Как Трандуил на Торина в суд подал, и что из этого вышло

— Ему здесь не место, — третий раз за день сказал Бард. Первый раз он произнес это, посмотрев утром в зеркало. Ночь выдалась тяжелой, гномы опять столкнулись с троллями, Леголас, как всегда, среагировал на крики спасите-помогите-убивают и влез в самую свару. Пришлось Барду следовать за ним, а потом освобождать спасителя из рук спасенных. К утру он выдохся, а Леголас продолжал сиять, как капли росы на траве. — Ему здесь не место, — промычал Бард в мясной пирог, который принес Фред. Сержант кивнул, затем спросил, о ком идет речь. — Леголас. — Почему? Парень справляется. К тому же, батька его послал, а отцовское слово это... Ого-го-го! Сержант питал слабость к родословным, титулам и прочей ерунде. Для него любая дурь, произнесенная обладателем герба, обильно политого кровью благородных (и не очень) людей и не людей, становилась непреложной истиной. — Он служит в Ночной страже, живет в Приятственном доме у госпожи Лады, главы гильдии Белошвеек. А мы знаем, что ни одна из ее девиц иглы в руках не держала. Он улыбается шлюхам с Базарной площади, попрошайкам из-под моста, мясникам, золотарям и старьевщикам. И я видел. Видел. Все улыбаются ему в ответ. Даже бывший палач Кнут. — И что? Подумаешь, улыбнулся. — Мы его испортим. — Отец сказал, хочешь узнать людей, не выбирай сторону, на которую смотреть или не смотреть, — нисколько не смутившись, что разговор шел о нем, Леголас сел за стол и отрезал себе кусок пирога. — Слишком много дерьма мы видим. Особенно мы, — Бард вытер жирные пальцы о край скатерти и отвернулся к окну. — Вы хороший человек, командор. Не переживайте так... — Ему здесь не место. — Почему? Насколько я понял из доносов и жалоб, с ним никто не смог справиться. Даже в Гильдии убийц за его голову просят почти столько же, сколько за мою. — Это не признание заслуг. Они же не идиоты?! Знают, что выполнение такого контракта закончится войной, в которой не будет выживших. — Не идиоты, — согласился Витинари. — Почему ты так стараешься избавиться от Леголаса? — Он... Он как ребенок. Чистый. Светлый. Возьмите его в Дневную стражу. Пусть участвует в парадах, стоит в карауле, носит шлем с этим дурацким плюмажем. — Разве Леголас носит положенные стражнику доспехи и шлем? — Нет. Бард вспомнил, какую гримасу скорчил Леголас, увидев обмундирование. — Только бляху нацепил. Витинари поднялся из-за стола: — Выкинь эту дурь из головы, Бард. Ребенок? Он уже давно совершеннолетний, даже по эльфийским меркам. — То есть? — Леголасу четыреста пятьдесят семь лет. Бард просипел нечто вроде: «Да, ну» и машинально взял протянутое ему письмо. — Это нужно отвести в Эребор. — ... — Командор?! — Вы все еще можете воскресить почтовую службу. Или завести голубей. — Это повестка. Трандуил подал в суд на Торина Дубощита. — Не поеду. — Поедешь. Ты мне еще за арест председателя Гильдии воров должен. Историю про арест Пью Бард любил. Леголас вошел в представительство Гильдии через парадный вход. И когда Пью увидел перед собой юношу нечеловеческой красоты, то обомлел настолько, что на вопрос: «Ты — вор?», ответил: «Да». Потом он был препровожден в участок, где ему предложили чистосердечно признаться во всех свершенных преступлениях. Когда в участке появился Бард, Пью уже дописывал четвертую страницу, периодически поднимая глаза на безмятежно улыбавшегося Леголаса. То признание до сих пор хранилось в третьем ящике стола. К сожалению, до суда дело довести не удалось. Витинари помешал.