— Таёжные деревья —

***

      Полдень. Точнее, время всего дня близилось к полудню, пока Земля делала свой неспешный оборот вокруг яркого и тёплого солнца. Вокруг стояла просто замечательная погода, не часто в суровой прохладной тайге удаётся такую узреть и запечатлеть внутри долгосрочной памяти. Где-то вдалеке можно было заметить резвящихся друг с другом двух маленьких молодых пятнистых оленят, пока их матери находились неподалёку от своего выводка, внимательно наблюдая за ними и постоянно оглядываясь по сторонам. Слышалось самозабвенное пение нескольких видов птиц, сливающееся в одну, порой, песню северного ветра, прилетающего откуда-то со стороны великого озера, берега которого находятся у самого подножья не слишком высокого обрыва, отделяя одну часть территории тайги от другой, морской и ледяной. Но чтобы добраться туда, нужно иметь не дюжину терпения и смелости, лишь только опытным мореплавцам и всяческим искателям приключений после службы на войне это было под силу. Для обычных людей и, тем более, лесных животных те запредельные края казались чем-то и вовсе сказочными и странным. Просто потому что слишком непривычными.       Не часто можно увидеть здесь теплолюбивые растения или же деревья, ящериц и змей, маленьких тропических колибри или даже тех же бабочек — местный климат их бы всех попросту убил холодной и голодной смертью, заставляя медленно доживать своё, но не жить. Люди же в этом плане были гораздо более приспособленными, умея выживать даже в самые стойкие морозы и знойную жару. Когда-то Финляндия был одним из таких. Обычной страной, что полегла на месте выросшей со временем здесь тайги, по-началу мстительным духом, ставшим самым настоящим хийси из-за слишком тесной связи с самой природой, даровавшей ему истинную душу. Уже с помощью неё можно было с лёгкостью научиться управлять ментальными силами, однако спустя множество лет, тяга Хозяина Леса к жестокой расправе над каждым, кто решил притеснить его народ и убить их общего покровителя, надеясь, что всё это быстро сойдёт с рук. Со временем финн и вправду начал замечать, что повелевает умершими здесь призраками животных, даря им надежду насладиться этим прекрасным миром ещё один раз, только в почти что бессмертном облике, неосязаемом и чистом, излучающем свет. Это позволило иначе взглянуть на всё вокруг, несомненно. В том числе и на тех, кто нарушал правила неприкосновенной тайги, пытался просто так вырубить священные деревья и ради забавы начать убивать местных зверей. Всё это невероятно жгло изнутри душу хийси, его оленьи рога на так называемой голове, что в прошлом больше напоминали лосиные, — лишь результат того, во что может превратиться безобидная кость, стоит до неё только добраться людям. По-другому с ними не заговорить, не испугать и не велеть бежать прочь отсюда, едва ли не только простым животным страхом это удаётся сделать, дабы наконец довести одного человека до нервного срыва и тем самым заставив обомлеть тысячи единомышленников.       Так просто даже своему народу ничего не объяснишь, как бы ты их не любил, однако почему именно эту тему выбрал Фин для того, чтобы телепатией посылать в слегка разбитую и изувеченную голову лежащего в своей любимой постели эстонца всяческие истории, тем самым не позволяя ему покинуть мир живых? Наверное, просто помочь, что кроме своей биографии он ничего и не знает. Всё, что было невероятно давно, то, чему учили с самого детства: оно всё безвозвратно исчезло в тот миг, как невинную страну зарезали насмерть несколько чужаков из ближайших и далёких поселений, решив таким образом отомстить за невесть, что, напоследок придавив тяжелым камнем. Хийси уже и сам не помнит, как стал таким, но продолжал о чём-то невольно вещать молодому юноше, находясь постоянно рядом теперь, через несколько секунд вдруг замечая свою же чёрную метку на чужом правом предплечье, не сулящую ничего хорошего, и означающую лишь принадлежность кому-то. — E̶̢͕̖͛̈̇̕t҉̢̠̣̿͞ t҈̡̬̘̎̔̾͡a҉̧̛̬̰̌͋ͅr̵̡͈̄͠v̵̘͌̋͢͡i̶̛̝͆̾̉͜t̴̡͙̿͗̃̕ṣ̷̥̌͢͡ẹ̷͇͑̈͢͝ s҈̢́̓̇̕ͅȉ̵̧̝́͡t̷̨̛̠̆̌̒ä҈͕̯̃̔̄͜͞ͅ ȩ̵̛͙͖͂͛n̶̨̛̮̫̣̆̀̐ḁ̵̧̈̀̔͑̕ą̶̗̬͖̈̏͆́͡,̶̢͕̦̈́̊̑͠ ą̴̛͉͈̀n̶̨̬̊̀͞n̴̬̯͗̀͜͝a̵̧̱̰̬̓͞ ḿ̵̢̖͕͕͑͝ĭ̸̢̩̾͡n̶̛̥̠̎̀̂͜u҉̨̦̆̾͌͠n҉̡̰̉͊́͞.̸͓̊͢͝.̷̦̾̒͆̕͜.̸̨̛̫̀̎ (О̸н̶о̷ т̷е̵б҈е̷ б̴о̴л҉ь҉ш̴е̷ н̴е̷ п̶о҈н̵а̵д̴о̷б̵и̶т̷с̵я҈,̷ п̸о̷з̸в̷о̷л҉ь҈ м̸н҉е̸.̶.̵.̶) — легко приподняв чужую конечность в воздух с помощью своей довольно ограниченной ментальной силой из-за нарушенного спокойствия тайги и незаконного браконьерства возле её западных краёв, хийси всё равно потребовалась всего пара секунд для того, чтобы полностью извлечь из белой алебастровой кожи микрочастицы древесного угля, так прочно засевших в руке прибалта, что ставшими ему на время некой татуировкой. Уже сейчас необходимости, как таковой, в этом всём не было, осматривая поспешно затянутые раны таёжного охотника, лесной дух чувствует всей своей душой лишь какое-то ощущение грусти и вины. Как будто он не должен был использовать столь наглого и справедливого одновременно егеря в своих целях ради спасения тысячи животных.       Но как бы не так — Финляндии правда жаль юношу, смотря на то, как процентов 60-70 всего его тела покрыты розоватыми и красноватыми большими шрамами, кожа стала несколько грубее, а на изъятие из тела инородных частичек угля прибалт отреагировал на это только лёгким вздрагиваем правой кисти, которую прочно держала чужая энергия. Он всё ещё, скорее всего, находится в глубокой коме, даже призраку до него не достучаться просто так, но Хозяин Тайги будет ждать столько, сколько потребуется, не жалея для этого ни времени, ни ментальных сил.       Даже если будет вполне казаться, что охотник погиб, окончательно задохнувшись "во сне" едким тёмным дымом от большого и быстро растущего пожара, что уже давно прошёл — рисковать сейчас было совсем не нужно, ведь все раны и тяжелые ожоги затянулись, на внешний облик порядком изувеченного парня рогатому плевать...

***

      За окном всё ещё светило яркое солнце даже спустя добрых пару часов, разливая своё мягкое тепло в каждом уголочке холодной и неприветливой тайги. Хотя для раненого эстонца прошло относительно немного времени до того момента, как он смог в какой-то момент слегка поморщить лицо, неспешно приоткрывая оба своих глаза. Перед взором стояла лишь какая-то муть, голова сильно болела, а лёгкие будто бы вырывало изнутри, нещадно сжигая грудную клетку, однако юноша мог только едва ли не тяжело вздохнуть, тихо и сипло откашливаясь. Это всё, что он пока мог ради того, чтобы освободить свои лёгкие от ненужных частиц пепла и дыма. Но как и с желанной лёгкостью внутри тела, прибалт тут же ощутил и то, что его глаза необычно и сильно слезятся, как будто он прямо сейчас испытывает на себе слезоточивый газ.       Это всё конкретно выбивало из колеи, черепная коробка изнутри болезненно раскалывалась, кажется, лишь сильнее от любой случайной мысли, когда наконец егерь полностью не смог прийти в себя, открываясь напрочь от утягивающих обратно в сладостный вымышленный мир разума остатков "сновидений". Вот только перед собой он уже не мог узреть привычной картины, с неким ужасом уставляясь куда-то вперед, касаясь холодными пальцами своего лица. — M-mu silmad... mis juhtus? Miks ma ei saa... näh-... (М-мои глаза... что случилось? Почему я... не виж-...) — снова в который раз резко заходясь в приступе более сильного и сухого кашля, сам себя спрашивает балтиец, начиная ощущать внутри себя сильнейшую панику. Его левая сторона лица полностью лишилась дара видеть, что парень не смог ощутить с самого начала, теперь всего лишь беспомощно сжимая часть изувеченной и покрытой шрамами кожи левой кистью, понимая, что слёзы текут только из одной глазницы. Второй будто бы не было, она растворилась и исчезла, оставив своего бывшего носителя инвалидом на всю жизнь, вероятнее всего, даже делая его намного более уязвимым в лесу, чем может показаться на первый взгляд, ведь правое око почти не пострадало. — V̷a̸l̵i҉t̵e̴t̴t̸a҉v̷a҉s҈t̶i̴ s̶i҉l̴m̷ä̵s̵i̴ v̴a҉h̵i̷n̵g̶o̷i̴t̶t̴u҈i҈ p̷a̸h̶a̸s̶t̴i̴ s҉i̴n҉u̵u̸n̶ p҉u̶t̶o̴a̸v̴i̸e̵n̵ o҉k̶s҉i̶e̶n̶ a҈v̵u̸l̴l҉a̸.̷ O̷n̵ s̷ä҉ä҈l̴i̷,̴ m҉u̸t̷t̵a̸ s̵e̶n̵ p҉a҉l҈a̷u̸t҈t̶a҉m̶i̶n̷e̶n̵ o҉l̵i̸ m̴a̷h̴d҉o҈t̴o̸n̶t̴a̶.̴.̵.̶ (Твой глаз, к сожалению, сильно пострадал из-за упавших на тебя веток дерева. Очень жаль, но восстановить его было невозможно...) — вдруг неожиданно раздался вполне реальный и низковатый голос в правой стороне от эстонца, заставляющий того мгновенно прекратить биться внутри от испуга за свою дальнейшую жизнь. Он казался каким-то странным, будто бы слегка даже отдающим эхом в полупустой комнате или же непонятным шипением, помехами, однако чутка развернувшись на источник звука, Эст тут же встретился взглядом с самим Хозяином Тайги, даже, по-началу, пугаясь этого и мелко вздрагивая. Он уже не впервые видит перед собой этого духа, но только теперь что-то в его образе было странным, не таким, как обычно. Хотя можно было вообще сказать, что оно было "странным", ежели охотник знаком с данным "явлением" всего от силы несколько дней? Вряд ли, если учесть ещё и то, что всего неделю назад егерь не верил даже в банальные истории про кукушек, что своим пением могут предсказать твою жизнь наперед. Даже ради чистой забавы и желания нарушить чужие "пророчества", то слушая, как птица кукует ему целых два года жизни и не более, то резко, коротко и пронзительно пищит, когда в неё попадает смертоносная пуля, обрывая жизнь.       И всё же, яркая и светящаяся ранее неосязаемая оболочка призрака казалась теперь какой-то более реалистичной и материальной. Как самая настоящая белоснежная кожа, глаза да одеяния на теле, только не слишком большие острые рога выдавали хийси, как лесного духа, а не самого обычного человека. Его взгляд был спокоен и безмятежен, будто бы Финляндия и вовсе не волновался за эстонца, будучи полностью уверенным в том, что тот выживет после столь опасной погони и сжигания на огромном костре. Но тем не менее, хийси всё равно выглядел несколько непривычно: то ли встревоженно, то ли смущённо, постоянно периодически совсем слегка сжимая руки на своих вдруг появившихся ногах, удачно прикрытых белым длинным плащом и теми лоскутами странной вышитой ткани, что по цвету полностью совпадали с верхней накидкой. Эта вся картина казалась настолько необычной и даже красивой, что за мгновение запуганный и потерянный в себе таёжный мальчишка несколько застыл на месте, внимательно и не без интереса в дальнейшем разглядывая своего спасителя, только затем немного отводя взгляд в сторону, опуская единственный глаз вниз. Он впервые видит нечто подобное, а потому сейчас как было бы не неприлично откровенно пялиться, кажется, лесного духа это лишь позабавило, выбивая из него лёгкий и вполне ощутимый в реальном мире смешок, что больше уже не слушался откуда-то из головы, став таким же, как и тело, более материальным. — A̵n̵t҈e̷e̶k̴s҉i̶ m̵e̸t̷s̶ä̷s̷t̶ä̴j̴ä̸ s̴i̵i҉t̴ä̴,̵ e҈t҈t҈ä҉ n̷ä҉y̶t̶i̶t̶ n̵i̸i̶n̸ o̷u̸d̷o̷l̴t̴a̸,҈ m̶u̴t̴t҈a̷ t҈ä̵m̴ä̸ o҈n҉ v̸i̸i҈m̸e̵i҈n̴e̸n̶ k̵a҈t҉s̸e҉,̸ j̴o̸l҉l̵a̵ m҉i̶n̴u҈l̵l̷a̷ o̸n̸ v̴a҈r̸a҈a̵.҈ K̷o҈m҈m̴u̸n̶i̵k̵o҉i̶n̸ k҈a̴n̵s̵s҈a҉s̸i҈,̷ k҈u̷n̵n̶e̶s҈ m̷i҈e҈l҈e҉s̶i̵ j̴a̵ k̶e҈h҈o̶s̶i̸ v̴a̵h̵v̸i̶s̷t҉u̶v̴a҈t̴.҉ V̴a҉i҉k̷k̵a҈ s̸e҈ t̷u̴h̷l̵a̷i̸s̶i̶ m̵e̴l̸k҈o̷ p̴a҈l̸j̷o̸n҉ e̷n̸e̸r̶g҉i̶a̴a̶.̷.̵.̸ (Извини, охотник, что выгляжу так странно, но это последний образ, который я могу себе позволить. Буду общаться с тобой так, пока твой разум и тело не окрепнут. Пусть это и тратит довольно много сил...) — снова приоткрыв свой рот, стал продолжать вещать финн, однако было хорошо заметно, что делает он это через явную силу даже на своём родном языке. Будто бы с таким пройденным количеством времени в который раз забыв, как правильно звучат многие звуки, голос хийси всё равно звучал холодно, сдержанно, спокойно. И, как ни странно, без каких-либо признаков запинок или же страха говорить, когда теперь Эст точно знает, что Хозяин Тайги был когда-то самой обычной страной. Откуда? Одни только звёзды знают, он просто вдруг в своём сне услышал чужой голос, рассказывающий ему небывалые вещи, повергая как и в ужас, так и страшную заинтересованность. Или же ему действительно всё это не просто "привиделось"? — Ei, ei, kõik on korras. Ja... oota, kas sa räägid mulle sel hetkel endast, kui ma teadvusetult lamasin?... (Нет, нет, всё в полном порядке. И... погоди, ты что, рассказывал мне о себе в тот момент, пока я лежал без сознания?...) — вполне задавшись резонным вопросом по поводу того, почему он резко начал вспоминать то, чего никогда не знал, спросил через силу прибалт, всё ещё немного откашливаясь от неприятного жгучего чувства в лёгких. В ответ на это призрак лишь как-то странно слегка удивился, от чего черты его исполосованного и совершенно гладкого "лица" стали более выразительными и чутка погрязшими в своих мыслях, так как сказать особо ничего в ответ и не было. Максимум то, чтобы признаться в самых странных и даже чем-то откровенных вещах. — L̶u̷u̴l҈i҉n̴,̷ e̶t̷t̷ä̷ s̶e̶ a҈u̶t҉t̷a҈a̸ s̶i̸n̵u̸a҉ t̷u҉n̸t҈e̷m̵a̸a̷n҈ m̸i҉n̵u̵t̵ p҈a̶r̵e̶m҉m̵i̷n̴,̶ j̷o̶t̸e҉n̸ e̸t̴ e̷n̶ä̵ä҈ p̶e҈l̸k̵ä̵ä̸.̸ J҈a̶ .̷.̶.҈ e̶n̵ t̵o̸d̶e̵l҈l̴a҈k̴a̷a̵n҈ t̶i̴e̴d̶ä̴ m̴i̵t̶ä҈ä҈n̸ m̸u҈u̷t̷a҉ k҉u҈i̴n̷ s̵i̸t҉ä̷.҈ E̵t̶k̵ö҈ s̴i̷n̴ä̶ t̴e̶e҈ u̴u̴s̶i̶a̴ t̶u̸t҈t̴a̵v҈u҈u̸k̷s̴i̴a҈?̷ (Я думал, что это поможет тебе поближе узнать меня, чтобы не бояться. Да и... я ничего, кроме этого, по сути, и не знаю. Разве вы, современные люди и страны, не так заводите "новые знакомства"?) — совсем чутка улыбнувшись в ответ на вопрос юноши, продолжил говорить хийси. И через пару мгновений его еле заметная ухмылка стала ещё шире, как только дух увидел, в каком именно замешательстве был его маленький друг, смотря на него каким-то странным непонимающим взглядом одной глазницы. — Nüüd hirmutate mind veelgi. Aga tule nüüd, ausalt öeldes, kõik, mida ma teada tahan, on... peatu, tule! Tuli, issand, kas see on lakanud või on see hävitanud kogu metsa? (Теперь ты пугаешь меня ещё больше. Но ладно, если честно, всё, что я хочу знать, так это... стоп, пожар! Пожар, Господи, он прекратился, или же погубил весь лес?!) — неожиданно вспомнив про самые последние события в своей жизни перед отключением сознания, чуть ли не прокричал на повышенных тонах охотник, после чего поспешил начать вставать с места. Всё тело невероятно сильно ломило, правую ногу так вообще как будто сковало цепью из адской и мучительной внутренней боли, заставив тут же после подъёма с кровати упасть на неё. Вероятнее всего, действие лечебной магии финна всё ещё не закончилось, продолжая где-то там, уже глубоко в самих ранах, медленно заживлять их и восстанавливать. Однако данный метод тратит на себя слишком много сил, даже больше, чем сохранение физической оболочки в этом внешнем мире. Поэтому не до конца прошедшие сильные ожоги и колотые ранения всё ещё особенно пекут и ноют, заставляя молча сжимать свои зубы и молиться, чтобы это прошло.       Однако не успел Эстония ещё как следует отойти от головной боли и нормально лечь обратно на поверхность расстеленной постели, как вдруг его резко и силой потянули обратно, прижимая за оба голых плеча к ней, не давая сдвинуться с места. Кажется, егерь только сейчас осознал, что находится в практически полностью раздетом состоянии под столь опасным во многом своём рогатым существом, так и смотрящего на него с некой строгостью. — E̸t҉ v҉o̵i̶ v҈i̷e҉l҈ä҉ n̷o҉u̸s̶t҈a̴.̶ T̵u̷l̵i̶ s̸a̴m̷m̸u̶t҈e̶t̷t̴i̶i̷n҉ o̸n҉n̶i̸s҈t̶u̵n̵e̵e̷s̴t̵i̶,̵ s̸i҈l҉l҈ä̴ e̷i̴ o̸l҈l̶u҉t҈ a̷i҉k̸a̸a҉ v̸a̶h̷i҈n҈g̵o̷i҈t̴t̵a̸a҉ l̸u̵o̵n̴t̴o̶a̷ t҈a̵r҈p̷e̴e҈k̴s̴i̶,҉ ä̸l̵ä҉ h̵u҈o҈l҈i̶.҉ V̵i̷e҉l҉ä҉ p̸a҈r҉e̴m̷p̸i̷,̸ l̶e̴v̸ä̵t̵ä҉ j҉a̵ n̵u̷k̸k҈u̵a̴ u҈u̸d҉e̴l҉l̸e҉e҉n҉ -҉ t̴ä̷m҈ä҉ o҉n҉ y̷k҉s҉i̷n̶k̴e̸r̶t̸a̴i̴s҉i҉n̶ j̴a҉ k҈a̸u̷n̸e̵i̸n̸ a̸s̸i̶a̴,̷ j҈o̶n̷k̶a̶ v̶o҉i̴t̵ t̵e̷h̴d҉ä҈ h̵a̶a̶v҈o̷i̷l̶l̷e̸s҉i̴,̷ k҈u҈n̶ m̵i҉n̷ä̶ p̷a̶r̵a҉n̴n̸a̸n̵ n҉e̷.̷ (Тебе нельзя пока вставать. Пожар был благополучно потушен, он не успел нанести достаточно много повреждений природе, не волнуйся. А лучше вообще отдохни и поспи снова — это будет самое простое и прекрасное, что ты только можешь сделать для своих ран, пока я восстанавливаю их.) — несколько странно подбирая слова, отвечает после жуткого волнения таёжного охотника хийси, после чего юноша заметно успокаивается прямо на глазах, больше не паникуя. Ему особо нечего сказать после данных слов, внутри больной головы всё перемешалось окончательно, как дух сел обратно на своё место около кровати егеря, кажется, совершенно ничего не делая и просто медитируя. Но прибалт явственно ощущал внутри себя странное покалывание: кожа неспешно заживала и больше не так сильно "горела", позволяя, наконец, спокойно вдохнуть внутрь лёгких свежий воздух. Всё вокруг несколько померкло, а задумываться о чём-либо другом было настолько плохой идеей, что через некоторое время молодой охотник и вовсе закрыл своё веко, чуть поворачивая голову в сторону широкого окна возле самого места отдыха, наблюдая за тем, как на небольшом длинном бруске, служившим неким подоконником под стеклом, расхаживала белая амбарная сипуха, немного поправляя и прижимая к себе свои длинные крылья.       Но прежде чем парень успел что-либо сказать или подумать о том, что призрак птицы там делает, последняя вдруг сорвалась с места и улетела куда-то обратно в сторону леса, вынуждая Финляндию тихо и почти не слышно из-за лёгких шумов посмеяться, а Эста — опешить от увиденного, продолжая, тем не менее, просто смотреть ей в след, затем просто молча наслаждаясь прекрасным голубым небом, чувствуя внутри головы только странную лёгкую эйфорию, напоминающую чувство сильной сонливости...

***

      Прошёл, по меньшей мере, один день. Но даже такого, кажется, незначительного промежутка времени было достаточно, дабы пострадавшая природа начала приходить обратно в себя после всего случившегося. Маленькие ростки различных трав прорастали на месте некогда сожженной земли, понемногу забирая из неё полезные вещества, где-то случайно ронялись с попутного ветра на голую сырую почву семена деревьев и шишки близлежащих елей да сосен, пытаясь таким образом заменить своих сгоревших заживо собратьев. Всё начинало дышать жизнью так же, как и раньше, довольно быстро по меркам северного региона восстанавливаясь, пока на западных границах леса выловленные незаконно животные, что были в последствии убиты ради ценного меха и мяса для продажи, стали понемногу возобновлять свою численность. Угроза полностью на довольно длительное время ушла, в изувеченной части тайги стал слышаться тихий писк совсем юных птенцов пары выживших кедровок и тонкий писк маленького зайчонка, что не успевал бежать за своей матерью в поисках более пригодного для проживания места. Где-то послышались робкие и осторожные шаги оленей, на водопое у прохладного ручья собралось несколько волков. Деревья с жесткой корой вновь начали отращивать свою молодую мягкую хвою: наблюдать часами можно было за тем, как живой лесной звук возвращался обратно в тайгу, снова показывая каждому пришедшему сюда путнику изобилие холодных и тёплых красок местной природы.       Было весьма сложно так просто проходить мимо неё, не решив помощь, однако человек мало, что может в такой ситуации помочь цветущему лесу. Он всё прекрасно сделает и сам, экосистема может лишь только больше нарушиться из-за вмешательства посторонних рук из вне. А потому, осторожно присаживаясь возле очередного крохотного ростка будущей сосны, Финляндия продолжал особой магией взращивать его до определенного состояния. Когда уже и не страшен будет никакой дождь маленьким и беззащитным семенам, никакая гроза не сможет убить юное деревце. Это тратило, конечно, на себя определенные силы, но и облик Хозяина Тайги был всё так же теперь полупрозрачным и неосязаемым практически никак, из-за чего данное занятие казалось куда более простым, чем на первый взгляд. Духу было совсем не в тягость возобновить собственный лес взамен на благополучие внутри него всех своих жителей, однако прямо всю ментальную энергию он тратить не может, иначе это скажется и на всём остальном здесь. Вода, земля, деревья, животные, цветы, насекомые — он связан с почти что всем здесь, что родилось и выросло в пределах данного региона, может, при желании, чувствовать каждое живое и не совсем существо, нашедшее здесь свой дом и убежище.       И всё же, он всё ещё не может достаточно хорошо прочувствовать души тех, у кого их попросту нет. Лишь видя своего юного охотника, хийси мог наблюдать за ним, поэтому его обязанностью было непрерывно наблюдать за этой страной, постоянно опасаясь, что при всём своём желании он мог бы без каких-либо проблем перестрелять здесь всех редких и необычных животных, отравить все реки и ручья, сжечь деревья ради собственной выгоды. И одному только Создателю известно, финансовой, либо же для "забавы" и "веселья". Финн всегда относился к нему с некой опаской, однако теперь наверняка убедившись, что намерения балтийца чисты, явление больше не испытывает к нему какой-либо вражды или беспокойства, через некоторое время взращивания маленькой сосенки выпрямляясь в полный рост, с неким удивлением по сей день замечая, как в месте соприкосновения его нематериального светового тела образовались и размножились магическим двоением небольшие семена ландыша, что после и проросли, оставив заместо себя множество красивых редких цветов с нежными и белыми колокольчиками. И кажется, что наблюдать это пришлось не только самому хийси, который даже не имея видимых ушей всё равно прекрасно чует вокруг себя что-либо, вдруг разворачиваясь назад по левую сторону от себя, смотря на подходящего к нему хромающего охотника. — Oh, ma näen, et sa siiski märkasid mind. Otsustasin lihtsalt siia kohta naasta, et siin kõike üle vaadata ja mahajäetud laagrist kasulikke asju korjata. Mida sa teed... (Ох, вижу, ты меня всё же заметил. Я решил просто вернуться на это место, дабы осмотреть здесь всё и забрать из брошенного лагеря полезные вещи. А ты что тут...) — на секунду тихо и хрипло посмеявшись, прибалт в то же мгновение, как подошёл поближе, замер на месте, осматривая некогда цветущую поляну с некоторыми деревьями на ней около большого углубления холма вниз, что была теперь покрыта множеством обгоревших чёрных ветвей и сожженной пепельной травой. Но даже так, при всём столь ужасном и безрадостном виде, эстонец видит посаженные на этом месте былого сражения молодые и трепетные растения, что совсем скоро окрепнут, встав полностью независимыми. Такой необычный вид. — K̴̡̦͕̰͗̔͐͞u҈̢̜̟̦̀͞t̷̨̛͖̙̒͑̈ȩ̸̛̤̦̽̋n̵̢̛͍͉̩̏ n̵̡̛̫͔̬̈́̆̚ä̷͕̟͖͆̃͜͡ę̵͎̩͊̀͡ţ̵̛͕̙͚̑̒̌t҉̨̛͍̯̥̃̚e҉̨͕̎̑̕,̸̡̖҇́ ỳ̵̧͈̣̠͗͠ŗ̸͔̥̋̕į̴͙̉̿͠t̷̢͈̆̆̈͡ä҈̡͖̰̝҇͛̾̀n̶̠̯҇͊́̀͢ p̵̡͖̰͍̊͞a҉̧͙͗͠l҉̢̛̭͆̍ͅa҈͕͌̾͢͝ù̵̝͓͢͡ͅt̶̢̜̅͝t҉̨̭̗͔̋͂̈͞a҈̢̦̞̑͌̽̕ā̸̠͎̜̀̽͢͠ l̸̢͓͖̮̒͒̕ủ̷̘̕͢o҈̨̝̥̀̃̔͠n̴̢̛̘̠͚͒n̵̡̫̉͞o̷̪̠̿̓̎͜͝n҈̢̳̫̊̅̉͡.̴̯̲̲̎̍̓͢͡ K̸̥̍̕͢ú̵͎̦͓̃͑͢͠i҈̨͓͚҇̔n҉̧̄̒̀͝ͅḱ̸̨̜͖̠͠a̸̮̜̟҇̎́͢ ȁ̴̳͛̏͜͡r̶̨͉͖̙̔͞v̵͓̩͔͛͂͢͡e̶̦͈͍͋̔͜͡s̷͍̯҇͐̊̋͜ï̵̧̝͝ j̵̣̥͎͗̕͜a̷̡͖̦͛̿̊͠ j̵̨̠͛̓͡a̸͙̮҇͌̑̀͢l̸͙̳̓̚͜͠ḳ̷͉̌̂͢͞a҈̨̟҇̑s҈͕̩҇̍́͜i҈̢̯̮̣̅͡ o̷̡̥̬̩̽͡ṿ̶͈̟̇̆̆͢͠a̵̯͗͑͜͠t҈̢͎̔͒̉͝?҈̨̬̝̰҇̽ Ę̷͚̀͝i̶͖̝͎҇͋̂͜k̴̨̝̋͑͠ͅö҉̡̣̖͐̇͠ s̵̨̯̩͓̅̀͠ệ̵̡̤̕ s̷̨͍̯̑͞a҈̡̫̌̾̓͞t҈̛̞̓͜ứ̸͉̪̽͜ţ̷̭̤҇̇̀a҈̢̬̑̏̋͠ ẽ̵͔͙͖̆͜͠n̵͕̯̑͛͜͠ä҉̢̮̟̋̂͝ä̵̫̩̙́̔͜͡?̷̲̒̀̇͢͝ (П҉ы҈т҉а̴ю҉с̶ь̵ в̶о̶с҉с̶т̸а̷н̸о̷в҈и̵т̴ь̵ п̸р҈и̸р̷о̶д҈у̵.̵ А̸ к҉а̴к̶ т̸в̶о҉и̷ ш҈р̴а̵м̸ы̸ и̴ н̷о҉г̴а̷?̵ Н̷е̶ б̸о҉л̸я҉т̴ у҉ж̷е̶ б̴о̵л̶ь҈ш̶е̷?̶) — неожиданно раздалось внутри головы юноши опять, из-за чего он немного покосился, пытаясь прийти обратно в себя. До чего же отвык он от данных "сюрпризов", стоит привыкать обратно, если он не хочет, чтобы лесной дух тратил на него лишние силы. И всё же, подобные слова, звучащие лёгким эхом в его разбитой ранее черепной коробке, заставляют егеря едва ли улыбнуться вновь, слегка удивляясь тому, что ему задали такой вопрос, хотя он и кажется вполне себе обычным. Скорее, он просто кажется для балтийца излишне милым и трогательным, ведь даже после такого длительного лечения и почти что полного отсутствия на протяжении всех этих двух лет вопросов о личном самочувствии парня, никто и сомневаться не должен был, что всё в порядке. А Финляндия всё равно спросил, это заставило уже знающего его истинное имя своего спасителя таёжного охотника несколько поправить на левом глазу тёмную повязку из остатков своего разодранного и сожженного почти полностью плаща, дабы скрыть буквально вытекшее из черепа глазное яблоко, совсем слегка ухмыляясь. — Mitte. Peaaegu mitte kunagi. Kõndida on lihtsalt veidi keeruline, ilmselt on sees veel mingeid kahjustusi. Jah, ja on halb enesetunne, üldiselt on see okei, tõesti. (Нет. Практически нет. Просто немного сложно ходить, видимо, внутри ещё остались какие-то повреждения. Да и недомогание есть, в общем, ничего страшного, правда.) — честно ответив на вопрос Хозяина Тайги, на мгновение, егерь так и замер, оборачиваясь в сторону некогда жилого небольшого лагеря браконьеров. Его взгляд стал несколько более холодным и отчуждённым, однако выбора особого и не было — либо он спускается вниз и обыскивает все возможные здесь вещи, после забирая вместе с собой их для продажи скупщице краденого барахла, либо же так и остаётся стоять здесь и ждать не пойми чего, пока не стемнеет.       А потому, особо долго не раздумывая, прибалт что-то говорит духу о том, что скоро вернётся, начиная осторожно, но быстро спускаться вниз по склону, через несколько минут таки достигая заветной нужной точки. Здесь уже не пахло ни костром, ни жаренным мясом: чувствовался лишь запах гнили и летало множество мух и гнусов, покрывающих тело подавно мёртвого Альфреда. Он так и остался лежать на одном и том же месте, никто из животных, кроме самых низших падальщиков, не захотел трогать его тело, есть — уж тем более. Поэтому кое-как задержав дыхание для того, чтобы немного обыскать труп и обойти его после, Эстония стал ходить по всем оставшимся палаткам, действительно находя там необходимое ему, как вода, патроны. Правда, они были совсем не от его модели винтовки, но уже прекрасно зная, где он сможет их обменять на нечто более стоящее, охотник всё равно забрал их с собой, через некоторое время и вовсе начиная тащить за собой остальные раскладные части от палаток. Но это продолжалось ровно до тех пор, как вся эта гора полезного на рынке мусора резко не поднялась в воздух и не осела вся разом где-то наверху, одной из сторон впадины. Телекинез был тоже доступен Финляндии, однако не в таком огромном количестве способностей, как то могут рассказывать суеверные люди за прилавком, из-за чего удалось перенести все палатки и прочий незначительный быт в сложенном виде на такое расстояние, тем не менее, всё равно значительно облегчая задачу наполовину ослепшему егерю.       Даже так, он был очень благодарен хийси, через силу снова поднимаясь наверх, пока дух просто растворился в воздухе для более быстрого перемещения между редкими здесь деревьями...

***

      Через несколько часов, потраченных на то, чтобы принести все чужие вещи обратно к небольшому охотничьему жилищу, Эст смог, наконец, немного передохнуть, кладя руки на поясницу и прогибаясь чуть назад, хрустя немного позвоночником. Вокруг начало всё медленно переставать переливаться солнечным светом, мерцание приближающегося вечера было куда более приятным глазу, чем яркие блики небесного светила, отражающиеся на поверхности водной глади или же среди гладких листков растений. Всё же, сложный сегодня выдался денёк, вчера был совсем не лучше. Однако это было намного лучше, чем незаконное браконьерство в запретном для них лесу и сожжение его вовсе до тла. Даже думать об этом было противно, не то, что говорить, а потому ещё пару раз обменявшись простыми репликами, молодой егерь обернулся к закатному солнцу, затем переводя взгляд больше в сторону огромного озера. Смотря на него с высоты немаленького обрыва, юноша, как ни странно, чувствовал себя невероятно спокойно, хоть и прекрасно знал, что завтра его ожидает тяжёлый день. — Siin on nii hea... Ma räägin sellest ka edaspidi igal mugavamal hetkel oma elus. Praegu on isegi selge, mis see kõik maksma läks, kuigi ma ei suuda siiani uskuda, et sellise asjaga tegelesin... (Здесь так хорошо... я продолжу об этом говорить каждый удобный момент в своей жизни. Даже понятно теперь, чего всё это стоило, хоть и до сих пор поверить не могу в то, что пошёл на такое...) — несколько сделав свой голос тише, несколько неожиданно призналась молодая страна, после садясь на мягкую прохладную траву около самого края утёса, несколько задумчиво смотря вдаль. Неужели всё это и вправду закончилось, поверить сложно. По-крайней мере хотя бы в то, что после всего этого произошедшего прибалт всё ещё остался жив. Покрытый жуткими шрамами на теле, особенно в ногах и туловище с левой частью головы, но всё таки живой, дышащий прямо сейчас свежей весенней погодой и попутным ветром. Тут даже говорить ничего особо не стоило, Финляндия, парящий над землей позади, так, кажется, и не пытался.       Просто молча наблюдал за всей той картиной, что вырисовывалась перед белоснежными светящимися глазами, медленно растворяясь в воздухе к тому моменту, как юноша начал что-то говорить о завтрашнем тяжелом дне, в какой-то момент даже ненароком благодаря хийси за всё, что тот для него сделал. Воистину, это настолько непривычно было слышать уходящему обратно в лес Хозяину Тайги, что он на секунду так и замер, пока Эстония полностью не встал с места, немного потирая всё ещё ноющую где-то внутри правую ногу, пробитую ранее насквозь острой раскалённой сосновой палицей, после начиная слегка улыбаться. — Peate minema külareisiks valmistuma. Ma arvan, et sul pole midagi selle vastu, et ma sellises olekus sinna lähen? Kokkuvõttes ei lähe see kuigi kaua: jätan midagi endale, müün midagi. Igatahes... eh... ma loodan, et neil värdjatel polnud tõesti aega loodusele palju kahju teha... (Нужно идти готовиться к походу в деревню. Думаю, ты не против, что я пойду туда в таком состоянии? Всё таки, не очень долго это будет: что-то оставлю себе, что-то продам. В любом случае... эх... спасибо большое за то, что сохранил мне жизнь. Надеюсь, те ублюдки правда не успели нанести много ущерба природе...) — продолжив свой некий монолог, проговорил несколько поникшим голосом юноша, после чего вдруг заметил, что его собеседника уже и не видно совсем. Однако вместо того, чтобы разозлиться или же обидеться, прибалт неожиданно самодовольно сложил руки на груди, вглядываясь куда-то в пустоту ночного леса перед тем, как начать уходить обратно в свой немного потрёпанный временем жилой дом.       — Huh, ma tean, et sa kuuled mind nagunii. Kohtumiseni homme, metsameister... (Хах, я знаю, что ты всё равно меня слышишь. Встретимся после, Хозяин Леса...)       — (Продолжение следует...) —