Без обид

      Сглотнув пыль от отъехавшего автомобиля, Джин и Хосок ещё долго стояли на дороге, на что-то надеясь. Может быть они надеялись на то, что Гук одумается и вернётся? Может быть они надеялись, что парни решат вернуться вместе, чтобы разрулить эту, не очень хорошую, ситуацию?! А может быть просто прощались с сыном, отправляя его во взрослую жизнь. Они стояли, а мимо них на скорости пролетали автомобили, обдавая их пыльным ветром и запахом переработанного бензина. И водителям, проносившимся мимо, было глубоко наплевать на этих грустных людей, стоявших без причины на обочине. Хосок посмотрел на Джина, и у него сжалось сердце. Джин стоял какой-то осунувшийся, с потухшим взглядом и нервно теребил в руках любимую кепку Чонгука, которую тот забыл положить в чемодан, а Джин, найдя её, забыл ему отдать. — Пойдём дорогой! Всё будет хорошо, не волнуйся, — мягко сказал Хосок, увлекая за собой мужа, и обнял его за плечи, — повзрослев, птенцы всегда покидают родное гнездо. Просто это надо было ожидать и пережить. Он, приобняв за талию, повёл мужа к дому, периодически целуя в висок и крепко прижимая к себе. — Джини, родной! Не расстраивайся, малыш! Ведь у нас никто не умер. Мы остались вдвоём. Это бывает. А с парнями надо помириться. У нас будет время это сделать. Ну, не переживай ты так, — успокаивал его по дороге Хосок. — У меня есть ты, у тебя есть я! И это главное. — Да-а-а, тебе хорошо рассуждать… — заканючил Джин, дуя губы и ещё больше жалея себя от этой заботы Хосока. У него полились слёзы из глаз. Он почувствовал себя очень одиноким, старым и беспомощным. — Ну, ну, маленький мой! Не надо слёзок, ты же у меня самый красивый, самый любимый! Ну-ка, дай мне твои-мои губочки поцелуйкать. Какие сладенькие, какие вкусненькие! Ну, прям медовенькие — как я их люблю, кто бы знал. — Чмок, чмок, чмок, — начал зацеловывать губы Джина Хосок. Джин стал невольно уворачиваться и на его губах проскользнула довольная улыбка. — А дай мне поцелуйкать твои нежные щёчечки. Ой, какие мои пухляшечки, ой, какие мои люляшечки, — не унимался Хосок, слизывая слёзы с щёк Джина. — А вот кому сейчас муженёк любимый чайку нальёт? — спросил Хосок, заводя Джина в гостиную. — Пр-а-а-авильно — вот этому самому красивому омежечке на всём белом свете! Чтобы эти слёзки не лились из этих чудных глазок! А то глазоньки опухнут, станут некрасивыми и личико перекосится, и будет у нас тут не красавчик, а бяка-перекосяка жить. Но мы её всё равно будем любить и целовать, да ещё на ручках носить, если понадобится. Он взял Джина на руки и принялся его кружить и целовать. Аккуратно посадил его на диванчик и преподнёс чашку ароматного чая. — Успокоился, заюша моя? — участливо спросил он, видя, как Джин начинает улыбаться во весь рот от его мимимишек. — Попей чайку. А потом давай куда-нибудь сходим, развеемся. Может, в клубешник зарулим, молодость вспомним? Джин, отхлебнув из чашки, благодарно кивнул головой, до чего же у него Хосок замечательный! — Ну-у-у, тогда я пойду собираться? — неуверенно спросил Джин. — Давай, моя любовь. Только оденься поразвратнее. Хочу, чтобы на тебя сегодня все альфы в клубе слюни пускали! А я буду ревновать и разгонять их направо и налево, и в штабеля укладывать. И пусть все знают, что у этого красавца омеги есть альфа, который готов башку любому за него свернуть! — Да ну тебя! — смутился Джин, стукнув легонько Хосока по плечу. Но, улыбаясь, быстро побежал в гардеробную.       Прошла неделя. Хосок ни на минуту не оставлял Джина в одиночестве. Он старался занять его свободное время походами на прогулки, в кино, театр, читал ему вслух любовные романы, и даже научил его играть в компьютерную игру, которую придумал Гук. И лишь когда он почувствовал, что основные страсти улеглись, Хосок свободно вздохнул. Всё таки его нежный Джин такой паникёр. Но за годы, проведённые с ним, Хосок уже давно научился его успокаивать. А сегодня Хосок немного задержался на работе. С этими событиями он забросил всё своё руководство, и ему надо было подчистить некоторые дела, кинутые на самотёк его заместителями.       Когда он приехал домой, на улице уже было темно. И он очень удивился, что окна не освещены. Как будто дома никого не было. «Интересно, где Джин», — с тревогой подумал он и открыл дверь. Дом его встретил тишиной. У Хосока ёкнуло сердце. Он включил свет в гостиной и набрал номер Джина. Звонок раздался из глубины дома. Хосок быстро двинулся на звук. Рингтон звучал из их спальни. Хосок рванул дверь на себя. В спальне тоже было темно. Только ярким пятном светился дисплей телефона, лежащего на тумбочке. Хосок включил свет и ахнул… На их широченной кровати, во весь её периметр была нагромождена большая куча одежды. Наверное, сюда сгрудили всё, что висело в шкафу. Присмотревшись, Хосок понял, что в этой куче находятся только его вещи. Мерзкие думы сразу же завладели его головой. Это что же такое получатся, зачем надо было Джину выкидывать одежду мужа на кровать? Но вдруг куча зашевелилась, и из её середины показались чьи-то глаза. Они настороженно, по-звериному, выжидающе смотрели на Хосока. «Гнездо!» — ахнул Хосок. Чего-чего, а этого он никак не ожидал. Ведь последнее и единственное гнездо Джина он видел только перед рождением Чонгука, много лет назад, и уже успел позабыть про это. Все остальные течки Сокджина обычно проходили без гнездования. И вот, на тебе! Какой сюрприз! А это выход! Какой замечательный выход из создавшегося положения! У Хосока внутри всё замерло. Его Зверь, подобравшись перед прыжком, натужно завыл. Хосок быстро сбросил свою одежду и залетел в душ. Сердце его билось, едва не выпрыгивая из груди. Сокджин, его любимый Джинушка, через столько лет опять построил себе гнездо! А это значит… А это значит… Если сильно постараться, они сегодня могут зачать малыша! Но Хосок знал, надо быть начеку. Не вспугнуть! Одно неосторожное слово или действие — и всё может полететь в тартарары. Ведь природа Джина очень чувствительная, да и сам по себе он очень мнительный.       Аккуратно прикрыв за собой дверь душевой, Хосок тихими шагами стал приближаться к гнезду. Оно большим холмом возвышалось над кроватью. Глазюк из кучи, видно не было. Только было слышно, как кто-то внутри с шумом вдыхал в себя воздух. Это Джин громко наслаждался запахом Хосока, нюхая его одежду. Он с удовольствием занюхивал каждую вещь и по порядку перекладывал её в другую сторону. И так по кругу, создавая вокруг себя то самое гнездо. Хосок невесомо присел на краешек кровати. Тут же около него выкинули его рубашку. Хосок чуть её отодвинул, но сразу же прилетел его джемпер. — Тук, тук, — елейным голоском, почти что пропел Хосок, — кто в домике живёт? Не тот ли красавец, который любит этого несносного гада Хосока? Куча застыла. Сверху чьи-то руки проделали в тряпках отверстие, и показались те же самые глазюки. Они опять смотрели на него выжидательно, очень подозрительным взглядом. «Ага, — подумал Хосок, — не узнаёт. Значит, пока он в трансе, ещё не нанюхался». — Чегой-то — «гада»? — раздался голос Сокджина, — он не гад! — Из кучи показалась вся голова Джина, — а живу здесь я, Сокджин. И это моё гнездо! Уходи! Хосок про себя ахнул — «Нет, так дело не пойдёт». Он взял в руки одежду, которую он сегодня одевал, и помахал ею перед носом Сокджина. Джин моментально сунул в неё нос, вдохнул, и с интересом посмотрел на Хосока, который опять пропел елейным голоском: — А если пустишь меня к себе пожить, я тебе это отдам! Сокджин, почувствовав родной запах, моментально вынул из тряпья руку и протянул её к одежде. — Дай сюда! Это моё! Ноздри его начали хищно раздуваться, втягивая любимый запах, и рука стала тянуть одежду к себе. Хосок, не выпуская её, изловчился и быстро запрыгнул внутрь гнезда. Он крепко обнял Джина, припав губами к своей метке, и вобрал губами её себе в рот. Джин ойкнул. Взгляд его стал осмысленным. Он радостно улыбнулся. — Хосок, ты пришёл? Я тебя так ждал, так ждал! Ты знаешь, здесь кто-то покушался на моё гнездо, но я его прогнал. — Ты у меня большой молодец, Джин-и. Я теперь с тобой. Не бойся никого. Гнездо теперь будем вместе защищать. Джин доверчиво положил ему на плечо свою голову и сказал: — Люблю тебя! Помоги! У меня всё внутри болит! Хосок поцеловал его в висок, крепко обнял его и успокаивающе погладил по спине, ласково перебирая пальцами позвонки. Он почувствовал, как напряглось любимое тело. Джин, со вздохом выгнулся в его руках, и что-то невнятно промычал. Хосок подтянул его тело, укладывая на себя. Почувствовав возбуждение, он языком ворвался в рот Джина, вылизывая все его закоулки. Его руки, дотянувшись до любимых булочек, стали нежно поглаживать и жамкать их. Джин застонал. Взгляд его опять стал бессмысленным. — Давай! Войди в меня! Помоги, — опять невнятно пробормотал он. Глаза его округлились от боли и наполнились слезами. Хосок знал, что в течку обычно Джину было не до прелюдий. Но всё равно решил проверить готовность своего мальчика. Он провёл своими пальцами по расселине и почувствовал, как из Джина ручьём выходит природная смазка. Его мальчик уже давно готов — он течёт. И он нуждается. Его возбуждение зашкаливает. И боль, наверняка, тоже. Хосок быстро перевернул Джина, поставив в коленно-локтевую позу. Приставил к входу своё возбуждение и осторожно начал вводить его внутрь, боясь причинить Джину вред. Но с таким обилием природной смазки член, немаленьких размеров, тотчас проскользнул до упора. Раздался громкий рык: — Не медли! Давай! Хосок начал понемногу вбиваться в любимое тело, постепенно ускоряясь. Джин громко выругался и стал сам глубоко насаживаться на член Хосока, задавая быстрый темп. — Вот так! Хорошо! — закатывая глаза от удовольствия и извиваясь всем телом, замурлыкал он. Хосок начал поддерживать этот темп, понимая что сейчас, в течку, не до сантиментов. А чтобы снять боль у омеги, нужно продолжить жёстко и в быстром темпе. Внутри его всё клокотало от этой бури чувств и эмоций. Но он знал, что сейчас расслабляться нельзя. Что сейчас это не обычный нежный секс, как всегда любили они с Джином. Что сейчас это, в своём роде, работа! Приятная и нужная! Ведь им уже далеко не двадцать, и он должен её сделать на отлично. Потому что Вселенная подарила им ещё один шанс, — эту течку с гнездованием! По-видимому, Вселенная пожалела Джина с его переживаниями, и откликнулась на них. Поэтому Хосок серьёзно сосредоточился — этот шанс упускать нельзя. И хотя на него уже начали накатывать эти девятибалльные волны, и до одури, до звенящих яиц, хотелось быстрее кончить, он упорно вгонял в свой мозг какие-то глупые, смешные истории, чтобы отвлечься от главного. И когда у него не осталось никаких сил сдерживать себя, когда уже полились злые слёзы, оттого, что у него не получается, он с облегчением почувствовал, что этот самый момент всё-таки приближается! Момент, когда уже можно спустить всё на тормоза и отдаться во власть своих переживаний. Он почувствовал, что в его теле начал зарождаться тот самый узел! От полноты чувств его завихрило. Тёплая волна снесла его мозг с катушек. Шаровая молния прошлась внутри по всему телу, от головы до поджатых пальцев на ногах. Толкнувшись ещё несколько раз в Джина, он бурно излился в него. Джин охнул и тоже громко кончил. От пережитого он быстро обмяк и плавно опустился на живот. Хосок, не выходя из него, накрыл его своим телом. Он знал, что сейчас, даже при всём желании, разъединиться они не смогут. Хосок чувствовал, как узел начал увеличиваться и заполнять нутро Джина. И сердце его громко застучало от счастья — они сделали это! А теперь надо только немного подождать, полежать вместе. Джин вдруг недовольно заворчал. Распирающий узел больно давил его изнутри. Он заворочался, невольно стараясь высвободиться от него на свободу. Но Хосок успокаивающе начал зализывать его губы, раздвигая их своим языком, а своими руками он припечатал руки Джина к матрасу, раскинув их в разные стороны, не давая им воли. — Потерпи немного, родной мой! Полежи спокойно. Мы же хотим с тобой, чтобы у нас родился малыш? Джин растерянно посмотрел в глаза Хосока и, улыбнувшись, всхлипнул. Он обмяк и больше не сопротивлялся. А только ещё крепче прижался к любимому.