Меконопсис

«Страх — вообще странное чувство. Он есть только там, где существует надежда, что всё разрулится само собой.» — Дмитрий Емец

      В Далласе Цинхуа оказался по двум причинам. Первая — как ему казалось, улетев на другой континент, можно избавиться от ненужных людей и проблем в своей жизни. Вторая — музей Мидоуз, который он мечтал посетить со времен студенчества.       Несколько дней с блеском интереса в глазах, Цинхуа рассматривал в музее работы Эль Греко, Веласкеса, Риберы, Мурильо, Гойи, Миро и Пикассо. Особый экспонат музея — огромная движущаяся скульптура «Волна» работы Сантьяго Калатравы вызывала в омеге детский восторг. Он готов был каждый день приходить и любоваться ей.       Новое место очень нравилось Цинхуа. В Далласе он начал чувствовать себя по-другому, словно переписывает свою жизнь заново, главное не запятнать ее событиями из прошлого. Но прошлое снова напомнило о себе самым неожиданным способом, когда несколько недель спустя, весь завтрак Цинхуа оставил в туалете. Один раз это можно было бы списать на банальное отравление, но тошнота снова внезапно возникла на следующий день и на следующий, пока тест на беременность не определил омеге две полоски.       Ло Веньян после сведения первой метки был твердо уверен, что Цинхуа не сможет нормально выносить и родить ребенка, так как во время операции они нарушили гормональный фон и сейчас у омеги просто физически не произойдет имплантация зародыша.       С момента неприятного инцидента прошло уже почти три недели, а значит, критический момент миновал, и эмбрион успешно продолжал развиваться, мучая теперь своего папу токсикозом.       Следующие несколько дней Цинхуа провел в больницах, сдавая все возможные анализы, чтобы получить подтверждение, что его организм действительно сможет выносить новую жизнь.       Очередной приступ тошноты застал омегу в самом неудобном месте — в шаге от автобусной остановки.       — Тише, тише, маленький, твой папа и один со всем справится. Нам с тобой больше никто не нужен. Только перестань меня так сильно мучать, пожалуйста, — врачи сказали, что присутствие второго отца и постоянные разговоры с малышом помогут его немного успокоить и тошнота станет вполне сносной, но Цинхуа не мог допустить и мысли о том, что Мобэй окажется рядом.       На самом деле сейчас он перестал злиться на альфу. Негативные эмоции отступили далеко на второй план. По каким-то причинам Мобэй ничего не помнил, а сам Цинхуа… Первый раз очень сильно надломил весь внутренний мир омеги, но все же, пройдя через все трудности Цинхуа научился благодаря этому случаю крутиться и выживать в любой среде. Второй раз альфа подарил ему новую жизнь, семью, о которой Цинхуа всегда мечтал. На секунду омеге подумалось, что как прекрасно было бы, если у малыша будут глаза как у Мобэя — цвета кобальта. Эта тенарова синь очень ему нравилась. Даже если это ощущение всего лишь влияние метки.       До аптеки Цинхуа не успел дойти. Кто-то очень большой и сильный одним резким движением закрыл его лицо тряпкой, пропитанной хлороформом. Все тело обмякло, словно пластилиновое и сознание отключилось.       Когда омега пришел в себя, то его охватила паника. В полу-мрачном подвальном сыром помещении напротив него на деревянном стуле сидел тот, от кого Цинхуа сбежал из Китая.       — Очнулся, — один из охранников грубо толкнул омегу в плечо, от чего он как пушинка упал со стула прям в лужу на полу, мгновенно ощущая, как вся его одежда пропитывается грязной влагой.       — Думал, что я не найду тебя? Фэйцзи, одно дело сбежать на другой континент, а совсем другое натравливать на меня этого глупого альфу. Из-за Мобэя добрая часть моих людей теперь лежит в больнице с многочисленными переломами. К твоим процентам теперь добавились косяки твоего альфы, тебе и отдуваться.       — Господин Фаньчжи, что вы от меня хотите? — Цинхуа не знал всех возможностей этого безумного беты, поэтому пытался продумать все возможные варианты по спасению своей шкуры.       Пощёчина — звонкая, резкая, безжалостная — калёным железом обжигает щёку, мир вокруг на секунду застилает тьма, на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Цинхуа не может сдержать порывистого всхлипа.       — Хочу, чтобы ты понес наказание за побег, а потом с помощью своих хитрых схем помог мне собрать все мои драгоценные коллекции. С этого дня ты будешь выполнять все мои приказы. Если я скажу прыгать — ты будешь прыгать, скажу лизать ботинки — ты встанешь на четвереньки и языком отполируешь до блеска мою обувь. Посмеешь ослушаться — отдам тебя своим ребятам и они быстро сделают из тебя бесхребетную подстилку. Все понял? — Фаньчжи провел пальцами по покрасневшей от удара щеке Цинхуа и поднял его лицо за подбородок вынуждая посмотреть на себя.       — У меня для тебя подарок, — Фаньчжи протянул омеге небольшую голубую коробочку с огромным, неподходящим по размеру бантом, — открой его, будь хорошим мальчиком.       Цинхуа трясущимися руками развязал бант и приоткрыл коробочку. Конечно он не ожидал там увидеть что-то хорошее, но содержимое повергло его в оцепенение. Немой крик застрял поперек горла, а по щекам неконтролируемо потекли слезы. В коробочке оказался отрубленный палец.       — Это все, что осталось от твоего альфы. Тебя даже спасти некому, — сиплый смех мучителя сводил Цинхуа с ума и словно обезумев он плюнул в лицо Фанчжи.       Дальше все происходило, как в плохо склеенной кинематографической пленке. Резкая боль во всем теле сменялась отключением сознания.       Количество ударов Цинхуа не считал. Несколько охранников Фаньчжи буквально дух из него выколачивали. Омега с ужасом ждал, когда же что-нибудь хрустнет. Запястье — и чёрт бы с ним. Но они пытались попасть по лодыжкам и коленям, а это сводило к минимуму шанс на побег. Когда он защищал колени и лодыжки, получал по рёбрам. Больно, но совсем не страшно, только дышать трудно. Страшнее всего было ощутить удар по животу. Хотя и глупо — шансов выжить уже всё равно не было. Ему рассказали, что будет дальше с ним. Рассказали, как именно будет. По голове чем-то тяжелым тоже было совсем не страшно. Цинхуа хотел умереть быстро. До того, как ему переломают ноги и лишат жизни его не рождённого малыша. До того, как сделают всё остальное, что уже нарисовала его фантазия.       Уже все было как в тумане. Тяжёлое дыхание, удары, смех, тёмные пятна перед глазами — фон. Максимально закрывая живот руками, перед глазами Цинхуа был образ альфы… Видимо Мобэй сам свел все концы с концами и понял, кто помог сложить все недостающие пазлы для Шана и в итоге поплатился собственной жизнью. Все должно было быть не так… Совсем не так…       На последней мысли мозг Цинхуа окончательно отключился.