Бесконечное стремление к увеличению энтропии

Уилл уже как с неделю вышел на работу. Сегодня была его третья смена, а Ганнибал все не объявлялся. Во всех смыслах. Скульптор затянул с очередным представлением, а Ганнибал ни разу не позвонил Уиллу. Грэм и сам не решался набрать знакомый номер, чтобы попросить о встрече, памятуя желание Ганнибала подготовиться к званому ужину. Грэм даже представить боялся, что могла значить эта подготовка. Сам же Уилл пребывал всю неделю в состоянии экзистенциальной тревоги. Все принятые им до этого решения казались поспешными и авантюрными. Его связь с Ганнибалом казалась зыбкой, и он желал ее укрепить как никогда раньше и в тот же момент безумно боялся того, за счёт чего она должна укрепиться. Страшился того, что приготовил ему Лектер, и одновременно жаждал. Пока Ганнибал был рядом, пока продолжались их встречи, пока всепоглощающее эго Лектера захватывало все существо Уилла, для него не было вопросов в правильности своих желаний и нужд. Но как только Ганнибал отдалился и, в какой-то мере, перестал влиять, сомнения вернулись. Если убийство, со слов Ганнибала, должно было раскрыть потенциал Уилла, это должно было произойти еще тогда, в детстве, когда страх и ярость мальчика вылились в ужасающий поступок. Но тогда ничего не стало яснее, поступок вызвал ещё больше вопросов о собственной сущности. Сейчас же больше, чем понять себя, Грэм жаждал одобрения Лектера. И это пугало… — Ты тут заснул, что ли. — Голос Клинтона вырвал его из лабиринта мыслей. — Хотя молчи, Грэм. Бож. Ты бы знал, как я рад, что ты вернулся: у этого засранца Мэйсона рот вообще не закрывался. А ты молчишь. Тишина. Как же хорошо в тишине. — Мужчина развалился на водительском сиденье и протянул Уиллу стаканчик с кофе. — На, не спи. Уилл искоса взглянул на курносый профиль напарника и принял еле тёплый напиток. Он сделал глоток и поморщился. После кофе Ганнибала любой другой казался помоями, после его еды другая ощущалась картоном, а после общения с ним все люди были лишь куклами, состоящими из клубков бесполезных и раздражающих эмоций. После Ганнибала в принципе мир был блеклым и скучным. Уиллу казалось, рядом с ним он начинал дышать. Сейчас же, оставшись один на бесконечно долгую неделю, Уилл вновь испытывал жесточайшее кислородное голодание без постоянных встреч с Ганнибалом. — Чё-то Скульптор затаился, — проговорил в стаканчик кофе напарник. Уилл приподнял брови и посмотрел на поднявшего воротник, пытающегося согреться Клинтона. Тот смотрел вперед на дорогу. Уилл перевел взгляд туда же, но сконцентрировался на лобовом стекле, рассматривая тонкую длинную трещину в нижней трети, тянущуюся от одного края к другому. Две половинки стекла преломляли свет немного по-разному, искажая предметы, и Уилл подумал, что Ганнибал для него, как эта трещина, разделил мир на «до» и «после» себя. После Уилл уже не сможет взглянуть на мир по-прежнему. Клинтон снова заговорил: — Шеф говорит, этот ублюдок чертовски пунктуален. Его убийства всегда как по расписанию. Еще пара дней — и мы обнаружим очередную порцию художественных трупов. — Если его до этого времени не поймают. — Хрена с два они его поймают, — выплюнул Клинтон. Он злобно хохотнул и продолжил: — У них нет ни одной улики. — По-прежнему? — Они все рапортуют, что чуть ли не вышли на след, но кроме того, что шерстят всех хирургов Нового Орлеана, ничего они не делают. Уилл беспокойно поджал губы: Ганнибал не был хирургом на данный момент, но… — Слушай, Уилл, никому, хорошо? Шеф поделился со мной за кружечкой пива, а если журналюги узнают, они своим ором спугнут его, и все пойдет к чертям собачьим. — Уилл согласно кивнул, а Клинтон, добродушно улыбнувшись, продолжил: — Ты сам-то как? Говорят, тебе хорошую характеристику выписали. Что, пойдешь-таки на детектива? — Может на детектива, а может… — Он замолчал, не став озвучивать свою идею, боясь спугнуть собственную решимость. — В любом случае, все это будет только ближе к осени. — Ну и правильно, Уилл, учись. Ты слишком умный парень для этого дерьма. Кстати, и че говоришь, нормальный психиатр этот парень, я тут подумал, может, мне… Его прервал сигнал рации. Пока Клинтон разговаривал с оператором, Уилл снова открыл мобильный, решаясь наконец написать Ганнибалу. Но только он попытался набрать сообщение, раздался звонок. Грэм иронично улыбнулся: вспомнишь демона… Он кивнул Клинтону, который о чем-то спрашивал, заводя машину, и принял вызов: — Да. — Уилл, здравствуй. — Голос Ганнибала звучал почти официально, и если бы не тепло в каждом слове, Уилл бы поверил, что звонок крайне деловой. — Я не отвлекаю? Я знаю, ты на смене. О да, конечно же Ганнибал знал, где он находится. — Да нет, мы пока едем на вызов. — Я хотел бы пригласить тебя завтра на ужин. Ты не против посетить меня, скажем, в семь вечера. Если, конечно, у тебя нет других планов. — Нет, у меня нет планов, — как будто он мог отказать Ганнибалу, — я приеду. — Прекрасно, — голос мужчины сочился довольством, — жду. Уилл положил трубку и счастливо заулыбался. Клинтон, заметив это, подмигнул и похабно произнес: — Горячая штучка? Уилл ничего не ответил, про себя подумав: «Такая горячая, что можно умереть от ожогов».

***

Ганнибал хотел, чтобы на этот раз их с Уиллом свидание прошло правильно. Он нашел подходящую «свинью», выбрал простой и эффектный рецепт: теперь, зная Уилла намного лучше, он был уверен, что не ошибся. Уилл как всегда приехал вовремя. Ганнибал принял его в прихожей, забрал пальто и провел в столовую. Он с удовольствием прижал ладонь к пояснице Грэма, замечая, как тот вздрогнул от прикосновения и с легким трепетом опустил ресницы. — Присаживайся, подожди немного, я сейчас принесу основное блюдо. Официальный настрой Ганнибала немного пугал, но в то же время Уилл понимал, что для такого человека как Лектер ритуалы значили очень много. Ганнибал воспринимал их встречи достаточно серьезно, чтобы устроить им полноценное свидание, по всем правилам, какими бы они у него не были. И Грэм это ценил. — Рибай стейк с дижонской горчицей и специями, — произнес Ганнибал, поставив блюдо перед Уиллом. Все выглядело просто великолепно, стол был накрыт на две персоны, украшен цветами, а мясо источало невероятный пряный запах. — Аперитив, — предложил Лектер. Он аккуратно, ни капли не пролив, налил Уиллу вина и довольно прокомментировал: — Чилийский Шираз своей насыщенностью и привкусом смородины лучше всего подойдет к яркому вкусу красного мяса медиум прожарки. Он отошел и устроился напротив Уилла. — Приятного аппетита. — Взгляд его был хитрым и искристым. Грэм отрезал кусочек мяса, надавил на край филей, завороженно наблюдая, как вытекает сукровичный сок из стейка, и замер. Он поднял на Ганнибала взгляд и прохрипел: — Кого я ем? — Это свинья, — обыденно произнес Лектер. Уилл отбросил вилку и прикрыл рот ладонью. — Ты… ты. Боже. — Парень прикрыл глаза и покачал головой; Ганнибал смотрел на него с любопытством. — Ты это знал, — слегка наклонившись вперед, произнес мужчина. — Не думал, что для тебя это будет сюрпризом. — Ты обещал следующую «свинью» мне, разве мы не договорились? — Уилл смотрел с обидой. И Ганнибал кое-что понял для себя: Уилл не понимал его все это время. Ему казалось, что тот видел Ганнибала, но Грэм видел в нем лишь придуманный романтический образ художника-убийцы. Не самого Лектера. Не того, кем он был на самом деле. — Я обещал тебе возможность создать материал для следующего моего представления. Это просто свинья. — Голос его звенел сталью, и Уилл пораженно приоткрыл рот. — Ты… ты делаешь это всегда. Просто походя. Ганнибал отложил вилку, сложил руки в замок и проницательно посмотрел на Уилла. Его темные глаза стали вновь почти красными, и Уилл наконец вспомнил, что Ганнибала всегда стоило бояться. — Скажи, Уилл, когда ты сознательно шел к человеку, подобному мне, чего ты ожидал? Ты боишься, Уилл? И чего ты боишься? Меня или своего преображения? — Я… — Уилл не знал, что ответить. Его полностью поглотило его открытие. — Подумай над этим. Ешь, Уилл. Все остынет, — холодно произнес Лектер и принялся за еду. Уилл смотрел на кусок мяса на своей тарелке и не мог поднять руку, чтобы взять вилку. Он понимал, кто такой Ганнибал, но масштаб распространения темной его части осознал только сейчас. Для Лектера убийство не было чем-то особенным, чем-то из ряда вон выходящим, как для самого Уилла. Он не использовал убийства как способ справиться с внутренними демонами или как способ достижения катарсиса. Это не была болезнь или способ ее лечения. Для Ганнибала убийства людей — обыденность, как для мясоедов — уничтожение скота и птицы. Люди были всего лишь свиньями или материалом для искусства. Ганнибал ставил себя выше всех в пищевой цепочке. Почти на уровень Бога. И это так же пугало, как и восхищало. Высший хищник, подняться на уровень с которым было бы даром и одновременно проклятием. — Ты можешь прямо сейчас уйти, — сухо проговорил Ганнибал. — Это был твой собственный выбор. — Ты просто так меня отпустишь? — Да, — невозмутимо произнес Ганнибал, продолжая резать стейк на маленькие кусочки, даже не взглянув на Уилла. — А как же… — Я подыграл своему нестабильному пациенту в его парафилии и фиксации на знаменитом маньяке. — Он наконец повернул лицо к Уиллу. — Можно сказать даже, воспользовался. Это было неэтично, но, кроме проблем в своей профессиональной деятельности, это ничем мне не грозит. Что мы имеем? Неподтвержденные ничем фантазии человека с ПТСР и склонностью к насилию? Все? Уилл, попытавшийся возразить, задохнулся от его слов. Но Ганнибал продолжил уже совсем с другой интонацией, и на дне его глаз Уилл увидел сожаление и обиду: — Если ты уйдешь сейчас, ты больше не сможешь вернуться. Никоим образом. Если же передумаешь и покинешь меня позже, у меня не будет выхода… — Он замолчал, но Уиллу не нужно было продолжения. Ганнибал вновь отвернулся и отпил вина. Уилл с грохотом отодвинул стул и вышел из столовой. Он несколько секунд постоял в маленьком коридорчике, выбирая направление, — вверх по лестнице или на выход, — и, покачав головой, направился наверх. Ганнибал закончил ужинать, убрал нетронутую порцию Уилла в холодильник и помыл посуду. Он старался отогнать от себя досаду и разочарование. Это было правильное решение — предложить уйти парню сейчас, пока еще ничего непоправимого не произошло, Ганнибал еще не дал в его руки улики. Но кислый вкус досады не смывался ничем — ни отменным стейком, ни вином, ни доводами рассудка. Уилла хотелось до зубного скрежета. Уилла хотелось целиком и полностью. Но именно такого, упрямого, взбалмошного, запутавшегося. Ганнибал не был уверен, зацепил бы его этот парень, если бы оказался покладистым и предсказуемым. Но когда Лектер открыл дверь в свою спальню, его ждал сюрприз: разморенный Уилл спал на краешке его кровати. Он не снял одежду — только ботинки, укрывшись краешком покрывала и обняв подушку Ганнибала. Мужчина сел рядом и ласково погладил по взъерошенным кудрям. Парень нахмурился, дернул носом и открыл глаза. Он смотрел некоторое время на Ганнибала мутным взглядом, и у того сердце за несколько этих долгих секунд раскололось на части и собралось обратно. Уилл моргнул и произнес: — Знаешь. Я все же голоден. — Я могу… — Мужчина собирался встать и приготовить что-нибудь легкое и не мясное специально для него. — Ганнибал, пожалуйста, — схватил его за руку парень, не давая подняться, — принеси мне стейк сюда. Прошу. Лектор благоговейно заулыбался.

***

Званый ужин Ганнибала на самом деле был полноценным приемом. Когда Лектер пригласил его, Уилл не знал, как подготовиться, и решил надеть свой единственный костюм, который в свое время его вынудила купить одна из девушек, с которой у него, естественно, ничего не получилось. Но костюм остался — темно-синий, немного приталенный, достаточно удобный, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, но не очень дешёвый. И Уилл был очень благодарен своей бывшей, потому что если бы тогда не доверился ее вкусу, сейчас смотрелся бы среди всех этих людей просто смехотворно. Он не стал надевать галстук, оставив расстегнутым ворот на темно-серой рубашке. Уилл выглядел, наверное, лучше, чем за всю свою жизнь, но все равно был недостаточно хорош для этого приема. Приглашенных было не так много — не больше пятнадцати человек, но они были одеты вычурно и изысканно: дамы — в вечерние платья и украшения, мужчины — в дорогие костюмы. Сам же Ганнибал был как всегда блистателен: классический черный костюм тройка подчеркивал его узкую талию и широкие плечи, завершал это великолепие бордовый галстук-пейсли, так гармонирующий с цветом его глаз. Уилл, увидевший его такого, когда Ганнибал открыл дверь, с трудом преодолел желание увести его подальше от любопытных глаз и немедленно добраться до желанного тела под костюмом. Грэм нервно сглотнул и отвел от Ганнибала взгляд, стараясь смотреть по сторонам, а не на прекрасного мужчину рядом. — Уилл, очень хорошо, что ты все же пришел, — по-акульи улыбнувшись, проговорил Ганнибал, — я боялся, что ты слишком устанешь после смены. Прекрасно выглядишь. Ганнибал стоял слишком близко, положив руку на талию, прижимаясь бедром к бедру, и Уилл уплывал от его близости куда-то в долину похоти и желания. Лектер, судя по намеренному нарушению границ, не собирался скрывать от присутствующих суть их отношений, даже больше — он хвастался Уиллом. — Я не мог тебе отказать, — выдохнул парень, и Лектер, наклонившись еще ближе, прошептал ему на ухо: — Рад это слышать, мальчик мой. — От этого обращения будто рефлекторно подгибались колени, но мужчина быстро поменял тему разговора: — Я хотел показать тебе материал. Уилл сразу понял, о чем речь. Он повернул лицо к Ганнибалу и посмотрел в горящие смертельным огнем радужки. Со стороны всем должно было казаться, что они просто воркующая парочка, дающая повод для сплетен. Но никто бы не догадался, что такой интимный разговор затрагивает совершенно иной пикантности вещи. Ганнибал глядел в бирюзу глаз напротив и шептал почти в рот: — Я выбрал. Материал — мой давний знакомый. Мы учились на параллельном потоке. — Тебе не кажется, что это рискованно? Полиция ищет хирургов. — Ни я, ни он не являемся хирургами, — довольно протянул Ганнибал и коротко поцеловал Уилла рядом с ухом; тот вздрогнул, и мужчина прошептал: — Справа от выхода на кухню, светло-серый костюм, каштановые прямые волосы с залысинами, в руках стакан с коньяком. Самое выдающееся в нем — нос и эго. Уилл перевёл взгляд в сторону мужчины, стоящего в компании пожилой маленькой женщины в вызывающе коротком для ее возраста платье. Он отметил про себя спортивное телосложение жертвы и достаточно сильные руки — скорее всего, будет сопротивляться. Ганнибал продолжал шептать, и Уилл рассеянно стал блуждать по залу взглядом. — Как тебе образ Атланта? — Поддерживающего небосвод? — Скорее всего, свою гордыню. Пойдем, я вас познакомлю, — уже громче сказал Ганнибал и, придерживая его за талию, повел знакомиться. Они подошли к разговаривающим, Ганнибал одарил витиеватым комплиментом пожилую даму и обратился к мужчине. — Рад тебя видеть, Джордан. Хорошо, что ты пришел. — Ганнибал подал ему руку, и тот, поглядев на нее, небрежно пожал ладонь. — Ганнибал. Неожиданно было получить приглашение. Как практика? Все пытаешься совладать со своим узконаправленным мышлением хирурга? — Голос мужчины сочился ядом, хоть он и изображал радушие на лице. — Говорят, тяжело лечить душу, когда большую часть профессиональной деятельности был мясником. Уилл сморщился от такой откровенной грубости, Ганнибал лишь сильнее натянул улыбку на лицо. — Что ты, друг, мои попытки тщетны, тем более в тени сияния твоего гения. — Лектер взглянул на стоящего рядом Уилла и положил ладонь ему между лопаток: — Позвольте вам представить, Уилл Грэм, офицер полиции и мой хороший знакомый. — О да, мы успели оценить степень вашего знакомства, — ехидно прокомментировал мужчина, и Уилл еле сдержался, чтобы не ударить его по лицу. Ганнибал не обратил внимания на это высказывание. — Уилл, это Джордан Ларсен, мы проходили учебу по психиатрии вместе. Это миссис Уилфорд, учредительница нескольких благотворительных организаций Нового Орлеана. А теперь, господа, мы, пожалуй, вас покинем. Когда они отошли, Ганнибал вновь приблизился к Уиллу. — Ну как тебе? — Кто он? — Посредственный психиатр, ужасно скучный собеседник, хам. — Он до безобразия груб, — поморщился Грэм. — Именно, — довольно произнес мужчина. Уилл отпрянул от него и уставился, удивленно распахнув глаза. — Что еще он сделал, Ганнибал? Неужели его грубость — это единственный повод? — Ганнибал лишь приподнял кончики губ, и Уилла осенило. — Вот как ты выбираешь своих жертв. Грубость и невежество. — Не всегда, но чаще всего да, — согласился Ганнибал. Он наклонился к Уиллу, внимательно рассматривая его реакцию. — Чем провинились студент и парень-инвалид? — Бессмысленностью своего существования? — небрежно произнес Лектер. — У меня идиосинкразия к посредственности и грубости. — Уилл задумчиво закусил губу, а Ганнибал, снова стоящий слишком близко, прошептал слегка хриплым голосом: — Что, Уилл, тебе нужна другая причина? Что он должен делать — бить, насиловать девушек и убивать домашних животных? Это облегчит тебе совесть? Сам факт убийства тебя не пугает? Или же власть сладка лишь над чем-то отвратительным и аморальным? Где та грань, за которой ты решаешь, что уже можно? — Я просил меня не анализировать, ты забыл? — раздраженно прошипел Уилл и отшатнулся от Ганнибала. Тот вскинул подбородок и приподнял верхнюю губу от раздражения, отчего его рот стал походить на оскал. — Хорошо, как скажешь. Ты развлекайся, а я пока проверю горячее. Он резко развернулся и проследовал на кухню. Уилл некоторое время смотрел на его ровную спину, на суетящихся вокруг официантов, пока его не отвлек голос: — Молодой человек, простите, — перед ним стояла та самая пожилая дама в вызывающе коротком платье, — Уилл, насколько я запомнила? — Да, миссис Уилфорд, — кивнул он. — Если не секрет, как вы познакомились с Ганнибалом? Молодой бравый офицер спас доктора из беды? От нее тянуло удушающим извращенным любопытством, и Уиллу стало дурно от этих отвратительных эмоций. — Что? — Уилл поперхнулся шампанским от удивления. — О нет, нет. Я был его пациентом. — Но это же неэтично, вы же… — пробормотала миссис Уилфорд. — Это уже позже. Но да, вы правильно заметили. Это абсолютно неэтично, — прошипел он, наклонившись к даме, почувствовал, как внутри закипает злость, и, развернувшись, направился к столику с закусками. Уилл выпил залпом бокал шампанского, сам до конца не понимая, почему злился. Была ли это злость на Ганнибала, который, судя по всему, испытывал его, предоставив ему в качестве жертвы обычного человека, которого сам бы Уилл никогда не захотел убить, или же на себя — от того, что по-прежнему придумывал себе оправдания. Хотя сам, когда Ганнибал предложил уйти, решил остаться. А может причиной было множество этих незнакомых ему людей, с отвратительными эмоциями, рассматривающие и оценивающие его как пару Ганнибала.

***

Ганнибал вернулся минут через двадцать. Уилл, наблюдающий все это время за входом на кухню, заметил помимо него еще несколько человек в поварских костюмах, снующих туда-сюда. Размах мероприятия был поистине огромен. Уилл даже представить себе боялся, скольких «свиней» Лектер успел «освежевать», чтобы закатить такую вечеринку. Подумав об этом, Уилл отметил, что за совершенно недолгое общение с Ганнибалом перестал воспринимать факт смерти человека так остро, как раньше. Какая-то часть души его очерствела, поглощенная личностью Лектера. Нетерпимость Уилла к грубости, жестокости и подлости совершенно не касалась Ганнибала — он принимал его полностью, со всеми его ужасающими причудами, и подспудно прощал его за все ужасное, что тот творил. Будь Ганнибал не так дорог Уиллу, он бы жаждал его убить, выдавить его жизнь собственными руками. Но даже сама мысль об этом делала больно. Уилл ходил по шаткому краю своей безумной привязанности, каждый его шаг мог стать последним, но все, о чем он думал, — только бы никогда не потерять Ганнибала. От мысли, что того могли арестовать или того хуже — убить, сердце Грэма кровоточило и разрывалось от боли. И все эти абсолютно ненормальные эмоции, его патологическая одержимость злили и разочаровывали. Наверное, эти эмоции так отчетливо были написаны на его лице, что Лектер, вернувшийся с кухни, принесший с собой запах печеного мяса и специй, внимательно на него посмотрел, отвел в сторону и прошептал: — Если тебе так дискомфортно здесь находиться, ты можешь уехать. Я оставлю твою порцию до завтра. — Нет, все в порядке… Я… — Грэм тяжело вздохнул, потер переносицу и спросил рассеянно: — Ты пригласил помощников? — Да, я сегодня шеф-повар: от них только руки, с меня рецепты, самая сложная работа и ингредиенты, если ты понимаешь, о чем я, — мягко проговорил Ганнибал. — О да, я понимаю, — Уилл сглотнул сухой комок в горле. Он смотрел на Ганнибала, на такого красивого и непревзойденного, и думал, что никогда не сможет от него отказаться. Это была зависимость. Пагубная, отвратительная зависимость, но как же было сладко быть тем, кто видит и знает этого невозможного человека, это чудовище, самого дьявола во плоти. — У тебя вновь сомнения. — Не вопрос — утверждение. — Я… — Подожди здесь, хорошо? Я скоро. — Ганнибал не ждал ответа. Он нежно провел ладонью по затылку и, коротко поцеловав в губы, отступил к гостям. Он вышел на середину зала, такой прекрасный, со своей прямой осанкой, блестящей улыбкой и аурой превосходства, и объявил: — Дамы и господа, прошу, занимайте свои места. Наслаждайтесь закусками и напитками. А я вас покину для приготовления центрального блюда. Уилл восхищенно смотрел на то, как тот повернулся на каблуках и направился в его сторону. Он ступал как знающий себе цену хищник, а Уилл, будучи жертвой, мог только трепетать и благоговеть. — Уилл, ты не поможешь мне? — тихо проговорил мужчина и взял за руку. Он потянул его в сторону кухни и, остановившись на несколько секунд, проговорил своим помощникам: — Пятнадцатый, пятый и первый пункт через пятнадцать минут приготовить к подаче. Через сорок пять — шестой, восьмой и третий. Уилл стоял за его плечом, а Ганнибал крепко сжимал его ладонь. Отдав указания, Лектер потянул его за собой в сторону кладовой. Ганнибал поспешно запер дверь и повернулся к растерянному Грэму. Уилл не успел рассмотреть достаточно просторную кладовку и был подперт к ближайшей стене нависающим над ним Ганнибалом. Тот глубоко вздохнул и прикрыл веки. Уилл, словно заколдованный, потянулся к нему, ухватился за бедро, крепко сжав ткань брюк, словно искал опоры в этом зыбком мире, в котором Ганнибал был единственным якорем. Тот открыл глаза и заговорил…