Без обид

      Покинув родителей, Тэхён и Чонгук, со своими хвостатыми друзьями, отправились в бар к Юнги. Им надо было попрощаться с четой Мин. И ещё Тэхён хотел удивить их своим сюрпризом, который он приготовил им. Когда они подъехали к бару, то увидели возле него машину скорой помощи. «Чимин!» — сразу возникло подозрение в голове Тэхёна. Он рванул из машины, а за ним выбежала вся их компания. Хвостатые первыми заскочили на крыльцо бара и остановились, ожидая хозяев. — Сидеть, — приказал Чонгук, подрываясь за Тэхёном. Собаки застыли, как изваяние. По взволнованным голосам людей они поняли, что происходит что-то очень важное. Возле барной стойки врачи грузили Чимина на носилки. Юнги суетился около него и только мешал. Чимин, закусив губу, тихо постанывал. Врачи, пристегнув к носилкам, осторожно повезли его к выходу. Самого Чимина видно не было. Только большущий живот возвышался, как гора. Юнги бежал рядом, держа руку Чимина в своей. Он, по-видимому, переживал его боль куда сильнее, чем сам будущий о-папа. В глазах его стояли слёзы, и он страдальчески кривил губы, глядя на своего колобка. — Юнги, Юнги! — позвал его Тэхён, — что случилось? — Рожать едем! Воды отошли, — быстро ответил Юнги, не отрывая глаз от лица своего мужа. Чимин охнул, но силясь улыбнуться, прошептал: — Тэхён! Никогда не трахайся без презика, потом будет очень больно, — и заорал, как резанный, — Юнги, мать твою! Я тебе попозже всё припомню! Хрен тебе теперь, а не секс! И он, вырывая свою руку из рук Юнги, показал ему средний палец. Но Юнги быстро схватил за этот палец Чимина, боясь потерять контакт хоть на секунду. — Ну, что ты, мой маленький? Что ты, моя роднулечка, такое говоришь? Без секса нам совсем нельзя! Как же мы с тобой второго ребёночка делать будем, пальцем, что ли? — Юнги, мать твою, щас ведь точно встану и убью на хрен, — выпучив от негодования глаза, прокричал Чимин. Юнги в ответ нежно погладил своего любимку по животу. — Я согласен, согласен! Только сейчас вставать нельзя. Потом убьёшь. А сейчас поехали быстрее, — со слезами сострадания на глазах быстро проговорил он. Тэхён, идущий за носилками с Чимином, прервал их разговор: — Ребята! Я приехал проститься. Мы с Чонгуком уезжаем в Принстон, по крайней мере лет на пять. И я хотел сказать, что вы можете остаться здесь с малышом. Не надо уезжать в холодные края к родакам Чимина. Вот ключ. Живите в моём доме. Чимин приподнялся на локти и счастливо закричал: — Ура-а-а! Юни, родной! Мы никуда не переезжаем! Едем только рожать! Спасибо Тэхён! Значит у вас всё хорошо?! Ура-а-а! С этими криками радости, его впихнули в машину скорой помощи. Следом туда впрыгнул Юнги. Он помахал ребятам рукой и крикнул: — Созвонимся! Спасибо! Тэхён! Ты лучший! Скорая, зарычав, сорвалась с места. Ребята остались стоять, глядя ей в след. Тэхён смахнул набежавшую слезу. «С Богом, — подумал он, — лишь бы всё хорошо прошло». Ему отчего-то стало грустно. Вот ведь как, даже толком и не попрощались. Чонгук встревоженно на него посмотрел, нежно прижал к себе и промолвил: — Ничего! Не волнуйся. Всё будет хорошо! На каникулы приедем, а у них уже будет ребёночек! Понянчимся! Представляешь? Интересно, кто у них родится, — мечтательным голосом, произнёс он. Тэхён грустно кивнул, — «Конечно, хорошо». И вдруг он остро почувствовал, что тоже хочет ребёночка. Этакого маленького кувыркашку, с такими же широко открытыми глазами, кроличьей улыбкой и смоляной макушкой, как у Чонгука. Никогда в жизни ему это не приходило в голову. Даже когда ему окружающие намекали, что, якобы, уже пора, сколько можно гулять — он только посмеивался. Ещё чего! Обременять себя детьми, когда хочется пожить для себя в веселье и радости… Да ну! «Жизнь так коротка, и её надо прожить так, чтобы не было горько и стыдно за бесцельно прожитые годы…» — всегда вспоминалась ему цитата русского классика. Конечно, дети — это цветы жизни! Ему нравились эти маленькие шалунишки. Но пусть эти цветы растут пока в чужих садах! Но так было раньше. А сейчас… Да, да! Ему очень захотелось ребёночка! И не абы от кого, а именно от Чонгука! От этого милого, внимательного, немного застенчивого, любимого альфы. Захотелось до выпрыгивания сердца, до крика души, до ломоты в костях. Он представил себе, какой прекрасный выйдет из Чонгука отец, и внутренне заскулил. Вот она, та треклятая разница в возрасте, которой откровенно боялись родители Чона. Да и сам Тэхён о которой задумывался не раз. Но любовь ведь слепа. Чонгуку сейчас двадцать. И наверняка у него и мыслей насчёт этого нет. И даже если сказать ему о своих хотелках, вряд ли он будет «за». А если всё же ребёночек родится? А у Гука здесь учёба, да он, Тэхён… Не-е-ет… Какой тут ребёнок? Бессонные ночи, пелёнки, распашонки… Конечно же, сейчас это ни к чему. Тэхён вспоминает себя в двадцать— жизнь бьёт ключом: друзья, клубы, сёрфинг, байки, вечеринки, альфы. Но это всё в свободное от работы время. А так работа, работа и работа. Какие дети?! Вот и Чонгуку надо сейчас учиться. Не до детей ему. Тэхён горестно вздохнул. Может быть, и не надо было так резко менять свою жизнь и влюбляться в Чона? Всё это как-то… неправильно что ли. Может быть, наступить себе на горло и не давать продолжения этой истории?! Перетерпеть, переболеть. Пусть Гук выучится, а там… Но, вместе с тем, Тэхён понимал, что сердцу не прикажешь. Что не сможет он на этой планете без Гука, от слова «совсем». Что весь смысл его жизни сейчас заключён в этом парне. И никого другого Тэхён не хочет и не примет. Ладно. Не будет детей, так не будет. Но ведь потом Чонгук всё равно захочет ребёнка. А вдруг Тэхён потом не сможет. И тогда… Тэхён непроизвольно всхлипнул. Но быстро, стараясь, чтобы Гук не заметил, рукавом утёр слезу. Чонгук взволнованно на него посмотрел. Он заметил, что по лицу Тэхёна волной пробежали какие-то грустные мысли, и выкатилась слеза. Он не любил, когда его мальчику было грустно. Засопев, он обнял его, повернув к себе лицом. — Что с тобой, Тэ-Тэ? Давай, не раскисай! Всё у Чимина будет хорошо, вот увидишь! Родит маленького, и они будут счастливы! А нам пора в дорогу. Будем звонить Юнги, узнавать, как у них там всё происходит. Только, Тэхён! Можно мне у тебя кое-что спросить? Только обещай, что ответишь мне прямо! — Да, Гуки. Спрашивай. — А ты бы… Ну… Ты бы хотел своего ребёночка? Нашего. Мне что-то так завидно стало. И я… тут подумал… Ну… Может быть, нам тоже… с тобой постараться? Представляешь, будет такой маленький, с твоими глазками, с твоими губками, с твоей фигуркой… На тебя похожий. Я бы с ним нянчился и любил безмерно… А? — Чонгук, опустив вниз глаза, бесцельно теребил пуговицу на своей рубашке. Сказав это, он поднял на Тэхёна вопрошающий взгляд. Тэхён ошеломлённо взглянул на Чонгука и быстро отвернулся. Сердце застучало в пять раз быстрее. На глаза опять навернулись слёзы. Но только уже от счастья. Он устало вздохнул. — Поехали, Гуки! Впереди у нас дальний путь. Поговорим об этом позже. — Он потянулся губами к лицу Чона и нежно лизнул его в губы. Чонгук замер от этой ласки. — Поехали, моя любовь! — Очнувшись, тихо прошептал он. — Майла, Банти — место! — Скомандовал он, и собаки послушно впрыгнули в открытую дверь.       Всю дорогу они ехали молча. Тэхён делал вид, что сосредоточился на вождении. Но Чонгук, поглядывая на него, видел, что его что-то гложет изнутри. Иногда Гук, дабы отвлечь Тэхёна от его дум, заводил какие-то ничего не значащие разговоры или ластился своей щекой об его плечо. Тэхён отвечал односложно. А на ласки неизменно чмокал Гука в макушку, не сводя глаз с дороги. Чонгук встревожился. Такого грустного Тэхёна он видел редко. Что-то подсказывало, что лучше сейчас его не трогать. Может быть, он сожалеет, что решил связать свою жизнь с ним, с Гуки? А может, начал тосковать по родному городу? Или ещё что-то надумывает про себя? Чонгук тоже приумолк. В салоне воцарилась тишина, и только с заднего сиденья иногда доносились посапывающие звуки. Это спящие собаки, умиротворённые и довольные, что они не в клетке, а со своими любимыми людьми, выдавали сонные рулады.       В Принстон ребята приехали вечером. По навигатору они нашли арендованный заранее Сокджином небольшой коттедж, с миленькой зелёной лужайкой перед ним. Припарковали машину и зашли внутрь. — Ух ты! — Восхитился Тэхён. — Как красиво! — Это о-папа выбрал. У него всегда со вкусом было всё в порядке, — ответил Чонгук. Большая гостиная с панорамными окнами, в бежево-кофейных тонах, плавно переходила в кухню с современной техникой. В спальной комнате стояла огромная кровать. Рядом находилась гардеробная комната и кабинет. Здесь же был и туалет, с душем и джакузи. Большой коридор соединял все комнаты и мог разместить хвостатых друзей, которых сразу же накормили и бросили им собачьи мягкие лежанки. Особым сюрпризом стал для парней забитый едой холодильник. По-видимому, заботливый Сокджин приложил руку и здесь, договариваясь с хозяевами об этом. И Чонгук, впервые за последнее время, мысленно похвалил его за эту заботу. Всё же иногда можно позволять родителям немного подумать о сыне. Уставшие и голодные парни, приняв душ, взялись за еду. Грустные мысли сразу же исчезли из их голов. Насытившись, они повеселели и стали разбирать свои чемоданы. Чонгук развешивал одежду, а Тэхён начал расставлять обувь в обувной шкаф. Невзначай Чонгук взглянул вниз, где ползал Тэхён. Тот глубоко влез в нижнюю полку. Половину его тела, вместе с головой, видно не было. Снаружи оказалась только его красивая попа, обтянутая шортами, и стройные ноги, обутые в тапки. Чонгук почувствовал, как его рот заволокла тягучая слюна. Он, не отрывая взгляда от любимой попы, тяжело сглотнул. Внутри его тела, сверху вниз, проскакал целый табун розовых пони и странно задрожали коленки. Его мальчик, его изумительный омега, не подозревая сам, стоял в такой соблазнительной позе, что Чонгуку захотелось тотчас же наброситься на него, подмять его под себя и крепко сжать в своих объятьях. Ему срочно захотелось поставить ему свою метку, потому что это его омега, потому что Гук — его альфа! — Тэхёни, — нежным голосом позвал Чонгук. Голова Тэхёна вынырнула из ящика, но тело осталось в той же позе. Голова повернулась в сторону Гука, и карий глаз вопросительно посмотрел на него. — Тэхёни! — опять позвал его Гук, не зная что сказать дальше. Он почувствовал, что ещё минута бездействия, и он набросится на Тэхёна, как зверь, и раздерёт его от страсти. Но, с трудом сдерживая себя, он быстро повесил вешалку на место и присел, нависая над объектом вожделения. Обеими руками Гук обхватил его за плечи, и падая на пол, с силой потянул его на себя. Тэхён ахнул. — Ты чего, Гуки? — в сладком предчувствии спросил он, глядя ему прямо в глаза. Его тут же перевернули и уверенно, по-хозяйски подмяли под себя. Неистовый взгляд Чонгука, пронзительно просверлил его насквозь. Сердечко Тэхёна затрепыхалось, как испуганная птица. Внутри что-то ёкнуло и разлилось кисельной истомой по всем закоулкам его души. Пальчики на ногах предательски поджались, а влажные губы тихо простонали «О-о-о-о». Чонгук медленно перевёл взгляд на эти манящие губы и накрыл их своими. Они ему показались такими сладкими и желанными, что он стал с наслаждением их зализывать, вкусно чмокая при этом. Насытившись этой сластью, язык Гука стал продвигаться дальше, в глубину рта Тэхёна. Языки их встретились и, лаская друг друга, начали исполнять какой-то неистовый танец. Вскоре Тэхёну стало жёстко лежать на полу, под немаленьким весом Гука. Он, потихоньку отталкиваясь руками, осторожно начал выбираться из-под него. Но не тут-то было: чужая рука сразу же пригвоздила их к полу над головой, чётко давая понять, кто здесь хозяин. И Тэхён, сам себе удивляясь, неожиданно подчинился и послушно замер под Гуком, принимая условия игры. Он заметно обмяк и расслабился, томно прикрывая глаза и отдавая младшему бразды правления. Вскоре Тэхён ощутил, как сильные руки Чонгука приподняли его и, нежно обняв, понесли куда-то. Он вдруг почувствовал себя ребёнком, маленьким и беспомощным. Чонгук бережно положил его на кровать и стал снимать с него одежду, зацеловывая при этом. Открыв глаза, Тэхён увидел, как Гук, не отводя затуманенного взгляда от него, быстро срывает одежду и с себя. — Тэхён, Тэхёни, мальчик мой, — быстро, как в бреду, прошептал Гук, — я так соскучился по тебе, родной! Он опустился рядом и обнял его. Прошептав на ухо что-то нежное, он схватил мочку уха своими губами. Тэхён замер. Эта ласка всегда будоражила его. Он застонал от возбуждения. Потеребив ухо, губы постепенно стали спускаться вниз: они зачмокали шею, прихватив кадык; добрались до пульсирующей голубой жилки, немного присосав её, словно выбирая место для метки; нетерпеливо рыкнув, спустились к ореолам груди, потеребили бусины сосков, всасывая их попеременно; вышли на еле заметную дорожку из мягких волосков, по пути залезая в пупок. Зализывая языком каждый сантиметр, губы медленно спускались всё ниже и ниже. А стоны Тэхёна становились всё слаще и слаще. Тэхён посмотрел на бессмысленные, широко открытые глаза Гука и душа его зашлась от нежности. Его малыш так быстро повзрослел, так быстро познал науку любви, что Тэхён уже и не помнит, а были ли вообще у него такие чуткие и нежные любовники в жизни. И он понимает — нет, не было. И никогда уже не будет. Потому что отныне у него будет только Гук! Потому что у Тэхёна давно уже Чонгукозависимость! Потому что так и должно быть! Потому что это — правильно! Член его давно уже был возбуждён и только призывно подрагивал от нетерпения, поблёскивая бриллиантовой каплей предэякулята. Язык Чонгука, добравшийся до своего вожделения, неторопливо слизал эту каплю и с размахом прошёлся по стволу, вылизывая набухшие вены. Когда Гук полностью захватил в рот член Тэхёна, из его утробы раздался мурчащий звук, как будто он добрался до вкуснейшего лакомства, о котором мечтал долгое время. Чмокая и пошло хлюпая, Гук начал засасывать его с таким наслаждением, что казалось, он хочет целиком проглотить его в себя и не возвращать обратно. Тэхён, поймав себя на этой мысли, внутренне хихикнул. Но тотчас же, почувствовал, как его возбуждение глубоко и сладко утонуло вновь. Он вдруг растёкся от ярких звёздочек в глазах и громко застонал. Чонгук довольно хмыкнул и ещё глубже заглотил своё. Штормовая волна затрясла тело Тэхёна, огненный шар пронёсся перед глазами, пальчики на ногах поджались от удовольствия, внутри зазвучал колокол. Чонгук, наблюдая, как повело его мальчика, ускоряя темп, сделал ещё несколько глубоких заходов, и почувствовал, как Тэхёна выгнуло. Он бессвязно что-то закричал и выплеснулся в Гука. Тело его обмякло и руки раскинулись по сторонам. Несколько минут он лежал в позе звезды, переживая послеоргазменную негу. Гук, любуясь этой картиной, вкусно почмокал губами, вытер ладонью оставшиеся на губах капли спермы и тут же их слизал. Тэхён лениво улыбнулся и перевернулся на живот. Он встал в коленно-локтевую и, призывно виляя своей попой, с придыханием сказал: — Гуки, люблю тебя! А теперь давай позаботимся о тебе. Смелее, малыш! — Я тоже люблю тебя, родной! Сейчас я тебе покажу, кто тут малыш, — грозно рыча, произнёс Гук, доставая смазку из кармана чемодана. — Ты у меня надолго запомнишь, кто из нас здесь малыш, — прошептал хрипло, грея её в руках. Он быстро смазал ей свое достоинство и навис грозной тучей над Тэхёном. Тэхён повернул к нему голову и посмотрел на него чернеющим взглядом. Он облизал нижнюю губу и, запинающимся от волнения голосом, томно промурлыкал: — Ну, тогда вперёд! …Малыш… — не удержался и опять поддразнил он Гука. Чонгук, захлебнувшись от такого нахальства, быстро очутился за ним. Перед его лицом оказались эти красивые, любимые булочки Тэхёна. Ох, уж эти булочки! Они манили своей упругостью. Чон, не долго думая, страстно сжал их своими руками. Кожа, цвета мёда, порозовела. Она так и просилась, чтобы её попробовали на вкус. Гук припал к ней губами. Зацеловывая и расцвечивая кожу алыми цветами, он языком добрался до расселины. Он прошёлся по ней широким мазком и вторгся в розовую дырочку, стараясь вонзиться в неё как можно глубже. Тэхён от нахлынувших ощущений выгнулся в спине, ещё больше выставляя свой прекрасный тыл. Чонгук провёл смазкой по всей этой красоте и щедро налил её на свои пальцы. Когда первый палец беспрепятственно проник в анус, Тэхён громко вздохнул. Второй палец пошёл туже. Тэхён немного дёрнулся и вздохнул ещё громче. Чонгук сделал несколько движений, наподобие раскрывающихся ножниц. Он почувствовал, как под их нажимом расширяются внутренние стеночки. Засунуть третий палец уже не составило большого труда. Тэхён негромко, томно застонал. Гук понял, что всё в порядке и его мальчик готов. — Тэ, сейчас расслабься и ничего не бойся, я буду нежен! — горячо прошептал Чонгук. Он и сам всегда боялся этого момента. Ведь приносить боль Тэхёну ему не хотелось никогда. — Сейчас, любимый мой, чуть-чуть потерпи! Он медленно вынул пальцы. От некомфортной пустоты, Тэхён негромко заворчал. Чонгук приставил к дырочке истекающий желанием, чуть подрагивающий от возбуждения, далеко не маленьких размеров член. Мелкими толчками он аккуратно начал вводить его в Тэхёна. Дойдя до середины Гук остановился, давая привыкнуть. Тэхён, прикусив губу, невольно прислушивался к себе, иногда постанывая. Гук понимал, что это самый неприятный момент. Стараясь, отвлечь Тэхёна от боли, он неистово начал зацеловывать его шею обжигающими укусами, постепенно спускаясь по позвоночнику. — Гуки, давай! До конца! — вскрикнул Тэхён, и неожиданно сам насадился до упора на член. Он вскрикнул от боли, но упрямо опять прошептал: — Не дрейфь! Всё хорошо! …Малыш… — Ах, ты! Малыш? Ну, тогда держись! — пробормотал Гук. Он уже знал, где располагается простата у его любимого. Он начал вбиваться в Тэхёна под этим заветным углом. Тэхён извивался в его руках, крича от наслаждения. Его мотало так, что казалось, ещё немного — и он не выдержит этой сладкой пытки. Голос постепенно стал утихать от перенатуги, и бурные крики сменились счастливыми всхлипами. Но сильные руки держали крепко, не давая увернуться. Они всё натягивали и натягивали его худенькое тело на этот нефритовый стояк, каждый раз проходясь по простате, не давая никакого продыху. Чонгук вдруг почувствовал своего Зверя, который оскалил зубы и приготовился к прыжку. «Вот и настал момент истины», — подумал Гук. Нутро его поджалось и он осознал, как сносит ему башку. В мозгу начали проносится огни фейерверков, сладкой истомой наполнилось его тело. Ничего уже не соображая и неистово вдалбливаясь последними толчками, Чонгук бурно излился в нутро Тэхёна, ещё крепче прижимая его к себе. Тэхён, вскрикнув, кончил вслед за ним. Зверь моментально выпустил клыки, и Чонгук, рыча от оргазма, быстро вонзил их в ту самую голубую венку на шее Тэхёна. Тэхён дёрнулся от боли, но ему опять не дали уйти. И он, опять подчинившись, обвис безвольной куклой в руках Чона. — Прости, — тихо прошептал ему Гук на ухо. — Это то, что я хотел сделать уже давно. Он, не опуская рук, невольно полюбовался своей работой. Метка расцветала на глазах. Она была причудливой формы и поражала немыслимыми узорами. Чонгук довольно хмыкнул, и вдруг огромная радость стала наполнять его сердце. Он почувствовал, как тесно становится ему внутри Тэхёна. «Узел!» — догадался он. Тэхён, обернувшись к Гуку, растерянно прошептал: — Ты чего? Он постарался высвободиться, но теперь совсем не руки Чона держали его. Узел, быстро набухая и распирая внутри тело Тэхёна, крепко держал, не давая им разъединиться. — Это что, узел? — опять спросил Тэхён. Гук счастливо улыбнулся и ответил: — Люблю тебя! — Но, Гуки! Ведь сейчас нам никак… Гук закрыл его рот губами на полуслове и, нежно поцеловав, ответил: — Лежи и не дёргайся! Если б ты знал, как я счастлив!.. Малыш…