если ты способен понять подобную концепцию».       Я человек. Я знаю о смерти гораздо больше, чем случайно порожденные РЭБИДС цифровые ублюдки, которые вздумали учить меня философии. Данте, который когда-то продал мне «вергилия», умер. Умер самой поганой смертью, которая только может ждать нетраннера — не от перегрева хрома, не от обезвоживания в бесконечном сне; Душегуб сжег заживо его мозг нейрон за нейроном. Энграмма Данте — все равно что его брат-близнец, разделивший всю память оригинального Данте вплоть до момента смерти. Безупречно, идеально похожий… абсолютно такой же, каким был бы Данте, и для меня, стороннего наблюдателя, нет никакой разницы между прежней и оцифрованной версией…       Вот только для изначального Данте это слабое утешение. Вернее, совсем никакое. Потому что он мертв, окончательно, полностью мертв; существование идентичной копии никак на это не влияет. Конечно, теперь ему уже все равно, но что-то мне подсказывает, что если бы ему предложили сдохнуть и в момент смерти отпочковать свою точную цифровую копию, он бы не горел желанием немедленно это сделать.       Когда я думаю об этом вот так, я незаметно начинаю хотеть прогнать через Душегуб тех, кто придумал эту великолепную программу. Будь цифровое посмертие таким сказочным, Арасака бы уже превратилась в корпу-призрак, а к крепостям с черным льдом Душегуба выстраивались бы очереди.       «Если ты способен понять подобную концепцию»…       Для Андезо Данте должен быть мертв. Ничуть не живей калькулятора или цифрового календаря. В Данте нет того, что делает живой разум — живым, нет ключевой основы, только… симуляция. Данте всегда останется таким, каким был в день своей смерти, без шанса эволюционировать, шагнуть вперед, стать кем-то другим. И самоосознанность здесь не играет роли; самоосознанность существует только в моей голове — задав Данте вопрос «ты самоосознан?» я вляпаюсь в дурацкую игру столетней давности и следом за этим — в «вежливое соглашение» Тьюринга. Потому что «вежливо согласиться», что твой собеседник разумен, как и ты, гораздо выгодней для существования, нежели упасть в бездонную пропасть солипсизма.       Я в состоянии понять эту концепцию. Я не уверен, что я разделяю ее — не уверен, что смогу относиться к цифровой копии Данте как к калькулятору только потому, что у него нет эволюционных механизмов искина или подходящего железа для эмуляции живого мозга — но я в состоянии ее понять.       Если вирус в самом деле делает то, что я только что напридумывал, и Черный заслон перестанет эволюционировать как искин, завеса между нами и дикой Сетью рухнет не сразу, но скоро — слишком скоро для того, чтобы найти ей замену. И, как и раньше, все мои предположения о том, как именно поступит Андезо, если получит вирус первым, одинаково вероятны.       И — как и раньше — я не могу придумать ни единого варианта, который был бы хоть немного лучше. Отдать информацию корпам или правительству? Смешно. Оповестить Дозор? Возможно, они спасут человечество, но процветающая где-то за Черным заслоном торговля ледоколами точно загнется, как и вся наша великая мечта о свободе. Спрятать? Даже если мне это удастся, вирус рано или поздно выплывет все равно, если он был создан единожды — он будет создан и дважды. Слить искинам за Черный заслон, чтобы те написали защиту? Я не уверен в их добрых намерениях. Я не уверен даже в добрых намерениях Андезо, хотя он пока не совершил никаких известных мне преступлений против человечества. Что еще мне остается, плюнуть на всё и сделать как Бартмосс? Залить инфу на борду, бродкастнуть на весь даркнет, чтобы каждый раннер от сетевых шаманов Пасифики до мальчишки с полудохлой декой стал владельцем супероружия?       Все эти планы полное дерьмо. Хотя последний мне чем-то импонирует. Наверное, феерической незамутненностью, помноженной на безответственность: Заслону бы подписали смертный приговор меньше чем через минуту, зато это было бы очень по-бартмоссовски. Достойно легенд.       Жалко, что времена чокнутых идеалистов вроде Бартмосса или Сильверхенда уже прошли. В наше время конфликт интересов решается по-другому. Ты должен нести Ответственность. Должен принимать Взвешенные Решения. Должен принимать во внимание Последствия. И никого не волнует, что тебе нет дела до ответственности и последствий, потому что ты всю жизнь смотрел в бездонную черноту и искал во вспышках цифровых искр неизведанные звезды, ты смотрел на бескрайнюю красную стену и мечтал увидеть лежащее за ее пределом, и раз за разом тянулся к слепящему льду крепостей, что могли сжечь тебя в любую секунду, но только так можно было коснуться…       Той нелепой, выдуманной, иллюзорной свободы, о которой мы грезили уже почти сотню лет. Мечты. Наверное, так первые космонавты смотрели на тогда еще недосягаемую Луну.       Я до сих пор не понимаю, что в этом такого, чтобы напрочь снести крышу тысячам людей, включая меня.       К Данте я заявляюсь уже при полном параде — в раннерском комбезе под курткой, с набором стимуляторов, и, конечно, с подготовленным к работе ледоколом, полученным от Андезо — ледоколом для гибридного льда. Лоа Резо Агве вполне трезво оценивал наши шансы. Уличные камеры въедливо сканируют меня, прежде чем дверь гаража поднимается; жизнь в Джапан-тауне учит осторожности даже таких, как мы. Мониторы над столом приветственно мигают, стоит мне зайти внутрь, и я невольно усмехаюсь.       — Смотрю, ты уже освоился.       готов? — спрашивает Данте. я порыскал в сети пока ты копался, мальстрем хорошо запрятал свои секреты. там немало людей но я приметил годную точку, придется повозиться но если ты там спрячешься тебя не заметят. ныряй покажу в деталях       Я не жду повторного приглашения. Темнота принимает меня к себе, и защита на входе, сверив идентификаторы, пропускает меня за призрачную стену льда — и дальше, по сияющей нити, ведущей вовне. Элегантная структура нетраннерской подсети сменяется смазанной вспышкой, пока мой интерфейс пытается успеть за скоростью передачи данных, и я оказываюсь невидимой тенью у самой границы крепости данных.       Снаружи она выглядит… довольно непримечательно. Очерченная стенами льда уродливая коробка, к которой тянутся ослепительные нити видимых мне соединений. Я указываю на нее «вергилию», но ни в обычном, ни в агрессивном режиме сканирования тот не находит ничего интересного; обычная база, у Мальстрема найдется десяток таких подсетей.       — Это точно здесь? — не то чтобы я сомневался в наводках Андезо, но…       Данте возникает рядом со мной вторым цифровым призраком. Он избавился от своей аватары, обратился снова облаком шума, рассеянным по темноте — среди хаотично разбросанных вокруг созвездий блоков данных и точек доступа он практически незаметен.       — Это одна из баз, где не проводят инициации для новичков. Она далеко от центра Нортсайда, вокруг какие-то заброшенные склады и всякая срань, ничего интересного. Про эту базу вообще нигде ничего не найти, другие хоть на бордах светятся — где инфу о контрабанде сливают, где еще что. А тут пусто.       — Думаешь, обманка?       — Похоже на то. Сложнее всего будет подобраться аккуратно. Этот сектор почти пустой, следить за чужаками легко. Я помогу как смогу, но я не искин, и подсети в Нортсайде — не Резо Агве, так что не тупи особо.       Эти слова могли бы послужить мудрым предостережением, но я все равно задаю вопрос, который собирался задать:       — Как думаешь, что мы там найдем? Реально вирус против искинов?       — Надеюсь, что там будет какая-нибудь херота типа их всратого говнорока или электронного Некрономикона. — Как и многие другие здравомыслящие люди, Данте настроен крайне негативно по отношению к искусству, вышедшему из Тоттентанца. — По крайней мере, это можно толкнуть на борде для торчков, а что делать с инфой про вирус, я понятия не имею. Если бы не Андезо, я бы вообще сюда не лез.       Я же говорю, Данте — здравомыслящий человек.       — Во всяком случае, ты уже умер. Так что бояться тебе нечего.       — Ага, — мрачно отвечает Данте, — пиздец как смешно. Кстати, Андезо сказал, что с точки зрения многих цифровых сущностей я определенно не мертв, так что сходи-ка ты в жопу. Пошли взорвем этот курвятник.