Как Трандуил на Торина в суд подал, и что из этого вышло

В Эребор Барда не пустили. Дескать, ворота разрушены, мост разбит, статуя дедушки упала, и потому, если хочешь что сказать, так говори. Пришлось Барду, согнувшись в три погибели, требовать встречи с Торином Дубощитом. — Король-под-горой не принимает, — буркнули с той стороны. — Занят. — Я тоже вроде как на службе. — Говори, зачем пришел? — Я буду говорить только с Торином. За завалами пошептались, погремели чем-то, позвенели, потом к окошечку в воротах подошел другой гном. Бард по изменившемуся голосу догадался. — Говори. Я слушаю тебя. — Вам надлежит явиться на заседание суда, которое состоится через три недели в... — Суда? Надлежит? Это кто посмел со мной судиться?! — рявкнул гном и ударил кулаком в стену. — Князь Трандуил. — Этот... князь... — Торин выругался на гномьем языке, потом приказал: — Отдай письмо. Бард просунул письмо в окошко: — Я не договорил. Суд состоится в Эсгароте, в третий день после летнего солнцестояния. — Разберусь. — Приговор будет вынесен в любом случае — явитесь вы или нет. Торин промолчал, но стоило Барду попрощаться, как король-под-горой задал вопрос: — Скажи, правда в страже теперь эльф служит? Или брешут остроухие?.. — Фили. — Кили. — К вашим услугам. Чего-то подобного Бард ожидал. Прямо с того момента, как Торин спросил про стражу. Вот только он и предположить не мог, что это будут два гнома. — Опять добровольцы, — в благоговейном ужасе прошептал Фред. — К Витинари, — согласился сам с собой Бард. — Вряд ли патриций скажет что-нибудь новое, — с некоторой неприязнью разглядывая гномов, заявил Леголас. — Отличное от того, что говорил в первый раз. Повторит свои слова про многие народы, населяющие Анк-Морпорк. Что все имеют равные права и возможности. А также, что любой житель города, вне зависимости от своей сущности и цвета крови, имеет право заниматься любой работой и даже служить в Ночной страже. Бард такого не помнил. Ему-то Витинари четко сказал: — Ты хочешь, чтобы в городе начались беспорядки? Чтобы Гильдии уцепились за этот повод и начали кричать о том, что вернулись старые времена, и их начали притеснять? Бард беспорядков не хотел. Беспорядки это неурочная работа, постоянная тревога за детей и сырые башмаки. Почему-то беспорядки в городе всегда соседствовали с затяжными дождями. Словно природа пыталась разогнать нерадивых детей по домам, пока они не начали друг другу головы проламывать. Дети, некоторые из детей, отличавшиеся умом и сообразительностью, смысл этой попытки разгадывали и возвращались в дома. Остальные же продолжали упрямиться; и пока не охлаждались самые горячие головы, стражникам приходилось целыми сутками дежурить на улицах. Бард пригляделся к гномам: — Вы братья, что ли? Гномы переглянулись: — Да. А как вы догадались? — Вижу. Оказалось, что Фили-Кили — весьма шустрые ребята. Стоило Барду отвлечься, как гномы уже кого-то волокли в участок, действуя по принципу, что все горожане делятся на три категории: преступники, пострадавшие и свидетели. Свидетели могли рассказать о том, что видели или слышали, в этом случае гномы помогали им найти дорогу к страже. Пострадавшие могли пожаловаться, ведь даже страх перед возмездием пропадал при виде гномов. Преступники... Даже если они, по недоразумению, считали себя подозреваемыми, могли узреть истину и осознать глубину своего падения во мрак. Или можно было просто подобрать им подходящее преступление. Узнав, что Леголас арестовывал главу Гильдии воров, Фили-Кили отправились в представительство Гильдии наемных убийц. Им повезло — наемники считали ниже собственного достоинства убивать бесплатно, потому гномам никто не препятствовал. Но Бард присвистнул, увидев раскуроченные двери на входе в Гильдию и проломы в стенах. Это впечатляло. Гномы, несмотря на малый рост, по сути являлись неплохим тараном против обороняющегося противника. Выдернутый с улицы по тревоге, Бард очутился в Гильдии в самый разгар разбирательств на тему «а теперь подайте нам самого главного». Дело в том, что члены Гильдии мало чем отличались друг от друга. Одеты всегда во все черное — даже ночью: черные пижамы и черные колпаки — не имели никаких приметных татуировок, украшений или надписи на лбу «сегодня главный — я». Гномы растерялись. Бард не стал отчитывать братьев в присутствии представителей противоположной стороны и насмешливо улыбающегося Леголаса. Указал им на дверь, потом выпроводил эльфа, прикинул размер причиненного ущерба, представил реакцию Витинари и повернулся к Доктору Фоллету — главе Гильдии: — Извиняться не буду. — Патриций будет извещен. — Ваше право... — Это раскрытые вами дела, — Витинари указал на стопку из десятка листов. — Это жалобы горожан на действия Ночной стражи. Вторая стопка была раз в пять больше. А могло быть хуже, — подумал Бард, — Леголаса слишком любят и потому многое прощают, а Фили-Кили не успевают различить, поди потом докажи, были это стражники или просто какие-то гномы. — Как это понимать? — Мы работаем. Витинари постучал кончиками пальцев друг о друга, Бард насторожился. Патриций смотрел на него внимательно и словно сквозь, в будущее. — Нет, — на всякий случай решил опередить события Бард. Витинари вытащил из папки лист. — Не поеду. — Вот и договорились. Тут недалеко. Эсгарот. — Зачем? — Будешь представлять интересы Анк-Морпорка. — Какие интересы? — Будешь защищать судью.