Мы из 90х

1992

            Гита Ниэдре пару дней назад отметила свой десятый День рождения. Подавленная и угнетённая брюнетка с грязными длинными волосами невысокого роста стояла посреди комнаты и смотрела разбитым взглядом в окно. У входа стояло несколько пакетов со сложенными вещами. Настал тот самый день, которого в душе опасалась – сотрудники социальной службы перевозят в школу-интернат, после решения суда о лишении прав над опекой некомпетентных и злоупотребляющих спиртным родителей. Отец с матерью часто напивались до беспамятства, для этого случая даже не требовалось повода. Главное, что была выпивка. Девочка пыталась припомнить хоть какой-то светлый момент, но в голову ничего не приходило. Ни разу ими не было подарено цветка, которое можно было использовать в качестве тёплого воспоминания. На протяжении длительного времени картина оставалась неизменна – подготовка к празднику в виде надувных шаров, пару салатов мать всё-таки готовила и покупала вишнёвый рулет, остальная часть из бюджета социальной помощи уходила на закуску. После бутылки водки торжество скатывалось в бурную продолжительную пьянку, которая нередко затягивалась на несколько дней. Это откладывало отпечаток на многое - девочка в школе не имела друзей, потому как внешний вид оставлял желать лучшего. В мешковатом джемпере синего цвета и коричневой потёртой юбке могла ходить неделями. Обувь не менялась годами. Никто не желал сидеть рядом с ней за одной партой, на успеваемость этот факт накладывал негативный отклик. Сплошное «ничего» окружало вокруг. Была предоставлена сама себе. Уходила из дому на целые сутки и каждый раз возвращалась назад, пойти не к кому и переночевать не у кого.             И всё же ехать в школу-интернат страшно. Слишком много посторонних. Другой мир – хаотичный, шумный, разносторонний. Одиночество стало ей верным другом и спутником. Долгое время ни с кем не общалась, что вовсе позабыла, как правильно это делается. Банально. Но не для неё. Заговорить с кем-либо давалось не так просто. За окном остановился желтого цвета микроавтобус. Через минуту раздался хлопок входной двери. В комнату прошла полная женщина пятидесяти лет среднего роста. Русые волосы до плеч, на переносице оправа с толстыми линзами, упитанное лицо с двумя подбородками. Гита всем телом напряглась, продолжая смотреть вперёд. – Пора ехать, – раздался позади сдержанный голос. – Готова?             Девушка медленно обернулась, разглядывая постепенно холодные стены комнаты, покрытые в углах плесенью и грибком. Печь не видела дров в течение двух лет, всё уходило на спиртное. Женщина стояла в дверном проёме, прикрывая нос бумажной салфеткой. Запах в доме стоял отвратный. Слив в туалете не работал месяц, подачу воды перекрыли из-за неуплаты. На кухне в сальной ржавой раковине гора грязной посуды, толпище тараканов оккупировали загнивающее одноэтажное строение. Погас свет. Не стало и электричества. Девушка слабо кивнула и опустила голову. Больно быть изгоем. Много раз наблюдала со стороны, как многие девушки красиво одеваются, приносят с собой косметику и красятся в школьных коридорах, заводят связи и проводят весёлые вечеринки. А ты для них - тень. Ничто. Пустое место. Даже запойные родители в алкогольном бреду именовали её «призрак». – Дитя, всё наладится, - Лидия Ошкале приблизилась, но не пожелала прикасаться к ней. – Что в этих грязных пакетах? – Одежда, - скованно ответила. – Оставим, - отмахнулся брезгливо соцработник. - У тебя будет новая и чистая. Можешь взять с собой вещь, которая представляет для тебя душевную или материальную ценность. Есть нечто подобное?             Гита отрицательно помотала головой. Любая такая находка преобразовывалась в деньги и растворялась в бутылке. – Тогда отправляемся налегке, - поспешила покинуть зловонию.             В салоне находилось ещё пять девочек из неблагополучных семей. По заплаканным глазам предельно ясно читалось, что никому из них не хочется отправляться в интернат. Подросток устроился у окна. Социальный работник занял пассажирское место рядом с водителем. Микроавтобус тронулся с места. Взрослые принялись тихо переговариваться между собой, а в салоне раздавались расстроенные всхлипывания. Гита провожала взглядом мелькающие пейзажи. Что ждало впереди? Неизвестно. Быть может, в тех краях счастье есть. Где-то оно обитает. Его не может не быть. – Ну же, девушки, - с полуоборота проговорила Лидия Ошкале. – Не надо плакать. Вам понравится новое место.             Поездка по шоссе казалась нудной и долгой, даже веки принялись наливаться грузом. Вскоре транспорт свернул на грунтовую дорогу. Вдали показался высокий католический костёл из красного кирпича. По местности явно некий обжитый посёлок – люди на велосипедах, кони с телегами, ещё и цыгане. Внутреннее чувство подсказало, что прибыли на место. На пути начали встречаться подростки в возрасте от десяти до восемнадцати лет. Транспорт въехал на территорию учреждения и остановился у центрального входа четырёхэтажного удлинённого здания из белого кирпича с коричневой крышей. Поблизости находился стадион, на котором местные ребята гоняли футбольный мяч, а со скамеек доносились подбадривающие выкрики болельщиков. Чуть далее – пруд, в который некоторые с разбегу прыгали в плавках. Как их много. Слишком громко. Захотелось вернуться назад в прогнившую и холодную раковину забвения. Когда некоторые устремили свои взоры на них, вовсе стало не по себе. – Прибыли, - известил соцработник. – Ребята, выходите.             Ноги стали ватными. Гита принялась машинально прятать руки в рукава синего мешковатого джемпера, но спрятаться и скрыться не удавалось. Она принялась мотать головой. Это не может происходить наяву. Какой-то одурманивающий сон, заполненный до краёв шумным галдежом. Стал бить сильный озноб. – Гита, - ожидала Лидия. – Я не хочу, - разбито с мольбой проговорил десятилетний подросток. – Прошу, отвезите меня обратно. – Лида, я сама, - за спиной коллеги появилась высокая женщина сорока пяти лет. – Отведи пока ребят в медпункт на осмотр, - Светлана Бердене уселась в кресло у двери и поправила продолговатые очки на переносице. – Привет. Почему не хочешь выйти? – Мне страшно, – проговорила с дрожью. – Пожалуйста… – Не могу, дорогая, - беспомощно покачала головой. - В доме твоих родителей находиться опасно.             Женщина отчётливо видела, что пребывает в жуткой стрессовой ситуации – её колотило, мимика и жесты сигнализировали о яром желании отстраниться от всего и скрыться ото всех. Испуганные глаза затянуты влажной пеленой. Она принялась грязными ногтями сильно расчёсывать левую руку. В следующий момент психолог закрыла дверь и попросила водителя проехать круг по просёлочной дороге. Громадное пугающее здание с толпой шумных ребят остались позади. Стало тихо. – Лучше?             Девушка слабо кивнула. – Разговаривай со мной. Я хочу тебя слышать. – Уже лучше, - скованно ответила. – Хорошо, - доброжелательно улыбнулась. – Меня зовут Света. Как твоё имя? – Гита, - представилась в ответ. – У тебя красивое имя. Ты сама тоже очень красивая. Тебе это говорили?             Подросток отрицательно помотал головой. – Разговаривай со мной. – Нет, - глаза непроизвольно заполнились влагой. – Пожалуйста, не хочу разговаривать. – Надо, - женщина привстала, затем села ближе. – У тебя мелодичный голос. Ты должна чаще его слышать.             В душе юной девушки творилось что-то невообразимое. Кто-то настырно стучался в запертую дверь. Каждый удар отдавался нестерпимой болью. Слова просачивались сквозь узкую замочную скважину с заострёнными и режущими краями. Подолгу никто не желал разговаривать с ней, а теперь силой вынуждали. Некая сила пыталась прорвать возведённую от всего мира высокую плотину. Грудную клетку разрывало на части. Почувствовалось слабость, следом головокружение. Начало водить из стороны в сторону. Светлана ухватила подростка за плечо и откинула всем телом на спинку сиденья, затем велела остановиться. Она открыла нараспашку дверь и окно, после чего достала из кармана заготовленный шприц и ввела содержимое в вену бессознательному подростку. – Тяжёлый случай, - закурил снаружи сигарету водитель. – Дом просто мрак. Неудивительно, что учителя забили тревогу. – Такую мать, - с укором глянула на него. – Я же велела остановиться за территорией. Для неё стресс видеть за раз такое количество ребят. Прекрасно понимал, что везёте трудного ребёнка. – Лидия велела подъехать к центральному входу, - развёл в сторону руки. - Спрос с неё. – Чтоб она… - следом пощупала слабый пульс. - Всё так страшно? – Неописуемо, - выдохнул сигаретный дым. – Жуткая вонь, толпище тараканов… – Поняла, - отмахнулась, не желая слушать продолжения. – Остановимся у чёрного входа. Придётся серьёзно поработать с ней. А псевдородители где? – Отсыпаются в вытрезвители. – Могу её привести в чувства? – вопросительно глянула на него. – Будь человеком, - чуть ли не взмолился мужчина. - Дай спокойно докурить.             Светлана вышла из салона, встала рядом и прошлась рукой по длинным светлым волосам, поглядывая по сторонам. Простор. Зелёные луга. На пастбищах паслись лошади и крупный рогатый скот, отдалённо сельчане трудились на полях. Высоко летали ласточки, а солнце в зените приятно грело. И несравнимый свежий чистый воздух… вперемешку с едким сигаретным дымом. Женщина брезгливо поморщилась и отошла в сторону на пару шагов. Предстояла сложная работа. Девочка замкнута. Психологически подавлена гнетущими обстоятельствами, в острой форме развит комплекс неполноценности. Необходимо помочь не только выбраться из раковины, но и полностью избавить от желания погрузиться в неё вновь. На данный момент поведение можно охарактеризовать вполне простым и понятным значением – рак-отшельник. – Лады, - выбросил окурок мужчина. – Приводи в чувства. – К чёрному входу, – забралась в салон и закрыла дверь. – Да-да, понял, - сел на водительское место.             Микроавтобус тронулся с места и поколесил в сторону школы-интерната, которую обитатели именовали «Гнездо».

1996

            Близилась летняя пора. Гита Ниэдре четырнадцати лет стояла у раскрытого окна и наблюдала за первой футбольной игрой тёплым весенним днём. За всё время пребывания в интернате к ней ни разу не наведались родители. Складывалось ощущение, что и не заметили длительного отсутствия дочери или же некогда было замечать. Многие здешние ребята в глаза не видели близких родственников. Мимо окна проехало два пассажирских автобуса. Новый удар. Сердце в груди неприятно защемило. Местное самоуправление из-за нехватки спонсирования решило закрыть часть школы и продать физическому лицу, а подростков из населяющего крыла расселить по другим учреждениям. Это коснулось и её. Сегодня последний день. Ещё года два-три и Гнездо вовсе прекратит сосуществовать. Больно. Бросать полюбившие края, до горизонтов заполненные зеленеющими и свежими просторами. Здесь организовывались зимние и летние походы, проводились игры на футбольном поле и в спортивном зале, устраивались торжества по случаю Дня рождения воспитанников. По выходным дням общая столовая закрывалась, но в каждой группе имелась оборудованная необходимым кухонным инвентарём комната, где общими усилиями готовили себе еду. Было не только интересно, но и познавательно. Жизнь заполнялась красочными моментами. Появился личный фотоальбом с памятными фотографиями. За это время удалось перебороть страх, стать более общительной, но доля неуверенности ещё осталась, а быть может - природная скромность. Обзавелась друзьями и интересным общением. Всё же это придётся оставить здесь. Приходится отрывать от сердца. Снова слёзы и горечь расставания, а ведь четыре года назад до обморочного состояния не хотелось сюда приезжать. Теперь с точно таким ощущением не хочется уезжать. Заново придётся привыкать к новому месту и людям. Как же это непросто даётся. Дверь в комнату открылась. Светлана Бердене медленным шагом прошла внутрь. Гита обернулась, затем быстро приблизилась и обняла её. – Ты большая молодец, - женщина вскоре отстранилась. – Не закрывайся в себе. – Не буду, - утвердительный кивок. – У тебя всё будет хорошо, - последовало умиротворённо. – Да, - глаза непроизвольно заслезились. – Уже скучаю. – Мне тоже будет тебя не хватать, - крепко прижала к себе.             Мрачный и тяжёлый день. Даже у парней глаза были на мокром месте, когда всем велели занять места в автобусе. Как только Гита села в кресло и транспорт тронулся с места, то внутри всё оборвалось, словно душа осталась где-то позади в подвешенном состоянии на территории Гнезда. Дыхание перехватило. Всё начинается с белого листа. Сложно давалось понять, почему так происходит. Подавляющая часть женской половины вовсе не желала сдерживать слёзы. – Ну же, девушки, - в недовольстве возмутилась Лидия Ошкале. – Не надо плакать. Вам понравится новое место.             Никто толком не понимал, почему именно эту неприятную и раздражающую всех особу решили перевести на работу в город-курорт. Путь предстоял неблизкий. Женщина подошла к телевизору в начале салона у основания потолка и включила развлекательное кино. Гита провожала взглядом мелькающие пейзажи. Что ждало впереди? Неизвестно. Быть может, в тех краях счастье есть. Где-то оно обитает. Его не может не быть.