Жемчужина.

» На таинственном озере Чад Посреди вековых баобабов Вырезные фелуки стремят На заре величавых арабов. По лесистым его берегам И в горах, у зеленых подножий, Поклоняются страшным богам Девы-жрицы с эбеновой кожей.» (Николай Гумилев)

Казино, расположенное в самом центре вечно мрачного, угрюмого, дождливого Лондона, медленно погружается в полумрак. Длинноногие, стройные девушки, казалось, только сошедшие с подиума, в вечерних, дорогих платьях, со скучающим видом, прижавшись к мужьям и любовникам, безучастно наблюдают за тем, как их пассии, стоит отметить, на десяток, а то и старше, лет, делают ставки, проигрывая далеко не последние деньги. Ужасная безответственность, впрочем… Многое отдала бы, что бы жить также — не заботясь о завтрашнем дне. Увы. Любимая, а ныне покойная тетушка, вырастившая меня под своим крылом, привила чувство долга, от которого не в силах избавиться теперь, даже несколько месяцев спустя после ее смерти — будучи взрослой, совершеннолетней. Я не имею права подводить тех, кто верит в меня и возлагает надежды. Заказав себе бокал полусладкого, красного, закидываю ногу на ногу, и, слегка опустив подол платья, от чего-то не решаюсь взглянуть на своего давнего знакомого, который вежливо протягивает мне напиток. Заметив его пристальный взгляд на себе, улыбаюсь краем губ, а после отпиваю глоток. Бросает в жар. Сразу же. Не от алкоголя. Скорее, от атмосферы шумного казино, от расслабляющей, приятной, живой музыки. Молодой пианист виртуозно играет на фортепиано. Его длинные, тонкие, ловкие пальцы рук задают темп, касаясь клавиш и наигрывая очередное классическое произведение. Эллиа, не дождавшись разрешения, присаживается напротив, и, не сводя с меня глаз, почти искренне улыбается. — Добро пожаловать. — Не ждала тебя сегодня увидеть. — Признаюсь, а после все же, заставляю себя перевести взгляд на него, поражаясь тому, насколько холоден и в одночасье полон огня, его почти нелюдимый взгляд. » Оливковые.» — Проносится в голове и я осекаюсь, понимая, что невольно сказала это вслух. — Что? — Глаза у тебя необыкновенные, Эллиа. — Желая сгладить ситуацию, признаюсь, едва не сгорая от стыда. — Оливковые. На фоне эбенового цвета, кожи. Мужчина улыбается, наливая и себе немного вина, наплевав на то, что на работе. Впрочем… Это казино, как и многие точки в городе, принадлежит ему. Это знают единицы. Весь бизнес зарегистрирован на совершенно посторонних людей. Возможно, не знай я Эллиа, решила бы, что он простой бармен или официант, решивший подзаработать, что бы прокормить свою большую семью где-то на континенте слоновой кости, но я, увы, знаю его слишком хорошо. Знаю о нем, быть может, больше, чем мне хотелось бы. И однозначно больше, чем должна знать. — За тебя. — Бесцеремонно произносит он, и, не дождавшись моей реакции, отпивает, а после его взгляд скользит по моим ногам, от щиколотки к бедру. Медленно, неспешно, поднимается. Задерживается на груди. Кажется, его забавляет то, что я наблюдаю за ним. За каждым его движением, невольно. — Мои родители родом из Эфиопии. — Произносит он, наконец, отрывая взгляд. — На самом деле, среди темнокожих, зеленые глаза, хоть и редкость, встречаются. Моя бабушка, говорят, унаследовала их у своей матери, похищенной из Саудовского полуострова, впрочем, не думаю, что тебе в самом деле интересна история моей семьи. — Эллиа мягко улыбается. — Однако, я польщен тем, что решила навестить меня. — Его взгляд приобретает хищные, почти дикие черты. Меня же пробивает легкая дрожь. — Что-то случилось, принцесса? Ты выглядишь бледной. — Он говорит это нежно, и я почти готова поверить, что Эллиа и в правду волнуется. — Не уверена, что готова об этом говорить. — Признаюсь, вспоминая прошлые события. И то, как снова отвергла человека, рисковавшего собой ради меня. Сэм не заслуживал такого. Я чувствую себя паршиво. Но с другой стороны, я и не давала надежды. Однако, вспоминая его растерянный взгляд, не могу не злиться, обвиняя в этом себя. Я растоптала его чувства. Причинила боль, которой Сэм не заслуживал. — Мы можем и помолчать. — Эллиа подмигивает мне. — После всего, что с тобой случилось, многие бы закрылись в себе. Я рад, что ты держишься. — Меня обвиняли в убийстве родного человека. — Напоминаю я. — Пытались убить. Из-за денег. Будто они стоят человеческой жизни! — Я обессиленно срываюсь на крик, едва сдерживая слезы. Опускаю взгляд в пол. Качаю головой. — Это ужасно. — Сухо отвечает Эллиа. В его голосе нет и нотки понимания. Впрочем, я не удивлена. В конце концов, у него не самое безупречное прошлое, да и настоящее. Он живет одним днем, не брезгая оружием, связью с мафией и кровью. Я уверена, и сам не раз убивал. Только не признается. А если догадается, что я знаю об этом, постарается запугать, что бы молчала. Или убьет. И все же, его общество куда приятнее посиделок дома, где каждый миллиметр напоминает о самом близком и родном человеке, которого теперь нет. Нет и не вернется. Ушла. Навсегда. — Никакие деньги не стоят того, что бы убить. — Столь же фальшиво добавляет он. А после приподнимает мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Все позади. Ты в безопасности. Слышишь, принцесса? Улыбнись. Сегодня напитки за счет заведения. — Решив ободрить меня, Эллиа улыбается. — Ну, чего грустишь? Посмотри на себя, Агата. Тебе всего двадцать один. Молодая, красивая, образованная. Теперь еще и богатая. Весь мир у твоих ног. Любого позовешь, пойдет следом. — Любого?! — Я усмехаюсь. — Считаешь, мне нужно все это?! Я хочу жить. Спокойно. Не переживая за свою жизнь и жизнь своих друзей, Эллиа. — Не ручаюсь. Но пока ты здесь, со мной, тебя никто не посмеет тронуть. Твоим друзьям ничего не угрожает. — Эллиа осторожно сжимает мою маленькую руку в своей, гигантской ладони. — Все будет хорошо, Агата. — Хотелось бы верить. — Я почти успокаиваюсь, сглатывая слезы. — Знаешь? Сегодня, один человек предложил мне нечто большее. Нечто, к чему я не была готова. Он предложил мне отношения, а я отвергла. И теперь ненавижу себя. Что-то меняется в его смуглом лице. Эллиа мягко выпускает мою руку из своей, и, будто пытаясь найти объяснение, смотрит в мои глаза. — Голубые. — Отмечает он. Эта фраза срывается с его пухлых губ раньше, чем успевает осечься. И я виновато улыбаюсь. — Что? — Ни один еще в них утонет. — Отвечает он, а после его голос меняется, приобретая почти грубые черты. — Скажи? Ты жалеешь? Считаешь, нужно было дать шанс? — Я не знаю. — Он нравится тебе, этот парень? — На меня столько всего навалилось, что я просто не в силах думать об этом. Но, кажется, я его разочаровала. Мы были друзьями. Хорошими друзьями, а теперь, боюсь, все пойдет насмарку. Никогда мы с ним не поговорим больше по душам. Ему неловко, и он будет сторониться меня. — Главное, что ты честна перед собой. Было бы куда хуже, дай ты ему шанс, а после, разбей бы его сердце. — Эллиа касается моего плеча. — Дай ему время, Агата. Уверен, это забудется. — Может, ты и прав. — Почувствовав себя легче, открыв ему душу, я осушаю бокал до последней капли. — Еще вина? Или чего-то покрепче? Ночь обещает быть длинной. — Произносит он, явно повеселев. От чего же? Узнав, что отшила Сэма? Ему ли не все равно? — Еще вина. При условии, что выпьешь со мной, Эллиа. — А потом на руках донесу до номера и прочитаю сказку. — Он лукаво подмигивает мне. — Молодец, что зашла. Здесь ты своя, Агата. Заказав нам еще выпить, он возвращается и позволяет мне выговориться ему. Рассказав о всех обидах, невзгодах, страхах — обо всем, что тревожило в последние несколько месяцев. Оттягиваюсь. Впервые, за несколько месяцев. И засыпаю в гостиничном номере, не помня, как добралась.