Мы из 90х

            Четыре часа пути. Пройдено больше трёхсот километров. Автобусы вскоре въехали на границу прибрежного города-курорта Юрмала и остановились на территории нового пристанища, который со всех сторон был окружён зелёным полутораметровым забором. Ребята настороженно выходили и осматривались. Появилось некое ощущение дежавю. Местность с хвойными и лиственными деревьями между постройками казалась до боли знакомой. – Мы же бывали здесь, - последовало удивлённо из толпы.             Как нечто подобное возможно. Школа-интернат находился отсюда в несколько сот километров. Разве выезжали так далеко. На самом деле – да. Некогда данная территория функционировала в качестве санатория, куда выбирались отдыхать летом. Только это было давно. Даже воспоминание о самом прибалтийском заливе у некоторых оказалось вычеркнуто из памяти, до которого всего семь минут ходу. Хотя начали всплывать образы, как в морской тине выискивали фрагменты янтаря. Тогда им рассказали предысторию про Посейдона, который за непослушание морских обитателей в ярости разрушил дворец. Когда обитель была снесена до основания, то многие покинули святилище, а осколки подводного царства много лет выносило течением на берег. – Вам здесь понравится, - вышла из салона Лидия Ошкале. – В девяносто третьем году выезжали сюда к морю. Сейчас это Центр помощи детям из неблагополучных семей, - затем указала в сторону на отдалённое серое строение с коричневой черепицей и двумя небольшими окнами. – Кто помнит эту крытую беседку? Ну же. – Кеша?.. – удивлённо вырвалось из уст русого и хлипкого на вид Интарса. – Совершенно точно, - педагог удовлетворительно закивал. – Там обитал волнистый попугайчик, которого всем миром ловили, когда вылетел из клетки. Здесь уже живут другие дети, поэтому постарайтесь подружиться. Сегодня в клубе состоится вечерняя дискотека, - указала на продолговатое одноэтажное коричневое здание. – Итак, девочки старше одиннадцати лет направляются во второй корпус, мальчики – в восьмой. Воспитателя вас уже дожидаются. Младшие следуют за мной.             Гита Ниэдре следовала в толпе девушек и скованно поглядывала по сторонам. Здесь всё иначе. Центр содержал воспитанников в основном до совершеннолетия, но бывали исключения - до двадцати лет. Срок зависел от тщательного подбора подходящего жилья и оформления юридических документов. Четыре года здесь – немалый срок. Вместо бескрайних просторов – проросший сосновый бор с ограничительным забором. Сельская свежесть зелёных пастбищ и скошенного сена сменилась запахом древесной смолы, а также веяло лёгким морским бризом. Покой и тишину то и дело рассекал протяжной гудок электропоездов со стороны железнодорожных путей. Совершенно другая суровая молодёжь – спортивные костюмы, наколки на теле, папиросы в зубах. Взгляды колющие и пронзительные. Тут всем заправлял установленный авторитет, новоприбывшему отводился низший ранг в молодёжной иерархии. Сразу становилось понятно, кто в компании парней являлся главным, а кто среди девушек. К обоим обращались идентично «Крис». Неповиновение и несоблюдение установленных рамок старшинством приводило к жёсткой расправе. Лидеры двух групп во время перекура стояли рядом друг с другом и провожали взглядом новеньких воспитанников. – Крис, сегодня без пристрастий, - проговорил семнадцатилетний юноша. – Оскар Пайке уверил, что если встреча пройдёт без инцидентов, то продлит дискотеку до одиннадцати вечера. – Завёл дружбу с директором? – Давно уже. Откуда у меня презервативы и папиросы? – Резинки профессор раздаёт всем, – для сверстницы весть не открытие. – Ярый противник массовой беременности, а с куревом тебе подфартило.             Кристап достал из кармана запечатанную пачку и протянул Кристе, пожелав этим заключить установленную договорённость. Новоприбывшие мальчишки направлялись к коричневому зданию с номером «8», а девушки свернули налево к двухэтажному жёлтому корпусу «2». У входа их встретили две женщины. Брюнетку среднего роста звали Раиса Майга, а рыжеволосую под метр восемьдесят – Айна Кроге. От неё исходил резкий дурманящий запах. Каждые полчаса утром и вечером уделяла время медитации в комнате для воспитателя, средь тлеющих ароматизированных палочек и прослушиванием из магнитофона звуков природы. Никто не осмеливался в её присутствии курить или нецензурно выражаться. За каждый подобный проступок бесцеремонно крепкой хваткой бралась за мочку уха и агрессивно дёргала, оставляя после нравоучений до слёз жуткое жжение. В моменты наказания - оскорбления и мат лился из уст непроизвольно, что только растягивало по времени суровую и болезненную пытку. Именно по этой причине никто из девушек не осмеливался носить серьги в её смену. Айну побаивались даже взрослые парни. Завидев на расстоянии стремительно приближающую особу, пускались галопом в бега с сигаретой в зубах либо сразу на глазах тушили окурок, от чего та разворачивалась и шла далее по своим делам. За спиной называли в природный цвет волос «Рыжая». Кроге в основном следила за порядком на «возвышенности», а Раиса облюбовала нижний этаж. Характером была в разы мягче. Спальню подростку выделили на первом этаже с необычной планировкой – стена и три окна расположились дугой, предоставив возможность наблюдать за обстановкой снаружи на девяносто градусов. Отчётливо виден соседний корпус мальчишек, клуб, административное здание и крытая беседка. Внутри находились три койки, две были кем-то обжиты. Её постель располагалась у северного окна. Девочка поставила сумку на пол и села на край кровати. Крайне необычная полуовальная комната с двумя углами, как если бы из выступающего балкона сделали дополнительное спальное помещение. На поверхности столика у объёмного зеркала лежало множество косметики. Никогда самой не приходилось наводить марафет, да и не умела. В Гнезде красились в основном взрослые девушки, одевались тоже изящно и импозантно. На стенах плакаты в лице одних мужских знаменитостей из развлекательных журналов. Дверь комнаты открылась и внутрь прошла расстроенная ровесница. Шоркая по полу сандалиями, дошла до столика и села на стул, затем подняла голову. На лице траур. – Он умер, - разбито произнесла. – Кто? – озадачилась Ниэдре. – Владик, - опустила взгляд на странное изобретение в руках красного цвета с небольшим дисплеем и тремя кнопками. – Ну и ладно… - швырнула тамогочи на стол, затем повернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы до плеч массажной щёткой. – Ещё одного Сташевского рожу, хотя нет - слабенький он, третий раз умирает. Назову… - принялась всматриваться в плакаты и остановила вожделенный взгляд на группе «Backstreet Boys». – Ник Картер. Три месяца на Владика потратила – стирала, поила, кормила, какашки убирала и попу подтирала, а он всё дохнет. Я Стелла, а тебя как звать? – Гита. – Какое-то странное имя, - собеседница фыркнула и продолжила подготовку к танцам. – Хотя легко запомнить. Пацаны частенько с битами ходят. Ещё меня все кликуют «Бурундук», а нашу соседку Эльвиру - «Устрица», но я тебе этого не говорила, - приложила указательный палец к губам. – Бурундук, - дверь распахнулась, внутрь прошла Криста. – Мне нужна бордовая помада. – У меня самой мало, - испуганно последовало в ответ. – Ты что-то сказала, гнида? – схватила за волосы и оттянула силой назад. – Вот она… - корчись от боли, указала на тюбик. – Мразота, - агрессивно оттолкнула её в сторону, взяла помаду и обернулась. – Как звать? – Гита Ниэдре, - рефлекторно встала на ноги. – Легко запомнить. Обращайся ко мне «Крис». Теперь ты одна из нас. Шаг вправо, шаг влево… – Расстрел, - нервно усмехнулась Стелла.             Криста Юркалне отвесила выскочке смачный подзатыльник. Красивая высокая брюнетка, с привлекательными формами и внешностью, только черты лица выглядели злобными. Характер вспыльчивый - от десяти до пятнадцати матюков в минуту. В интимной связи с Кристапом была застигнута взрослыми врасплох неоднократно. – Ещё побеседуем, - вышла из комнаты девушка. – Ты прям как в армии стройбат, - соседка оценила солдатский жест и продолжила наводить марафет. – Что значит «побеседуем»? - ощутила внезапную нехватку кислорода. – Я говорливая, за что временами получаю. Если ты «тихоня», то есть вероятность избежать побоев. Криста терпеть не может, когда перебивают. В первый же день болтливостью и расспросами столько «звиздюлей» отхватила, что если бы удар по «чайнику» считался почётной медалью, то места бы свободного не нашлось на блузке. Эх… - выдержала пятисекундная пауза. – Когда-нибудь стану как она – всеми любимая и желанная. Только не этим чудиком Кристапом. Мне он не нравится и вряд ли когда-нибудь понравится. Что она в нём нашла? Чмошник. К нам стали наведываться иностранцы из какой-то христианской организации. Собственно, тамогочи дружеский подарок. В клубе хвалебные песенки поём, библии вслух читаем. Это никому из нас не надо, но ведь потом раздают лакомства, а это уже весомый повод. Так вот, среди них есть один симпатичный американец – Джейсон… - тут понадобилась задержка подольше. Видимо кавалер дарил ей цветы и целовал руку. После детального внимания и тщательного ухаживания закрывал в предвкушении глаза и тянулся вперёд, чтоб насладиться страстным по… - целоваться особого желания нет, а вот поехать за границу очень хочется. Там на каждом шагу симпатичный парень встречается. Правда-правда, по телевизору часто в музыкальных клипах мелькают, - обернулась через плечо, а кроме неё поблизости больше никого.             Гита на улице расстегнула верхнюю пуговицу полосатой рубашки с короткими рукавами, затем помассировала шею. «Лучше?» - до боли родной голос спросил в памяти. – Уже лучше, - чуть слышно шепнула.             Она прогулочным шагом вышла на дорогу. Асфальтное полотно почему-то упиралось прямо в зелёный забор, а другим концом выводил к центральному проспекту с мелькающими автомобилями. Далее за лесополосой со стуком колёс проносились шумные электропоезда. Автобусов уже не было. По привычке руки пытались найти скромное убежище, но на ней не оказалось мешковатого синего джемпера. В качестве смирительного жеста никогда больше не возвращаться в раковину, вместе со Светланой сожгли в куче опавших листьев. Очень хотелось, чтобы вместо Лидии Ошкале поехала она, но там родной дом с цветущим фруктовым садом, стеклянной просторной теплицей и зеленеющим пастбищем для выгула рогатого скота, а ещё только на её земельном участке среди соседей имелся небольшой пруд, в котором можно было порыбачить или окунуться в жаркую пору. Как же сильно не хватало вечерних посиделок у костра и тёплого общения. Хотелось дальше помогать вести хозяйство и просыпаться по выходным дням не в спальне интерната, а в уютной домашней комнате. Гнездо стало ей – родным домом. Сердце неприятно щемило. Из-за нестерпимой душевной боли и непреодолимого расстояния глаза непроизвольно наливались влагой. Осталось только с горечью вспоминать и скучать, словно окунули в суровую реальность после пробуждения от прекрасного сна. Выстроенные планы и надежды молниеносно растворились в призрачной дымке, как если бы сама была – призрак. Интарс Брик приметил расстроенную девушку и направился к ней, затем перешёл на скорый бег. С самого рождения остался без родителей. Отказались или бросили сейчас уже не разберёшь, но он в числе одних из первых, кого с другими ребятами привезли в сельский интернат. Был на год старше. Они оказались весьма схожи характерами и внешне, отчего многие ошибочно предполагали родственную связь. – Ты как? – приблизился к подруге.             Гита слабо пожала плечами. Вид растерянный. Не осознавала ещё в целом, что здесь делает и как в этих краях очутилась. Парень крепко обнял её. – Всё наладится, – успокаивающе проговорил. – Может в этот раз Ошкале истину пророчит и нам здесь тоже понравится. Слушай, могу на время побыть твоим парнем, чтобы какой-нибудь местный «чмырь» даже не думал яйца к тебе подкатывать.             Проявленная забота в подобной манере вызвала на лице улыбку. Гораздо легче справляться со стрессом, когда рядом находится надёжный и верный друг. Он слегка отстранился и осмотрелся. – Здесь как детали конструктора. Всё разбросано по разным зданиям, при этом является единым целым. На прошлом месте в тапочках и трусах по коридорам между этажами скакать спокойно можно было, а теперь придётся уличную одежду надевать, чтобы добраться до тебя, медпункта или душевой. Столовая вообще в какой-то советской конюшне через дорогу разместилась. – Серьёзно? – Точно тебе говорю. С кучерявым парнишкой разговорился, он планировку образно накидал. Сегодня у них тут дискотека намечается, пойдёшь со мной за компанию? – Хорошо, - скованно согласилась. - Только не оставляй меня. – Никогда.             Шесть часов вечера. Началось активное движение. Из восьмого корпуса вышла группа ребят во главе с взрослыми мужчинами-воспитателями, следом из жёлтого здания появились девушки. – Ужин! – громко оповестила Айна Кроге.             Внезапный ажиотаж внёс ясность, какое количество воспитанников проживает в Центре - около восьмидесяти человек. По численности лишь четверть, если провести сравнение с прошлым местом. И всё же много. Скорее от того, что слились разом в одну большую толпу. В Гнезде же кушать отправлялись группами по сорок человек. Одноэтажное вытянутое деревянное строение находилось за пределами основной территории и по форме действительно очень походило на конюшню. Внутри ветхого помещения продолговатые столы располагались по всей длине в три ряда, к ним прилагались деревянные скамьи. За каждым усаживалось по восемь человек. У окон ряд предназначен был для девушек, посередине - дети до двенадцати лет, а у сплошной стены с какими-то замазанными и сальными картинами рассаживались парни. Имелся отдельный угол с горячей едой для персонала. Их рабочая смена длилась двадцать четыре часа с восьми утра, за исключением рабочих дней, когда приходить необходимо было к двенадцати дня, до возвращения ребят с учебных заведений. На ужин подали гречку с мясной подливой. Обитательницы «возвышенности» сидели за отдельными столами, а нижний этаж был размещён ближе к выходу. То и дело стучали дверьми, забегали – выбегали, над ухом непрерывно кричали. Кушать совершенно не хотелось. Чёрный чай оказался разлит по пластиковым кружкам с ручкой. Видимо для экономии денежных средств. Ниэдре сделала глоток и поморщилась, сильно отдавало привкусом пластмассы из-за кипятка. – Не будешь? – поинтересовалась Стелла.             Гита отрицательно покачала головой. Не была привередой, но от жуткого волнения опасалась, что проглоченная пища выйдет обратно на стол. Соседка схватила «халявную» порцию и началась бурная делёжка. И ещё этот грохот. Каждый в столовой бренчал вилкой об тарелку. Она поднялась на ноги и собралась на выход, но путь преградила Кроге. – Уже поела? – прозвучало без эмоций. – Да, - скованно ответила. – Отнеси пустую тарелку на мойку, тогда сможешь выйти. Или увидела где-то здесь обслугу? – Я не знаю куда нести. – До конца и налево. Если желаешь добавки - направо.             Ниэдре взяла в руки посуду и отправилась по указанному направлению. Как же сложно давались шаги. Уши пылали жаром. Страшно оглядеться по сторонам. Наверняка восемьдесят пар глаз пристально следят за каждым шагом. Если бы всё же решилась осмотреться, то столкнулась с противоположной реальностью – никому до неё не было дело. Каждый был вовлечён в насыщенный и питательный процесс. Она миновала широкий трёхметровый дверной проём и свернула налево. Мойка оказалась совсем рядом. Сутулая седовласая полная женщина семидесяти лет в резиновом фартуке собирала с алюминиевой поверхности стола принесённую посуду и погружала в первую раковину с пеной, рядом была такая же, но с чистой водой для полоскания. – Спасибо, - оставила тарелку девушка. – На здоровье, деточка, - одобрительно кивнула работница. – Даже крошек не оставила. Видеть приятно и моется хорошо. – Было вкусно, - натянуто улыбнулась. – Сегодня на раздаче можно получить добавку. – Нет. До свидания.             Гита развернулась и тут же обратила внимание, что шла не до предполагаемой стенки, а перегородки небольшого закутка, где хранился и нарезался батон. Рядом приоткрытая дверь в просторную кухню. В глаза бросалась неприличных размеров электрическая плита с восемью конфорками. Подростки выходили после сытного ужина на улицу и по общепринятому закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть - срочно закуривали сигарету. Через час к клубу стали стекаться абсолютно все. Ритмы энергичной танцевальной музыки можно было услышать издали. Стелла Вэлдре с полной ответственностью подошла к долгожданному мероприятию, броско накрасилась и завила волосы. Очень выделялась своей неординарной внешностью. Большинство взрослых ребят явилось в повседневной одежде, а судя по слегка шаткой походке – находились в нетрезвом состоянии. Добыть спиртное – подвиг. В клубе вдоль стен прямоугольной формы были выставлены деревянные стулья, много свободного пространства выделено для танцев, но танцпол подозрительно пустовал. Все заходили и тут же занимали свободные места. Чего-то ожидали или кого-то. Некого смельчака из толпы, который первый осмелится выйти и взбодрить юную публику. На возвышенной сцене по бокам в вертикальном положении находились метровые чёрные колонки с тремя массивными динамиками. По центру стоял стол с различной аппаратурой. Заправлял у пульта праздничным настроением светловолосый юноша пятнадцати лет с наушниками. – Хочешь выйти потанцевать? – заинтриговано поиграл бровями Интарс. – Нет, пусть другие начнут, - помотала головой. – Спорим, каждый в этом зале сейчас так думает, - предположил друг.             Ниэдре слабо улыбнулась. В следующий момент в помещение решительной походкой прошла шатенка с переливающимися под блики цветомузыки каштановыми волосами до лопаток. Девушка направилась через центр зала прямиком к ди-джею. На теле светло-коричневый обтягивающий топ, льняные шорты до колен, на ногах белоснежные спортивные кроссовки фирмы «Adidas». От правого предплечья до запястья наколка с отображением вьющихся стеблей и распускающихся бутонов. Она ловко запрыгнула на сцену, приблизилась к парню и поцеловала, потом посмотрела на публику и жестом принялась призывать оторвать пятую точку от кресел. Ноль эмоций. Незнакомка что-то прошептала ему на ухо, после чего спрыгнула вниз и вышла в центр. Музыка стихла. – Бри, подними меня! – пронёсся бодрый выкрик с пикантным намёком. – Принято, - вызов одобрен.             Началась композиция со слов: «Мир без любви, не бывает такого». Умеренный ритмичный бит, выдержанный энергичный тембр - позволял двигаться в такт манящей дерзостью по-особому эротично. Не стеснялась проходить плавно ладонями по контурам тела. Получала удовольствие от собственных прикосновений, оставляя тонкий посыл «твои руки должны быть на мне». Каждый изгиб её тела – волновал. Танец непроизвольно разжигал внутреннее желание прикоснуться к интригующей и манящей красоте. В броских движениях присутствовала лёгкость, страсть и сексуальность. Появилось непреодолимое желание запустить свою руку в развивающие волосы и прочувствовать нежность локонов между пальцами. Пройтись ладонями по идеальным очертаниям форм груди, затем прикоснуться поцелуем. И этого мало. Хочется большего. Обнажиться – перед бурлящими чувствами и заветными желаниями. Избавиться от всего лишнего и ненужного. Забыться в эйфории. Мощная волна возбуждения подкатывала. Гита отвела в сторону испуганный взгляд. Происходило что-то странное. Появилось слабое головокружение. Температура тела подскочила. Сердцебиение участилось и дыхание перехватило. Виски принялись интенсивно пульсировать, а в ушах нарастал реактивный гул. Сковал озноб. На лоб проступила испарина. Ничего подобного раньше с ней не происходило. – Тут стало как-то жарко? – растерянно обратилась к приятелю. – Не то слово, - находился под впечатлением, затем перевёл взгляд на подругу и сменился обеспокоенностью. – Ты в порядке? – Я… – Пошли отсюда, - на глазах начала бледнеть.             Гита Ниэдре стояла в своей комнате у окна и вдумчиво смотрела на здание клуба. Никогда прежде в такой палитре красок возбуждение не овладевало разумом и не сковывало тело. Это сильно пугало. Бригита Мэлке вышла в обнимку с неким парнем. Ей удалось поднять его. Решительным шагом направлялись в сторону крытой беседки, где можно уединиться от прочих глаз, чтобы обнажиться перед бурлящим чувством и заветным желанием. Тот вытащил из-за пазухи бутылку пива и протянул спутнице. Девушка сделала пару глотков, затем достала из пачки сигарету и закурила. Мир без любви … не бывает такого.