Отпусти меня, прошу..

      Время шло. Шло быстро для каждого, кроме феаноринга. Для него эти четыре дня были не сносной мукой, в которой, как ему казалось, он скоро сгинет. Но, нет. Нельзя. Юноша дал своё согласие на совершение той проклятой сделки с жестоким Вала, а значит, обязан вернуться.       Все мысли рыжеволосого нолдо были заполнены не тем, что клятва, наконец, исполнена, что он повидался с родными… Нет. В его голове существовало лишь одно имя. Не сложно догадаться, чьё же оно. — Мы имеем возможность сделать привал, Майтимо. Я думаю, ты устал, да и мы пока не спешим, — размышлял Майа начиная тормозить своего варга. — Нам осталось совсем немного. Давай сейчас отдохнём перед возвращением? — Да… Ты прав, Нарамакил, нам следует сделать небольшой привал, — согласился эльф, с осторожностью слезая с мохнатой чёрной туши зверя, к которому успел привыкнуть за данный срок.       Нарамакил вручил нолдо небольшое одеяло, чтобы тот накрыл им травянистую местность, где они вдвоём остановились. Сам же, Майа достал из кулёчка остатки еды и воды, что у них были сложены с собой, и какую-то скляночку, незаметно для феаноринга, добавляя её содержимое в общие запасы воды. Очевидно, это было успокоительное. Что ж, совсем не удивительно. Оба потрёпаные сложившецся ситуацией, так ещё и Нэльяфинвэ страдает от осознания своей любви к Мелькору, что держит её глубоко в себе… — Майтимо, поешь… Хотя бы попей… Нам ещё ехать. Не думаю, что что-то пойдёт не по плану, но, если же и так, то никто заботиться о том сыты мы или нет, не будет. — Я не хочу… Не лезет и кусок в горло…       Майа взял за руку эльфа, накрывая его ладонь своими двумя, словно согревая в нежности и заботе, а затем посмотрел на младшего. — Хорошо… Не ешь. Но выпей воды. Тебе станет чуть легче, не будешь таким потерянным…       Ничего не ответил Маэдрос. Он лишь кратко кивнул, а после поднял общую флягу выше своей головы, будто бы внутри не вода, а алкоголь, в жесте, в котором обычно предлагают испить его тем, кого ныне нет в живых. — Я лично погубил его изменения, его тепло и нежность. Ты сам видел это. Нет мне прощения, — с этими словами эльф отпил из горлышка, затем отставляя от себя источник воды.       Нарамакил же не совсем понял посыла этих слов, однако точно знал, о ком сейчас говорил медноволосый. Что ж, быть может, это не так уж и важно? Важнее то, что эльф выпил достаточное количество, чтобы подуспокоиться.       Спустя некоторый срок Майа и эльф уже прибыли к ночи в Ангбанд, в безопасности проходя сквозь тёмную стражу без лишних звуков и внимания. Моринготто никто ничего не доложил, конечно же, ведь та смена, что стояла во главе пропускных и иных слуг караула, прислуживала Нарамакилу. Стуча определённый ритм, дабы дать знать Талимору о том, что это вновь они, что они вернулись, Нарамакил и Майтимо стояли возле двери, ведущей в скромные покои Майа. — Вы вернулись! Скорее! Проходите! — радостно воскликнул Талимор, отпирая дверь, пропуская вовнутрь ожидаемых гостя и хозяина покоев, после закрывая дверь вновь на замок.       Синда сиял светлой надеждой и счастьем. Наконец друзья вернулись, невредимые, в нужный срок, и тревога спала с его хрупких плеч. Однако, вид измученных дорогой Майа и нолдо чуть подстегнул его, и эльф засуетился, усаживая в кресло мужчин и наливая им кубки воды. — Как всë прошло? — передавая кубки сначала Майтимо, а потом Нарамакилу, спросил Талимор. — Дорога была нелëгкой, да?       Так как основателем всей этой затеи был феаноринг, почему-то, ответ ожидался от него. Но вместо этого эльф молчал, словно неиобращая внимания, глядя пусто на стол, на котором до сих пор лежала изготовленная Тëмным новая корона. Очевидно, мысли медноволосого были заняты совершенно отдалëнным от вопроса действом… Понимая, в какие печали погружен нолдо, Нарамакил кашлянул, прерывая тишину и отвечая сам. — Да, дорога была непростой… Всë таки, несколько суток верхом, без перерыва — это тяжкое испытание… Давно я так не резвился… — Тëмный как-то тихо уссехнулся и откинулся спиной на мягкую спинку кресла, закидывая голову к потолку. — Но если я хоть как-то привык с скачке на варге, то Майтимо совсем приходилось нелегко… А может мне просто показалось. Что сам скажешь на это, Нэльо? — стараясь отвлечь хоть немного эльфа от горечи, спросил Майа. — Как тебе наше приключение? — Прости?.. — чуть резко, словно нервно, повернув голову к старшему в их компании, вопросил Маэдрос. Он явно не слушал, о чём говорят эльф и Майа, потому и вопроса, видать, не понял. — Скажу, что поездочка выдалась бы замечательной, не спешили бы мы… Но, раз уж, всё прошло удачно, тогда и прекрасно съездили… Спасибо тебе, Нарамакил.       Нолдо мягко улыбнулся, затем выдыхая лишний воздух и поворачивая голову на Талимора. — Как ты здесь?.. Всё было хорошо? Приходил кто-то? — Приходили, конечно же… — с тяжестью вздохнул Талимор. — Но я их не видел… По вашим указаниям я сидел в мастреской. И меня никто не стал искать. Так что, у меня тоже всë обошлось… Вот только… — синда помялся и полнял глаза на нолдо. — Не ругайтесь, пожалуйста, но похоже, я сделал глупость… — Глупость? Какую? — насторожился феаноринг. — Что ты хочешь сказать этим, Тали? — спуская свой взгляд с потолка на младшего, также, как и нолдо, напрягся Майа, ожидая, когда продолжит говорить юноша.       Чувствуя наростающее напряжение и притянутое, слишком сосредоточенное внимание, синда сглотнкл и опустил взгляд в пол. — Я говорил перед отъездом, что подготовлю для Вас, Майтимо, благоприятные условия для Ваших извинений перед Владыкой… Чтобы он встретил Вас с теплом и мягкостью, хоть немного… — Талимор сделал паузу, а потом, зажмурившись выдал. — Я перестарался…       И снова замолк. Он боялся и не хотел ооворить дальше, хоть и знал, что ответ из него вытянут. — Теперь он не хочет меня видеть ещё больше, чем было до этого? Что ж… Пускай! — заинтересованный взгляд вмиг сменился отмахиванием и натянутой на лицо эмоцией обиды. Внутри же себя, юноша точно знал, что придётся ему ныне не сладко, вернуться стоит и следует. — Позволь, ты добавишь немного подробностей? — не сдержанно проговорил брюнет, глядя шатену в глаза. — Майтимо, простите… Не думаю, что Вы бы ожидали такого, но Вам правда придëтся нелегко… Потому как… — синда снова сглотнул, делая паузу, а затем выпалил быстро. — Потому как я пустил слух, что Вы погибли, Нэльяфинвэ!       Не зная, как отреагирует на это единственный друг, синда закрыл ладонями лицо. Лишь бы только нолдо не был сильно обижен на него за это… — Талимор, дорогой мой, ты чем руководствовался, когда придумывал подобное?       Пока рыжеволосый, весь в переживаниях, восклицал нечто на подобие: «Ещё лучше!», Нарамакил поднялся со своего любимого кресла, хватая за руку эльфа, ведя к ступеням мастерской. — Нэльо, извини… Мы оставим тебя ненадолго. Нам следует серьёзно поговорить.       Получив одобрительный кивок со стороны нолдо, к которому он обращался, Майа повёл синда вниз, оставляя феаноринга наедине с короной и своими мыслями. — Если я мёртв… Значит он был рад этому? Он мне не поверил, так и я поступил столь ужасно… Нет, не ужасно! Теперь мы в расчёте за содеянное им! А раз камни на месте, и некоторая месть совершена, тогда я готов простить ему то, что он сделал.       Медноволосый стал постепенно продумывать, как он попадёт обратно в покои к Моринготто, как тот его встретит, что ждёт их в будущем и многое другое. Наконец, сорвавшись в порыве истерики, юноша взялся за бумагу и перо, принимаясь излагать свои мысли в письмо. Собственно, спустя многие исправления и труды, на свитке теперь красовалось это:       «Здравствуй, Мелькор, Наверное, ты не пожелаешь меня видеть больше никогда. Ни видеть, ни слышать, но… Я бы хотел сказать тебе это ещё тогда, когда мы вновь начали вражду. Мне было это важно, и… в общем.       Я говорил тебе о моей привязанности к тебе. Это сковывающее ощущение, желание биться в порывах злости, срываясь на плач, когда тебя нет долго, особенно, когда заходит Саурон. Рядом с тобой мне становилось спокойнее, хоть я и боялся сказать тебе лишнего, как-то не так двинуться… Всё это началось именно после твоих методов наказания. Всё смешалось, закружилось, обволокло меня, подобно тому, что меня накрыло пеленой с ног до головы. Мне это нравилось? Нет, но, видимо, мой разум вполне устраивал данный расклад…       Мелькор, мне было тепло рядом с тобой, как в детстве, когда я был ещё единственным ребёнком, без своих братьев. Я часто был рядом с матерью, мой отец не видел должного в том, чтобы уделять внимание своим детям. Его подобное совершенно не волновало, он был занят собой и созданием своиз прекрасных камней. Так к чему я это всё веду… Мне кажется, моя привязанность основывается к тебе на том, что ты уделял мне своё внимание. Единственный, кто кроме матери прижимал меня к своей груди и обнимал, бережно поглаживая по голове. Это приятно… Я бы желал дарить тебе свою заботу и нежность, но, очевидно ныне это невозможно… Теперь я для тебя никто, кем и являлся, видимо, всегда. Но знай одно, Мелькор… Я первым подарил тебе поцелуй, когда ты этого желал. Ты не помнишь, так как был пьян… Хотя… Забудь. Забудь и сожги это письмо. Ты можешь его даже не читать. Просто избавься от него. Майтимо.»       Весь в слезах, юноша обессиленно рухнул в кресло, закрывая лицо руками, стараясь избавиться от мыслей о том, кто занял всё место в голове. Было тяжело, очень тяжело. Но самое сложное ещё впереди. А в это время, Майа и синда расположились в подвальной мастерской. Талимор выглядел виноватым и взволнованным, было видно, что он жаждет сказать что-то ещë. Но серьëзный Майа жестом показал молчать — в особенные моменты, этот доброжелательный мужчина становился невероятно строгим. — Тали, объясни мне ещë раз, зачем ты это сделал? Ты понимаешь, в какое положение ты поставил Нэльяфинвэ? Что тобой двигало, я не понимаю?! Почему не посоветовался и не сказал нам сразу о задуманном? Как теперь исправлять всë?       Тëмный безжалостно отчитывал оробевшего юношу. И всë же, после каждого вопроса, синда пытался вставить своë слово. — Как теперь поступить нам? Как предстанет Майтимо перед Владыкой…? — Майа оживлëнно распрашивал вновь и вновь, однако, наконец, бурную речь перебил звонкий тонкий голос шатена — Нарамакил, да, я не прав! Но послушайте же меня! — эльф схватил ладони темноволосого и крепко сжал их. — Я сделал глупость, но всë не так как вы ожидали! Владыка, он… Он поверил в смерть Майтимо и объявил самый настоящий траур!       Брови Нарамакила напряжëнно дрогнули. Недоверчиво глядя на юношу, тот сощурился. — Владыка… Поверил? Так просто? — Да! Опьянëнный горем и предательством юноши, Владыка поддался на этот слух… Я всë подготовил, Наро! Я не сидел просто так в этом подвале! Я договорился с твоими доверенными. Твоими служащими, ты мне сам их показывал тогда! Я запомнил! Эти служащие мне и помогли! Они рассказали всей крепости, а после и самому Моринготто мою придуманную историю. Историю о том, как сами видели феаноринга, что пытался сбежать, да только попался в зубы варгов и был растерзан в клочья… Эта печальная участь и вправду настигла одного эльфа, вот только, он никому не известен… А когда его окровавленные останки принесли показать Владыке, тот не пожелал их осмотреть, охваченный невыносимой болью. Он даже не заметил подмены…       Майа в недоумение слушал столь невероятную историю. Подумать только, как удачно всë сложилось… — Вот как… Он был в печали от этого известия… И объявил траур… Значит ли это, что…? — Что Майтимо не ожидают более увидеть! А значит, выход есть! — закончил вместо Тëмного синда. — Он может вовсе не появляться более в замке и вернуться домой, если ему станет легче… — Не станет, — резко оборвал Майа. — Ты же видел его сейчас. Все мысли этого бедняги заполнены горькой любовью и привязанностью к Морготу… — Нарамакил как-то печально вздохнул. — Что ж… Я предполагал, что так и будет, ещë до вашего отъезда… Однако, надеялся, что Нэльяфинвэ отпустит свою печаль на свободе… — Я тоже надеялся на это… — Тëмный повернул голову туда, где наверху сидел в кресле нолдо. — Мы ведь оба желаем ему лучшего. Однако, он сам желает идти непростым путëм…       Талимор и Нарамакил чуть помолчали, а затем младший снова тихо сказал. — Однако, с другой стороны… Владыка ведь будет рад видеть Нэльо…? Он ведь считал, что тот погиб, он до сих пор горюет, а теперь он «воскреснет»… Это ведь и смягчит их встречу! — Быть может… — задумчиво проговорил Майа, после вздыхая и качая головой. — Другого выхода всë равно нет. Они встретятся и будь что будет…       После этого, Тëмный показал юноше, что им пора вернуться в общество феаноринга. А когда они оба оказались снова наверху, Нарамакил лишь бросил загадочно Руссандолу. — Он ещë вряд ли смирился с твоей утратой… Уверен, в глубине души он надеется на лучшее, на то что ты спасся… Так что ступай, исполни его надежды…       Майтимо тут же резко повернул голову на источник звука, широко раскрывая глаза, дабы справиться с очередным порывом сердечных болей. Его губы задрожали, а сам он постарался избавиться от слёз со своего лица, что лезли сами. Эльф это не контролировал. — Ты решил сейчас посмеяться надо мной?.. Куда я пойду в таком состоянии? Ты прекрасно помнишь, чем всё завершилось в прошлый раз… — обречённо вздохнул нолдо, переводя взгляд на стол, где ныне лежали его записи. — Извини, я… Немного позаимстовал у тебя бумаги и чернил… Ты ведь не был против, верно?       Нарамакил лишь отмахнулся на бумаги. Подойдя к эльфу, мужчина присел рядом, осторожно, без резкости укладывая руку на плечо медноволосого эльфа. — Тише, сейчас всë для тебя будет непросто… Однако, Талимор рассказал мне кое-что… Моргот устроил траур по тебе, Нэльо. Подумай над этим. А пока… Я гляжу, ты написал письмо… — взгляд жëлтых зорких глаз упал на записи нолдо. — Что ж, если хочешь его так подготовить, то это весьма неплохое решение… — Пускай он его сожжёт… —юный нолдо поднялся с кресла, долго не думая, обнимая Майа, как в тот самый первый раз, когда он лил слёзы по причине физического насилия над собой. — К чему бы ему устраивать траур, если он ненавидит меня и пожелал сам никогда больше меня не видеть? Он сам пожелал мне наткнуться на кого-нибудь, а значит, желал, чтобы я больше не вернулся! — Я, порой, не могу понять всех мыслей нашего Владыки и не могу ответить… Спросишь об этом сам при встрече… — Нарамакил ласково поглаживал по спине близкого друга, стараясь хоть карлю утешить. — А пока… Пойдëм, отдадим письмо? — Я не готов идти куда-либо, мы только вернулись… Прошу тебя, Нарамакил, дай мне хоть время успокоиться… Я не стану мешать вам, правда… Всего некоторое время, и я уйду… —Что ж, верно, не стоит тебя нагружать сейчас… Отдохни здесь, конечно… Я и сам устал на деле… — падая в кресло, мужчина устало простонал и прикрыл глаза. — Как будешь готов, Нэльо, позови меня…       И закончив на этом, Майа как-то неестественно быстро провалился в сон. Хотя, может, для такого как он это было нормой… Чуть неловко помявшись, Талимор, что всë это время стоял в стороне, разместился рядом с Нарамакилом и прижался к нему всем телом. И когда эти двое успели так сблизиться…? — Я прошу прощения, Талимор… Если я вам сильно мешаю, я… — старший из эльфов сделал паузу в своих словах, поймав себя на мысли с ужасным исходом для себя. — Я уже сейчас уйду, правда… — Ах…? Нет-нет, Нэльяфинвэ, всë в порядке! Вы можете переждать здесь, сколько потребуется… Вас никто не прогонит… Отдыхайте, Вам сейчас как никогда нужны силы… — пусть и не являясь хозяином комнаты, но отвечая за него, с уверенностью проговорил синда. — Нет, я должен вас покинуть… Простите меня… — настаивая на своём, юноша подошёл обратно к столу, хватая с него своё письмо и корону Моринготто с новым дизайном. — Если я вернусь, то постараюсь сделать это как можно скорее… — Ох… Я не в праве остановить Вас… Будьте осторожны, прошу… И постарайтесь вернуться… Мы будем волноваться… — Талимор встревоженно проследил за юношей, прикусывая губы. — Спасибо вам…       С этими словами Маэдрос покинул покои Нарамакила, забирая с собой всё то, что собрал. Феаноринг направился знакомой дорогой к дверям мужчины, о котором безустанно думал. Заблудиться было легко, но эльф помнил дорогу. Дойдя до заветной двери, то ли незамеченным прислугой, то ли среди всех смотрящих сейчас здесь находились приближённые Нарамакила, нолдо остановился. Юноша с осторожностью, бесшумно поставил перед дверью тёмную корону и пропихнул под дверью письмо. — Сожги это… — негромко проговорил Нэльяфинвэ, затем скрываясь за поворотом, прячась, так как не знал, находится ли Мелькор в своих покоях или нет.       За дверью не сразу, но послышалось движение. Очевидно, в покоях всë же кто-то был. А спустя ещë несколько минут, дверь открылась и на пороге появился взволнованный Вала. Вид его сейчас был не лучше, чем у вернувшегося с дороги Майтимо. Лицо уставшее и скорбное, спутанные тëмные волосы, а вместо гордо расправленной осанки, сжатые и ссутуленные плечи. Однако, сейчас глаза Мориготто оживлëнно осматривали коридор. В смятении, он шагнул вперëд, даже не заметив короны на полу. Запиняясь, Тëмный чуть зажмурился от железного звона, а после попросту крикнул. — Кто здесь?! Кто принëс это всë сюда?       Рыжеволосый стоял за углом, держа ладонь у рта, дабы не вырвался с уст его ни всхлип, ни вздох. Он боялся сейчас больше всего показаться на глаза мужчине. Конечно же, рука юного нолдо не спасла его. Негромкий всхлип слетел с его губ, после чего Маэдрос укусил себя за ладонь, чуть отходя дальше, стараясь быть незаметным и бесшумным. Однако, мужчина тут же повернул голову в сторону, откуда донëсся этот короткий звук. Эхо каменных стен играло на руку и в итоге, всхлип было слышно куда лучше, чем мог бы предположить эльф. Вала поспешил на звук, хватая корону, небрежно набрасывая еë на голову и прижимая к груди письмо.       Нолдо осел на пол, ощущая, что сейчас ему придётся очень не сладко. Обнимая колени, юноша уткнулся в них носом, весь дрожа и уже не имея возможности сдержать эмоции. Слёзы снова показались на лице феаноринга, а всхлипы стали лишь громче. Поворачивая за угол и оказываясь прямо напротив юноши, Вала застыл. С губ сорвался несдержанный вздох, в котором смешалось всë: и удивление, и недоверие, и счатье. Мужчина стоял, не смея пошевелиться и искусывая губы. Он был рад. Но что сказать…? Какая же пропасть вдруг разверзлась между Майтимо и Моринготто… В коридоре повисло напрягающее молчание, что нарушало тишину одним только своим плачем. Однако, вскоре юноша решил избавиться от этого напряжения, подавая голос: — Ты желал, чтобы я не вернулся, но я ослушался. Я согласился на твои условия. Теперь ты волен делать со мной всё, что тебе только вздумается. Хоть в темницу обратно бросай…       Мелькор выслушал слова юноши будто через пелену какой-то ваты, с трудом улавливая суть. Криво усмехнувшись, он чуть качнулся. Внутри боролись два противоречивых чувства, не зная, как поступить, и вскоре, одно из них одержало верх. — Неплохой представление вы устроили… — издали начал Тëмный. — Ну что ж, я рад, что ты жив. Пошли.       И более ничего не говоря, Моринготто направился к покоям, предполагая, что эльф последует за ним. — Мы ничего не устраивали… — начал оправдываться эльф, приподнимаясь и следуя за мужчиной. — Мне следовало бы извиниться перед тобой за то, что совершил… — Верно, — холодно и равнодушно ответил Вала, проходя в покои и, дождавшись, пока юноша зайдëт, закрыл дверь.       Маэдрос пожался от всего этого холода в словах старшего. Всё, что сейчас происходило, отзывалось болью в юном сердце. Возможно, не только у одного юноши. — Как твоя грудь?.. Я оставил не сильный ожог?.. — Сильный. Знаешь ведь, что они на мне не заживают.       Как ни в чëм не бывало, Вала сел за своë рабочее место, утыкаясь взглядом в бумаги. — Как твоя Клятва? Чувство долга притупил своë, всë, осистил душу? — Знаю… — тихо отозвался младший, стоя также у двери, смотря в пол, ощущая себя совершенно не в своей тарелке. — Прости меня… Я поступил с тобой очень некрасиво…       Вала помолчал немного, создавая вид занятости. Однако, затем перестал шуршать бумагами на столе и сказать тихо, но строго. — Это было куда больнее ожога, Нэльяфинвэ. — Я понимаю… Но, зато теперь, мы в расчёте… — медноволосый хотел было горько усмехнуться, но вовремя остановился. — Мне жаль, что наши пути в данном этапе разошлись… — Мне тоже, — Вала смотрел куда-то в стену, до последнего отказываясь смотреть на юношу. — А теперь… Оставайся здесь. Трогать я тебя не стану. Я уже смирился с твоей смертью, тебе повезло, у меня нет ни малейшего желания как-то мстить тебе. — Раз так, зачем же я тебе?.. — младший вздрогнул, переминаясь с ноги на ногу и ёжась. — Я обещал полюбить тебя… Позволь тогда мне заботиться о тебе…       Моринготто замолк, а затем поднялся с места, уходя к постели и ложась на неë. — Делай, что хочешь.       Эльф судорожно выдохнул, всё также стоя у двери, весь зажатый. А чего он ожидал? Тёплый приём от мужчины? Конечно же, юноша более не заслуживает внимания от старшего. — Д-да, Владыка… — боясь вновь совершить лишнее движение, нолдо осел на пол, не зная, как теперь ему дальше существовать. Так больно на душе, так тяжко. Обоим.       Вала чуть поглядел на юношу, а после похлопал по постели. — Ты вернулся домой. Можешь спать на постели. Как я понимаю, ты утомлëн своей выходкой. Пора отдохнуть. — Был бы это мой дом, ты был бы рад мне. Коль не так, я не имею прав ложиться с тобой на одной постели. Ты ведь желаешь прежних отношений, что были до твоих условий, верно? — юноша слегка помялся перед тем, как вновь подать голос, однако теперь ему больше нечего терять. Всё самое важное он уже утратил.       Вала помолчал, глядя в пол, а затем наконец прямо поглядел на юношу. — Хорошо, внесу ясность… Я рад, что ты остался жив. Признаю, мне было ужасно больно осознавать, что ты погиб. Я счастлив, что всë это была лишь игра. Однако, как же я должен радоваться тебе в целом, м? Скажи мне? Ты сам заставил меня считать тебя предателем для наших чувств. Вот и всë.       Тëмный поднялся с места и подошëл к юноше, поднимая его на ноги. — Тебе некуда идти, и это твой дом. Прими это и живи. Вот твоя комната, вот твоя постель. Я буду лишь иногда мелькать рядом. — Но я даже не знал о том, что происходило здесь! Это не было моей задумкой! Я сам узнал о том, что случилось, лишь вернувшись…       Не смея перечить мужчине действиями, юный эльф послушно поднялся с пола, запрокидывая голову, желая видеть глаза старшего. — Прошу тебя, Мелькор… Прости меня… — с глупой надеждой гладя прямо в глаза мужчине, тихо пролепетал младший, выглядя со стороны сейчас так жалко.       Моринготто ответил юноше взаимностью, глядя в родные глаза. Он долго молчал, и, пускай холодное выражение лица ничего не показывало, было понятно, что в голове мужчины мечутся мысли. — Поговорим об этом позже, — не выдержав, Тëмный свëл тему и отвлëкся на новое занятие _ стал раздевать юношу, готовя ко сну. — Да, Мелькор… — губы Маэдроса снова дрогнули, а сам медноволосый отвёл взгляд. — Я могу и самостоятельно… Не утруждайся… Позволь лишь коснуться твоих волос, расчесать их…       Вала хмыкнул. Он явно не ожидал такого и потому чуть удивлëнно оглядел юношу. Но, желая не затягивать, взял с тумбы гребень и протянул его в руки нолдо, сам усаживаясь у края постели. — Пожалуйста.       Майтимо осторожно взял из рук Моргота гребень, с лёгкостью в руках и тяжестью на душе, касаясь тёмных волос мужчины. Эльф оставался всё более зажатым в своих действиях. Спустя некоторый срок юноша уже закончил своё дело, заставляя растрёпанные не ухоженные пряди привести в полный порядок. — Спасибо…       Всë то время, что эльф ласково ухаживал за тëмными волосами, Вала провëл в напряжении. Слишком странным это казалось, особенно с тем, какую обиду он чувствовал в себе. Губы были крепко сжаты, потому, услышав голос юноши, Мелькор смог ответить не сразу. — На за что, — спустя паузу выдал Тëмный. — Это всë, что ты хотел? — Да, Владыка… — робея, чуть пискловато, выдал нолдо, отходя от старшего, переминаясь и желая не сильно нагнетать своим присутствием обстановку. — Что ж, тогда я лягу.       И показывая юноше, что он волен делать всë, что захочет, Вала снова перестал обращать внимание на него. Мужчина разделся и со спокойствием уместился на постели, умещаясь на одной еë половине и будто тем самым разделяя еë. Юноша сложил гребень мужчины на стол, отходя вновь к двери. Чтобы не мешать старшему, феаноринг покинул комнату без разрешения на то. Он вышел в коридор, сворачивая за тот же угол, где и прятался юноша тогда, перед тем, как Мелькор нашёл его. Вновь садясь на полу, поджимая ноги и выплёскивая все свои эмоции.       Мелькор же остался в комнате один. Чуть поглядев в стену, он сел на постели, угрюмо придаваясь своим мыслям. Юноша вновь ушëл… — Почему я так хочу, чтобы ты был рядом, но когда ты со мной, я переполнен обидой, желчью и гордыней…       Вала хотел было отправиться за юношей, но не стал. Вместо этого мужчина мысленно отдал приказ самой верной своей подчинëнной. — Пускай хоть Тхури присмотрит за тобой…