Синдром любви

— В принципе вы можете забирать ее из лазарета, но работать ей пока нельзя. Постельный режим, хорошее питание и сон. Через пару дней может начинать. — окончив осмотр, сказал доктор. — Спасибо. — я кивнул медику, что тут же удалился из маленькой палаты, оставив нас наедине. — Вставай. Она немного помедлила, пристально смотря мне в глаза, словно бросая вызов. После того момента, как она рассказала мне немного о себе, я думал, что она успокоится. Женщинам всегда приятно, когда им сочувствуют. Их тонкая скорлупа обороны рушится, когда ты касаешься их души. Но тут все было иначе. — И хватит на меня уже смотреть, как дикий зверь. Я же сказал, что не причиню тебе вреда. Будем исполнять все, что врач сказал. — Ты будешь. — подправила она, вызвав мою полу усмешку. Поверх широкой майки, я положил на ее плечи халат. Девушка, не подвязав пояс, гордо вскинув голову прошла мимо меня. Ее легко пошатывало, видимо от морфия, который ей давали в весьма крупных дозировках от боли после судорог. — Куда мне идти? — Все туда же, Акира. Я не могу выпустить тебя к остальным. Рыжая что-то пробормотала под нос, но я не расслышал. Идя немного впереди, невольно контролировал ее походку, чтобы та не завалилась и не навредила себе еще сильнее. — Ложись на кровать. Через пару минут принесут еду. — говорю я, закрывая за нами дверь, но Акира, вопреки моим словам усаживается в кресло, тут же взяв пачку сигарет. Кто бы мог сомневаться, что она послушает мои слова. Воздух моментально заполняет сигаретный дым. Пока я ищу бокалы для вина, наблюдаю за ее небрежной позой. Нога на ногу, но коленки так широко расставлены, что видна черная ткань трусиков. Распахнутый халат открывает слишком большую больничную «рубаху», хотя по факту это просто большая белая майка, что неаккуратно сморщилась на ее груди. Рыжие волосы стекали легкими завитками по плечам, стремясь вниз. В этом освещении они напоминали лаву. — Убери это. Я не пью. — приоткрыв глаза, говорит Акира, когда я ставлю перед ней бокал старого французского вина. — Куришь, но не пьешь? Занятно. — Тебе то какая разница? Меньше убытка от женщины, которой тебе еще ни одной копейки не принесла. — смеется она, — Воды. — Это ничего по сравнению с тем, какую прибыль ты принесешь. Встав за ней, и опустив руки на хрупкие плечи, я привлек внимание девушки, что та моментально подняла голову, уставившись строго мне в глаза. — Даже, если и крашенная, но рыжая. Редкий цвет и мало кому идет. Но тебя он прекрасно дополняет, вернее твои синие глаза. Твое тело хранит в себе историю, которую можно красиво преподнести. Я научу, как это делать. Знаешь, что привлекает мужчин больше, чем красота? Банальщина, что написана во всех модных журналах. Загадка. А тебя хочется разгадывать. То, как ты смотришь, как двигаешься, даже, как дышишь, таит в себе что-то. Так у всех. Просто некоторые женщины слишком скучны, но явно не ты, Акира. Ты интересная. С красивой фигурой, лицом и как человек. Мои клиенты приходят не только лишь утолить животные потребности, но и за чем-то новым для себя. — все это время она не отрывала взгляд от меня, и лишь на мгновение он менялся на тот беззаботный, ребячий, которым она смотрит со своих фото в соц сетях. — Ты не просто худая, как большинство, твои мышцы видны при каждом движении, и придают твоему телу женственности, что удивляет. Тебя хочется. Хоть и в наш первый раз ты была дико против, но мне хватает мозгов понять, что ты будешь творить с мужчинами, если тебе захочется. Гибкая, легкая, но стойкая. Твой невысокий для американок рост придает тебе колоритности. Все тут привыкли к низким японкам, но к таким американкам — нет. Твой голос и твои стоны звучат просто бесподобно… — Ой… Смотри. У тебя слюни потекли. — моя рука, как-то неосознанно легла на ее макушку ероша волосы, а девушка залилась таким звонким смехом, что я сам улыбнулся. — В уши льешь дай боже… Осторожно, столько баб перетрахал, а влюбишься в идиотку. Я ничего не ответил, лишь обогнул ее, присев во второе кресло. Мне нечего было сказать. На моем опыте было столько женщин, которые начинали с меня свою работу в этом заведении, но никогда я ни к кому не испытывал чувств. А испытывал ли их вообще? Раздался стук в дверь, я закатил тележку с блюдами внутрь сам, поблагодарив персонал. — Если честно, без понятия, что ты ешь, и что нравится тебе. Но я заказал свои любимые блюда. Ты случаем не вегетарианка? — ловлю ее взгляд, после которого не нуждаюсь в устном ответе. — У меня здесь хорошая кухня. Едва я снимаю крышки с блюд, как девушка, не дожидаясь, пока я положу тарелки на столик, подходит сама. Ее пальцы берут с подноса помидор черри, и она моментально сует его в рот, уходя вновь на свое место. — Я больше не буду. Мои глаза бегают от пяти блюд и десертов, до нее. — Не заставляй меня силой кормить тебя, пожалуйста. — И не нужно. — спокойно отвечает она. — Тогда поешь нормально. — последний раз прошу я. — Не буду. — отнекивается девушка. Устало выдохнув, я закрываю все обратно крышками и не дожидаясь ее слов подхватываю на руки. — Эй! Поставь меня на место, сволочь! Не смей! Отпусти. — она извивалась с такой силой, что последние пару метров до кровати преодолела в полете. — Что ты… Что ты делаешь? Доктор же тебе сказал! — Доктор сказал тебе нормально питаться, а не вновь морить себя голодом. Разве не так? — нависнув над ней, заведя тонкие руки над головой, прорычал я. Она на мгновение запнулась, поняв, что я использовал ее оружие против нее самой. — Если ты нарушаешь правила, то почему я не могу? Язык скользнул по тонкой ключице. Акира тут же постаралась скинуть меня, но, придавленная к кровати весом около девяноста килограмм, у нее не было и шанса. — Что мне сделать, чтобы ты поела? — мягким тоном спрашиваю я, смотря в эти кобальтовые глаза, отстранившись. — Отпусти меня и Нелли. — без тени сомнения, подавшись немного вперед, требует рыжая. — Этого я не могу. Но могу дать честное слово, что не буду тебя трогать положенное время. Пойдет? Она призадумалась, закусив большую нижнюю губу. Ее вид был такой странный. Почти красные волосы раскинулись по подушке небрежными волнами, твердый взгляд отведен в сторону от меня, пальцы рук, что я держал, больше не впивались в мои, мирно лежали поверх ладони. Что-то толкнуло меня вперед. Мне захотелось ее поцеловать. Вновь почувствовать пухлость ее губ. И я наклонился к ним, осторожно и медленно. Для того, чтобы показать, что не несу вреда или чтобы вновь не получить лбом в переносицу, которая по-прежнему болела. Девушка спокойно лежала, но уже смотрела на меня, я это чувствовал даже сквозь прикрытые веки. Она не отвечала, лишь позволяла себя целовать. Кожу ласкало ее мягкое и ровное дыхание. — Так, ты согласна? — спросил я, оторвавшись, но не ослабив хватку на запястьях. Ее живот предательски заурчал, что отозвалось легким румянцем на веснушчатом лице. — Нет. — Просто поешь. Хорошо? Я осторожно поднялся, возвращаясь вновь к еде. — Чтобы тебе пришлось больше по душе? Девушка не среагировав на вопрос, по-прежнему не шевелилась, лежа в моей постели. Поэтому я слегка повысил тон голоса. — Акира, я заказал кухню твоей страны. Только настоящую. Без бургеров и картошки фри. Тут кукуруза, мясо с овощами, просто стейк, но он в винном соусе, не знаю будешь ли ты. Ребрышки… Эй, Акира, иди сюда. — позвал я ее. Но та, так и не шелохнулась. Опыт прошлых дней, разжег легкую панику, и я быстро подскочил к кровати. Американка лежала ровно в той же позе. Ее грудь ровно и спокойно вздымалась, как будто бы просто уснула, но выдавали слезы, стекающие по веснушчатым скулам, оставляющие расплывчатые пятна на простыни. — Эй… — присев на край постели, осторожно стер слезы, своем свитером. Акира, не всхлипывала, не кричала, что удивило. Я впервые видел, как на абсолютно безэмоциональном лице струились слезы. Она открыла глаза, сама протерла остатки тонких ручейков, и пошла к тележке, открывая каждое блюдо, оставив меня наедине с собой. — Ты меня ненавидишь? — Да. — спокойно отвечает девушка. — Потому что я выкрал тебя и твою подругу, изнасиловал, грубо говоря, взял в рабство, чтобы ты торговала телом, лишил дома и всех близких? — Да, и не только. — не поднимая на меня взгляд, сказала рыжая. — Почему еще? — Я тебе не скажу. Если пораскинешь мозгами может само дойдет. Хотя я это уже упоминала. — К тебе так раньше никто не относился? — немного помолчав, вспомнил я. — Бинго! — вскрикивает она, — Прости, ты что-то сказал? — Акира взяла тарелку, накладывая порцию ребрышек, сваренную кукурузу и овощной салат. — Я сказал — к тебе так раньше никто не относился… — повторяя ранее сказанное, меня словно кидает на ее место. Все тело в шрамах, рассеченная спина, фотографии в интернете, ее слова в медпункте. На моем столе по-прежнему не было досье о подругах. Итачи просил дать еще времени. Поэтому что было еще в ее жизни, для меня было покрыто мраком. — Расскажи мне о себе. — прошу я, даже не стараясь завуалировать это под что-то непринужденное. Мне было действительно интересно. Ее аккуратные руки не были покрыты изящным маникюром, в интернете не было фото из клубов и дорогих ресторанов. Загар на тонкой голени был темнее, чем на щиколотки, остановившись дугой, напоминая ковбойские сапоги. Явно не то, что я привык видеть. Разные женщины были в этой постели не по своей воли. Бедные, из довольно обеспеченных семей. Хоть и в каждой было что-то индивидуальное, Акира отличалась от всех. Ее выделяла прямая простота. О чем говорили ее походка, слегка грубоватый голос и кожа на ладонях. Деревенщина, можно было бы подумать. Но все же нет. Однозначно, она умела себя преподать, всегда гордо вздернутый подбородок, весьма своеобразная осанка. Девушка приподняла бровь, косясь на меня исподлобья. — То есть ты… Приволок меня сюда, понятия не имея, кто я такая? — голос прозвучал настолько самоуверенно, что это даже слегка напугало. Хоть это не было угрозой, но меня это напрягло. — Я хочу услышать из твоих уст. — частично соврал, встав с кровати. Акира к этому моменту уселась за стол, если можно было так сказать. Плюхнувшись в кресло, она положила тарелку на поджатые ноги, рядом с ней расположилась стопка салфеток. Напротив, нее стояла вторая тарелка, заполненная той же едой, что выбрала сама девушка, но уже для меня. — Раздели со мной настоящую еду запада. Пахнет вкусно, но, если окажется ерундой, повару придется сделать сеппуку на моих глазах. — я застыл, в тот момент, когда до моего мозга дошло происходящее. Даже в таких ситуациях, при «перевоспитании» женщины всегда оставались женщинами. Может быть иногда отказывались от еды в знак протеста, но если ели, то всегда выбирали такие блюда, которые можно есть аккуратно и красиво. Хоть были и те, у кого получалось плохо, но все старались держать лицо. Акира сидела напротив меня, с перекрещенными ногами, взяв ребрышко в руки. По тонким пальцам уже стал стекать жир, окрашивая их в оранжевый от пропитанного маринада. Она без стеснений срывала мясо прямо с кости, а потом бралась за кукурузу. Мои руки как-то по привычке потянулись к столовым приборам. Но я был не в силах оторвать взгляд от такой восторженной женщины, что сейчас на моих глазах была собой. Она не сидела, сведя коленки по правилам этикета, не старалась отрезать кусок поменьше, чтобы выглядеть женственней, совершенно не обращала внимание на соус, что перепачкал рот, хватаясь за салфетку. Я наколол на вилку отрезанную часть мяса, отпив вино из бокала: — Так, ты расскажешь мне о себе? — Кто меня уговаривал поесть? Так, не мешай! — даже не закончив пережевывать ответила девушка. Я лишь усмехнулся, стянул с себя водолазку, и последовал примеру американки на против. Взяв в руки мясо. Про себя удивляясь ее поступку. В этот миг стерлись все границы и рамки. Я почувствовал себя обычным мужчиной, что пришел с работы, и ужинает с девушкой. Не хватало только включенного телевизора на фоне и гула города, который блокировала шумоизоляция. Нет никому ненужной помпезности и празднества. Тележка забита всевозможными изысками, но она выбрала самое простое. То, что близко ей. — О, господи! Я наелась! — спустя небольшое время, она откинулась назад, вдыхая полной грудью. — Спасибо. На тарелке осталось одно недоеденное ребрышко, но я понимал, что девушка не врет. — Ты больше не будешь? Там еще десерты. — О… Пф. Дай мне пять минут! — она встала, махнув ногой назад, послышался хруст, затем второй, вправила спину, повертела шеей. — Почему у тебя так кости хрустят? — Без понятия, но это давно. Мне кажется я могу хрустнуть даже ушами. — усмехнулась она. — Ты точно не будешь? — Акира вновь села в кресло, улыбнувшись, переложила в мою тарелку свое недоеденное ребрышко. В этом жесте не было ничего притягательного. В моей жизни, недоеденная еда с тарелок всегда выбрасывается в мусорник. Но внутри почему-то разлилось тепло. — Нет. Мне пока точно хватит. — она постучала по животу. — Черт… Майку запачкала. — Я потом дам другую. Видя, как я доедаю, она зажала губами две сигареты, и подпалила, передав одну мне. — Что ты хочешь услышать? — Все. — без стеснения сказал я, так же откидываясь на спинку, но не спуская с нее взгляда. — Пф… Это очень сложно. Спроси что-то конкретное. — выпустив дым изо рта, усмехнулась рыжая. — Что тебе нравится? — Многое. В Техасе жизнь разносторонняя. Нравятся горы, леса, охота, рыбалка… — перебив ее, уточняю. — Охота? — Да. Меня с детства учили, как правильно выслеживать добычу, стрелять, ну и всему прочему. Поэтому раз — два в месяц хожу, но уже одна. То на уток, то на оленей. В зависимости от сезона. Недавно освоила арбалет. Так… Что еще? — она закусила палец, — Люблю я все это дело… В короткой фразе, я почувствовал что-то родное. То к чему хочется стремится. Именно то самое желанное чего у тебя нет Губы изогнулись в завораживающей улыбке, ее глаза сияли и искрились любовью к жизни, было понятно, что сейчас она находится не тут, а там. Далеко в своих краях, рассекая воздух на быстро скачущей лошади. В ушах свист ветра, топот копыт… — Да ладно? — без прикрытого удивления поинтересовался, даже подавшись вперед. — Ну да. А что такого? Мне нравится. Вообще последнее время моя жизнь была, как в старых вестернских фильмах. Я собирала сумку, седлала лошадь и мы уходили вдвоем, исследуя местные окрестности. Носились по равнинам, усыпанным цветами, плавали в реках и озерах, — ее голос был таким мелодичным, унося за собой в эти бескрайние земли, — провожали каждый закат на вершине гор, чтобы быть выше облаков, видеть своими глазами, как солнце укатывается за горизонт, а верхушки лесов, вспыхивали в пожаре его лучей. На утро встречали рассветы, заваривая горячий кофе прямо на огне, под щебет птиц и треск сухих веток. — на мгновение я даже почувствовал жар от костра и его дым, — Когда хорошая погода, я никогда не разбираю палатку, всегда стелю спальный мешок рядом с лошадью, ведь когда просыпаешься по ночам, рядом с тобой спит твой друг, а над вами миллиард звезд на черном небе. В горах они намного ближе, чем в городах. И вот ты лежишь под покровом этих мерцающих огней, рассказывая легенды о старом западе, о том, каким все было до многоэтажек, серых домов, красивых картинок на обложках журналов. И понимаешь, что ты по настоящему счастлив… — сердце сжалось внутри, сейчас она была такой далекой от меня. Прикрытые веки, легко подрагивали. Она была там, где нет границ между небом и землей, где нет пробок на светофорах. В моей жизни никогда не было ничего подобного. Партнеры предлагающие выбраться на охоту, стали получать мои вежливые отказы. Потому что в этом не было ничего настоящего. Специалисты выслеживали зверя, загонщики гнали прямиком на главарей, а тебе оставалось лишь спустить курок. Когда случался промах, волноваться было не о чем, опытные люди подбивали животное, чтобы последний ход оставался а тобой… Но мне по настоящему хотелось всего этого… Я буквально почувствовал тот аромат полевых цветов и свежий горный ветер, который приятно ласкает лицо. Лучи заходящего солнца, которое играет бликами на коже. Прохладу чистой, горной воды. — В этот момент всегда понимаешь чего стоит истинная… — девушка слегка осеклась, будто опомнившись. — Свобода… Ее взгляд молнией сменился на пустой, и она тяжело вздохнула, опустив голову. В горле моментально образовался ком, мешающий дышать. Я смотрел на ее хрупкое тело, в голове еще звучал ее голос, и понимал. Даже сейчас, запертая со мной в этой комнате, в моем публичном доме, она свободнее, чем я. Сердце обуяла тревога. А что, если я никогда не смогу почувствовать нечто такое же? Что если не смогу стать частью чего-то такое? Казалось, у меня есть все, но только сейчас я понял, что все полностью наоборот. Я имею прибыльный бизнес, невесту, деньги… Но никогда не испытывал такое о чем говорила Акира. Мне был знаком голод, холод и все остальное, о чем я раньше слышал в этих стенах, но никогда прежде мне не рассказывали о таком — маленьком, простом, но невероятно великом. Все ощущения моментально пропали, бросив меня в холодную реальность. Серые стены моей личной комнаты были больше не такими приятными, хоть на выбор цвета, я потратил около месяца, дорогая дубовая мебель вдруг стала самой обычной рухлядью, а вино в бокале, стоимостью в несколько тысячь долларов, я был готов променять на горячий кофе, прямо с огня… Я смотрел на девушку, которая ногой нервно отбивала ритм о пол. Ее слова напомнили мне давно забытую книгу, которую я любил в детстве — «Любовь к жизни». Увидев в Акире главного героя рассказа, у меня впервые в жизни закралась мысль, что она рано или поздно окажется дома. Пусть плачущая временами, словно с раздвоением личности, но она любит жизнь… Она настоящая и невероятно сильная. Женщина, которой есть, за что бороться. Сердце пропустило удар, больно сжавшись. Ровно в этот момент, она резко вскидывает голову, прожигая меня пожаром лазурных глаз. Тонкий всхлип заставляет пробежать мурашки от пяток до макушки. Я не могу понять эмоции, с которыми она смотрит на меня. Ненависть? Боль? Ярость? Или же все вместе? — Пожалуйста, — произнес я полушепотом, подойдя к девушке, опустившись на колени, словно покорный пес, положив голову ей на ноги. — Ударь меня, если хочешь. Ненавидь, ведь я этого заслуживаю, но прошу, продолжай… Ее рука нырнула в мои волосы. Я был готов к тому, что она сожмет их, был готов стерпеть боль. Но девушка, осторожно погладила меня, и улыбнулась сквозь разрывающую ее пустоту и горечь.