Отпусти меня, прошу..

      Утро началось с нервного срыва у феаноринга. Юноша проснулся раньше Мелькора, да и сон его происходил весьма беспокойно. Кошмары так и мучали его сознание. А его голос осел и вовсе не желал показываться без хрипоты. Майтимо поднялся с постели, спешно надевая свою одежду, дабы не мозолить старшему глаза, как только тот проснётся. Как эльф очутился в комнате? Остаётся для него загадкой. Однако, после длительного плача, он уснул прямо на полу в коридоре. Тхури сообщила об этом своему Владыке, а тот, в свою очередь, поднялся с постели и вернул сбежавшего ночью нолдо к себе в покои.       Коротковолосый решил хоть в мелочах угодить Мелькору. За то время, пока старший ещё спал, юноша прибрался в его покоях, сложил все бумаги на столе так, как, по его мнению, должно было бы быть, и приоткрыл окно, чтобы в комнате было хоть чем дышать. Спустя какой-то срок, когда Моринготто начал уже шевелиться во сне чаще, нолдо попросил подать завтрак слуг, что стояли за дверью в покои Вала, и его просьбу исполнили мгновенно. Юноша принял подносы с едой из рук тёмных служащих, самостоятельно раскладывая по своим местам на столе приборы и тарелки. Сам феаноринг решил позавтракать первым. По его мнению, он более не имел прав на то, чтобы есть с мужчиной в одно время за одним столом, потому быстро завершил трапезу и попросил слуг Мелькора унести его грязную посуду. Теперь он дожидался скорого пробуждения Вала.       А мужчина спал долго и просыпался неохотно. Можно было бы позавидовать такому сну, особенно учитывая что он был не многим спокойнее юноши в последнее время. Но вскоре, как бы то не было, и сколь крепким бы не был сон Тëмного, тот заëрзал и открыл глаза. Сонно оглядывая покои, Моринготто поискал юношу взглядом, и, найдя того, с облегчением зажмурился. — Доброе утро, Нэльяфинвэ. — С пробуждением, Владыка… Еда горячая… — тихо протянул низким голосом юноша, смотря куда-то в пол, наполняясь неуверенностью. — Ты велел принести завтрак…? — с удивлением спросил Вала, потирая глаза спросонья. — Ты выглядишь не очень хорошо… Тебе следовало бы отдохнуть… — снова завёл свою заботливую песнь нолдо.       Тëмный не ответил, лишь зевнул и сел, оголяя торс, так как одеяло спало с могучего тела. Ещë пару мгновений он пусто смотрел перед собой, а затем поднялся, принимаясь одеваться. — Давно проснулся? — Для тебя это не столь важно сейчас… Лучше не утруждай себя в этом и поешь… — отходя от темы, юноша отвернулся, чувствуя себя неловко.       Моргот снова замолчал. В тишине одевшись, Тëмный уселся за стол, не глядя особо на юношу. — Спасибо, — сухо сорвалось с уст Вала, пока мужчина разглядывал ложку в руке, после принимаясь за еду с какой-то скукой. — За что же?.. — пожался младший, не зная, куда себя деть, потому перешëл на подоконник. — Приятного аппетита Вам, Владыка… — За завтрак.       Больше Вала не говорил. Увлекаясь трапезой, мужчина неспешно поглощал пищу. Стук ложки о фарфор посуды разбивал мерную тишину. Когда же вскоре в тарелке стало пусто, Тëмный поднялся с места, начиная собираться, чтобы вскоре уйти по привычным делам. — В этом нет моей заслуги, Мелькор… — сразу же ответил эльф.       Майтимо поëжился, заглядывая в окно, как-то неловко начиная нарушать тишину своим пением. Песня, которую юноша сочинил сам за время своего нахождения здесь в одиночестве несколько дней назад. — По лицу ветер мне больно бьëт…       Вала в мгновение застыл, вслушиваясь в пока неуверенный голос юноши. Как бы мужчина не стремился игнорировать нолдо, тот снова и снова привлекал к себе внимание. На этот раз, Тëмный и вовсе не мог оторваться. Не мог шелохнуться. Почему то сейчас Моринготто казалось, что он не имеет права прерывать эту песнь… Песнь, в которой он вскоре услышал слова и о себе. Поворачиваясь к эльфу и поднимая глаза на него, Вала слушал далее, теперь уже в открытую. И до чего же это было терзающим — прекрасный эльф, его ласковый голос, звенящий в комнате, и боль на сердце Тëмного, что не давала всему этому радоваться. — Мой дорогой Владыка… Позволь пойти с тобой… — с робостью повернув голову в сторону мужчины, ещё более неуверенно вытянул феаноринг одну из последних строк, глядя прямо в глаза старшему.       Вала чуть нахмурился, не желая показывать истинных чувств. А пальцы как-то несдержанно и нервно сжались в кулаки. Наконец, завершая своё пение, нолдо отвёл взгляд, боясь теперь сказать что-либо, ведь теперь Мелькор смотрел на него совсем не так холодно, как раньше, словно был зол. Тëмный постоял ещë немного, ожидая, пока в комнате стихнет голос эльфа. А затеи отрезал чëтко. — Красивая песня. Вот только очень тяжело довериться последним словам.       И Моринготто направился к выходу, не желая больше задерживаться в покоях. Он бежал так, словно бы боялся, что Майтимо хоть что-то скажет ему вслед. — Прошу, останься!.. — с болью выкрикнул Нэльяфинвэ, поскольку эти слова и действия Вала ранили его сильнее, чем могло бы быть. — «Не успел.»       Застыв уже у дверей, мужчина, чуть дрогнул. Ладонь легла на ручку двери, готовясь отворить, но пока не делала этого. — Зачем? — чуть с прохрипом спросил Вала. — Прошу тебя… Поверь мне, я никуда от тебя не уйду более… — сжимая рубаху у сердечной зоны, тихо проговорил юноша. — Чудесно. А то в этот раз ты ушëл весьма неприятно, Нэльяфинвэ, — зубы Вала сомкнулись, а сам он глядел куда-то в пол, вновь переполняясь обидой. — Я не желал этого. Правда… Мне жаль, что так вышло… Этого больше никогда не повторится, я обещаю… — переминаясь, уже граничащий на истерическом ладе, юноша, стал лепетать. — Мне нужно время, чтобы вновь обрести веру в твои слова, — Тëмный скрипнул зубами, а затем выпрямился весь, открывая дверь. — Я вернусь быстрее, чем обычно. Приятно провести тебе время.       И Мелькор исчез за дверью. Та хлопнула как-то слишком громко и оставила юношу одного в тихой просторной комнате. Только нолдо хотел что-то сказать, уже было слишком поздно. Юноша закрыл лиуо руками, пряча появившиеся слёзы в уголках глаз. — Ты бы не отдал мне их добровольно, так почему же обвиняешь меня в этом?..       Пока Майтимо неожиданно и слишком скоро перебрался вновь в покои Тëмного Властелина, в покоях одного Майа вспыхнули беспокойства. Нарамакил проснулся резко, будто его кто-то толкнул в плечо. Вздрогнув и оглядевшись, мужчина с растерянностью оглядывал собственные покои. Разум, отуманенный сном, долго не хотел пробуждаться. Но вот мужчина, всë же, пришëл в себя, и внимательно всë просмотрев, с тихим изумлением охнул. — Майтимо?..       Неожиданно на зов откликнулся вовсе не нолдо, а юноша, что спал с Нарамакилом рядом. Открывая глаза, Талимор помигал, а после переспросил, растерявшись также, как и темноволосый пару секунд назад. — Майтимо?.. — Где он? — с серьëзностью спросил Майа, порываясь подняться с дивана.       Синда ещë немного завис, глядя перед собой, а затем схватил за руку Нарамакила. — Майтимо! Точно! Я вспомнил! — притягивая старшего обратно, Талимор засуетился, просыпаясь окончательно и начиная пояснять. — Он ведь… Да, он уже ушëл! Ты тогда уже спал, Наро, а я переговорил с ним! — Как, ушëл? — жëлтые глаза с непонимаем обратились к эльфу. — Куда ушëл? — Он не мог найти себе места… А затем не выдержал, взял письмо, корону и пошëл прямо к Владыке!       Синда хотел сказать что-то ещë но его тут же перебил Тëмный. — И ты вот его отпустил?! — по строгому лицу мужчины было видно, что он весьма встревожен. — Талимор, ты ведь понимаешь, что он не контролирует себя сейчас, почему ты позволил ему уйти, это же столь опасно!.. — Да, я знаю! — юноша попытался чуть успокоить старшего и прекратить ругания. Он прислонил палец к губам мужчины, а свободной рукой провëл по щеке Майа, говоря тихо. — Но ты ведь знаешь Нэльяфинвэ… Если он увлечëн чем-то, то не остановится. Ни один мой веский довод не заставил бы его остаться здесь, понимаешь…?       И это сработало. Темноволосый накрыл ладонь младшего своей, прикрыл глаза и вздохнул тяжело. — Ты прав, Тали… Но в другой такой раз постарайся хотя бы разбудить меня… — Хорошо, Наро… — на тонких юных губах появилась улыбка. Талимор прижался к телу Майа, а после несдержанно поцеловал того в щëку, хихикая, на что старший ответил ласковым трепанием шатеновых волос. — Я рад, что мы снова вместе, Наро! — влюблëнно воскликнул эльф. — И я рад, Тали… — пальцы сплетались с мягкими волосами юноши, а после, прямо в самую макушку, пришëлся ответный поцелуй. — Но ты ведь понимаешь, что теперь я должен буду пойти и помочь нашему другу? — Конечно, — вздрхнул синда с небольшим разочарованием, но пониманием. — Но давай сперва мы пощавтракаем и ты расскажешь мне о поездке? — Хах… Хорошо, мой meleth.       И мужчина провëл в покоях ещë не меньше часа. Разговор тянулся сладко и долго, прекращать его не хотелось. И всë же, когда рассказ был завершëн, а завтрак съеден, Майа собрался и вышел как ни в чëм не бывало. Он собирался найти Моринготто.       Мелькор же сидел в своëм кабинете. Дела шли не очень. Саурон так и не вернулся после своей выходки. Тхуриегветиль хоть и трудилась много, но с новыми обязанностями справлялась не всегда. А сам Вала… Привычный ему способ искать утешения в работе от чего-то больше не помогал. То ли чувства были слишком уж сильными, то ли сам Тëмный Властелин попросту устал. Моргот сидел за столом и пытался хоть немного сосредоточиться на бумагах. Когда же это у него почти получилось, в дверь постучали, сбивая всякий настрой. Вала рыкнул, срываясь на нервы, и раскидывая бумаги в стороны. В сторону же двери раздался раздражëнный вскрик. — Войдите!       И в комнату вошли. Моринготто поднял глаза на вошедшего и горько усмехнулся, накрывая лицо руками. — Натворили дел и сразу же прибежали оба извиняться… Что ж вы за злоумышленники то такие…       Нарамакил чуть помялся, а затем поклонился. Несмотря на неуверенность, движения его были всë также слажены и отточены. — Вы правы, Владыка, я пришëл извиниться перед Вами. Я предал Ваше доверие и стал помогать тому, к кому Вы меня приставили охраной. Приношу свои извинения и готов принять наказание… — Хах. Как же с тобой всë просто, — Вала хмыкнул и поднялся с места, отходя в сторону. — Присаживайся. Вот тебе наказание. Повезло тебе, что здесь у меня некому работать…       Майа поглядел на место за столом, а затем послушно уместился там, принимаясь, для начала, аккуратно раскладывать разбросанные Мелькором бумаги. — Благодарю за милосердие, Владыка… — Нарамакил вдруг заметил краем глаза, как на краю стола лежит его работа — новая корона для Моринготто. — Я не по делу, однако, как Вам новый венец, Владыка?       Вала хмыкнул и взял корону в руки, вертя еë со всех сторон. — Весьма недурна. Узнаю твою работу, Нарамакил. Однако… Теперь вместо того, чтобы разрушать старые короны и создавать новые, у тебя куча бумаг и переписей. Так что, принимайся скорее за работу. Старайся, чтобы получить прощение!       И мужчина направился было к выходу, однако, его окликнули вновь. — Я всë выполню, Владыка! А что насчëт Майтимо?..       Губы Вала сжались в тонкую полочку и тот ответил сквозь зубы. — А об этом узнаешь уже после. Не отвлекаяйся от дела. С ним я разберусь сам и сам обо всëм позабочусь.       И Мелькор покинул кабинет, тяжело вздыхая. Разберëтся он. Конечно… Сначала бы не мешало разобраться в своих чувствах. В сердце, где смешалась любовь и обида, счастье и злость так тяжело принят хоть какое-то верное решение. Дверь, ведущая в покои Моринготто отварилась без какого-либо предупреждения, что явно означало одно — вернулся владелец комнаты. Рыжеволосый юноша изменил своё местоположение на постель Вала, укутавшись в одеяло, внё никак не удосуживаясь закрыть окно. В комнате должно быть прохладно, как только придёт в неё назад мужчина — такого мотива прижерживался эльф. — С возвращением, Владыка… — нолдо невольно поёжился. Как-никак, а от сквозняка открытой двери стало ещё холоднее, чем было, что заставило феаноринга дрожать.       Вала оглядел комнату, чуть удивлëнно двигая бровями вверх. — Здравствуй, Нэльяфинвэ.       Тëмный не задерживаясь прошëл в покои, закрывая дверь за собой. Сразу же после этого, мужчина направился к окну, закрывая его и бормоча, то ли для себя самого, то ли будто нехотя начиная разговор с эльфом. — Холодновато тут… — Прошу прощения, Владыка… — тихо отозвался младший, отводя взгляд. — Да по что извиняешься?.. — Вала отошëл к столу и снял с себя корону, тотчас чувствуя облегчение. Прикрыв глаза и помотав головой из стороны в сторону, Тëмный продолжил. — Лучше бы закрыл давно… Сам же вот сидишь и мëрзнешь… — Я желал, как лучше… Для тебя… — тихо промямлил юноша, пожавшись и смотря теперь на Вала. — И замëрз. Зачем? Ты же тоже хозяин этой комнаты. Позаботился бы о себе, — Вала вздохнул и присел на кровать, развалившись ровно в той части, которую обозначил своей половиной. — Мелькор, прошу, давай поговорим…       Хватаясь за рукав рубахи старшего, юноша заглянул в глаза мужчине, взглядом, полным надежды. — О чëм же?       Вала и так знал, что будет дальше. Но словно сопротивлялся этому, избегая глаз юноши. — Прости меня, пожалуйста…       Тëмный молчал. Сердце щемило от одной только мысли о таком разговоре и Вала отчаянно не хотел начинать. Потому не отвечал, желая послушать, что нолдо скажет дальше. Однако юный эльф молчал, не произнося ни слова более. Он лишь глядел на Моринготто глазами полными надежды на ответ. Мелькор раздражëнно рыкнул, и отвернул голову в сторону, бурча: — На что ты надеешься? Что простое «прости» затушит всю боль и злость? — Я не надеялся на это… — виновато опустил голову нолдо. — А на что же? — Вала раздражался больше, хотя и пытался отчаянно это скрыть. — Не молчи, если тебе есть что сказать!       Нолдо помолчал, а затем, без разрешения, подполз чуть ближе к старшему, ластясь к нему, так и прося всем видом не гнать. — Я утратил твоё доверие к себе, вместе с ним и надежду на что-либо. Мелькор, прошу тебя… Коль не желаешь ты ничего более подобного. Раз волен я делать, что вздумается… Исполни мою волю, и дело с концом. Всего одна просьба…       Тëмный ластиться в ответ не стал, лишь сильнее стиснул зубы. Когда же эльф заговорил о просьбе, Вала медленно повернул на него голову и с предчувствием чего-то плохого сказал. — Я тебя слушаю. — Убей меня, — кратко отрезал феаноринг, без всякой боли для себя, затем повторяя уже более ясно. — Я желаю погибнуть от твоих рук, Мелькор.       Моринготто застыл и побледнел. А затем, поднял взгляд на юношу, полный пылающего гнева. Зубы скрипнули, и, не выдержав, Вала вскочил. Он всë молчал, подбирая слова и сжимая кулаки. Наконец, решившись, Вала бросил. — Дурак, — и стремительно направился к выходу, не задерживаясь ни на миг и исчкзая за дверью. — Мелькор, постой!..       Эльфу от того сильно сделалось плохо, что он закрыл глаза, накрывая лицо руками, срываясь на очередной порыв истерики и плача. Моргот был ужасно разозлëн такой просьбой эльфа. Покинув покои, он долго метался по крепости, срываясь на всех, кто хоть на каплю начинал раздражать его сильнее. Это от части снимало напряжение. Так и прошëл остаток его дня. Возвращаться он теперь вовсе не хотел. Однако, гнев и прочие эмоции утомляли его так сильно, что вернуться Вала пришлось. Уже когда было совсем темно и тихо, когда все жители крепости разбрелись куда по-дальше, Мелькор наконец затащился в покои. Он не будет смотреть на Майтимо и не заговорит с ним. Вот чëткое обещание что он дал себе.       По возвращении Моринготто эльф встретил его с той же заботой, с коей встретил при его пробуждении ото сна. — Я сказал что-то не то, верно? Но ты сам говорил мне, что я волен делать, что желаю, отныне… — обращаясь к старшему, начал юноша, подходя, с робостью касаясь руки мужчины. — Я устал, — тут же не сдерживаясь рыкнул Вала, одëргивая руку. Пройдя вперëд, старший не стал задерживаться, начиная раздеваться и готовиться ко сну. — Я знал, что ты откажешься, потому пожелал дождаться тебя и проститься. Если ты не желаешь прощать меня, я искуплю свою вину, омыв её собственной кровью.       С полной уверенностью заключая свои мысли, феаноринг слегка помялся после того, как старший решил оттолкнуть его вновь. — Что…?       Вала круто развернулся к юноше, испуганно глядя на того. Снова бледнея, он не закончил свои раздевания, так и стоя в напряжении. На нëм оставалась лишь рубаха, пуговицы у горла которой уже начали расстëгивать. Мужчина метался и стискивал зубы. — Что ты собрался делать?! — А разве ты не понимаешь?.. О чём я просил тебя перед твоим уходом? Ты меня не слушал? — Скажи чëтко, что ты собрался делать?! — нетерпеливо вскрикнул Вала. Он слушал. И он догадывался. Но отчаянно не хотел верить в это решение юноши. Ему нужен был ответ. — Я сброшусь с той скалы, что стоит близ ворот твоей крепости, — пожал плечами нолдо, отводя взгляд. — С твоих слов, я имею право на смерть…       Губы Вала дрогнули, а лицо как-то страдальчески искривилось. Он весь сжался и затрясся, не глядя больше на эльфа. Без сил садаясь на постель, он сжал чëрные пряди в руках, полушëпотом, так, чтобы слышал юноша, бросил. — Дурной мальчишка… — Быть может, но… Разве тебя, ныне, это волнует? — Маэдрос подошёл к мужчине, осторожно касаясь его волос, без разрешения, приластив. — Коснутся твоих локонов, словно познать вновь любовь матери… Отныне, мне непозволительно тебя трогать, извини, Мелькор, — юноша тут же убрал руку и стал отходить, со временем ускоряясь. — Прости меня… И прощай, Мелькор. — Стой! — Тëмный снова вскочил. — Стой, слышишь! Да кто тебе сказал, что после всего, что было, после всего этого ты имеешь право умирать?!       Вала догнал эльфа и схватил за руку. Затем, не давая вырваться, не делая отпускать, мужчина вцепился в одежды юноши, за самый воротник, дëргая. — Не смей, слышишь?! Я не знаю, что ты успел напридумывать, но ты сейчас же навсегда бросишь эту затею, Нэльяфинвэ! — Да какое же тебе дело до моей жизни, ответь?! Я более никто для тебя, ты всем видом показываешь это! Позволь мне умереть, успокой мою жалкую душу! — восклицал рыжеволосый, смотря в глаза Вала, не дёргаясь, но ощущая, как слёзы подступают к уголкам глаз.       Тëмный разозлился больше. С трудом понимая, что делает, он отпустил юношу и влепил ему сильную пощëчину. А затем, вдруг, замер… Он постоял всë ещë держа руку после удара, а после заключил тихо, низко и спокойно. — Да. Я сам виноват, что всë это происходит… Виноват с самого начала… Но ты… Нет, я не желаю винить себя ещë и за твою смерть. Ты не умрëшь, Нэльяфинвэ. Тебе не за что умирать. А я же просто сбился…       Коротковолосый юноша схватился за щёку, куда пришёлся удар, уже громко всхлипывая. — Ты не был виноват ни в чём, Мелькор. Быть может, по причине того, что мы слишком разные, меня и притянуло к тебе после привыкания… Мне не дозволено любить тебя, извини. И будет лучше, если я покину тебя… Навсегда… — Замолчи. Не смей. Выкинь все эти мысли из головы, сейчас же, — Вала снова чуть раздражился. Он не мог отпустить нолдо. И признаться в этом ему не мог, лишь надеялся, что тот поймëт. Но не сейчас… Сейчас будет сложно… — Я позову Нарамакила. Не уходи и не причини себе вреда. А я вернусь, когда смогу… Так будет лучше. — Будь по твоему… — вздохнув, Майтимо стёр слёзы с глаз, натянуто улыбаясь.       Вала чуть обрадовался тому, что юноша так просто согласился. Он вдруг почувствовал сейчас ужасную слабость, и оперся сперва на косяк двери, а спустя пару минут и вовсе вернулся к постели. Излишняя эмоциональность высасывала все жизненные соки. — «Он должен остаться и жить здесь… Боль в сердце утихнет и я приму его вновь… Всë равно без него не смогу.» — Мелькор?.. Ты в порядке?.. — подходя к мужчине, задал вопрос нолдо, что выглядел теперь весьма обеспокоенным.       Сил и желания говорить не было, потому Тëмный лишь кивнул. Взглядом тот предпочëл тоже больше не встречаться с голубыми глазами эльфа. — Что же… Как скажешь.       Феаноринг отошел обратно к двери, явно дав понять мужчине, что собирается ее закрыть, однако… Постояв ещё немного у выхода из покоев, он выдал краткое: «Прощай, Мелькор.», после чего в спешке покинул комнату и ринулся в сторону лестницы, о местонахождении которой давно уж всё запомнил. Странно, что никто из Тёмных стражей не решил даже его остановить.       Майтимо, наконец, удалось выбежать из крепости на улицу. Всё его лицо было в слезах, что проступили сразу же, после побега из комнаты Вала. Нолдо слегка помялся, прежде чем взбираться на ту самую отвесную скалу, которую уже давно приметил себе. Что-то его остановило. Но упрямость и решительность юноши взяли вверх, и он продолжил движение. И вот, он уже стоит у самого края и смотрит в пропасть, куда предстоит ему спрыгнуть. Перед его глазами проносилась вся жизнь, он улыбался, пока смотрел вниз и плакал. Вот и улыбка пропала с его уст. Осталась лишь горечь, печаль и обида на самого себя. — Я не достоин того, чтобы ты любил меня… Враги есть враги, мне не под силу это исправить… Извини, Мелькор…       Вала очнулся не сразу. Совсем в бессилии, он смотрел на юношу, смотрел на то, как тот убегает… И лишь спустя несколько мгновений он опомнился и подскочил с места. Кое-как набрасывая на себя штаны, Моринготто вырвался следом в коридор, однако, от эльфа же в нëм осталось лишь эхо от поспешных шагов. Рыча от злости, Тëмный опрометчиво пустился за ним, лишь после подумав о том, чтобы отдать приказ всей крепости о погоне. Служащие, как назло, выходили на поиски так медленно, что Мелькор беспрерывно ругался. По-началу, тëмные прислужники растерялись — весть о том, что Майтимо, оказывается, жив, ещë не разлетелась по крепости. И многие недоумевали, кого им догонять…? Но как только на всех них обрушился шквал ругательств, многие из которых были выдуманны Тëмным Владыкой на ходу, то все вопросы тут же исчезли. Целые отряды различных тварей ринулись догонять и непременно возвращать беглого феаноринга.       Нарамакил тоже был в их числе, хоть и совершенно добровольно. После всего содеянного он совсем не боялся гнева Вала, а спешил лишь затем, чтобы одним из первых отыскать Нэльяфинвэ и сделать всë так, чтобы тот не пострадал, ни физически, ни морально. Но никому из всей этой толпы было не суждено достать нолдо и получить вознаграждение от Владыки. Пока вся эта толпа мешкалась, их уже успели опередить.

***

      Саурон исчез из крепости сразу же после того, как совершил свою месть. Юноша казался ему уж слишком заносчивым и гордым, для пленника, или кем там он был, а потому, Майа не мог сдержаться от неë, при всëм своëм уме и понимании того, что это станет для него большой ошибкой, между его отношениями с Морготом. Но, как бы то не было, дело оказалось сделанным, и Гортхауру было срочно необходимо покинуть крепость на какое-то время и затихнуть. Для этого у него был заготовлен особый план, который тут же пришëл в исполнение. Собрав с собой отряд из самых своих приближëнных, количеством не более 20 служащих, Майа покинул с ними крепость верхом на варгах. С собой у него было множество вещей, в числе которых были; шатëр, для того, чтобы успешно разбить лагерь; пергаменты лучшего качества, что не сильно пострадают в дороге; перья, грифели и также чернила. Всë это было ему совершенно нужно. Саурон не мог бы вернуться и предстать так просто перед Владыкой после совершëнного им. Нужна было подстраховка — то, что сгладит его будущее наказание и задобрит Вала.       Гортхаур был достаточно смышлëн для такого, а потому, решил порадовать Моринготто тем, что составит новые карты для него. И отряд его пропал в неизвестных землях на достаточно долгий срок. И вот, спустя столько времени, Майа решил, что сделал уже достаточно и, довольный собой, возвращался с отрядом и новыми картами. Наконец его «изгнание», которое, впрочем, он сам и устроил, было завершено. Теперь ему стоило осторожно представить свои труды Владыке и терпеливо разрешить произошедший конфликт и скорее обо всëм забыть. Об этом рассуждал Майрон, уже видя впереди родные стены крепости. Он подготавливал речь и извинения к своему приходу, как вдруг, зоркий взгляд янтарных глаз заметил впереди какое-то беспокойство. Сначала ему лишь показалось, что что-то мелькнуло, но вот это повторилось. Ускоряя ход варга и чуть торопя за собой отряд, Майа прищурился, вглядываясь лучше. Уже совсем скоро, Гортхаур оказался достаточно близко, чтобы распознать предмет своего любопытства. Слишком уж знакомым цветом мелькнула рыжая макушка. Мысль промелькнула мгновенно, порождая много вопросов. Почему этот нолдо здесь?! Что произошло, за время его отсутствия? И почему это он один на этой скале…? Времени обдумывать не было, да и ответы мужчина узнает позже. А пока… Не замедляясь, Майа свистнул двум своим самым скорым спутникам, чтобы те непременно привели мальчишку. И те рвались в тот же миг к скале, бесшумно, но невероятно быстро. — «Пока я не разузнаю, что случилось, пусть будет со мной. Он был дорог Владыке… И кто знает, быть может, он будет полезен мне.»       В следующий же момент сопротивляющегося нолдо доставили вниз к Майрону. Эльф был спокоен, но против того, чтобы его вели куда-то. Слёзы на лице высохли, но сердце терзалось. Наконец, видя знакомое лицо Майа, юноша не на шутку испугался. — Коль ты вернулся, не трогай меня! Зачем я тебе сдался? Желал, чтобы я исчез, так позволь мне это сделать! — одаривая тёплым, радушным приёмом, восклицал рыжеволосый.       На губах Саурона тут же появилась привычная насмешливая улыбка. Ему нравилось видеть это волнение в юноше и то, уак он сопротивляется. — «Будто в первые разы тогда в темницах, » — мелькнула мысль в голове Майа и тот тут же довольно порадовался ей. — Я тоже рад видеть тебя, Нэльяфинвэ! — как и всегда, ведя себя как хищник с добычей, выдал Майа. — Ах, как давно мы не виделись!.. Да и расстались ещë вовсе не попрощавшись! — Гортхаур ликовал и насмехался. Он слишком соскучился по этому ощущению за время своего отсутствия. — Как головка, милый нолдо? Не болела на утро? Хаха! Ох, да я и гляжу, моя стрижка тебе не понравилось, ты хотел ещë короче! Уж извини, не знал!       Припоминая их расставание и надавливая на больное, Майа не желал отвечать на то, что сказал ему сперва феаноринг. Сейчас была минута его триумфа, и он не хотел еë упускать, ведь вряд ли кто позволит ему бросаться такими словами уже в самой крепости. — Мне нет дела до тебя и твоих мотивов, Саурон. Отпусти меня и не мешай. Это не твоё дело, — обречённо вздохнул юноша, чуть успокаиваясь. — Отпустить? Хм, весьма странно… Постой-ка, а куда ты бежишь? — тут же интересуясь главным спросил Майа, щурясь при этом хитро. — Это тебя не касается. Если не желаешь проблем от Владыки, то беги скорее и прячься. И не смей меня трогать без разрешения Моринготто. Отпусти.       По спине Майа пробежался лëгкий холодок от этих слов. Действительно, Владыку он боялся и не был уверен совершенно, что тот умерил свой гнев на него. И всë же, показывать всего этого не стал, чтобы юноша не чувствовал себя нагло и уверенно рядом с ним. — Хах. А знаешь что, феаноринг? — показная любезность в голосе тут же пропала, проявляя жестокий голос. — Ты прав, меня не встретят тепло в крепости. Но если со мной будешь ты, целый и невредимый после того, что ты тут собирался сделать — а я кажется догадываюсь, что это было, — то ты весьма замечательно облегчишь мою участь. Размышляя таким образом, как считаешь, выгодно ли мне тебя отпускать? — и на тонких губах воцарилась победная ухмылка. — Спешу тебя огорчить, если ты доставишь меня назад в крепость, получишь по полной вдвойне. К твоему сведению, я лишил Владыку его прелестной ценности, которую он украл у моего отца. Она передана назад. Если желаешь смягчить себе наказание — отправляйся за моим кузеном, если он ещё не успел далеко уйти.       Саурон чуть помялся. Слова эльфа звучали хоть и фантастически, потому как, разве мог он так легко Владыку обыграть, но вполне бойко. И если это действительно правда? Тогда уж Майа в крепость и вовсе нельзя, зашибут! Всë это проскочило в голове Гортхаура за миг, а потом его отвлекли. Послышались вдруг крики и восклики со стороны крепости, а когда Майрон смог разглядеть отряд несущихся к ним орков, он хмыкнул. — Ну-ну, феаноринг. Я спешил с той стороны и не видал никого на своëм пути. Потому и не доверюсь тебе. А за тобой, кажется, пожаловали. Поздно мне бежать. Предстанем вместе, мы теперь почти равны, хах! — Верши, как хочешь, меня ты не имеешь прав касаться. — хмыкнул эльф, ощущая, как ослабилась хватка на его плечах, а после и вовсе прекратили держать.       Маэдрос тут же рванул в сторону той же скалы, куда и собирался идти раньше, откуда его спустили вниз. Однако, почему-то, последняя фраза особенно раздражила Саурона. Его такое не устраивало. Потому, он сам соскочил с места, вмиг верхом нагоняя юношу и забрасывая чуть ли не за волосы на варга. — Вперëд! — скомандовал он тут же, двигаясь к крепости, навстречу всем тем, кто уже успел вывалиться наружу в погоне за нолдо. — Великий Саурон вернулся домой с отличной добычей! — Ненавижу тебя… Тварь… Ты отвратителен… — не имея больше сил ни на что, эльф просто смиренно лежал теперь на страшной туше зверя, которого боялся до жути. — Весьма взаимно, феаноринг, — скыозь зубы ответил Майа. Он не глядел на пленного и только улыбался всем, представая перед изумлëнными обитателями крепости. — Не выношу таких, как ты. Прямых, гордых и заносчивых. Да ещë и жалкий эльф. Глупое упорство и вздор, заместо остроумия и покорности. — А ты сам не такой же? Ты также жалок и гордилив. Знаешь ли, Саурон, тебе никогда не заслужишь прощения Моринготто, если самолично не лишишь жизни того, кто предал его. Раз уж выбор лишь таков, тебе следует всего-навсего избавиться от меня. Ты избавишься от всех проблем разом! Так чего же ты упрямишься, глупый Майа? — насмехаясь над мужчиной, властно вёл свои речи Майтимо. Ему нечего бояться, да и хитрости у него, также, не занимать, как и у Майрона.       Однако, Саурон лишь рассмеялся над эльфом. — О нет, мой ненавистный друг, так не пойдëт! Сначала ты глянешь хоть в последний раз на своего мучителя, на Моргота! А за мою шкуру тебе не нужно волноваться, хаха! Так что, я тебе не доверюсь! Довольно! — Я уже насмотрелся на твой предмет обожания, не волнуйся. Да и я ему противен ныне, — хмыкнул юноша, теперь замолкая.       Губы Майа скривились, но тот более не отвечал эльфу. Несмотря на их долгое расставание, нолдо уже успел порядком надоесть и без того утомлëнному дорогой Саурону. Зато по прочим обитателям крепости, а если быть точнее, по тому, как вся эта свора относилась к нему, Майрон соскучился. Слишком уж он любил, когда его почитали и преклонялись перед ним. И пускай сейчас некоторые смели смотреть на него, нахальством или сочувствием, перед грядущей встречей с Вала, всë же большинство трепетало и кланялось перед ним, перешëптываясь изумлëнно. Нарамакил тоже стоял в этой толпе. Он не смог разглядеть Саурона сразу, и узнал о нëм изначально из того ропота, что прошëлся между рядов. Майа нахмурил брови и покачал головой. Возвращение Майрона не несло ему ничего хорошего, а наоборот, одни лишь проблемы. И основной из них был Талимор. Подумав об этом, мужчина тут же спешно стал пробираться против движущийся служащих обратно. Ему нужно было предупредить синда и принять меры.       Как только у ворот увидали «изгнанного» Майа, то непременно самые торопливые поспешили доложить об это Моринготто, и вскоре, Тëмный Вала сам вышел навстречу. Он успел уже принять достойный для Владыки вид — облачиться в мантию и надеть на голову новую корону. Взгляд его источал высокомерный холод, а голова было гордо вздëрнута вверх. И не скажешь что ещë совсем недавно этот мужчина мог плакать, сокрушаясь над судьбой возлюбленного эльфа… Он стоял в окружении прочих приблидëнных ему. На двор крепости собралась почти ли не вся крепость и все они будто бы встречали провинившегося Майа, ожидая того, какую же реакцию даст на это Тëмный Властелин. Внимание это порядком заволновало Гортхаура. Подезжая всë ближе, тот несколько рах прокашлялся, готовясь говорить и передëрнулся. Однако, на лице всë также играла яркая улыбка, полная фальшивой уверенности. — Не высовывайся, феаноринг, пока я сам тебя не позову. Договорились? Не порти мой приход к Владыке, а то мой следующий поход случится к лагерю твоих братьев и добыча будет весьма печальной. Договорились?       Манилюпуляции Саурона никак не измегились, но он был уверен, что те ещë и актуальности своей не потеряли. Однако эльф точно знал, что Саурон не совершит ничего подобного без разрешения Моргота, потому и слез самовольно с варга, громко выругавшись на него от испуга. — Прежде, чем ты станешь угрожать мне и моим близким дальше, тебе следовало бы поприветствовать своего Владыку, Саурон, если у тебя ещё хватает смелости смотреть ему в глаза с честью и достоинством, которых ты не имеешь, — юноша окреп сразу. Ему выпал шанс отомстить, и он это сделает. Унизив перед всей крепостью, перед самим Мелькором. В связи с этим, он и говорил громко, чтобы слышали его все и всюду. — Думается мне, твоя натянутая улыбка и фальш больше тебя не спасут, а раз так, то сделай своё лицо по-проще, упади перед своим Владыкоц на колени, как следует поступать каждому провинившемуся в этой крепости, и моли о прощении, Саурон. Ты ничем не выше многих других, так не создавай о себе ложного впечатления.       Улыбка Майа скривилась лишь на миг, а затем снова засияла. Убийственный взгляд уставился сначала на юношу, а после оглядел всех служащих, заставляя заткнуться тех, кто решился поддакнуть эльфу. Наконец, всë так же лучезарно улыбаясь и желая более не тянуть, Саурон обратился прямиком к Тëмному Владыке. — Мой Повелитель, — торжественно начал он, делая жест рукой, — я провинился перед тобой и буду непременно вымаливать прощение! — затем он махнул рукой на эльфа и лишь шире улыбнулся, стискивая зубы от плохо скрытой ненависти. — Могу даже упасть на колени пред тобой, как выразился этот чудесный нолдо! Могу сделать это при всех, не стесняясь, ведь я предан тебе, мой Владыка! Только скажи и я у твоих ног! Ведь столь прекрасно служить нашему Государю Тьмы! — со всех сторон послышались одобряющие вздохи, и Майрон довольно улыбнулся. Он умел и любил управлять толпой, а потому и вплетал сладость в свои речи. — Кстати, об это эльфе, — Майа соизволил наконец спешиться, — Его я нашëл у той скалы, и думаю, что совершенно не зря привëл сюда! Но это лишь случайность и моя догадливость, Владыка! У меня есть дар для Вас куда более ценный!       И Гортхаур закопошился в сумке и луки седла. Вскоре он встал на колено, держа к руках довольно объëмные свитки и продолжил своë выступление, пока удивлëнная публика охала. — Мой Владыка, чтобы искупить свою вину я неплохо послужил тебе! Мне с отрядом пришлось отправиться в опасные, неизведанные земли, чтобы написать для Вас эти карты! Теперь, зная, что находится в том краю Вы сможете расширить своë влияние и власть!       Тëмные твари снова довольно зашумели. Тогда, чтобы подбодрить себя и вознести свою работу ещë ценнее, Саурон воскликнул: — Да здравствует Владыка наш, Моргот Бауглир!       Толпа восторженно заголосила, подхватывая слова Майа и повторяя! — Да, да! Да здравствует Владыка наш, Моргот Бауглир!       Тëмный народ, в большинстве своëм, принимал власть и высокое положение Саурона. Достаточно умные из них его недолюбливали, однако, вовсе не думали перечить Верховному Тëмному Майа. И во многом, вся эта толпа, лепетавшая перед Гортхауром, не признавала его вины. Всë же, тëмный народ в душе не мог понять, от чего Моринготто так разозлился на своего верного преспешника? Он всего навсего поставил на место заносчивого пленника! Такой поступок наоборот был бы весьма почитаем! И зная всë это, Мелькор не мог прогнать Саурона прямо так, сейчас, при всëм желании. Он был силëн, у него были власть и могущество. Но нужен и народ. Потому, пока он в серьëзности не разъяснит свои отношения с Майтимо, тот будет лишь пленником в глазах у жителей крепости. Потому сейчас, скрипя зубами Вала примет Майрона и разберëтся с ним уже после. А нолдо же… Остаëтся надеятся, что его дело не коснëтся прилюдно. — Довольно, — громом прогремел низкий и строгий голос Вала. Тëмная длань поднялась, останавливая весь этот гомон. — Вопрос верности твоей весьма шаток, Майрон. Ты ослушался и предал меня, сбежав из трусости. Так поступают подлецы. Конечно, нас ли, Тëмных ли учить подлости? Но ты предал моë доверие. И за это идëт особое наказание, — словно вынося вердикт жестоко выдал Моргот.       Послышались тяжëлые и взволнованные охи. Улыбка Саурона вновь дрогнула, тот чуть сжался и побледнел, однако, вид продолжал сохранять. Когда же шум снова стих, Вала продолжил. — Но ты служил мне правдой все предыдущие столетия. И внëс немало пользы в наши труды и деяния. Потому, ты не будешь не изгнан, ни низвержен. Тебя ждëт наказание, о котором мы поговорим позже. Что же до карт — их я погляжу позже, и уж надеюсь там всë действительно точно и верно. Сейчас ступай, приведи себя в должный вид и я жду тебя в своëм кабинете. Даю тебе час.       Майрон сглотнул и облегчëнно вздохнул. Несколько раз поклонившись и поблагодарив своего милосердного Владыку, Майа попятился назад, унося с собой карты и уводя варга прочь. Отряд последовал за ним. Вскоре, в центре внимания, окружëнный толпой остался лишь нолдо. Вала будто не замечал его и хотел было уйти, но твари заголосили снова. — А феаноринг? Владыка как же он? Саурон привëл его, неужели, вы наградите того, кого назвали предателем?       Моринготто замер и обернулся. Хмурый и строгий взгляд заставил замолкнуть болтунов, а голос, уже по истине рассерженный, выдал грозно. — А с сыном Феанаро я разберусь сам. Ступайте прочь, туда, где ваше место сейчас, согласно службе.       И народ, согласно приказу, стал торопливо разбредаться. Замученного эльфа так бы и задавили в этой толпе, однако, сзади его кто-то толкнул плечо, а после вдруг заковал в кандалы тонкую шею. — Знаю, что весьма непочтительно, но довольно бегать. Не хочу проблем, — прошептал на ухо знакомый женский низкий голос.       В тот же миг напуганный юноша закрыл глаза, обрекая себя на вечные страдания. Губы вновь стянулись в тонкую трубочку, а затем дрогнули. — Просто убейте меня, хватит возиться со мной… Разве сами не устали? Почему никогда никто не спрашивал моего мнения? Я не был пленником на протяжении долгого срока… Так почему же просто не позволишь мне ты, Мелькор, избавить тебя же самого от мучений?! — обращаясь уже к мужчине, начал кричать юноша, ощущая себя совершенно беззащитным, столь жалким.       Вала остановился вновь, но не оглянулся. Сделав вид, что не расслышал из-за шума прочих обитателей крепости, он вскоре зашагал дальше. Тхурингветиль же, что вела нолдо будто на поводке, лишь коротко и раздражëнно фыркнула. — Вот два глупца… — несдержанно и еле слышно сорвалось с еë губ. — Да хватит! Прекратите! — уже срываясь, юноша быстро опустился на корточки, хватая небольшой камень, швыряя его в сторону Моринготто, затем толкая Тхурингветиль в бок, заставляя её выронить из рук от неожиданности цепь. — Я тоже живой! Прекратите обращаться со мной, как с вещью!       Но Тëмный и этого уже не заметил. Он исчез в дверях крепости и направился, очевидно, готовиться к двум весьма важным дня него встречам. Тхури же зашипела, и ухватила мальчишку за плечо. Еë разозлил этот жест, более того, было видно, что Майа и сама уже безумно устала. — О, я более чем верю, что тебе это всë не нужно! Ты выполнил свою Клятву, нолдо, потому как Владыка позволил себе отпустить Сильмариллы, но послушай сейчас меня! Тебя он не отпустит! Он не скажет тебе, но он плакал, не веря, что ты предал его. Он не выходил из покоев и не ел, пока думал, что ты мëртв! Три дня он сидел, и лишь когда ты вернулся сам, мы снова видели Владыку «живым»! Вы оба гордецы и упрямцы, и меня уже тошнит от этого! Как два барана… И оба почему то решили сорвать злость и чувства на мне, — она схватила цепь вновь, дëргая и поттаскивая эльфа. — Я не знаю, что он задумал. Вот только за Сильмариллы ты теперь жизнью платить будешь. Жизнью с ним. И избавь меня от прочих уговоров, всë что в тебе копится, скажешь Морготу в лицо! Сейчас он всë равно тебе отвечать не станет…       И она как-то рвано выдохнула. Она будто видела уже насквозь всю боль и чувства, связывающие этих двоих. И она невероятно устала от этого. Хотя, беря в рассчëт, как сильно ей приходилось работать, и как много выслушивать, вместо Саурона, такое поведение бедной женщины было понятно. — Я даже общаться с тобой не собирался. Мне нет дела до этого, ведь видел я тебя лишь дважды. Я не вымещал на тебе ничего, так что говори только за своего любимого Моринготто! Я дойду сам, без происшествий, будь уверена. Отпусти меня и не тащи.       Тхури зашипела и фыркнула, ослабляя натяжение цепи, но всë ещë держа крепко. Было слышно, как она тихо ругалась. — Давно б исполнила твою волю, мальчишка, да высосала бы из тебя кровушку. Да только вы, нолдор, совершенно отвратные на вкус. До чего упрямый… Достоин нашего владыки, ничего не скажешь. — Прежде чем что-то говорить, сперва дай знать, куда мы идём… — заворчал феаноринг, послушно идя куда-то, куда раньше вела его женщина. — Не ко мне и не в темницы уж точно. Сейчас отведу к Владыке, быть может, поговорите, быть может нет… Я не понимаю Ваших поступков… — Тхури тяжело вздохнула.       В крепости было теперь многолюдно, потому, ей приходилось идти первой и уверенно расталкивать прочих, чтобы можно было пройти. — Я тебе не советник, но постарайся придти с ним к какому-то хоть временному компромиссу… Вам ещë вместе Майрона судить. Если последуешь совету, то сможешь хотя бы этому бестыжему отомстить через Моргота… — Извини, что толкнул тебя и повысил голос… Не имею прав на это… — вздохнул нолдо, опуская взгляд себе под ноги. — Благодарю за внесение капли ясности в эту мглу…       Тхури, смутившись, нахмурилась сильнее. — Единственное слово благодарности в этой обители… — чуть фыркнула она. — Постарайся обдумать то, что я тебе наговорила насчëт Владыки… А то ведь он не сознается никогда… — Спасибо тебе… Ты, правда достойна большего уважения в этой крепости… Если я смогу помириться с Морготом, я попрошу его о твоём отдыхе… Тхирингветиль усмехнулась и потрепала по голове эльфа. — О себе позаботься, для начала, мальчик. А потом уж разрешиться и со мной.       Было видно, что настроение у неë приподнялось, да и народу стало меньше, так что, теперь они двигались спокойно. — Мне нет дела до самого себя, я даже не боюсь вновь спуститься в самые низы… Чего же мне заботиться о себе?.. — феаноринг остановился, ощущая, как ноги его подкашиваются сами. — Извини… Позволь мы пойдём чуть медленнее?.. — Хорошо… — Майа замедлилась и с беспокойством кинула взгляд на ноги эльфа. — Волнуешься? Или же устал…?       До заветной двери оставалось шагов сто. Чувствовалось лëгкое напряжение здесь, однако, развернуться Тхури не могла и вела несчастного, хоть отчасти разделяя его ношу. — Вероятно, всё вместе… — эльф шумно выдохнул, замедляясь чуть сильней. — Ощущаю себя самым глупым в этой крепости… Это выбивает из сил больше всего… — Не глупый ты, эльф. Просто другого устройства… — Майа чуть вздохнула. — Много я с эльфами общалась… Все вы теряетесь в этой Тьме, словно котята слепые — такие же беспомощные и слабые… — почему-то Тхури печально задумалась, говоря об этом. — Впрочем, знай, что всех тех, с кем я так общалась из эльфов, я убила. И не считай меня своим другом. Не стоит.       И обрывая разговор так странно и жутко, девушка подвела, наконец, юношу к дверям. Она чуть помялась было, но вдруг смело отворила дверь, звонко отчеканивая слова. — Мой Владыка, Нэльяфинвэ прибыл.       Вала этого и ожидал. Эльф не знал и не видел, но глаза мужчины тут же загорелись, однако, после, Тëмный тут же поспешил скрыть всë это под горделивой маской. — Пусть войдëт. А ты отдыхай, когда нужно, я вызову тебя.       Майа поклонилась и шагнула обратно за дверь. Затем, она торопливо освободила нолдо от оков, шепча на последок. — Будь благоразумен и помни мой совет.       И после девушка быстро исчезла, подталкивая в покои юношу и закрывая дверь за ним. Вот Вала и феаноринг снова остались друг напротив друга. Одни, в напряжëнном молчании. Моргот, от чего-то, не желал начинать разговор, однако сделал это, правда весьма неохотно. Садясь на постель, мужчина оглядел всего эльфа и вздохнул, спрашивая. — Тебе есть, что сказать…? — Я всё сказал тебе уже ранее, Мелькор. Тебя никто не тянул за язык, когда ты соизволил сказать мне о том, что я волен делать, что мне вздумается. Так почему? Поведай мне! Ответь мне сам… Что с тобой было за время моего отсутствия, и я скажу тебе, что было со мной в те дни… Я не был радостен и счастлив. Нарамакил живой свидетель тому.       Феаноринг сделал шаг вперёд, подходя к старшему, опускаясь перед ним на пол, дабы лучше и легче было ему находиться рядом с мужчиной и видеть его. Нолдо взялся за тяжёлую почерневшую руку, мягко, так заботливо оглаживая её. — Прошу тебя, Мелькор… Не закрывайся от меня… Коль я не имею возможности избавить тебя от этого мрака, который я устроил в твоей жизни, поговори со мной… — Я хочу открыться, но вот ты снова сделал это… Разрушил моë доверие к тебе… Я прощу тебя, рано или поздно, никуда не денусь… Но сейчас ты причиняешь мне боль.       Вала сказал это как-то тихо и отрешëнно, почти не отвечая на слова эльфа. Всë это было слишком уж странно… — Ни за что не поверишь, ты причиняешь мне боль на протяжении всего моего нахождения здесь, Мелькор. Но это совсем не мешает мне идти тебе навстречу, пытаться помочь. Тебе станет легче, если расскажешь. Прекрати держать всё в себе! Нам с тобой уже давно стало известно, что твоей самой главной слабостью являлись не камни моего отца, а я. Именно поэтому ты так спокойно отнёсся к моей пропаже с ними. Не организовал погони, — юноша крепче взялся за руку Вала, ласково целуя его пальцы один за другим. — Я прошу тебя о прощении, Мелькор. Да, я совершил ужасное, но это вполне сравнимо с тем, что я получил когда-то от тебя. И… пойми ты уже наконец… Я тоже живой, не обращайся со мной, как с вещью, раз уж я тебе ныне не пленник…       Вала же всë будто глядел мимо и слушал юношу рассеянно… — Я совершенно себя не понимаю… О Эру, отец мой… Что ж за тварь ты сотворил… Я хочу быть с тобой, Нэльяфинвэ, я рад видеть тебя, рад, когда ты мирно рядом спишь… Но лишь потянись ты навстречу, то горло, глотку, всего меня заполняет желчь и обида. Я вдруг оказался совсем потерян… — Не смей говорить о себе так в моём присутствии, Мелькор! — младший решительно поднялся, валя мужчину на постели и касаясь погрубевшей кожи губ, целуя, как и раньше было. Юноша считал, что сумеет успокоить Моринготто таким образом.       Однако, глаза Вала расширились как-то странно, на грани испуга и злости. Тот подождал, пока поцелуй прекратится, а затем поспешно отстранился, хотя и так приятно было вновь это тепло на губах… — Нэльяфинвэ… — Вала сказал, затем остановился, а после, набравшись сил, продолжил. — Нэльо. Я устал… И перенëс много душевной муки за те несколько дней, что не было тебя. Я чрезвычайно горд, даже противно… Уже поздно… Я не бегу от разговора. Но он не произойдëт сейчас. Не мучай себя и не плачь. Слишком много надо принять… Я пройдусь, а ты ложись. Прощай… Нет, до утра.       И Мелькор чуть шатнувшись поплëлся к двери. Говорил он совсем растерянно и будто не в уме своëм, но не замечал этого. — Нет! Тебе нельзяя сейчас никуда идти! Ты ужасно измотан! Ты устал, Мелькор! — поднимаясь, Майтимо спешно подбежал к мужчине, хватая его за руку. — Ты никуда не пойдёшь… Молю… Тебе следует выспаться…       Вала хотел освежить голову, однако, зная, что эльф упрям также, как и он, Тëмный вздрогнул. Чуть помолчав, он поддался, соглашаясь как-то слишком легко. — Хорошо… Ляжем вместе… Только пока всë ещë не касаясь, прошу… — Разберёшься со своим Сауроном уже завтра… — подводя обратно к постели старшего, нолдо прикрыл глаза, ему стало не очень хорошо. — Будет всё, как ты скажешь, только отдохни, прошу тебя… — И ты тоже… Тоже отдохни сейчас… — всë также потерянно пробормотал Вала, раздеваясь и, переняв словно привычку нолдо, складывая вещи на стул. Затем мужчина осторожно упал спиной на постель, умещаясь меж подушек и тут же умолкая, затихая, постепенно погружаясь в сон. — Конечно, мой Владыка… Добрых тебе сновидений…       И эльф также рразделся, ложась рядом, но не касаясь мужчины, при всём своём желании. Как бы сильно ему этого не хотелось, он также был потерян, потому и исполнял просьбу Моринготто… Вот и оба уснули. Однако, уже посреди ночи, глаза Вала распахнулись. Он спал некрепко и тревожно, к тому же, планировал проснуться вот так… И беспокойный разум помог в этом. Бесшумно сев на постели, Вала сначала посидел задумчиво, глядя в темноту. После взгляд его упал мирно спящего юного эльфа… Губы чуть дрогнули в лëгкой улыбке, и мужчина поднялся, начиная одеваться. Он набосил на себя лишь рубаху и штаны, по простому. Нужно было идти… Уже подходя к двери, он оглянулся на эльфа снова, совсем тихо говоря: — Извини уж, и я тебя не слушаюсь… Спи, маленький нолдо…       И Вала вышел.