Геройские монологи

      Боль полосует, изнутри раздирает острыми когтями. Она повсюду, от неё не сбежать и не спрятаться. Таится она в тенях по углам, в болезненном забытьи снов, что идут перед закрытыми веками кровавыми пятнами, в шёпоте Малассы, но самое главное — она таится в его разуме и памяти. Сводит с ума, не давая забыть о себе, и Соршан снова и снова тщетно пытается бежать от неё.       Воспоминания снова и снова встают перед глазами. Тревожат раны, которые всё никак не могут зажить, заставляя их кровоточить снова и снова, и снова, и снова. Всходит Соршан кровью — метафорично и буквально — и в отчаянии малодушно мечтает, чтобы все страдания его закончились.       Но память не щадит его, как не щадит и Маласса. Изо дня в день продолжается изощрённая пытка, и Соршану незачем продавать Ургашу душу для того, чтобы жить в самых глубинах Шио. Образы прошлого встают перед глазами кровавой пеленой, вновь возвращая Соршана в дни ужаса, через который он прошёл.       На его руках по-прежнему горит фантомная кровь отца, которую он пролил. Он пытается смыть её, словно одержимый, не замечая, как сдирает жёсткой губкой кожу и уже собственная кровь проступает на горящих от боли пальцах.       В его ушах по-прежнему звенят стенания матери, которая предпочла самоубийство дальнейшей жизни. В кошмарах его преследуют крылья безликого и звонкий крик, отбивающийся от стен пещеры, распадающийся осколками, врезающимися в стены сознания.       В его больном уставшем разуме по-прежнему шипят и скребутся голоса, снова и снова напоминающие, что всё это — его вина. Безжалостные, они поносят его самыми последними словами, и каждое из которых — будто гвоздь, который вбивает кузнечий молот в его кости.       «Слабак»       «Ничтожество»       «Убийца»       Боль и страдания медленно сводят с ума. Лишь наркотический угар способен хоть ненадолго прогнать болезненные образы и подарить мимолётное облегчение. Однако на смену одним болезненно-безумным картинам приходят другие, порождённые галлюцинациями и наркотиком. Но Соршан хватается за них как за последнюю надежду, последнюю соломинку.       Должен же быть у его существования хоть какой-то смысл?..       Жизнь, однако, будто намеренно издевается над ним. Собратья смотрят на него косо, считают помешавшимся безумцем и не воспринимают всерьёз. Не верят его словам, воспринимая их лишь как наркотический бред поехавшего рассудком страдальца. Для них для всех Соршан — душевнобольной несчастный, чей недуг тронул и разум, который более не подлежит восстановлению, отчего и мерещится ему всякое. И сам Соршан лишь испивает очередную горькую чашу отчаяния.       Пока дороги жизни не сводят его с Раилагом. И даже у утратившего надежду появляется робкая искра веры. Ведь принц задаёт ему именно те вопросы, ответы на которые так давно просятся найти выход из затуманенного разума Соршана.       В самом деле, должен же быть хоть какой-то смысл в его существовании, верно?..