Синдром любви

— О, ты дома. — Саяко, очутилась возле порога, едва я вошел. — Наконец-то. Давай пальто, я повешу. Девушка приняла верхнюю одежду, тут же убрав в шкаф. Ее вид был слегка сонным и растрепанным, но она по-прежнему оставалась неживой картинкой с обложки журнала. — Голоден? Повар сегодня был. Есть ужин. Сейчас разогрею. — Не нужно. Я устал, извини. — всего лишь ответил я на ее быстрые реплики. Брюнетка легко вздрогнула, это не укрылось от моих глаз. После сегодняшнего вечера, я слишком глубоко погрузился в свои мысли, поэтому сделал то, что обычно не делал — извинился. — Много работы? — Да. — Что-то случилось? — И да, и нет. — Расскажешь? Ты же знаешь, я все понимаю. — абсолютно спокойно ответила моя будущая жена. — Ничего такого интересного. Сама понимаешь, что проблем сполна. — сперва осекся я, но затем резко встрепенулся. — Схожу в душ. Ложись спать. Я быстро скрылся за дверью ванной комнаты, ограждая себя от невесты, скатываясь вниз по стене. Мое сердце больно сжималось в груди, отдавая в горло. В голове звучал голос Акиры. Я запомнил почти каждое слово, сейчас смакуя его и наслаждаясь. Просто включив воду, вновь сел на пол, прикрыв веки, стараясь уловить те самые ощущения, хватаясь за них, как за спасительный трос. Сидя на полу в собственном доме, я возвращался в детство, где читал книги, потому что это было единственным развлечением, а потом так же по долгу все это представлял. Но в ее повести дикого запада я не был главным героем, я был ее спутником, что готов на все, что угодно, лишь бы ощутить все те эмоции, о которых говорила девушка вживую. Никогда до этого момента я не думал о том, насколько мало я имею. У меня нет друзей, за которых я готов рискнуть собственной жизнью, нет таких эмоций, мне совсем не за что бороться, и наконец… Нет такой любви к жизни. Ощущая себя изнеможённым путником, что добрался до источника воды, я стянул с себя одежду и встал под горячие капли. Рука прошлась по смесителю, меняя температуру. И в мгновение меня обдает леденящим холодом. От него хочется одернуться и отойти, но я не в силах это сделать. Растянувшаяся улыбка на лице, не стирается. В голове, громкий женский крик, когда ее ноги касаются водной глади горного озера, она в черном купальнике, верхом, держась за гриву лошади. Копна рыжих волос отливает спелым гранатом в свете солнца, веснушчатый нос морщится от улыбки и звонкого возгласа, сапфирные глаза сияют счастьем и весельем. Девушка и лошадь погружаются все глубже и вот уже в воде, когда она слезает с него, плавают на перегонки… Девушка смеется, когда конь старается зацепить губами кувшинку, чтобы съесть, тот встревоженно хрипит, когда хозяйка отплывает слишком глубоко. Это была ее жизнь. Мои мышцы сводит от холода, но это только разжигает фантазию еще сильнее… В ту ночь я не сомкнул глаз лежа в одной постели с Саяко. Она лежала на спине, заплетя смоляные волосы в легкую косу, девушка даже не морщилась, на прекрасном лице не было ни единого изъяна. Настоящая японка, с большими глазами и узким подбородком, хрупкая, изящная. Женщина, что могла быть женой императора, но лежит в постели со мной. Обученная манерам и этикету, она никогда не повышала тон голоса, словно о ней должны были слагать поэмы. Я долго рассматривал ее при свете луны, что пробивалась сквозь шторы. Но не мог найти ничего за что бы зацепился взгляд… Промучившись так три с лишним часов, тихо поднялся, вытащил из шкафа черные джинсы и тёмно-зелёную водолазку, закрыл за собой дверь и ушел в машину. «Мою лошадь зовут Рей. Он у меня не первый. Была кобыла с самого моего детства. Знаешь, как в сказке, добрая, белая в крапинку, словно вторая мама, присматривала за мной. К сожалению, из-за болезни, мне пришлось пристрелить ее. Ветеринары поставили диагноз рак с метастазами. Она страшно мучилась. Я месяцами спала с ней в стойле, стараясь обезболивать, когда становилось плохо. Днями я работала в кафе, чтобы заработать деньги на лечение. Надеялась на выздоровление, но прогнозы были ужасными. Мне не оставалось выбора… Усыплять ее на своих глазах, когда она все понимала, я не могла, как и не могла больше держать ее. В один день ей стало лучше, но я понимала, что это лишь затишье перед бурей. Оседлала ее, и мы пустились в галоп по полю. Я делала все, чтобы ее последние часы были счастливыми, такими, какими они были всегда. Первая лошадь, первые падения, первые взлеты, она всегда была рядом со мной, разделяя все моменты. Мы купались, что она так любила, бегали, а на закате, уже возвращаясь домой, я пустила ей пулю в затылок, чтобы она ничего не поняла. Чтобы не сожалела, что уходит. Это было бы для нее больнее. В ее ушах был ветер и мой искренний смех. В тот момент мне не удалось вовремя спрыгнуть из седла. Как итог под весом мне переломало лодыжку. Но оно того стоило. Ведь я знаю, что в тот момент Ками была счастлива, а кости срастутся… — А как у тебя появился Рей? Ты его купила? — Я его выкупила со скотобойни. Предыдущие владельцы продали его из-за того, что был буйным, но он был всего лишь жеребенком. Каждую лошадь просто понять надо…» Я мчался по дороге, обгоняя всех сонных водителей. Мимо пролетали огни высоток, что так резко стали мне отвратительны. Начинало светать. Небо постепенно становилось лазурным, и потухали одна за одной звезды. Мне было душно от города, тошнило от комфортного ягуара с кожаным салоном. Быстро взбежав по лестнице в свою комнату, отперев дверь ключом, я застал Акиру курящей все в том же кресле, сидя в моей майке, что я дал ей за место испачканной. От неожиданности она подскочила, уставившись на меня, но ничего не сказала, лишь протянула мне сигарету. Мы сели друг на против друга. — Продолжи, пожалуйста. — наконец разрезал тишину я. — Что именно? — Расскажи мне еще что-то — Если принесешь мне и себе кофе, продолжу. Мне с молоком и сахаром. Одну ложку. — я поднялся, на что тут же услышал, — Докури сперва, наверное… — неуверенность ее голоса, контрастировала с ее чрезмерно уверенным взглядом. — Хорошо. Волосы цвета меди были растрепаны, но эта небрежность добавляла ей какой-то невинности, наряду с моей широкой майкой. Ключицы, торчащие из-под ткани так и манили, прикоснуться к каждой родинке на них. У Акиры были большие синие глаза, обрамленные черной линией густых ресниц. Россыпь веснушек на лице напоминала ночное небо. От природы пухлые губы, которые так осторожно касались сигареты при каждой затяжке. И моя, и ее сигарета давно потухли. Мы сидели в тишине, смотря друг на друга, пока девушка наконец-то не встала со своего места. Шаги ее босых ног, эхом раздавался где-то в голове, когда, не отрывая взгляда, я следил за движением ткани футболки на нагом теле. Рука легла на мое плечо, твердо держась, в тот момент, пока опытная всадница садилась на мои колени. Ладони моментально зарылись в мои волосы, а мои нашли свое место на ее бедрах. Синие глаза, подобно Тихому океану, тянули в пучину за собой, своей проницательностью. — Что ты…? — не успев задать вопрос, меня затыкают резким поцелуем. Американка вжалась в меня всем телом, так что я даже почувствовал биение сердца в ее груди. Пальцы невольно впились в широкие бедра, выбивая в ответ тонкое мычание прямо в губы. Начав грубо, в моих руках она таяла и с каждой секундой становилась все нежнее. Горячее дыхание опаляло кожу. Видимо почувствовав мое возбуждение под собой, Акира плавно задвигала тазом, по-прежнему не разрывая поцелуй. Переместив руки на ее поясницу, я встал тут же, чувствуя крепкую хватку на своих бедрах. Осторожно, уложив девушку на кровать, навис сверху. Она смотрела мне прямо в глаза, с какой-то незнакомой теплотой из-за чего в груди все сжалось. Невесомо, кончики моих пальцев коснулись ее скулы, погладив, вызвав улыбку на веснушчатом лице. Это была самая искренняя улыбка из всех, что я видел до этого момента. Акира немного приподнялась и коснулась губами моего лба. Никогда никто не целовал меня в лоб, кроме матери в детстве, но мое сердце пропустило удар. Этот абсолютно невинный жест стал открытием для меня, потому что до этого ничего интимнее, я не ощущал. Растрепанные волосы были языками пламени на моих простынях. В рассветной темноте, каждый шрам, был нитью, ведущей напрямую в ее душу, и она позволяла ее касаться. Пока я скользил по каждому на руках и плечах, мне не хотелось спешить. Вечно бушующий яростью вулкан, утих, представ передо мной трепетной и нежной девушкой. Красота, которой таилась не в необычной внешности и не в подтянутом теле, а в сердце. В кристальной тишине, я слышал больше, чем Акира могла сказать. Каждый неровный вздох от прикосновения к травмированной коже, был пропитан болью тех дней, в которые они навсегда остались на хрупком стане. Пальцы осторожно приподняли майку, потянув вверх. Всадница не сопротивлялась, лишь как-то неловко прикрыла грудь, оставшись лишь в одних трусиках. Но меня тянуло не это, и девушка поняла по взгляду. Она на мгновение задумалась, а после перевернулась на живот, моментально зарывшись лицом в одеяло. Его невозможно было не заметить. Красный, с почти ровными краями от того, что его не сшивали, знак на всю спину. Рыжая задержала дыхание, решившись довериться, и я коснулся его. Тело подо мной дернулось с такой силой, будто на него вылили кипящее масло, пальцы сжали простынь, так что побелели костяшки. Я смотрел на женский силуэт и не мог представить, как вообще на нее можно поднять руку. Каким моральным ублюдком нужно быть чтобы обидеть ту, чье сердце чисто настолько, что она готова пожертвовать собой ради близких. Будь то даже лошадь. Ладонь легла поверх ее, а губы коснулись шрама прямо между лопаток. Акира шумно выдохнула, а я, словно получив одобрение, принялся целовать каждый миллиметр длинной полосы. Она лежала смирно, не издавая ни звука, просто позволяя делать мне то, чего я искренне хотел. Еще с первого раза мне не показалось это уродливым или отпугивающим. Напротив, это было что-то прекрасное, момент чистой откровенности. Я знал, что она никому не позволит прикоснуться к нему просто так. И получив ее честное согласие, чувствовал внутри что-то необычное. Девушка легко вынырнула из-под меня, за мгновение до поцелуя, мне удалось увидеть румянец на ее щеках и блеск в глазах. Я завалился на спину, утягивая ее за собой, только в этот момент заметив, что наши пальцы до сих пор переплетены. Волнистые волосы щекотали лицо, а затем шею, когда Акира переключилась на нее. Горячий язык прошелся прямо по пульсирующей артерии, легко прикусив, и ток пробежал по телу. Она была так осторожна, что я боялся ее спугнуть, но руки сами потянулись к ее волосам, собирая в хвост. Ее губы скользили по моим ключицам, опускаясь все ниже, до тех пор, пока не звякнула застежка ремня. Почувствовав тепло, бедра подались вперед, углубляя проникновение, но девушка моментально отстранилась, закашлявшись. В уголках глаз, напоминающих грозовое небо, были слезы, которые она тут же стерла, и вновь взяла возбужденный член в рот. Мягкие и плавные движения, приносили неимоверное удовольствие. Опомнился я только тогда, когда девушка остановилась. Она протянула мне презервативы из тумбочки и лубрикант. Я быстро натянул контрацептив, и потянулся к американке, чтобы отблагодарить ее за ласки, но та лишь толкнула меня обратно, с такой силой, что кровать сдвинулась с места под нами. Рука моментально сжалась на моем горле, в тот момент, когда она села на меня сверху. Возбужденная плоть упиралась прямо между ее бедер, и придержав ее, Акира медленно опустила только на длину головки. В синих глазах плясали бесы. Нехватка кислорода, кружила голову. Ее короткие движения отзывались дрожью в ногах. Мне хотелось большего, но она игралась со мной. А затем резко опустилась до конца, громко застонав. Из-за такого контраста руки сжали бедра, насаживая глубже. Я едва ли смог удержаться, чтобы не кончить. Не давая ей двигаться, всего лишь притянул к себе, целуя пухлые губы, ладони перехватили веснушчатое лицо, гладя и изучая острые скулы. Но она начала медленно, шумно выдохнув, постепенно увеличивая амплитуду. — Боже… — прошептала рыжая прямо мне в плечо. Обняв ее, таз начал сам двигаться, помогая. Держаться было все сложнее. Акира была узкой и очень горячей, что все только усложняло. В первый раз это чувствовалось немного по другому, она сопротивлялась, будучи явно против, но сейчас все в совокупности было именно так, как я себе это представлял. Мелодичный голос с легкой хрипотцой от удовольствия, затуманенный взгляд, нежность с контрастом властности и идеальные движения бедрами, дарили что-то незабываемое. Я перевернулся вместе с ней, поставив на четвереньки и продолжил. Акира без смущения сминала руками простыни. Комнату наполняли наши стоны, звуки разгоряченных тел, которые нуждались друг в друге. Мышцы вокруг члена начали все быстрее сужаться, и я ускорился. Рыжая кончила за пару секунд до того, как я прижал ее к себе, навалившись сверху, не в силах сопротивляться стягивающему чувству внизу живота. Акира буквально держала меня на себе, не прогнувшись под тяжестью, вплоть до того, как я не отдышусь. Осторожно выйдя из нее, девушка наконец-то улеглась, пока я пошел в ванную, чтобы выкинуть использованный контрацептив. Вернувшись, я почувствовал, как улыбаюсь от увиденного. Рыжая обвилась вокруг подушки, прикрывшись одеялом, легкая испарина уже почти прошла, прикрытые веки легко подрагивали, а почувствовав на себе мой взгляд открылись, уставившись на меня. — Не спала? — спросил я. — Неа. — устало протянула всадница. — Я тоже. — признался, — Может поспим? Сам не ожидая этого от себя, осекся. Но девушка с блаженной улыбкой постучала рукой по постели, призывая к себе. Я лег рядом, почувствовав насколько она успела нагреться под теплым одеялом и обнял ее, поцеловав куда-то в затылок. Засыпая, девушка то и дело вздрагивала, успокаиваясь, только, когда я прижимал ее к себе. Я долго наблюдал за ней, пока усталость не одержала победу. Нахмуренные брови, подрагивающий аккуратный нос, были такой настоящей картинкой. Даже во сне Акира продолжала быть красивой, настолько, что я не мог оторвать взгляда…