50 оттенков Владислава Орлова или как стать счастливым. 2.0

***

- Уже уходишь? – спрашивает Лёша. Я стою посреди комнаты в одних джинсовых шортах и пытаюсь взглядом найти свою футболку, которую в порыве страсти скинул куда-то ещё день назад. Футболки нигде не видно, а уйти мне нужно, иначе Кислов снова включит режим секс-маньяка и не выпустит меня из постели, как это было вчера. - Да, мне правда нужно домой,- отвечаю с нажимом. – Мама, наверное, уже с ума сходит. Телефон сдох, а я никого не предупредил, что меня столько не будет. - Ммммм… Голый Лёша потягивается на кровати. Его бледная кожа тут и там багреет засосами. Весь вчерашний день мы трахались, как отчаянные марафонцы, прервавшись всего два раза: чтобы заказать пиццу, и чтобы её съесть. Мы долбились с самого утра, поэтому к вечеру нам нечем было кончать. У меня так сильно болел член, что, казалось, я натёр на нём мозоль. Лёша чувствовал себя не лучше, но всё равно не хотел выпускать меня из объятий. И я прекрасно понимал почему. Он был влюблён в меня с самого детства, но я никогда ему не принадлежал. Я периодически занимался с ним сексом, когда у меня не было на примете никого другого, или когда мне было скучно, или плохо. Когда не нужно было заморачиваться, потому что всегда есть Лёша. Милый, влюблённый, рыжий Лёшка, который никогда не откажет и не бросит друга в беде. Но последние два года, после всей той истории с Лариным, я практически не приезжал домой. Совсем не общался с друзьями из родного города, соответственно с Лёшей тоже. А он скучал. Сильно скучал. И вчерашний день стал тому доказательством. Кислову не хватало меня, не хватало моих поцелуев, моих прикосновений, и он решил наверстать упущенное, а заодно и взять авансом за будущий год, который проведёт в армии. - Опять оставишь меня одного? – спрашивает Лёша без предъявы, но таааааким грустным голосом, что хочется повеситься прямо здесь и сейчас. Чувствую себя последним чмом. - Лёш, пожалуйста, не надо,- присаживаюсь на кровать рядом, и так нежно, как только могу, целую его в губы. – Я знаю, что веду себя, как говно, что не должен был тебе звонить, приходить и трахать тебя, но…- я вздыхаю. Но, что? Но мне было так погано из-за Ларина, что я решил забыться в тебе? Вряд ли это то, что он хочет сейчас услышать. - …но я правда очень скучал,- вру. Бессовестно вру прямо в эти небесные глаза. Лёша лишь кивает в ответ, прекрасно понимая, что я ничего к нему не чувствую и вряд ли почувствую когда-нибудь. - Вот,- достаёт из-под своей подушки мою скомканную футболку. – Извини… мне нужно было вытереться, а она была первым, что подвернулось под руку. Разворачиваю футболку и вижу засохшую сперму на ней. Такое стирай-не перестирай, всё равно пятна останутся, так что проще выкинуть. - Я дам тебе что-нибудь из своего,- Лёша резко подрывается к шкафу, сверкая своей покусанной попой такой же, как у меня. – Так, это нет.. и это… Пока Лёша перебирает добрую половину своего гардероба, я устало таращусь в окно. От вчерашнего, выжигающего глаза солнца не осталось и следа. Город сделался серым и унылым, а мелкий дождь, легко барабанящий по раме, только усиливает окружающий тлен. На самом деле мне не хочется отсюда уходить. Не хочется покидать эту маленькую комнату, пропахшую сигаретным дымом и сексом. Не хочется переться через весь город домой, где меня с немым укором в лице встретит мама, которую я не видел несколько месяцев, и которой понятия не имею, что сказать. Но мне нельзя здесь оставаться. Нельзя вводить Лёшу в заблуждение. Нельзя заставлять его любить меня ещё сильнее. - Держи,- Кислов протягивает мне лёгкий серый свитшот с длинным рукавом. - Вроде бы там прохладно. - Спасибо. - Да не за что,- он пожимает плечами, и через это обычное движение в меня буквально проникает вся его грусть и боль. - Я серьёзно, спасибо тебе за всё… и извини. - Перестань, - отмахивается и садится ко мне на колени, обвивая свои тонкие руки вокруг моей шеи, запутывается пальцами в моих волосах и говорит прямо в губы, - Я сам на это подписался,- лёгкий поцелуй,- Я знал, что это будет больно,- проводит ладонью по моей колючей щеке и смотрит в глаза. – Я тебя люблю. Блять! Блять! Блять! Он всё-таки это сказал. Я не знаю, что на это ответить, поэтому просто обнимаю Лёшу и утыкаюсь лицом ему в шею. Он тоже крепко стискивает меня в объятиях, плачет. Я слышу всхлипы и чувствую, как на мои плечи падают его слёзы. Мне хочется убить себя за то, что их причина – я. Придурок. Козёл. Скотина. Уебан. Конченный мудак. - Прости, Лёш, прости меня,- я вытираю его слёзы пальцами, целую его солёные щёки. – Если бы я только мог… ты же знаешь. - Знаю,- кивает. – Но от этого не легче. - Что мне сделать? Пауза. Алёша долго смотрит мне в глаза, но по ощущениям – разглядывает душу. Он хмурится, словно разговаривает сам с собой или с кем-то в моей голове, чей голос я не слышу. У меня нет ни одной мысли о чём этот диалог, но по лицу Лёши кажется, что они решают серьёзную задачку. - Уходи… да… иди домой,- он вытирает остатки слёз и слезает с моих коленей. – А ещё пиши мне письма в армию и подписывайся Ладой. - Что? Нормально всё с головой?– я многозначительно выгибаю бровь, но Лёша снова пожимает плечами и выдавливает из себя лучезарную улыбку. Я невесело улыбаюсь в ответ. – Ладно, но ты – дурак.

***

Возвращаюсь домой в начале восьмого утра. Стараясь не шуметь, прохожу на кухню. Наливаю из стеклянного кувшина полный стакан воды и тут же его осушаю. - Сушняк замучил? Резкий мамин голос и внезапно появившийся силуэт в белой ночнушке в дверном проёме пугает меня до усрачки: - Блин, мам, ты убить меня хочешь? - А ты меня? – она проходит мимо к электрическому чайнику, щёлкает выключателем и садится за стол. – Ты умеешь пользоваться телефоном или тебя заново учить? - Извини, я хотел позвонить, но он сдох,- я стою, опёршись на столешницу, и не знаю, куда деть глаза. Чувствую себя, как нашкодивший школьник в кабинете директора. - Присядь,- сажусь напротив неё, но она хлопает ладонью по стулу рядом. – Не бойся, я не кусаюсь. Закатываю глаза и пересаживаюсь туда, куда сказала мама. Она хватает меня за плечи, поворачивает к себе, внимательно смотрит на моё лицо в тусклом свете кухни, проводит рукой по волосам: - Нужно подстричь. Закипает чайник. Мама собирается встать, чтобы заварить кофе, но перед этим резко обнимает меня. - Это что… запах Кислова? – принюхивается ко мне и сморщивает нос, будто я не чужую кофту надел, а в говне перепачкался. – Не успел приехать, уже трахаться побежал? - Всё не так, - я отодвигаю её от себя и сам иду к чайнику. – Ты что ищейка? - С тобой станешь, - вздыхает, когда я начинаю открывать все шкафчики в надежде найти банку с кофе. – Ты же мне ничего не рассказываешь. - А что тебе рассказать? Сахар нужен? - Нет,- смотрит на то, как я нервно ищу ящик с ложками, как завариваю кофе явно в не её чашке, смотрит на меня, как на нечто инородное, коим я себя и ощущаю, словно я не дома, а в гостях. – Что с тобой происходит? Почему ты решил бросить универ? Оставалось же всего два года… - Ага, а потом ещё ординатура, интернатура, аспирантура и просранная жизнь. Ты этого от меня хочешь? Чтобы я просрал всю свою жизнь, воплощая в реальность твою мечту об идеальном сыне? Этого? – когда я успел перейти на крик? - Во-первых, не ори, Вероника ещё спит. Во-вторых, ты и сам прекрасно знаешь, что до идеального сына тебе далеко, а, в-третьих, это то, что ты сейчас делаешь – просирание жизни. Посмотри на себя! Не мытый, не бритый, с этими патлами непонятными, в чужой одежде, воняешь спермой и перегаром. Это как вообще? Тебя устраивает? Пробиваешь дно? И правда… Что я делаю со своей жизнью? Может, она права? И если два года назад я опустился на дно, то сейчас явно его пробиваю... Можно я просто лягу в постельку, усну и больше никогда-никогда не проснусь? Ну, позязя. - Не знаю, - снова сажусь рядом с мамой, отхлёбывая из её чашки. На вкус мерзко. Понятия не имел, что могу испортить даже растворимый кофе. – Я так устал, мы можем поговорить об этом в другой раз? Мама ничего не отвечает. Она пододвигает ко мне свой кофе, не сделав даже глотка, и выходит из-за стола. Я остаюсь на кухне один. Настроение драматично-меланхоличное. Смотрю в окно на дождь, который медленно сходит на нет, и гадаю: обиделась мама или просто решила, что в 8 утра проводить головомойку рановато? Она снова заходит на кухню через 15 минут. На ней лёгкое белое платье и дымчато-бежевый пиджак. На ногах "лодочки" в цвет пиджака, а в руках сумка-тоут пастельно-розового цвета с золотыми буковками MICHAEL KORS. Светлые волосы собраны в низкий конский хвост, а на лице еле заметный макияж. Ебаааа, ну, прям стильная бизнесвумен, не иначе. - Так, всё, я пошла. Сегодня постараюсь освободиться пораньше. Если хочешь спать, то сначала прими душ. Ложись на диване в зале. Сам знаешь: если разбудишь Веронику в такую рань, она потом целый день будет гундеть. Попозже переведу тебе деньги на карту. Как проснёшься, сходи за продуктами, список скину sms-кой. Вроде всё, пока,- мама машет мне рукой и исчезает в проёме. Слышу тихий хлопок входной двери. Ушла. Продиктовала одни чёткие инструкции и ушла. Никаких тебе поцелуев и пожеланий хорошего дня. Она же не видела меня почти полгода! Любящая мама? Мечтай.