Подлинная история Дарта Плэгаса

Он очутился в зале несколько больших размеров, где оказалось на много светлее. Едва свет успел явить большую и устрашающую аппаратуру лаборатории, комната вновь потонула во тьме. На одну минуту Сидиус заблудился среди громадных мраморных ног и дважды обежал кругом исполинского колена статуи, пока вдруг не услышал шум — далёкий и мерный, как раскат морских волн. По временам сквозь этот гомон были различимы зарождающиеся громовые удары. Сквозь проломы в крыше Сидиус видел дыры космического неба, и тогда он понял, что ночь спустилась над городом, и туча утихала.       — Попробуем восстановить освещение, — сказал Сидиус, повернувшись к дроиду. Комнату продолжали бледно освещать медицинские цистерны в центре зала. Вероятно, они работали на аварийном источнике питания. Сидиус обрадовался тому, что цистерны были пусты. Как и в пещерах ситха на Гессое, здесь повсюду были разбросаны длинные шланги и провода. Компьютеры были защищены паролями, и на их взлом потребовалось бы много времени. С затянутого мраком потолка тянулись длинные роботизированные конечности, между которыми протянулись связки проводов. Каждая такая клешня оканчивалась разным инструментом. Они походили даже скорее на какие-то магические инструменты, чем на медицинские. Комната была большой, и Сидиус мог бы потратить еще день на изучение ее дальних чертогов, но ему это совсем не хотелось. Они скрывали явно что-то неприятное, — на подобии гомункулов в биоплазме или чего-то подобного — и он не стремился разобраться во всех тайнах этой лаборатории. Явно не сейчас. Ему следовало скорее связаться со своим учителем. Здесь стоял шар гало-проектора — таких Сидиус никогда не видел. Вероятно, это была очень древняя модель. Он решил попробовать к нему подключиться. Провода сходились в сгустке мрака в шаре. Однако там был не просто мрак. Чем дольше Сидиус вглядывался в него, тем больше различал деталей. Сначала он увидел просто шар интенсивной черноты. Затем стало казаться, что в черноте есть нечто голубоватое, а потом в этой синеве стали проступать черты огромного мужского лица. Появились скулы, нос, рот — и Сидиус понял, что это лицо его учителя.       — Сила с нами, Владыка. Сидиус решительно шагнул навстречу учителю и опустился возле панели управления на одно колено.       — Ты неплохо поработал, мой юный ученик, — отозвался голос ситха. — Теперь нам следует привести лабораторию в надлежащее состояние. К моему приезду все должно быть готово.       — Да, учитель. Он был как всегда великолепен, величественен и строг. Весь в черном, только золотой обруч вокруг шеи. Сидиус старался не смотреть в его желтоватые глаза, чтобы избежать поединка воли. Прогибаться под него совсем не хотелось, его сила просто давила на разум, поэтому глаза Сидиуса были сосредоточены на его переносице или на драгоценном камне в обруче. Вдруг его голограмма исчезла с шара и перешла на жидкокристаллические панели в глубине зала. Сидиус не понял, как ситх это сделал, но двинулся в ту сторону.       — Я чувствую, что у тебя накопился рад вопросов, — сказал ситх. — Пока у нас есть время можешь задать их.       — Я хотел знать, почему никто из джедаев нас не видит? — спросил Сидиус.       — Я думал, мы уже обсуждали с тобой контроль и маскировку. И не раз.       — Да, но я имею ввиду как это выглядит технически. Особенно когда мы, ситхи, можем спокойно пробегать в людной местности без опасения быть увиденными. Что увидел бы сторонний наблюдатель?       — Ах ты об этом, — догадался ситх. — Ну для начала главное условие такого путешествия именно в том, чтобы сторонний наблюдатель его не видел.       — Вот это мне и не понятно, — сказал Сидиус. — Когда я в последний раз перемещался по джунглям я чувствовал, что меня никто не видит. Как такое возможно?       — Ты знаешь про технологию «стелс»? Здесь нечто похожее. Только ситх поглощает не радиоволны, а направленное на него внимание.       — А мы при этом видны на радаре? Если он, конечно, имеется.       — Кому?       — Вообще.       — Вопрос не имеет смысла. Даже если мы видны радаре, радар не виден никому. Много миллионов лет назад, когда еще не существовало разумных живых существ, мидихлорианы существовали в животных. И самые чувствительные к ним стали использовать Силу. В основном к ней прибегали только хищники и всеядные для того чтобы воздействовать на добычу. Подумай сам, как это удивительно — ускользая от внимания человека, ты даешь ему туже самую команду, которая когда-то лишала воли огромную гору мяса… У меня это вызывает восхищение и трепет. Сидиус даже удивился тому, что его учитель был способен на подобные реакции.       — А они разве были ситхами? — спросил он.       — Ну раз они использовали Силу именно для поиска своих жертв, то думаю да, — сказал ситх. — Животные, в отличие от джедаев, как раз-таки всецело полагаются на базовые инстинкты: страх, агрессия, жажда обладания. Только с появлением разума они могли бы начать контролировать подобные интенции.       — А как они стали вершиной «пищевой цепочки»? — спросил Сидиус. Экраны погасили — Сидиус понял, что изображение учителя собирается переместится на новый переходник. Он успел заметить, как через весь зал пронеслись три голубые точки, вырвавшиеся из патрульной цепочки. Возникший из-за спины Сидиуса дроид-разведчик принял сигнал и ретранслировал изображение в виде привычной голубоватой голограммы во весь рост. Потом они вместе бродили по тронному залу рассматривая старинные барельефы. Минимальные знания Сидиусом ситского языка позволили ему понять, что они повествовали о жизни Дарта Плэгаса. Его барельефы не походили ни на что иное. Длинное лицо. Тонкие изящные пышные губы, полузакрытые глаза, массивные головные уборы. Худые руки, которые держали бремя символов верховной власти и, с другой стороны, на этих руках массивные огромные браслеты. Наконец, андрогинное тело, — которое давало понять, что искусство Эль-Топаса не стремилось к передаче внешности, а было по природе своей экспрессионистским. Он уже знал, что это была самая противоречивая фигура ситской истории после Дарта Ревана. Им восхищались и ненавидели. Он был религиозным реформатором, поправший устои традиционной ситской культуры. Он был ученым, открывшим удивительные возможности Темной стороны, которые до сих пор джедаи считали во многом мифическими. Об этапах его жизни Сидиус не встречал ничего — настолько фрагментарны и сложны источники. Это разрозненные тексты, разбитые памятники, уничтоженные скульптурные портреты, города, которых больше нет. Сидиус хотел спросить об этом у учителя, но их разговор шел совершенно в ином направлении.       — Ситхи всегда были на вершине пищевой цепочки, — говорил ситх. — Это была первая разумная цивилизация Галактики. Она не создавала материальной культуры — зданий, промышленности. Но это не значит, что она была низкоразвитой. Совсем наоборот       — А что же с ней случилось?       — Для начала выяснилось превосходство всеядных над хищниками. Всеядные могли применять свои навыки не просто для охоты на других животных, но и для добычи прочих ресурсов и для защиты от самих хищников. Поэтому их возможности по контролю Силы были значительно более прогрессивными. Хищникам же никто не угрожал, кроме мяса они ничем особо не питались. А затем у всеядных начал появляться разум.       — То есть это Сила создала разумных существ?       — Это спорный вопрос. Мы говорим о процессах, которые проходили во многих сотен миров и с разной скоростью. Животные могли эволюционировать прежде всего, как вид, а не как отдельные особи. А чувствительность к Силе была и делом случая, и делом выбора, и делом наследственности. Поэтому все вместе. Но если бы разум был прямым следствием чувствительности к Силе, то тогда все сегодня обладали бы ею подобно самим джедаям. Но их, как мы знаем, не много. Да, во всех разумных существах есть какое-то количество мидихлориан, но большинство, подавляющее большинство, не чувствительны к ним.       — И что же пошло не так?       — Произошла нравственная революция в первобытных обществах. Но далеко не во всех и не сразу. Это было прямым следствием возникновения разума. Это когда чувствительные к Силе решили перейти от мясного животноводства к «молочному», скажем так. В результате появился разумный гуманоид. Сидиус уже слышал когда-то давно от своего учителя подобные утверждения, но все равно они заставили его удивиться.       — И как ситхи его создали? — спросил он.       — Не создали, — поправил ситх, — а вывели. Примерно так же, как люди вывели домашний скот.       — Искусственный отбор?       — Да. Ситхи выводили животных с особым типом ума. Так они переставали быть просто убийцами, а вписывались в порожденную ими же культуру. Их почитали богами в древних обществах, отсюда у нас, ситхов, традиция брать себе божественные имена. Затем культура постепенно обмирщалась, и разум видел, что его боги не сильно от него самого отличаются. Тогда произошла следующая культурная революция.       — Я так понимаю, именно тогда начали появляться джедаи… — вставил реплику Сидиус. Но учитель не обращая внимания продолжал:       — Ситхи понимали, — хотя конечно же они не называли себя ситхами, — что их сил не хватит, чтобы скрывать свое истинное происхождение. Тогда общества породили два типа реакции на этот вызов. Первый состоял в том, что боги покидали свои сияющие пьедесталы и становились в ряды простых смертных. Некоторые скрылись от общества, а некоторые стали служить ему. Думаю, они и стали джедаями. Но был и второй тип реакции, пожалуй, наиболее распространенный. Чувствительные к Силе стали править цивилизациями уже не по божественному праву, а по праву сильного. Цивилизация ситхов с планеты Коррибан как раз хрестоматийный пример. Пролистывая историю Империй ситхов, Сидиус уже не раз думал на эту тему. Его мучали некоторые противоречия на этот счет, но он не был уверен, что это был лучший момент устранить их.       — Меня всегда мучал вопрос, — заговорил Сидиус, решившись. — Когда Арджанта Полл прибыл на Коррибан, он со своими последователями без особого труда подчинил себе ситхов. Хотя у них тоже были чувствительные к Силе. Как так получилось? Почему гуманоиды с джедайской подготовкой оказались большими мастерами во владении Силой, чем ситхи? Возможно дело в световых мечах. Но почему ситская культура не породила ничего подобного: ни световых мечей, ни гипердвигателя? Лицо учителя на голограмме качнулось и с интересом уставилось на Сидиуса, как будто в первый раз изучая его. Видимо, это произвело на ситха впечатление.       — Этим вопросом я и сам задавался в свое время, — ответил он. — Цивилизации, где победила джедайская мораль, действительно были более перспективны. Но мы должны понимать, что экономическая и технологическая развитость и богатство — очень редкий продукт в Галактике. Если успеха смогли достигнуть только несколько сотен планет Центрального мира и Внешнего кольца, а все остальные так и продолжили и, самое главное, продолжают быть малоразвитыми, то как раз малоразвитость и есть норма. А истории успеха — это исключения из правил, которые требуют изучения.       — Я читал несколько книг современных исследователей, которые приходили к тому, что джедайская мораль привела к демократическим институтам, и как следствие к экономическому развитию.       — Это все авторы тех самых колонок, которые пытаются соответствовать пульсу времени. Мы должны использовать такие инструменты, Сидиус, а не пасть их жертвами. Иначе мы станем джедаями.       — Разве это не так?       — Это очень плоское описание действительности, мой юный ученик. Есть немало примеров свободных обществ, которые не достигали экономического успеха. К сожалению, о них не любят упоминать такие исследователи, потому что они не вписываются в тренд. Если ваше общество свободно, это еще не значит, что оно будет успешным и богатым. Закономерность совершенно обратная. Если вы экономически развиты — это хороший плацдарм для свободы. Потому как бедный человек легко продает свою свободу за мешок набуанского риса. Потому что сначала ты решаешь вопросы выживания, а уже потом думаешь о равенстве для всех сословий.       — Так почему же ситхи с Коррибана так примитивно пользовались Силой в отличии от джедаев?       — Думаю здесь произошло тоже самое, что с хищниками и всеядными. Чувствительные к Силе повелители Первой Империи не стремились лучше понимать возможности Темной стороны, поскольку она выполняла одну единственную функцию — контролировать население при помощи насилия. Их примитивные навыки с этим отлично справлялась, а потому не требовали совершенствования. Точно так же как хищники, которые интересовались лишь добычей мяса. Экономика же апеллирует к таким понятиям как мотивация и спрос. И в ситском обществе не было спроса на новые навыки по использованию Силы, как и не нужны были новые технологи.       — И как же ситхи тогда возвысились над джедаям?       — Очень просто, мой юный ученик. Они просто переняли их технологии и модели. И стали еще более эффективно использовать. Понимаешь ли, Сидиус, этот мир, — к сожалению или к счастью, — сложнее чем нам кажется. В мире нет совершенства, но есть разнообразие. Это понимал в свое время Дарт Реван.       — Вы имеете ввиду, что есть разные общества, у которых есть разные преимущества?       — Дело не только в этом. В обществе существуют силы трения, которые обусловлены культурой. И эти силы либо помогают выбраться из той лужи грязи, в которой общество находится, либо мешают ему. Так получилось, что общества с особыми культурными установками были способны быстрее перейти к богатству и технологическому скачку. В этих цивилизациях элиты писали законы для себя, а потом эти законы распространялись на других. Их институты не были заточены под одного конкретного человека. Потому что со смертью этого человека отмирали и сами институты. И наконец, в успешных цивилизациях средства насилия контролировались коллективно.       — А что было потом?       — Потом полученные в этих обществах технологии переняли менее развитые цивилизации. И некоторые из них начали развиваться дальше, потому что их силы трения способствовали этому. А бывшие когда-то успешными системы, сделав этот технологический рывок, дальше перестали играть роль в глобальной экономике. Тоже самое произошло с джедаями и ситхами. Одна модель поведения была способна к тому, чтобы выйти на новый уровень владения Силой, а когда она стала доступна всем, то быстро потеряла свои перспективы. Потому что к новым вызовам потребовались иные решения. Это я и имею ввиду, когда говорю о разнообразии моделей, которые успешны в разных условиях и для разных целей.       — Разнообразие несовершенств, — отозвался Сидиус. Ситх усмехнулся.       — Это ты хорошо сказал. У нас в мире нет универсальной модели для объяснения всего и вся. Потому что люди не совершенны, и они ограниченно рациональны. Оптимум не достижим. Но есть субоптимальные состояния, и их несколько. В этом и состоит прелесть разнообразия.       — Понятно, учитель. Вы сказали, что ситхи выводили животных с особым типом ума. А какие бывают типы ума? Ситх закрыл глаза. Его лицо вдруг покрылось сеткой морщин — словно его голограмма была сделана из стекла, которое разбил случайно брошенный камень.       — Серьезная тема, — хрипло сказал он, не открывая глаз. — Ты уверен, что хочешь этого?       — Хочу. Ситх выдохнул и открыл глаза. Прошла примерно минута тишины — видимо, он решил начать из далека.       — Есть два типа ума. Первый — это простейший ум, который похож на зеркало. Оно просто отражает видимый мир и принимает решения. Если отражение темное, надо спать. Если светлое — искать пищу. Если отражение горячее, надо ползти в обратную сторону, пока не станет прохладно, и наоборот. Это ум животных. Это понятно?       — Да.       — А теперь представь животное с двумя типами ума. Помимо простейшего ума, у него есть второй, который не связан с отражением действительности, а производит фантазмы из себя самого. В его глубинах возникают все абстрактные понятия: красота и безобразие, хорошо и плохо. Этот второй тип ума является частью первого. И те фантазмы, которые он генерирует, воспринимаются им точно так же, как и отражения реального мира. То, что вырабатывает второй ум в своих глубинах, кажется первому частью отчета о внешнем мире.       — Как это работает в реальности?       — Ты встречался с этим много раз. Представь, что ты видишь два припаркованных в ангаре звездолёта. По виду они ничем принципиально не отличаются. Когда ты замечаешь разницу в форме фюзеляжа или фар, отличие в звуке мотора и гипердвигателя — это работает простейший ум. А когда ты видишь, что одна модель гламурная и дорогая, а другая — полное убожество, потому что на такой твой дядя десятилетие назад подвозил телок из бара, это работает второй ум. И тебе кажется, что продукт второго ума, это отражение чего-то действительно существующего снаружи.       — А это разве не так?       — Не так. Все характеристики, которые способен распознавать простейший ум, могут быть измерены с помощью физических приборов. Эти характеристики останутся такими же и через сто лет. А те отличия, которые приписывает внешнему миру второй ум, никакой объективной оценке или измерению не поддаются. И через сто лет никто и не поймет в чем они заключались.       — А почему разные люди, увидев те два звездолёта, подумают одно и тоже? Что один аппарат гламурный, а другой полный срам?       — Потому что второй ум у этих людей настроен на одну и туже волну. Эта волна и порождает культуру, она же порождает и силы трения в обществе.       — А зачем ситхи вывели виды с таким типом ума?       — Ну при помощи этого типа ума джедаи заметно продвинулись в изучении Силы. А цивилизации центральных миров начали техническую революцию и создали гипердвигатель. Потому что и те, и другие были движимы в своем развитии не только теми целями, который ставит перед человеком его животный ум: поесть, поспать. А потом эти наработки взяли и ситхи. Но это и не главное.       — А что главное?       — А разве не понятно?       — Нет, — сказал Сидиус.       — Я не удивлен. Ты до сих пор думаешь, как человек. В очередной раз услышав этот приговор, Сидиус испытал горечь, но постарался тут же задушить в себе эту слабость, пока ее не заметил учитель. Казалось, он никогда не сможет стать для него родственным существом.       — Научите думать по-новому, — буркнул он. Ситх засмеялся.       — Дорой, — сказал он, — тебе пять сотен маркетологов через рекламу и гало-театр с самого детства гадили в мозги, а ты хочешь, чтобы я убрал там все за пять минут. Думаешь, я не знаю, о чем вы, люди, думаете по ночам? Отлично знаю. Вот это самое поразительное что я видел в жизни. Всеобщая слепота.       — А что я должен понять? — спросил Сидиус.       — Скажи мне, какое у людей самое главное занятие?       — Деторождение?       — В цивилизованном мире это бывает все реже. И это уж точно не главное занятие человека. Что для него важнее всего?       — Деньги? — предположил Сидиус.       — Наконец-то. А что такое деньги?       — Я встречал не меньше пяти определений…       — У всех твоих определений, которые ты вычитал в своих книжках, есть один фундаментальный недостаток. Они придуманы с единственной целью — заработать денег. А это все равно что выяснить длину линейки самой линейкой…       — Вы хотите сказать, что все они неверные?       — Не то что бы не верные. Если разобраться, все они говорят, что деньги — это деньги и есть. То есть говорят ничего. Все передовые миры нашей Галактики — это ничто иное как огромные фабрики по производству денег. И только по этой причине там живет такая уйма людей.       — Но там ведь производят не только деньги, — возразил Сидиус. — Деньги — это не производимый продукт…       — Люди производят продукт, о котором не имеют не малейшего понятия. Несмотря на то, что думают о нем каждый день. Как бы ни называлась человеческая профессия, это просто участок карьера по добыче денег. Хотя чем деньги являются на самом деле, они не знают. В тоже время понять, что это такое, совсем не сложно. Достаточно задать себе вопрос — из чего их добывают? Сдиусу показалось, что вопрос обращен к нему.       — В двух словах это сформулировать сложно, — сказал он. — На этот счет до сих пор спорят экономисты.       — И пусть спорят. Но любой работник это знает. Деньги добываются из его времени и сил. Второй ум заставляет человека мечтать. Эта мечта никогда не достижима и всегда превращается во что-то новое, но заставляет гнаться за ней и работать на нее всю жизнь. И работать по-настоящему. Так при помощи второго ума ситхи могут контролировать людей.       — На этом и строится диктатура ситхов? Как-то не слишком устрашающе. Но разве ситхи не стремятся к деньгам, как и все люди?       — Ситхи и джедаи живут одним только животным умом. Лучшие из них. Сперва ситхи тоже жили вторым умом, но потом пришел Арджанта Полл, и со временем они переняли практики джедаев. Но если джедаи попросту отказались от второго ума, то ситхи используют его как средство для контроля над Галактикой. И в этом состоит третья культурная революция. Ее сделал Дарт Бэйн. Он понял, что общественный договор, где все подчиняются ситхам по праву сильного, экономически и практически невыгоден. Это еще раз доказали центральные миры своим техническим и культурным превосходством. Поэтому он решил, что диктатура ситхов должна быть анонимной. В подчиненных надо культивировать мышление второго ума. Оно позволяет цивилизации двигаться на новый технологический уровень и в тоже время делает ее зависимой от ситского влияния.       — Это как превосходство свободного труда над рабовладельческим?       — Именно. Ситхам даже не надо стоять над каждым с плетью, чтобы заставлять их работать. Причина, по которой люди не понимают природу денег, проста. О них разрешается говорить только в рамках культуры. Они говорят не о том, что жизнь человека перерабатывается в непонятную субстанцию, а о том, какая волюта надежнее — республиканский кредит или датарий банковского клана. Серьезные люди о другом не спорят и не думают.       — А причем здесь второй ум? — спросил Сидиус.       — Я только что объяснил, — ответил учитель. — Второй ум и есть тот орган который производит деньги. Это денежная железа, которая из всех живых существ есть только у разумных…       — Подождите, — перебил Сидиус. — Мы говорили, что второй ум производит отличия между двумя звездолётами. Это ясно. Причем тут деньги?       — Различие, которое видит второй ум между двумя звездолётами, в чистом, выделенном виде, и есть деньги. Это ментальная ограда, позволяющая держать людей в одном месте и заставлять их работать на тайную Империю.       — Но ведь люди, наверное, могут вырабатывать и что-то еще помимо денег? Ситх поднял брови.       — Хороший вопрос… Скажем так. Бывает молочное животноводство, бывает мясное. Ничего другого пока не придумали.       — Вы говорите о войнах?       — Не только, — ответил ситх. — Впрочем, войны тоже сюда относятся. Когда-то ситхи воевали друг с другом при помощи людей. Правда, обычно они стремились делить ресурсы миром. Но потом пришел Дарт Бэйн и полностью перевел человеческий ресурс на второй ум. Потребность в большом количестве ситхов для тайной диктатуры отпала. Так появилось правило двух. Но это уже другая тема… После разговора с учителем Сидиус долго сидел на троне в огромной тускло освещенной зале и следил за работой дроидов-разведчков, которые тем временем искали каналы питания электроэнергией. Как это не удивительно, но здесь было достаточно удобно медитировать. Сидиус закрыл глаза. Ему нравилось просто так сидеть и ни о чем не думать. Скоро он впал в блаженное оцепенение, похожее на сон — но это был не сон, а скорее какое-то хрустальное безмыслие. Казалось, в этот момент он жил одним только простым умом, к которому он много лет привыкал. Сидиус не знал сколько прошло времени. Его привел в чувство резкий сигнал на его браслете. Он открыл глаза и вывел на пол перед тронной лестницей карту. К городу подлетело пиратское судно. Сидиус понял это, потому что уже встречал корабли подобной модели в своей жизни…