Воин вереска

Он страстно желал прекратить всё это, погрузиться в небытие, стать ничем. Что угодно — только бы прекратить бесконечные метания в ловушке боли. Его затухающее сознание из последних сих судорожно пыталось вырваться из этой клетки, отыскать любой выход. Даже если этим выходом была смерть. Словно слепой котёнок он вновь и вновь натыкался на ранящие преграды, вскрикивая, очередной раз уколовшись об острые шипы. Ему пора прекратить борьбу, позволить тьме поглотить его, а острым ножам боли разорвать его тело в клочья. Но что-то удерживало его. Он не мог позволить себе умереть просто так. Случившeеся — его вина. Всё — всегда его вина. Что бы он не делал, сколько бы ни пытался, путь, который он выбирал, всегда оказывался неверным. Он всю жизнь пытался быть сильным, добиться большего, но раз за разом терпел неудачи. Даже сейчас он не смог защитить человека, которому был обязан жизнью, хоть и пообещал себе не спускать с него глаз. Снова облажался. Даже не увидел, как Бертольд получил смертельный удар; не видел, какая тварь посмела сотворить такое с его знахарем. «Его знахарь… Его!» — эта мысль словно молния пронзила его сознание, принося с собой ещё больше горечи и боли, а вместе с ними жгучую ярость. Он был чертовски зол: на себя, на глупых знахарей-провидцев, их лес и бессмысленный фатализм, но больше всего — на проклятых колдунов, сотворивших весь этот хаос. Он всем сердцем ненавидел тварей, уничтожающих беззащитных, ни в чём не повинных жителей; ублюдков, посмевших ранить его знахаря! Волны ярости поднимались, словно щупальце гигантского осьминога из морских пучин, затмевая даже боль. Всё, чего он желал — уничтожить проклятых монстров. Отомстить. Он не в силах был сдержать это. Ярость, подобно летнему лесному пожару под дуновением легкого ветерка, расползалась со стремительной скоростью. Опаляя всё вокруг. Внезапно распахнув глаза, он увидел всполохи красного и золотого во мраке. Он видел столб огня, устремившийся вверх, словно гигантский факел. Он чувствовал силу и тянулся к ней, впитывал каждой клеткой тела. Тонкий древесный аромат, запах гари, трав, металла и пота — от разгоряченных боем тел — заполнил его ноздри. Он видел перед собой орды тварей: ошарашенные существа смотрели на него с ненавистью и злобно орали на незнакомом наречии. Совсем неподалеку он заметил, как кавалерия Вишмиста, прорвавшаяся глубоко в ряды врага, пыталась удержать испуганных коней. Животные пронзительно ржали, стремясь сорваться с места. Сознание Райнера было словно в тумане. Вспышки мыслей, осколки воспоминаний, чувств, эмоций, смешались к калейдоскопе — все они были оттеснены на второй план ослепляющей яростью. «Как вы посмели, проклятые твари!». — Они призвали подкрепление! Убить демоническую тварь! — закричал командир конницы, указывая на Райнера. Флок — промелькнула мысль. Этот голос Райнер прекрасно знал и искренне презирал его владельца за нерациональную жестокость. Он видел, как кавалерия в нерешительности перестраивается, готовясь напасть. «Убить», — эхом отозвалось в его сознании. Судя по злобно рыку воинов орды, твари были солидарны с Форстером. Враги. Они все — враги. «Убить». Издав оглушительный рев, Райнер ринулся в бой, без разбору круша противников. У него больше не было меча или иного оружия. Он мог голыми руками рвать на части любого встречного, раскусывать панцири и броню как орех. Атаки противника больше не наносили ему урона — а может, его чувство боли слишком притупилось. Стрелы с чёрным оперением отскакивали от его кожи. Воин не отдавал себе отчёта, вёл хаотичный бой, утратив способность мыслить. Убивал одного врага за другим, слепо отдавшись желанию мстить и уничтожать. Всё смешалось, превратилось в сплошное кровавое месиво, заполненное криками боли, хрустом ломающихся костей и треском разрываемой плоти. Клыки его были остры, словно лезвия, рот заполнен металлическим привкусом чужой крови. Казалось, это длилось вечность — один большой, нескончаемый клубок безумия. Он попытался погнаться за остатками кавалерии, во всю прыть скачущей прочь, когда внезапная вспышка осознания осенила его. Что происходит? Что он творит? Райнер вдруг ясно увидел горы искореженных трупов, усеявших землю, словно ковёр, и разбегавшиеся в разные стороны остатки двух армий. Увидел огромное дерево в центре поселения, охваченное огнём. Увидел смесь страха и боли в глазах последних оставшихся в живых жителей поселения. В панике оглядываясь по сторонам, он наконец отыскал тело Бертольда. Знахарь так и лежал, раскинув руки, окружённый падшими телами вражеских воинов. Поддавшихся импульсу, Райнер бросился к нему. Бледный, холодный, тонкий, словно тростинка, безумно хрупкий. Могло показаться, что он спит, если бы не огромная зияющая в груди рана. От прежней ярости не осталось и следа. Райнер отомстил, но месть не смогла унять тоску и боль в душе. / Беспомощный крик скорби пронзил окрестности. Всполохи огня на драконьей чешуе играли золотом. На пропитанной свежей кровью земле, в окружении мертвых тел, клубком свернулся огромный дракон, закрывший собой тело павшего знахаря. * Сознание Райнера металось, рисовало яркими красками четкие видения и картины. * Женщина в лёгких воздушных одеяниях умывает его лицо, улыбаясь. Кожа её светла, а глаза цвета янтаря полны любви и нежности. Она что-то говорит, тихо и мягко. Голос её чист, слова льются, словно мелодия. Женщина берёт гребень и принимается за его волосы. Он пытается увернуться и смеётся звонко, заливисто. Женщина смеется вместе с ним, а после запечатлевает нежный поцелуй на лбу. От неё веет теплом и пряностями. * Он видит под собой равнину. Далеко внизу бежит табун антилоп. Ледяной воздух приятно холодит разгоряченную кожу. Он усмехается и набирает скорость, забавы ради обгоняя бегущих животных. Сокол, летящий рядом, неодобрительно кричит, возмущенный внезапным порывом ветра, созданным огромными перепончатыми крыльями. * Он стоит на вершине утёса. Рядом с ним группа из нескольких мужчин и женщин. Они ждут его приказа. Он внимательно смотрит вниз — на армию, приближающуюся к ним с равнин. Он не позволит им продвинуться дальше ни на дюйм. Он защитит свой дом. Враг хочет воевать — он получит войну. Райнер прыгает вниз с утеса, расправляя крылья. Его небольшой отряд следует за ним. * Вокруг играют дети. Сейчас они кажутся ему настолько крошечными и хрупкими. Он боится пошевелиться, чтобы не задеть их. Замерев, подобно статуе, он то и дело крутит головой, рассматривая маленьких людей. Габи пытается забраться на его хвост, а София гладит огромную пластинку на чешуйчатой лапе. Они явно счастливы. Вскоре приходит ворчливый старик и разгоняет малышню, те заливаясь смехом разбегаются в разные стороны. Ворчание старца и его ругань их совсем не пугают. * Он спешит. Он должен успеть. Его тело устало, а крылья поднимаются с трудом, но он должен. В правом боку глубокая рана. Алые капли падают на землю, смешиваясь с дождем. Кровотечение никак не останавливается — похоже, этот клинок был зачарован каким-то неведомым ему способом. Главный зал крепости погружен во тьму и необычайно тих. Он не слышит ни голосов, ни смеха и возни младших. Никто не зажег свечи и не растопил очаг в центре зала. Воздух пахнет смертью. Паника охватывает его сердце. Пережив болезненное секунды трансформации, зажав рану на боку, он бежит вглубь крепости, стуча босыми ступнями по холодному каменному попу. // Мшисто-зеленые глаза смотрели на него. В них не было ни осуждения, ни страха. Взгляд ровный и спокойный. Райнер протянул руку, пытаясь прикоснуться к видению, ощутить тепло чужой кожи под своими пальцами. Ему это не удалось. Знахарь ловко увернулся и покачал головой. — Не время. Тебе пора просыпаться, — голос Бертольда был тих, но полон уверенности. Райнер на секунду замер, а затем кивнул, соглашаясь: — Ты прав.