— Таёжные деревья —

***

      Ранее утро. Время близится к началу основного дня. Тихий лес сотрясают лишь чьё-то сбитое дыхание и быстрые шаги, схожие с бегом. Ветер вокруг становится сильнее, неприятно ударяя в лицо и мешая видеть летящей вместе с воздухом пылью, однако это нисколько не останавливает бегущего вдаль юношу. Его тёмная одежда не слишком сильно заметна на фоне зеленой тайги, как и темно-зеленый плащ, что так и норовит, кажется, за что-либо зацепиться своим краем, останавливая своего хозяина. Мертвая глушь начинает наполняться звуками карканья ворон, перелетающих с одного дерева на другое, и треском веток под чем-то тяжелым и более лёгким, лесные звери спрятались в свои норы — никто не видит и не слышит убегающего охотника, что пытается сохранить свою единственную сейчас жизнь, судорожно пытаясь подавить в себе желание обернуться да остановиться.       И лишь только чувство неугасимого животного страха заставляет продолжать бежать, плевав на всю панику и слёзы на лице...

[Nädal tagasi]

      Раннее весеннее солнце только-только начало вставать из под горизонта. Первые теплые лучи спускались с самого неба и ласково покрывали собой абсолютно любую поверхность, которой только могли достичь, тем самым согревая. Где-то были заметные робкие движения маленького, но уже способного и прыткого зайчонка, возле небольшого водопада у склона каменной скалы были заметны щенята волчицы, быстро пьющие под наблюдением прохладную воду. Меж веток высоких деревьев проходился ветер, тем самым слегка качая их, вокруг стояла утренняя тишина и царило спокойствие. Ничего не могло его прервать, природа здесь всегда сама решала, как кому поступать. Из-за этого жизнь здесь кипела размеренно, под широким покровом ветвей каждый мог найти как спасение от жарких лучей солнца, так и от нещадно холодного снега, опадающего каждую зиму. Были видны под корнями и маленькие, и большие норы различных зверей, где-то вдалеке общипывали молодую траву олени. Один из юных оленят, так старательно пытающийся достать до не оборванной коры дерева повыше, после нескольких неудачных попыток случайно подскользнулся и упал назад, тем самым вызвав беспокойство со стороны своей матери и других особей стада. Однако достаточно быстро поднявшись обратно на тонкие ноги, чистокровный северный пару раз от гнева подпрыгнул на месте, после чего резко отбился от остальных, убегая куда-то в сторону для того, чтобы попытать удачу сорвать лакомый кусочек у другого, ещё никем не тронутого деревца.       Но стоило оленёнку только выбежать на территорию большой поляны, что распростёрлась вблизи высокого обрыва над огромным озером, как парнокопытное тут же стало торопиться убежать назад, скрываясь вновь за высокими таёжными деревьями. Почти что в самой середине всего, позеленевшего с приходом весны, луга стоял небольшой охотничий дом. Оббитый прочными досками и слегка пахнущий сыростью во время дождя — он был идеальный пристанищем для всех, кто не мог найти спасение в этих окрестных лесах, однако со временем заброшенное и ничейное жилище стало домом для местных егерей, которым больше некуда было идти. Тихое и относительно безопасное место всегда стороной обходили все звери и даже медведи с волками, коих здесь осталось совсем немного. Внутри охотничьего пристанища всегда было убрано, тепло и приятно находиться, даже если спустя столько времени доски на крыше и полу пришлось несколько раз заменять по причине невероятного скрипа. На стене изредка висело чье-то старое ружье, но сейчас там оно стало находиться куда более часто, так как охотиться ночью было равносильно смерти в зимнем лесу. И тем не менее, в данный момент, когда утро наступало крайне медленно и неспешно, старая и немного потрепанная советская винтовка оставалась на своём излюбленном месте, так как её обладатель всё ещё спал. В нескольких шагах от стены, потомственный обладатель своего нового жилья не спешил просыпаться, даже когда солнечные лучи упали точно на его лицо, осветляя непривычный узор на округлом лице. И всё же, в какой-то момент это сработало и юноша слегка поморщился от несколько неприятных ощущений, приподнимаясь с места на локтях, осматриваясь по сторонам и, в частности, в окно рядом с собой. За ним солнце уже давно окрасило небо в приятный персиковый оттенок, давно поднялось изо дна синего озера и согрело его своим величием, делая то же самое и с Эстонией.       Молодая страна всего два года назад никак не смог бы поверить в то, что когда-нибудь через всего один он окажется вновь в этом месте, посреди самой природы и единства с ней, как раньше, в детстве. Но планы его родителей изменились в пользу сначала тренировки сына военному делу, а после — простой охоте, что могла бы помогать им в жизни с деньгами. Это, конечно, звучало несколько эгоистично и странно, но прибалт был вовсе не против того, чтобы унаследовать от отца старый, но крепкий охотничий дом, в котором ему предстоит жить столько, сколько только получится, пока голодные дикие звери не сожрут. Примерно в раз месяц всё же приходится целый день на пролёт идти в одну сторону до ржавых, железных и давно не рабочих путей, дабы в какой-то момент достаться самой ближайшей здесь деревни и продать убитых птиц и зайцев, дабы затем купить у местного продавца так необходимые всегда патроны. Винтовка эстонца досталась ему, как подарок, оттого он ею так и дорожит, ведь это, по своей сути, последнее, что осталось у него от умерших родителей и потерянной связи со всеми остальными родственниками: братьями и сестрами. Однако даже так, если местная дичь сама от него бежит и прячется, юноша нисколько не обижается, так как мечтал об этом всю жизнь. Всю жизнь посвятить тому, чтобы жить на природе, от которой ты и зависишь, дышать этим воздухом и наслаждаться видами не смотря на то, что душа юного охотника стала скупа на проявление жалости, а сердце — богато хладнокровием. Таков закон его чужой тайги, в которой он вынужден жить по своей воле, таков закон всего живого, что старается выжить здесь. И именно эти мысли сейчас отрывали парня от реальности, он будто бы снова утонул в своих размышлениях, не замечая ничего вокруг. Солнце продолжало беспощадно светить в его голову и прикрытые глаза, пока в какой-то момент не вернувшись обратно в реальность, Эстония не встал с места, быстро заправляя свою кровать и открывая слегка скрипучие деревянные двери, спускаясь вниз со второго этажа на первый. Находиться больше в своей комнате незачем, гораздо лучше было как можно раньше начать все свои дела с самого утра. Сегодняшний понедельник не предвещал ничего ужасного или плохого, всё же, прибалт не раз его встречает и ещё встретит в будущем, хотя своенравность и считается весьма дурным тоном среди охотников. Сейчас никто за ним не следит, никто не мешает или суёт нос в чужие проблемы. Из-за этого в доме на одного человека всегда такая тишина и покой, только посуда немного гремит и слышатся самые различные звуки. Эсту всегда нравилось начинать делать что-то именно в тот момент, когда не нужно было постоянно зажигать восковые белые свечи и ходить с ними по всем двум этажам. Это расслабляло и нисколько не мешало, даже если юноша и прекрасно знал, что сегодня — день охоты, и ему придётся снова пойти в западный от себя лес, дабы в очередной раз прокормиться.       Всё же, как бы окружная природа не нравилась эстонцу, он должен чем-то жить и чем-то зарабатывать, без этого никак. Совершенно. И сколько раз ему, как молодому и не совсем окрепшему разуму, в детстве хотелось выкинуть винтовку куда-подальше и больше не прикасаться к ней, чтобы не навредить кому-то ещё больше. Но в итоге всё равно был лишь один выход в данной ситуации, законы его тайги жестоки. Из-за них пропадает всё ментальное внутри, но живёт сердце, а это и есть самое главное. Как минимум, для других, коим выгодно иметь дело с местным охотником. Но Эст не жалуется. Ему это попросту не надо, в чём смысл жалеть о чём-то, ежели ты всё равно сделаешь это? От этих мыслей, порой, болит голова, даже прохладная вода в бледных руках и на лице облегчает ситуацию лишь на пару минут, пока кожа обратно не согреется, начиная будто бы гореть изнутри. И самое главное, что это мешает сосредотачиваться и выслеживать свою беззащитную жертву среди глухих деревьев. Потому обладатель дома и не заморачивается подобными вопросами о жизни, кому, как ни ему знать, что это бессмысленно и циклично? И потому сейчас, закончив основные дела по дому, такие, как легкая уборка и небольшой утренний перекус свежим хлебом с родниковой водой, он снова идёт наверх в свою полюбившуюся комнату, снимая с голой стены огнестрельный винт и делая, на всякий случай, проверочный холостой выстрел куда-то наверх, в крышу, только после забирая своё оружие с собой, начиная одеваться. Чего его тянуть до самого вечера, если можно с самого утра пойти на охоту и подстрелить нужное количество лесного зверья для себя и для продажи? Хотя в мыслях и крутится мысль о том, что так рано и в достаточно заметный снаружи мороз идти никуда не стоит.       Впрочем, подобное никогда не останавливало эстонца, когда с его плечей уже свисает несколько маскировочный болотный плащ из плотной ткани с капюшоном, а на основном теле красуется повседневная закрытая военная одежда, своим таким же тускловатым светом не позволяющая увидеть охотника с первого раза. Верхней накидкой можно было без труда накрыться и притвориться обычным камнем, по-крайней мере, юноша всегда надеялся на это, применяя навык тогда, когда нужно было как можно более незаметней подобраться к своей добыче. Правда, чаще всего это вызывало у него самого смех от данного действия примерно год назад, когда охота ещё могла доставлять какое-то удовольствие и забаву. Сейчас же, выйдя наконец во двор и на небольшое крыльцо своего незатейливого дома, прибалт огляделся по сторонам, начиная обходить участок со всех сторон. Много, кто говорил ему делать так каждый раз, если не хочешь потеряться и заблудиться навсегда, мол, "нить навязываешь". Однако кто же верит местным слухам и легендам из соседней деревни? Послушать старых людей, это в лес не ходить, потому что там в реках обитают русалки, а меж деревьев бродят кровожадные хийси. Это бояться каждого случайного шороха, хотя вероятность встретить голодную волчью стаю куда больше, чем какого-либо из призраков. А так же и постоянно нервничать, что крайне плохо сказывается на хладнокровии и контролю ситуации. Одним словом — бесит и мешает, пусть даже юноша и не подает вид этого каждый раз, когда привозит старой военной деревеньке что-то из того, что сумел поймать. Этого просто не нужно, он давно научился скрывать свои эмоции, даже смотря в глаза одинокому волку. Правда, в любой ситуации приходится взгляд отводить, если не хочется ещё больше неприятностей.       Сухие и мокрые ветви под ногами ломаются тихо, но всё равно неприятно для напряжённого слуха. Эстония уже начал идти в нужную ему сторону, уже стал прислушиваться к каждому постороннему писку, и всё же продолжает спокойно держать родную винтовку за правым плечом, придерживая ту за прочный ремень. Шаг за шагом осуществлялся как можно более мягче, осторожнее, ведь тайга была такой же. Абсолютно каждое животное здесь спряталось в свои норы при малейшей опасности, более крупные хищники предпочитали оставаться на расстоянии, видя, что ты ещё живой, а такие, как олени и лоси, если зайти совсем далеко в лес, старались напасть, чаще всего падая с ног раньше, чем удавалось рогами кого-либо задеть. Но не все охотники осторожны, не все умеют скрывать свои эмоции и действовать быстро, оттого, однажды вспоров брюхо напавшему на него одинокому волку, чьи глаза светились необычно янтарным блеском, Эст, к своему удивлению, заметил в желудке клыкастого убийцы странный и потрепанный кулон, от чего в тот момент и поник, понимая, что его знакомого егеря здесь прикончили и съели без остатка, случайно проглатывая с кусками плоти и его фамильный медальон. И уж гадать только приходится, чем Йохан так лесу не угодил, что остался безоружным перед всего лишь одним северным волком. Впрочем, это не сильно уже волновало, мертвого не вернуть. Лишь грусть и сожаление оставляли на сердце мелкие раны, однако в какой-то момент вдруг остановившись, эстонец заметил вдали от себя стадо оленей. Довольно небольшое, но уже имеющее в себе всё то, что и должно: старый олень-предводитель, несколько олених с детенышами и пару молодых самцов с самками, что только-только будут готовиться к этой весне. К сожалению, для молодого охотника давно выгорело внутри всё то сострадание, что могло бы сейчас задеть его душу вновь, а потому он медленно и аккуратно снимает со спины винтовку, начиная перезаряжать её. Олени все находятся на довольно приличном расстоянии от него, однако это отлично компенсируется тем, что на пути огнестрельного дула практически нет никаких преград. Удачное расположение ещё и помогла сохранить относительно небольшая цветущая травой и различными растениями полянка перед юношей, на которую постоянно падал золотистый свет, прекрасно освещая местность. Солнце уже достаточно встало из-за гор и озера, чтобы подарить своё очередное ясное утро, а потому, приняв более удобную позу для выстрела, прибалт чуть присел и склонил голову к открытому механическому прицелу, стараясь прицелиться на кого-то из оленьего стада. Животные почти сразу учуяли опасность, а потому стали паниковать и оглядываться, прерываясь от весенней трапезы, в то время, как охотник уже положил указательный палец на металлический курок, даже не закрывая глаза для того, чтобы нажать на него.

*Выстрел*

      Оглушительная волна звука резко окатила весь лес и всю округу, вынуждая некоторых птиц поблизости сорваться с места и улететь. Молодые и старые олени тут же начали убегать, в противоположную сторону, ловко и быстро минуя любые коряги и уступы, спасая свою жизнь. Одна только олениха не смогла нормально идти, а в следующее мгновение и вовсе упала на сырую зеленую землю, испуская последний дух. Это стало поводом для охотника встать со своего места и чуть приблизиться к месту падения своей жертвы, случайно замечая так же и то, что возле трупа парнокопытной остался маленький оленёнок, что безуспешно пытался поднять свою погибшую мать. Однако как только к нему ближе подошёл Эстония, малыш тут же отскочил назад и побежал следом за остальной своей семьёй, больше не решаясь находиться в этом злосчастном месте. Это заставило сердце убийцы невольно кольнуть, но из-за высокой травы он правда не увидел, что где-то там рядом резвится ещё один оленёнок, который, как всегда, так и норовил отбиться от стада куда-то подальше. Радовала и согревала лишь мысль о том, что осиротевший оленёнок найдет другую олениху, которая выкормит его. Таковы правила выживания — чужих детей не бывает. А пока что пришлось довольствоваться лишь тем, что удалось пристрелить, на удивление, чуть ли не с самого начала дня, что было достаточно большой редкостью для эстонца. И тем не менее, достав острый нож из своего специального обёрнутого пояса на ноге, молодая страна не особо хотел долго задумываться на тему того, что сделал только что, ведь это была вынужденная мера, по-другому тут не пропитаться. Даже если всего шесть месяцев назад это вызывало неподдельные слёзы и заставляло неистово сожалеть о своих проступках. Всегда ведь чем-нибудь приходится платить взамен другому, без этого никак. Однако Эст продолжал всё ещё чувствовать в себе некое напряжение после своего выстрела, как-то не особо, правда, обращая внимание на внешнюю природу вокруг себя. Всего лишь такая же мгновенная тишина и покой — одна жизнь оборвалась взамен другой, и тем не менее, это, кажется, совсем не устраивало всего одну персону здесь, без миганий следящую. Меж деревьев всё равно никого не было видно, парень продолжал осторожно, но быстро и оперативно разрезать всё ещё теплое мясо длинным ножом, складывая его в несколько разных мешков для того, чтобы легче было нести. Горячая кровь оленя вновь брызнула и потекла по его голым рукам, омывая их, но отвращение от данного процесса давно прошло, осталось лишь чувство работы и успешно завершённого дела. Всё животное прибалт всё равно вряд ли съест один за сегодня, а потому решил просто пока отнести его домой про запас, в спешке за данной идеей возвращаясь домой, оставляя после оленихи лишь самое ненужное, такое, как кишки и другие внутренние органы с большинством костей, которые в скором времени без остатка сожрут голодные звери.       Через два часа выстрел звучал один за другим с перерывом всего в десяток минут. Эсту удалось наткнуться на нескольких диких русых зайцев, из которых можно было быстро и легко получить заветную тёплую шкурку. Из её, собственно, он и сшил на уже прошедшую эту зиму утепленную накидку, что помогала сдержать тепло тела и не дать ему рассеяться даже под толщей упавшего с ветвей деревьев снега. Но сейчас необходимость в этом иссякла, осталось лишь чувство банальной наживы, ведь если юноша сдерёт кожу с этих небольших грызунов, он сможет выгодно продать её местным жителям, тем самым, опять же, получив деньги на покупку новых патронов. Но сейчас, пока последние ещё оставить у него в достатке, молодой охотник не особо стремиться тратить их на всякие бесполезные развлечения. Его кормит сама тайга, даже если всё здесь против него, Эст никогда ещё не жаловался, кроме самого начала, что остался в гордом и полном одиночестве. Даже наоборот — так было куда более легче жить, трудно лишь с точки зрения психологии. Но связь с остальными люди он всё равно имеет, даже браконьерами, что приходят сюда бесцеремонно убивать животных просто так, не жалея ни детёнышей, ни редких зверей. Правда, зачастую всё, что остается от таких людей, это их окровавленные патроны от винтовки, кои прибалт старательно и копит, стреляя с промахом всего один раз. "Не попал в первый раз, не попадешь и во второй" — эти отцовские слова настолько сильно въелись в подсознание страны, что он перестал в этом и сомневаться, после одного случайного промаха по убегающему куда-то вдаль четвертому зайцу тут же прекращая попытки догнать его, решая обратить внимание на остальных трое подстреленных. К чему были эти попытки хвастовства, никто из них обоих не понимал, включая самого Эстонию. Для него было важно лишь что-то материальное, еда уже была, можно было смело отправляться в деревню для продажи дичи и покупки важных специй, без которых мясо на костре или в печи было бы ужасно. Поэтому лишь на мгновение обернувшись вокруг себя, европеец заметил, как из-за более близко растущих к друг другу хвойных сосен солнечный свет стал хуже проникать в самый низ, создавая ощущение вечера, нежели начала дня. Из-за этой атмосферы мозг стал невольно вспоминать все те старые байки весёлых охотников, воспринимать любой посторонний шум и треск веток под лапками бесшумно летающих сов, как угрозу. По вине сего пришлось тут же глубоко вдохнуть свежего воздуха и выдохнуть, успокаиваясь. За Эстом сейчас просто не может никто следить, это было бы абсурдом, учитывая то, что запомнили его здесь даже птицы, в частности, вороны. И скорее всего, это было из-за того, что он всегда на месте убийства своей очередной добычи оставлял им немного ненужных мяса и костей, привлекая падальщиков.       А потому, игнорируя любые свои мысли по поводу того, что уже третий месяц подряд за ним кто-то следит из чащи самой тайги, юноша вернулся с добытыми "трофеями" обратно домой, начиная подготавливаться к походу на рынок. У него уже был человек, что в назначенное время скупал несколько штук добитых зайцев, рябчиков и глухарей, которых только мог поймать. С самого прибалта не требовалось много, главное, чтобы зверьё не было больно и не являлось разносчиком всякой заразы. Из-за этих правил его клиент часто срывался на других приезжих охотников, которым было слишком лень бегать за здоровой птицей, или же слишком далеко углубляться в лес под страхом там и сгинуть навеки. Однако с ним практически никогда не возникало никаких проблем, можно сказать, что юноша даже привык к этому извечному шуму в военной деревеньке и каким-то ссорам, даже если пока шёл сюда примерно полтора часа без остановок, ничего подобного не слышал, кроме лесной тишины. — Слышь, Петрович, а ты знал, что существуют такие духи, как хийси? Ужасно надоедливые твари, пугают всегда! Чего эти проклятые финны только не придумают, едрить их в рот, хахах. А ведь забавно — вроде как девушка перед тобой стоит молодая, или молодец высокий, а в следующее мгновение раз, и были таковы! С тех-то пор в северные леса больше не хожу, мало ли ещё чего: медведицу с белокурой попутаю, да и сдохну там, уведённый следом за ней. — простой побочный разговор во время того, как хозяин лавки был чем-то занят и куда-то ушёл, таки привлёк невзначай внимание эстонского охотника. Конечно, он множество самых разных баек и легенд слышал, но чтобы именно такую — лишь второй раз в жизни за последнее время. Неужели это значит, что всякие мифологические твари стали появляться обычному народу куча чаще, чем хотелось? — А ты это, послушай: ночью, когда на небе будет полнолуние, прежде чем зайти в дом, постучи три раза в собственную дверь, а после зайди в дом. Если за тобой увязалась такая-то херь, она обязательно постучит в ответ, и в тот момент возьми крест серебряный, да как кинь в эту тварь, как только дверь откроешь снова. Бабка научила, с тех пор всегда удачи на охоте, ничто попутать следы не может. — продолжили разговор какие-то мужчины, после чего прибалт и выйти из раздумий не успел, как уже вернулся хозяин магазина и его клиент, отдавая нужные тому деньги взамен на свежую крольчатину. Однако уходить далеко от прилавка юноша не спешил, в его голове уже замели эти мысли о чем-то столь странном и столь близко, ведь именно в северной части леса тайги он живёт, всё время надеясь больше не на свою удачу при стрельбе, а мастерство и тренировки. Но тем не менее, сама идея того, что таким простым методом можно попытаться привернуть к себе внимание самой Фортуны и никогда не выйти из леса с пустыми руками, приглянулась эстонцу.       А потому, не долго думая и быстро завершив все свои остальные дела в весьма ухоженной окраине посёлка, Эстония отправился обратно по уже давно изученной и чуть ли не вытоптанной дороге к своему одинокому егерскому дому. Вся его полюбившаяся здесь тайга — лишь очерченная территория на карте. Описать словами её не удастся никому, живая и свежая, дышащая буквально под твоими ногами. Заросшая мхами, зеленью и хвойными деревьями, изредка, когда палящие лучи полдневного солнца могут коснуться её земли. Здесь живёт множество зверей, и даже не смотря на всю недавнюю войну, разрушения не смогли коснуться этого несчастного клочка планеты, оставив его практически нетронутым, хоть и обойдённым чуть ли не всеми уважающими себя охотниками и снайперами. Знать данную местность нужно, как свои пять пальцев, иначе заблудиться здесь — как один раз плюнуть. Проходя между твёрдо стоящими в крепкой земле хмурыми соснами, с которых только-только недавно слёг пушистый снег, прибалт невольно вспоминал своё детство, как когда-то давным-давно бегал и ходил здесь с отцом и парой братьев, пока чего вдруг перестал выезжать сюда на выходных и каникулах, постоянно сидя дома и не выходя даже на улицу из-за страха. Здесь всего этого нет, из воспоминаний осталось лишь приятное, навевающее странную и знакомую прохладу ветром. И, к слову, только сейчас, кажется, эстонец вспомнил, что этой ночью на небо взойдёт полная луна, ведь только сегодня утром он видел её всего лишь совсем чутка недозаокруглённой. А это значило, что проверить свою теорию было бы не так напрасно, как кажется, всё равно юноша особо не верит в какого-то мирского Бога или потусторонних чудищ.       Оттого молодая страна и решает для начала дождаться ночи, начиная готовить мясо на специальном самодельном вертеле, перед этим как следует подготовив его. Вегетарианцам в этих краях остается жевать лишь траву да травы, а дабы съесть рыбу, Эсту нужна хорошая удочка. Хотя насчёт последнего он множество раз колебался, так как чего его ловить там в той ледяной пучине, ежели одна рыба может обойтись парой часов ожиданий без результата. Правильно: ничего, это не стоило того. Не умеет юноша просто, даже думать не хочет о том, что плавать толком не умеет, хотя однажды, возможно, этот навык сумеет спасти ему жизнь. Легче всё же с винтовкой наперевес идти, в лесу ты с ней будешь чувствовать себя не хуже, чем окунь в воде. А оттого все страшные байки и рассказы перестают существовать, простое осознание того, что ты в своей собственной безопасности, согревает и успокаивает. Верить в что-то для своего же устрашения? Зачем? Лучше ведь прямо сейчас поесть то, что ты сам пристрелил, и умыться перед сном — поздней ночью лучше на природе здесь не находиться, хотя бы потому, что температура очень резко и быстро падает вниз.       Однако перед тем, как всё же зайти в свой унаследованный дом, Эст на секунду замер, оборачиваясь по сторонам в тёмную и непроглядную даль леса, что ещё только утром и днём светилась изнутри проникшими солнечными лучами. Сейчас же мягкий свет от полной луны не мог осветить даже то, что слегка пониже верхушек высоких деревьев, из-за чего создавалась иллюзия тьмы перед глазами, будто бы те и не открыты вовсе. И всё же лишь тихо вдохнув, юноша осторожно, но отчётливо постучал в свою входную дверь три раза, на всякий случай мысленно читая молитву, запомненную каким-то чудом ещё с детства, только после проходя внутрь и быстро закрывая дверь на все засовы. Но, как и ожидалось, ничего не произошло — лишь бесконечная тишина пронизала комнату, вынуждая охотника даже на мгновение разочароваться, хоть креста из серебра, как такового, у него даже и нет.       А потому решив больше не зацикливаться на всякой посторонней шумихе в своей голове, эстонец поднялся наверх к своей комнате и практически сразу переоделся, мечтая только о сне, ведь сил, на удивление, осталось до смешного мало. Это и послужило тому, чтобы, зашторив на всякий случай своё единственное здесь окно, хозяин жилища почти сразу упал на кровать и прикрыл глаза, последнее, о чём думая перед отключением, это до боли испуганные глаза за мгновение ставшим сиротой оленёнка...       — (Продолжение следует...) —