Геройские монологи

      Учитель был непривычно тих. Полный жизни и энергии, сил двигаться вперёд и познавать неизведанное, спокойной мудрости, когда дело касалось обучения и передачи своих знаний — последние дни он был особенно задумчив, молчалив и тих.       Седина пеплом присыпала его голову; морщины глубокими реками расчертили лицо. Учитель был стар, и Белкет чувствовал, что его свеча догорает. Он не сомневался: Учитель и сам знал это.       Он отстранился от всех, лишь Белкета пускал к себе. Лишь с ним одним говорил и лишь его одного желал видеть полуслепыми глазами. Ангел Скорби в почтении и смирении склонял перед ним голову, касаясь пальцами груди там, где гулко бьётся сердце, и никогда не отказывал.       Они молчали. Сар-Шаззар был тих и лишь долгим взглядом смотрел куда-то впереди себя лишь в одному ему известном направлении. Но Белкет был рядом; Белкет ощущал: что-то происходит. Что-то меняется незримо, но болезненно — и смерть Учителя станет лишь началом этих перемен. — Ты мой лучший и любимый ученик.       Тихий, но всё такой же чистый и сильный голос внезапно прервал тянущееся молчание, и Белкет медленно поднял взгляд на Учителя, глядя с немым вопросом. Сар-Шаззар не смотрел на него — он всё также внимательно смотрел куда-то вперёд и видел что-то, что было известно лишь ему одному. — Мне жаль, что ты потерял богатство, едва обретя его, — Учитель медленно покачал головой, и истинная скорбь засквозила в его голосе. — Прости, господин, боюсь, я не понимаю, о чём ты говоришь, — Белкет покорно склонил голову, признавая себя слабым и бессильным пред тем, чья мудрость наполняла его как пустой сосуд. — Подойди ко мне, мой ученик, — Сар-Шаззар протянул вперёд сухопарую руку.       Тихо шурша одеждами, ангел встал со своего места и подошёл к человеку. Опустился перед ним на колено, глядя снизу-вверх в задумчивое лицо, и протянул в ответ руку, которую Учитель тотчас сжал в по-стариковски крепкой хватке. — Тебя ждёт долгая дорога и непростой путь, — он говорил, по-прежнему не глядя на ученика, но лицо его смягчилось, и морщины словно разгладились. Взгляд потеплел, и он опустил глаза, глядя прямо в чёрные глаза ангела. — Но ты найдёшь своё место и своё призвание. Твоё появление не было бессмысленным. Тебе суждено посеять семена, что взойдя, сумеют скосить взлелеянные мною ростки. Завершить цикл и подарить миру надежду. Так же, как ты сделал это, когда сражался бок о бок со своим отцом и собратьями, едва мир рождался.       Пространные слова вызывали недоумение и тень беспокойства. Учитель был любимцем Богини, она одарила его щедрым даром, ответственным бременем, благодаря которому он мог заглядывать за завесу будущего. Но предсказания его всегда были туманны и неясны — но было ли сказанное только что предсказанием? — Я недостоин называться твоим учеником, Учитель, — Белкет покаянно склонил голову, — ибо я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь. Какую мудрость пытаешься поведать мне? — Придёт время, и ты поймёшь, — мягко ответил Сар-Шаззар, по-отечески погладив ангела по склонённой голове, касаясь чёрных волос. — Моё время подходит к концу лишь для того, чтобы начаться вновь. Мы встретимся с тобой, мой ученик, в самых неожиданных друг для друга образах. И встретимся ещё не раз. Но мы не станем теми, кто принесут друг другу смерть, и прежде чем уйти окончательно, мы расстанемся добрыми друзьями, учителем и учеником, давшими друг другу намного больше, чем нам казалось. — Твои слова внушают в меня надежду и радость, господин, — с тяжёлым сердцем и раздраем мыслей тем не менее искренне признался Белкет, и Сар-Шаззар улыбнулся. — Позови моих любимых учеников, — попросил он, и ангел выпрямился, поклонившись. — У меня есть для вас последние дары, прежде чем я уйду и продолжу свой путь.       Их было немного, и Белкет привёл их, как Учитель и просил. На душе было неспокойно и тяжко, и люди, что шли за ангелом, чувствовали его меланхолию и серую скорбь неотвратимой печали. Что-то менялось незримо, но неизбежно — и смерть Учителя станет катализатором этих перемен.       Когда они вошли к нему, Сар-Шаззар не сказал ни слова. Лишь по очереди коснулся лба и рук каждого ученика, что подходил к нему, в глубоком почтении склоняя голову пред Учителем. Белкет был последним среди них.       «Тебе я отдаю свой самый ценный дар. Я знаю, ты верно распорядишься им»       Тепло и мимолётная боль пронзили всё его тело, сойдясь у основания крыльев, но прежде чем Белкет смог осознать их, дивным образом тело Учителя обратилось в прах. Никто из учеников не успел среагировать и понять, что произошло — лишь опали одежды аскета, а на чёрных волосах ангела осталось серебро пепла. Сар-Шаззар, величайший из магов, ушёл в Вечность, и что-то незримо изменилось. Белкет чувствовал, но пока ещё не знал, со скорбью и печалью глядя на горький прах.       Для Асхана наступила новая эпоха. А Белкет вновь вернулся к началу своего пути, неустанно ищущий дорогу.