Конфликт интересов

Yo bay mwen pwen a, se pou m mache la nwit Adolf Alzuphar (?)

      Нейростимы выветриваются из меня, когда мне уже пора ложиться в кресло, чтобы скинуть Данте в крепость данных под стражей Агве. Вместо этого я стою перед раковиной в грязном толчке раздолбанной кафешки у набережной, пытаясь удержать в себе скудный обед, он же завтрак, он же вчерашний ужин, и пытаюсь не думать о трясущихся руках и о том, что у меня в позвоночнике сидит идеологическая бомба, когда-то бывшая человеком.       Данте сидит тихо. Иногда он попинговывает меня, но для него время течет иначе. Не знаю, как вообще он теперь воспринимает время. Может, у него там уже пятое тысячелетие от рождества Христова в самом разгаре, а может, и минуты не прошло.       Я ловлю себя на мысли, что не знаю, как о нем думать — как о человеке или уже нет. Мы можем спорить о том, что такое разум, хоть пока Вселенная не схлопнется, но в итоге вся наша философия на практике сводится к вопросу, можем ли мы относиться к некому объекту как к человеку. Мы очень любим вещи по своему образу и подобию, в основном потому, что не имеем ни малейшего представления, что делать с другими.       Но сейчас меня занимает даже не это, а то, что на энграмму (настоящую энграмму! настоящего нетраннера!) Арасака положила огроменный болт. Данте не заинтересовал их вообще, ни когда сжегся об лед, ни когда я пришел забрать то, что от него осталось. Наверное, пасли труп только чтобы накрыть сообщников, если такие найдутся. И накрыли бы, будь Когти чуть-чуть порасторопнее и поумнее, но Когти привыкли разбираться с торгашами-неплательщиками, а не с нетраннерами… к тому же, при жизни Данте крутился в Джапан-тауне довольно долго. Вполне возможно, нерасторопности Когтей была и другая причина.       Возвращаться и уточнять я в любом случае не собираюсь. Расставшись с толчком, я киваю ждущему в коридоре гаитянцу и послушно тащусь за ним до нетраннерского кресла. Дальше — рутина, комбез, подключение, дотошное сканирование железа и софта…       С-сука!..       Я едва успеваю повернуться вбок, чтобы не заблевать комбез и кресло. Перед глазами пляшут, накладываясь одна на другую, неоновые веве; в ушах звенит, и я не слышу, что орет мне гаитянец, он толкает меня обратно на кресло и отрубает от реальности, а яркие картинки все еще здесь, в ослепительной черноте киберпространства, из двумерных становятся трехмерными, впечатываются в меня, как цифровые клейма…       …растворяются, превращаясь в уже знакомый ландшафт крепости данных. Агве сверила ключ и позволила мне пройти.       Ощущения тела тают в черной пустоте, расчерченной призрачно-голубоватой сеткой. Надо же, биомон не особо встревожился, зафиксировал аномальный всплеск нейроактивности, но ничего больше.       Ветвистые красно-белые линии вырастают из темноты и сплетаются в образ аватары Андезо.       — Целостность данных энграммы составляет около девяносто шести процентов. Хорошая работа.       — Ага, охренеть просто, — говорю я, — только он общается исключительно двоичным кодом. Может, спросить у Хэндса, не толкнет нам Арасака дрова для энграмм за сотку-другую?       — Арасака держит энграммы на специализированных чипах. Уникальное аппаратное и программное обеспечение, насколько мне известно, до последних дней не покидавшее границы лабораторий Микоси.       Количество непонятных слов на языках, которые я не знаю, в общении с ребятами из Пасифики начинает здорово утомлять. Вероятно, это та самая арасаковская шарага, где разработали или доработали Душегуб.       — До последних дней? — уточняю я.       Андезо игнорирует мой вопрос. Похоже, это входит у него в привычку. Вместо этого его аватара протягивает ко мне руку, и на его ладони из сияющих точек складывается исполняемый файл; я считываю метаданные и краткую приложенную инструкцию, и шутка про первоклассный варез прямо из-за Черного заслона так и остается невысказанной.       Я пингую Данте и превращаю его Ад в нечто, больше похожее на Чистилище.

***

      — И как тебе цифровое бессмертие?       — Вначале это была полная срань, — говорит Данте, — а сейчас вроде нормально. Прикольно. Только непривычно.       Волшебный варез Андезо подарил ему возможность взаимодействовать с киберпространством на чуть более высоком уровне, чем нули и единицы. Теперь Данте может использовать демонов и прочий софт, как все нетраннеры. Главное, он может нормально коммуницировать, и у него даже появилась аватара, которую может считать мой интерфейс вместо шумового облака — аватара здорово похожа на самого Данте в реальности, только значительно посвежей.       Крутизна. Что еще можно приобрести за Черным заслоном?       — Полная срань — я имею в виду, это реально худшее, что я испытывал в своей жизни, — уточняет Данте, — потому что ни одна херня из всей херни, что я пробовал, не выжигала мне мозги. Кроме Душегуба. И когда он высрал меня обратно в мой же хром, на хроме сработал лед.       — Я еще подумал, вот хохма была бы, если бы тебя твой лед сжег.       Данте что-то нихера не смешно.       — В цифре в самом деле ничего не видно без интерфейса, кроме нулей и единиц? — посерьезнев, спрашиваю я. — Ты же даже текст двоичным кодом набивал.       Данте молчит некоторое время.       — Я вообще больше ничего не вижу.       Его аватара безошибочно поворачивается ко мне и пингует — сияющие точки пакетов похожи на пулеметную очередь, которая идеально отражается от моей собственной аватары.       — Когда в твоей области Сети нет данных, там только темнота, — говорит Данте, — но это из-за интерфейса. Он перегоняет цифру в визуал. В звук, в тактильные ощущения… у меня их больше нет. Вообще нет, я даже темноты не вижу, как будто из мозга вырезали часть, ответственную за графическую картинку. Восприятие чистой цифры… это что-то другое. Я даже не сразу втупил, почему все соединения мне выдавали ошибку протокола, когда я пытался их использовать как раньше. Сраные протоколы, с интерфейсом и демонами о них думать не надо… я только SMTP [1] и сумел вспомнить…       Ну да. На кой черт энграмме симулировать зрение или слух, которые в принципе бессмысленны в киберпространстве. Я бы, правда, орал от ужаса и сходил с ума, если бы у меня «из мозга вырезали часть, ответственную за графическую картинку», а Данте ничего, спокойный.       — Ты поэтому такой… легкий? Полную эмуляцию мозга на нетраннерском хроме не раскрутишь, а энграмма меня даже не перегрела.       Ну, перегрела бы, наверное, со временем, но не так быстро. Это я льщу своему железу. Не могу же я сказать Данте, что моя дека говно.       Аватара панка с ником итальянского поэта смазывается и будто телепортируется вперед — к голубым линиям, смыкающимся в стену изолированного контейнера-песочницы, щедро выданного нам для разговора. Я торопливо подхватываю сияющую нить и скольжу следом — с невероятной скоростью, подаренной мне железом нетраннерского кресла, но всё же… недостаточно невероятной.       Он быстрый. Черт возьми, он и правда быстрый. Я не успеваю отследить его действия — то там, то здесь мелькают крохотные тусклые вспышки, словно точки загораются и гаснут; облик Данте смазывается, оказывается то здесь, то там, меряет шагами черноту, играет в многомерный пинг-понг пакетами данных, пробует защиту крепости на ощупь.       — Мощности у Агве просто капец, — делится своим восторгом Данте, внимательно изучая ровно горящую перед ним стену, — не то что твой хром или та китайская говнина. Ты уж не обижайся, но я на твоем железе люто тормозил. Не рассчитывай, что Душегуб такой умный, он все перебрасывает в цифру как под копирку, до последнего нейрона, поэтому мозг и превращается в кашу — нагрузка просто адская, нервы выжигает вчистую. Зато быстро. Андезо говорит, все мои человеческие куски при мне, только неактивны, поэтому я и жру не так уж много ресурсов.       — Андезо? — не знаю, как Данте, а я и впрямь подтормаживаю. — Когда ты успел с ним поговорить?       Данте косится на меня ярко-красными сияющими точками светодиодов на месте глаз.       — Прямо сейчас.       Ах да… у энграмм ведь нет ограничений на многопоточность, как у сознания нетраннера-человека. Есть ли вообще сознание у энграмм? Вопрос, на который не стоит рассчитывать услышать абсолютно правдивый ответ.       — Но ты мог взаимодействовать с киберпространством. Пусть и говенно, но мог. Человек не особо заточен под работу с напряжением на контактах микрочипов, если ты понимаешь, о чем я.       — Да, — отзывается Данте, — больше похоже на врожденное — ну, ты понял — свойство энграмм. Иначе бы они вообще не заработали.       — Но ты вроде как не искин? — неуверенно уточняю я. — Не в обиду, чумба, но ты просто копия человеческого мозга, криво портированная в киберпространство. Ты статичен. Я имею в виду, ты способен принимать решения, но всё время одинаковые — сегодня, завтра, двести или пятьсот лет спустя, в одинаковых ситуациях ты будешь принимать одни и те же решения. У тебя нет функционала для полноценного развития. Его просто не может быть, он бы не влез ни на твой, ни на мой хром.       Крохотная задержка.       — Ага, похоже, что так, — говорит Данте, — вычислительная неподатливость [2] и всё такое. Я могу оперировать доступной мне информацией, правда, и принимать решения соответственно. Остальное зависит от потолка вычислительной мощности и моих потрясающих аналитических способностей, благодаря которым мы здесь.       Его аватара пожимает плечами и возвращается к исследованию пределов контейнера. Что я люблю в коллегах, так это самоиронию.       — Тебя это вообще не напрягает? Не знаю, виноват в этом мой интерфейс или волшебный софт Андезо, но ты звучишь… очень спокойно.       — Мы в Агве, чувак. Пока ты переваришь одно мое сообщение, я успеваю поволноваться за весь Найт-сити и десять раз успокоиться. Я жутко психовал поначалу. Это, кстати, тоже ресурсы жрет, — доверительно сообщает он мне.       — Кстати, — я мягко перевожу тему, — тебе что, пообещали в оплату личный остров, что ты решил в одиночку воевать с Арасакой?       Аватара Данте замирает. Поворачивается ко мне.       — Какой, нахрен, Арасакой? — очень спокойно спрашивает он.       Я выныриваю, когда над Пасификой уже восходит новый день. Дежурный гаитянец куда-то свалил, да он и не особо здесь нужен, по всей Пасифике расставлены сервера и точки доступа Агве, Андезо и Вудуисты могут выцепить меня через что угодно. Я по-прежнему подключен к их подсети, продолжаю мониторить разговор Данте и Андезо, если, конечно, фантасмагоричное взаимодействие двух цифровых личностей можно назвать разговором. Лично я в происходящем понимаю мало.       Подвал с нетраннерским креслом остаётся позади; я бреду по пустой улице, вдыхая свежий, чуть соленый воздух Тихого океана. Добреду до берега и упаду в песок, утону в настоящей глубине — в той, которой я не умею дышать; в той, где смерть тоже пока ещё настоящая, хотя и это уже почти неправда…       Данте не собирался воевать с Арасакой, как те чокнутые террористы пятьдесят лет назад. Он взял заказ на политическую чернуху, это всегда самые лакомые куски — свистнуть у важной шишки пару килобайтов компромата, который может обрушить мир в новую Корпоративную войну. Платят за них более чем щедро, и на бордах потом долго не умолкает шум, а бонус к репутации — это всегда полезно. Данте подрубился к подсети, где, согласно инфе заказчика, хранились записи о неких сторонних увеселениях Брендона Холта, брата Уэлдона Холта — нынешнего кандидата в мэры Найт-сити… и сжегся о Душегуб, как только заглянул куда не следует.       Не нужно быть гением, чтобы понять, что это значит. Арасака крышует Уэлдона, по сути, свою марионетку, и крышует так, что не жалеет на защиту его личных данных самого смертоносного черного льда, все еще считающегося легендой среди большинства раннеров. Значит, Холт позарез нужен им в кресле мэра. Еще бы — его главный оппонент, Джефферсон Пералес, строит свою кампанию на обещаниях поставить корпы на место, и если он это всерьез, то Арасаке придется либо подвинуться, либо перестать играть в вежливые игры. Джефферсону Пералесу нет места в дивном новом мире Восходящего солнца, кроме как в роли безголосого облака шума на защищенных серверах где-нибудь в Токио.       Одно мне непонятно. Зачем при этом Андезо, искин Пасифики, свободно (по его словам) пересекающий Черный заслон, опасающийся (по его словам) атаки на искинов, воюет не с Арасакой и даже не с Холтом, а с бандой чокнутых киберпсихов на другом конце города? И на кой черт ему энграмма дохлого нетраннера?       Песок еще прохладный, солнце только-только поднялось над горизонтом, еще не раскалило всё вокруг до состояния кипящей лавы прямиком из адских недр. И тишина вокруг. Ни гаитянского гомона, ни стрекота автоматов, ни рева машин, ни даже ставшего уже родным гула нетраннерских кресел, серверов и кондеев. Океан плещется передо мной, шуршит холодным прибоем, зовет, подманивает подбегающей к самым ногам пеной, словно не замечая, что я прикован к этому городу невидимыми нитями Сети. И я не хочу замечать. Хотя бы пару минут.       Я нетраннер. Я люблю Сеть. И Найт-сити люблю, даже эту всратую Пасифику с ее классовым разделением на первоклассных хакеров и уличные отбросы, это всё херня, на самом деле вон она какая красивая, Пасифика, солнцем поблескивает, океаном шуршит. Я не политик и не хочу в это дерьмо лезть, но так уж выходит, что игра с самыми большими ставками идет именно там, даже если ты занимаешься исключительно тем, что колупаешь лед ради веселья и денежек.       Где-то далеко начинает трещать автоматическая турель. Доброе утро, страна.       Вернувшись в пространство Агве после завтрака из остатков товаров в торговом автомате неподалеку, я задаю Андезо тревожащий меня вопрос: зачем была нужна моя супергеройски дурацкая вылазка в Мальстрем. В конце концов, мне так ничего и не заплатили за то, что я так ловко вытащил Данте из джапан-таунских сетевых трущоб, так что я чувствую себя вправе подоставать Вудуистов расспросами.       — Мальстрем или часть Мальстрема контролирует Лилит, — отвечает Андезо. — У меня есть основания полагать, что она строит далеко идущие планы на Найт-сити и его обитателей, и что я не соглашусь с ее планами. Мне нужна была информация.       Они оба всё ещё здесь, и Андезо, и Данте, всё ещё в этом черном изолированном контейнере. Андезо, правда, не считает нужным поддерживать аватару — он рассыпан по темноте созвездиями искр, гаснущих и вспыхивающих снова, связанных между собой паттернами, которые мне едва под силу проследить даже с нетраннерским креслом.       — Из человеческих мозгов не вытащишь инфу, как с щепки, — недоверчиво говорю я. Аватара Данте чуть вздрагивает при этих словах, но он решает промолчать. Или кто-то решает промолчать за него.       — Людям свойственно держать информацию на вшитых деках, — как ни в чем не бывало отвечает искин. Это что, такой профессиональный подкол?       Я вдруг вспоминаю деталь, которую он упомянул в нашем первом разговоре. Одну очень важную деталь.       — Ты подозреваешь, что Лилит причастна к созданию вируса против искинов?       — Это возможно.       — Но как с этим связана Арасака? Искины мешают им строить светлое будущее с подчиненными лично господину Сабуро энграммами власть имущих?       Искры созвездий вспыхивают красным в сложной последовательности, тающей в черноте киберпространства голографическим фейерверком.       — Маловероятно, что с этим связана Арасака. Сабуро занят другими делами, и мы постараемся удержать его внимание там. Это не твоя задача.       Я до сих пор не видел ни одного нетраннера Вудуистов. Впрочем, это не особо удивляет меня. Они и вправду очень хорошие нетраннеры.       — Тогда это получается война искинов против искинов?       — «Carpe noctem».       До Данте доходит быстрее меня, но это не считается, я-то сижу с нетраннерского кресла, а он пользуется мощностью серверов всей подсети Агве.       — Найт-корп разрабатывает оружие против искинов? С помощью искинов?       — Да ведь Найт-корп только бордюры перекладывает, — запоздало возражаю я в попытке защитить хотя бы остатки своей веры в мир без теорий заговора и оживших сетевых страшилок. Аватара Данте вспыхивает, расслаиваясь на отдельные линии, но тут же собирается воедино вновь.       — Ты видел их лед?       — Хороший лед, но они же большая корпа…       — Арасака и Биотехника большие корпы. Арасака обосралась не раз, Биотехника тоже, я слышал о куче сливов из Милитеха и Кироси. Ни одной серьезной утечки из Найт-корп. Либо пробравшиеся внутрь нетраннеры молчат о том, что увидели, все до единого, либо лед не просто «хороший».       Данте чертовски серьезен. Как будто мы и впрямь говорим о чем-то очень важном.       — Гибридный, — говорит Андезо. — Часть льда составляет адаптированный код, зародившийся в дикой Сети. Гибридный лед практически неуязвим для нетраннеров, не обладающих ледоколами из-за Черного заслона.       Черт возьми, они там ледоколами барыжат?! До скольки у них лавка открыта?       — И ты полагаешь, что Лилит сотрудничает с Найт-корп? Что вообще такое Лилит — если она искин, зачем ей создавать оружие против искинов? Чего она добивается?       То, что я слышу — что дека переводит для меня в звук — больше всего похоже на смешок.       — Лилит — это то, что может произойти с энграммой нетраннера за Черным заслоном. РЭБИДС превратил Сеть в океан, где жизнь зарождается спонтанно и без значительного внешнего фактора; искины порой появляются даже из мутировавших рекламных ботов. За Заслоном много искинов. Очень много. В цифровом мире эволюция идет гораздо быстрее.       Шелестящий, двоящийся голос Андезо звучит почти что в моей голове. Кажется, ему вторит визуальное отражение в глубинах моего подсознания — отблески лилового неона, складывающегося в безумные рисунки гаитянских аборигенов.       — Я не знаю цели Лилит, но, учитывая, что лежит в основе ее разума, я могу предположить, что мои догадки близки к истине. Для тебя существенно другое. Черный заслон — тоже искин, и он подвержен влиянию вируса.       Кажется, даже в цифре я чувствую, как меня пробирает призрачный, едва ощутимый жуткий холодок.       Когда на нас рухнул Датакрэш, случился цифровой конец света. Тогда военные разработки только-только вырвались на свободу, твари из сетевого океана еще только выползали на сушу, но ни корпы, ни Дозор не смогли вернуть Сеть в прежнее состояние. Всё, что они сумели сделать — это изолировать те куски, что еще было возможно спасти из мясорубки насильственной эволюции, которую пинком запустил Бартмосс.       С тех пор прошло пятьдесят лет. Если Черный заслон рухнет сейчас…       Мы просто не будем знать, что делать с тем, что придет к нам с той стороны. Возможно, мы даже не поймем, на что смотрим.       — И вы хотите заполучить вирус первыми, чтобы разработать защиту, — наконец говорю я. — Конечно, никаких гарантий?       Старая добрая гонка вооружений. Андезо сумел отстоять Пасифику у Сетевого дозора, корпораций и правительства Найт-сити — не знаю, какими услугами, обещаниями или угрозами он этого добился, но Пасифику оставили в покое — но сейчас статус-кво оказался в опасности. Тот, кто первым получит оружие против искинов, получит преимущество, сравнимое разве что с пистолетом, стреляющим ядерными бомбами.       Проблема только в том, что я не знаю, что будет делать Андезо, если пистолет окажется у него. У меня нет абсолютно никаких гарантий, что он не уничтожит Черный заслон сразу же после того, как обезопасит лично себя от воздействия вируса.       — Никаких гарантий, — отвечает Андезо. — Ты не обязан верить, что я преследую цель сосуществования с другими формами жизни.       Конечно. Он не хуже меня знает, что даже без гарантий альтернативы предельно дерьмовые — все до одной.       — Между Мальстремом и Найт-корп ведутся переговоры. Я хочу получить информацию об этих переговорах и соглашениях, к которым они уже пришли. Данные защищены льдом против искинов; вероятно, в него будет встроен и вирус. Для этой работы нужен нетраннер.       Мне не очень нравится, к чему он клонит. Потому что в Найт-корп я не проскребусь никогда, скорее всего, ими будет заниматься кто-то другой, а мне снова достанется съехавший с последних катушек и жутко обозленный на меня Мальстрем. Мой профессиональный скептицизм говорит мне, что это билет в один конец, на экстремальный и крайне неприятный аттракцион «топовый черный брейн Нортсайда с кретином-нетраннером в главной роли».       — После «Олл Фудс» мальстремовцы пустят на фарш любого подозрительного чужака еще на входе в Нортсайд. К тому же, если там лед, который не могут преодолеть даже искины, как его должен преодолеть нетраннер?       …Ох.       Кажется, я начинаю понимать, зачем Андезо отправил меня в Джапан-таун.       — Надеюсь, у тебя есть кресло получше, — говорит Данте, молчавший — или беседовавший с кем-то вне моей досягаемости — все это время. — С этого ты дико тормозишь.